И у вас натура хорошая, вы быстро усвояете.
Любочка. Мне так смешно стало все наше старое житье. У нас с вами все будет особенное, с новыми идеями. Я вас за это и люблю.
Венеровский. Ничем, Любовь Ивановна, вы не могли так наградить меня, как тем, что вы сейчас сказали. Вам уж смешна становится вся ваша обстановка, скоро она гадка сделается вам, и тогда это будет хорошо. Вы понимаете, что главная преграда для развития индивидуальности вообще – это семья, в особенности для вас. В вас все задатки хорошие, но окружающие вас ниже самого низкого уровня. Одна человеческая личность – это Катерина Матвеевна, да и та теперь по известным вам причинам всем недоброжелательствует. Остальное вас окружающее – грязь, которая марает вас…
Любочка. Ну, отчего ж, папаша умный и сочувствует; ну, мамаша немножко… Ну, да она такая добрая, она так меня любит. А папаша вас любит очень…
Венеровский. От них-то вам и надо удалиться, да-с. Что они вас любят, это понятно. Всякому дурному, как бы он дурен ни был, хочется быть поближе к хорошему. А нам-то за что любить затхлое и дрянное? Вам надо подальше, подальше.
Любочка (капризно). Не говорите так. Не люблю, не люблю, не люблю.
Венеровский. Вы посмотрите на них просто, как на посторонних людей, не можете же вы находить их привлекательными.
Любочка. Не люблю, когда вы так говорите, не люблю! Ежели вы еще мне это скажете, я совсем разлюблю новые идеи и, как выйду за вас, так стану жить по-моему, а не по-вашему. Вот вам и будет.
Венеровский. Ну, как же по-вашему-то-с?
Любочка. Вот как: поедем в Москву, наймем дом самый хороший. Я сделаю себе одно черное бархатное платье, одно белое – пу-де-суа. Утром мы поедем кататься, потом поедем обедать к тетеньке, потом я надену черное бархатное платье и поедем в театр, в бенуар. Потом я надену другое платье и поедем на бал к крестному отцу, а потом приедем домой, и я вам все буду рассказывать и ни одной книги не буду читать. А буду вас любить. Очень буду любить и не буду давать никакой свободы. Потому что ежели я уж полюблю, так уж так полюблю, что все забуду, кроме вас. И мамаша такая была, и я на нее очень похожа. И посмотрите, как будет хорошо! Вот вы увидите.
Венеровский. Да ведь это вы только сделаете, ежели я буду говорить!
Любочка. Нет, просто сделаю. Я уж рассердилась.
Венеровский. И вы полюбите меня таким образом?
Любочка. Коли вы будете милый – полюблю. Я никого еще не любила, только одного немножко. Да это не считается.
Венеровский (улыбается, берет ее за руку и в нерешительности, поцеловать [ли]). Да, и так пожить… но… для этого нужно: первое – средства, второе – забыть принципы…
Любочка. Не говорите глупые слова! (Подносит ему руку к губам и жмет его за лицо.) Это все пустяки!
Венеровский. Миленькая… (Хочет обнять.)
Любочка. Не говорите: миленькая, это так нехорошо, противно… такое слово глупое.
Венеровский. Отчего же вам неприятно? ну – прелестненькая…
Любочка. Не умею растолковать… не хорошо, неловко. Миленькая!.. Гадко отчего-то. Вы не умеете ласкать. (Улыбается.) Ну, да я вас выучу. Неловко как-то, я не умею сказать.
Венеровский. О, как обворожительна! Вот эстетическое наслаждение!.. Что я вру… вот глупо… ну да… Так я вам нравлюсь, Любенька?
Любочка. Да. Только отчего вы ходите, точно у вас ноги больные?
Венеровский. Что я глупости говорю! (Встает.) Нет, Любовь Ивановна, надо на жизнь смотреть серьезнее. Пройдемтесь по саду…
Любочка. Пойдемте.
Уходят и встречаются с Беклешовым.
Беклешов (тихо Венеровскому). Ну, брат, готово. Девицу Дудкину так натравил на студента, что не растащишь.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Входят Марья Васильевна и Иван Михайлович.
Иван Михайлович (Беклешову). Я рад, что Анатолий Дмитриевич вам поручил переговорить о денежных делах. Я передам вам, а вы передайте ему. Я очень понимаю Анатолия Дмитриевича. Он так высоко благороден, так деликатен, что…
Беклешов. Без сомнения. Я вам скажу, я практический человек, но понимаю в этом отношении отвращение Венеровского от этого разговора. Ведь всегда найдутся добрые люди, перетолковывающие все навыворот…
Иван Михайлович. Ну да, ну да. Мы сейчас можем этим заняться. А то приедут гости. Вот извольте видеть… Любино состояние – состояние матери…
Марья Васильевна. Надеюсь, Jean, что ты ничего не решил без меня. J'espere, Jean, que vous ne deciderez rien sans moi. Я мать, и состояние мое.
Иван Михайлович (удивленно). Что ты? Что ты, Марья Васильевна? (Тихо.) Что ты, нездорова? Ведь мы уж, кажется, переговорили с тобой.
Марья Васильевна (вдруг сердито). Кажется, я мать, и прежде, чем решать дела с посторонними, нужно, чтоб они со мной говорили. И так говорят, что меня никто в грош не ставит. Почитают меньше чулка. Состояние мое, и я ничего не дам, пока не захочу. Захочу, так дам. Кажется, прежде меня надо спросить. И приличия того требуют. Хоть у них спроси. Rien que les convenances l'exigent, – demandez a monsieur.
Иван Михайлович . Вот не ожидал! Да что с тобой? Опомнись, приди в себя. Подумай, что ты говоришь при чужих людях.
Марья Васильевна. Ты не знаешь, может быть, что говоришь, а я очень знаю. Все говорят, что жених человек неизвестный.
Иван Михайлович. Неизвестный человек! Пожалуйста, не говори глупостей!
Беклешов. Все это довольно странно, ежели не сказать больше.
Марья Васильевна. Нет, довольно я терпела. Все говорят, что я последнее лицо в доме. Я всю свадьбу расстрою!
Иван Михайлович. Да что ты? Отчего? Что тебе надо?
Марья Васильевна. А то, что я его не знаю. Я ничего дурного не говорю. Je n'ai pas de dent contre lui, a только не хочу до свадьбы ничего давать из состояния. Волоколамское мое. После свадьбы, ежели он будет почтительный зять, я посмотрю и дам, а то всякий писатель будет…
Иван Михайлович (строго берет ее за руку) Будет. Пойдем, там переговорим.
Марья Васильевна (робея). Я ничего, Jean, некуда мне идти, laissez moi en repos, au nom du ciel. Оставь меня, ради бога. Я больше ничего не буду говорить.
Иван Михайлович (Беклешову). Ну, вот видите, это странный каприз, но вы понимаете, что это не имеет никакого значения. И я бы вас просил умолчать об этом перед Анатолием Дмитриевичем.
Беклешов (глубокомысленно). Я очень хорошо понимаю, боюсь, что слишком хорошо понимаю.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Входят гость и гостья, вслед за ними Любочка и Венеровский.
Гость. Мы только узнали. Вот неожиданно-то, душевно поздравляю.
Гостья. Вот радость-то вам, Марья Васильевна.
Иван Михайлович. Очень, очень благодарен.
Марья Васильевна. Да, так неожиданно. Вот и жених с невестой, рекомендую.
Венеровский (мрачно смотрит на гостей и останавливается). Да, Любовь Ивановна, надо очень любить то дело, за которое взялся, надо сильно желать вырвать вас из этого омута и спасти, для того чтобы подчиниться всей этой отвратительной и возмутительной пошлости. Посмотрите, что это? И с этими людьми надо входить в отношения!
Любочка. Ну, что вам стоит!
Иван Михайлович. Вот он. (К Венеровскому.) Это дядя жены, это мой двоюродный, прошу познакомиться.
Гость. Позвольте рекомендоваться, как будущему родному, душевно поздравляю. (Протягивает руку.)
Гостья. Очень, очень рада познакомиться, так много о вас слышала. Люба, поздравляю!
Венеровский кланяется, кладет руки за спину, отворачивается и отходит к Беклешову.
Гость. Однако невежа!
Гостья. Какое странное обращение с родными!
Венеровский (Беклешову). Тоже лезут с рукопожатиями! Их надо осаживать… Они это очень понимают. (Говорят тихо.)
Иван Михайлович. Милости просим в гостиную, да и обедать пора; вот благословим жениха с невестой.
Гость. Ну что, нашли управляющего, Иван Михайлович?
Иван Михайлович. И не говорите, так мучаюсь…
Любочка, Марья Васильевна, Иван Михайлович и гости уходят в дом.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Беклешов и Венеровский.
Беклешов. С девицей Дудкиной уладилось дело великолепно, – немного подкадил ей и студенту, открылся за него в любви и сцепил так, что не растащишь. Эту затравил. А насчет денежных отношений скверно дело совсем. Родительница хочет тебя держать на уздечке и высматривать почтительность зятька. Манера известная! Ну, да и родитель хорош, могу сказать…
Венеровский. Родитель подличает. За одно это и можно прощать ему многое.
Беклешов. Хорошо бы, коли бы абсолютно подличал, а на мой практический взгляд, вся эта сцена опять подыграна, и родительница только напоказ дура. Это тот партнер, которого никто не видит и который жесток и во всем мешает доброму партнеру. Ну, да мы и не таких травили.
Венеровский. Однако неприятно, сейчас должно проделать дурацкие церемонии, тогда как дело так неопределительно.
Беклешов. Что ж, разве эти церемонии к чему-нибудь обязывают? Идеалист, я говорю! Ты все думаешь, как бы тебе не поступить дурно. Выкинь, братец, из головы; для них нет ни честного, ни бесчестного. Иначе всегда будешь в дураках с этим народом. Смотри на вещи просто. Ежели бы тебе нужно было спасти друга из вертепа разбойников, разве ты бы стал бояться обмануть разбойников? Ну, то же отношение для них. Дело все в самом факте бракосочетания, и ежели не раньше, то в сей достопамятный день старец сей будет затравлен твоим покорнейшим слугою. И тебе заботиться не о чем. Все будет произведено в лучшем виде. Вот тебе мое слово. Ну, пойдем же.
Уходят в дом.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же и Любочка.
Любочка (выходит). Пойдемте ж, Анатолий Дмитриевич, нас благословлять будут. (Весело.) Что вы тут стоите? Я тоже смотрю, что это пустяки, да нельзя же.
Венеровский. Мне самому на себя смешно и гадко будет, да, хе-хе! Любовь Ивановна, противна мне эта комедия. Вы знаете мои убеждения.
Любочка. Ну, ну, ну, не рассуждать!
Уходят в дом Беклешов, Венеровский и Любовь Ивановна.
Теперь мой месяц (в двери к студенту и Петруше.) Петя, иди, скорее, мамаша велела. Очень нужно.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же, выходят студент и Петруша, жуя. За ними Катерина Матвеевна.
Петруша. Ну, зачем?
Любочка. Иди, пожалуйста, узнаешь. (К Венеровскому.) Ну, ну, Анатолий Дмитриевич, не рассуждать. Идите.
Все уходят в дом. Входят студент и Катерина Матвеевна. К окну бегут дворовые.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Студент и Катерина Матвеевна.
Студент. Что это [за] суетня? Или скандалец какой совершается?
Катерина Матвеевна. Проповедник свободы женщин женится на девчонке, да, на ничтожной и неразвитой девчонке. Вот вам слабость основ-то сказалась.
Студент. Это сюрпризец, однако-с.
Катерина Матвеевна (смотрит в окно). Посмотрите, посмотрите, благословляют и на коленки становятся. Мне это слишком гадко видеть, слишком унизительно для достоинства человека.
Студент (смотрит). Синьор дрянный, я вам высказывал это мнение, а вы не разделяли.
Катерина Матвеевна. Нет, послушайте, это отвратительно, не так ли?
Студент. Да-с. Вот что значит полуразвитие! Акцизный либералишка!
Катерина Матвеевна (смотрит). Целуются, – какие животные отношения! Да, глядя на такое унижение, легко утратить веру в прогресс. Вот вам урок, Алексей Павлович. Но я выше этого! Да, Алексей Павлович, вы еще одна честная и чистая личность из всего этого сброда. Я уважаю вас.
Студент. Да, кабы побольше таких женщин, как вы! Однако учинили-таки торжество почтенное-с!
Занавес опускается
Конец второй сцены второго действия
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Иван Михайлович.
Марья Васильевна.
Люба.
Петруша.
Няня.
Катерина Матвеевна.
Твердынский.
Николаев, родственник Прибышевых, предводитель дворянства.
Шафер.
1-я, 2-я и 3-я барышни.
Горничная.
Лакей.
Квартира Прибышева в губернском городе. Накрывают парадный ужин.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Иван Михайлович, Марья Васильевна, няня и толстый помещик – предводитель, с усами, родственник Николаев.
Иван Михайлович. Что, одевается невеста? То-то. Пора, пора. Седьмой час.
Николаев. Нет, брат Иван, коли бы я тебя не любил с детства, я бы ни за что не согласился быть на этой свадьбе. Только для тебя. Не люблю я этого барина. И что за манера? Два раза ждали, издали – носу не показал. Что это? Жених – и не приехал с родными невесты познакомиться! Что он, пренебрегает нами, что ль?
Иван Михайлович. Ах, какой ты! Ну, да как же ты хочешь? Ведь у него родных нет, некому научить, да и опять хлопоты… Ведь не шутка – всем обзавестись надо, все устроить, – не успел как-нибудь. Ты ведь всегда обижаешься. Ты хороший человек, но ты мнителен.
Николаев. Нет, брат, не извиняй… Добро бы раз, а то вчера обедать ждали, ждали до шести часов… Так говорил бы, что я, мол, такой важный барин, что с вами знакомиться не хочу, так бы и знали, сели бы за стол в четыре; по крайней мере не ели бы подогретое… Нет, я, брат, ждать никого не люблю.
Иван Михайлович. Ну, вот ты все так объясняешь. Ничего он доказывать не хотел… Он замечательный человек: умный, образованный… Вот ты его узнаешь – другое заговоришь. И я так-то говорил, пока его не знал. Просто, там задержало что-нибудь… Ну, да и надо принять, братец, в соображенье, что теперь другой век, не так как в наше время… Другие условия, обряды многие уж устарели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Любочка. Мне так смешно стало все наше старое житье. У нас с вами все будет особенное, с новыми идеями. Я вас за это и люблю.
Венеровский. Ничем, Любовь Ивановна, вы не могли так наградить меня, как тем, что вы сейчас сказали. Вам уж смешна становится вся ваша обстановка, скоро она гадка сделается вам, и тогда это будет хорошо. Вы понимаете, что главная преграда для развития индивидуальности вообще – это семья, в особенности для вас. В вас все задатки хорошие, но окружающие вас ниже самого низкого уровня. Одна человеческая личность – это Катерина Матвеевна, да и та теперь по известным вам причинам всем недоброжелательствует. Остальное вас окружающее – грязь, которая марает вас…
Любочка. Ну, отчего ж, папаша умный и сочувствует; ну, мамаша немножко… Ну, да она такая добрая, она так меня любит. А папаша вас любит очень…
Венеровский. От них-то вам и надо удалиться, да-с. Что они вас любят, это понятно. Всякому дурному, как бы он дурен ни был, хочется быть поближе к хорошему. А нам-то за что любить затхлое и дрянное? Вам надо подальше, подальше.
Любочка (капризно). Не говорите так. Не люблю, не люблю, не люблю.
Венеровский. Вы посмотрите на них просто, как на посторонних людей, не можете же вы находить их привлекательными.
Любочка. Не люблю, когда вы так говорите, не люблю! Ежели вы еще мне это скажете, я совсем разлюблю новые идеи и, как выйду за вас, так стану жить по-моему, а не по-вашему. Вот вам и будет.
Венеровский. Ну, как же по-вашему-то-с?
Любочка. Вот как: поедем в Москву, наймем дом самый хороший. Я сделаю себе одно черное бархатное платье, одно белое – пу-де-суа. Утром мы поедем кататься, потом поедем обедать к тетеньке, потом я надену черное бархатное платье и поедем в театр, в бенуар. Потом я надену другое платье и поедем на бал к крестному отцу, а потом приедем домой, и я вам все буду рассказывать и ни одной книги не буду читать. А буду вас любить. Очень буду любить и не буду давать никакой свободы. Потому что ежели я уж полюблю, так уж так полюблю, что все забуду, кроме вас. И мамаша такая была, и я на нее очень похожа. И посмотрите, как будет хорошо! Вот вы увидите.
Венеровский. Да ведь это вы только сделаете, ежели я буду говорить!
Любочка. Нет, просто сделаю. Я уж рассердилась.
Венеровский. И вы полюбите меня таким образом?
Любочка. Коли вы будете милый – полюблю. Я никого еще не любила, только одного немножко. Да это не считается.
Венеровский (улыбается, берет ее за руку и в нерешительности, поцеловать [ли]). Да, и так пожить… но… для этого нужно: первое – средства, второе – забыть принципы…
Любочка. Не говорите глупые слова! (Подносит ему руку к губам и жмет его за лицо.) Это все пустяки!
Венеровский. Миленькая… (Хочет обнять.)
Любочка. Не говорите: миленькая, это так нехорошо, противно… такое слово глупое.
Венеровский. Отчего же вам неприятно? ну – прелестненькая…
Любочка. Не умею растолковать… не хорошо, неловко. Миленькая!.. Гадко отчего-то. Вы не умеете ласкать. (Улыбается.) Ну, да я вас выучу. Неловко как-то, я не умею сказать.
Венеровский. О, как обворожительна! Вот эстетическое наслаждение!.. Что я вру… вот глупо… ну да… Так я вам нравлюсь, Любенька?
Любочка. Да. Только отчего вы ходите, точно у вас ноги больные?
Венеровский. Что я глупости говорю! (Встает.) Нет, Любовь Ивановна, надо на жизнь смотреть серьезнее. Пройдемтесь по саду…
Любочка. Пойдемте.
Уходят и встречаются с Беклешовым.
Беклешов (тихо Венеровскому). Ну, брат, готово. Девицу Дудкину так натравил на студента, что не растащишь.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Входят Марья Васильевна и Иван Михайлович.
Иван Михайлович (Беклешову). Я рад, что Анатолий Дмитриевич вам поручил переговорить о денежных делах. Я передам вам, а вы передайте ему. Я очень понимаю Анатолия Дмитриевича. Он так высоко благороден, так деликатен, что…
Беклешов. Без сомнения. Я вам скажу, я практический человек, но понимаю в этом отношении отвращение Венеровского от этого разговора. Ведь всегда найдутся добрые люди, перетолковывающие все навыворот…
Иван Михайлович. Ну да, ну да. Мы сейчас можем этим заняться. А то приедут гости. Вот извольте видеть… Любино состояние – состояние матери…
Марья Васильевна. Надеюсь, Jean, что ты ничего не решил без меня. J'espere, Jean, que vous ne deciderez rien sans moi. Я мать, и состояние мое.
Иван Михайлович (удивленно). Что ты? Что ты, Марья Васильевна? (Тихо.) Что ты, нездорова? Ведь мы уж, кажется, переговорили с тобой.
Марья Васильевна (вдруг сердито). Кажется, я мать, и прежде, чем решать дела с посторонними, нужно, чтоб они со мной говорили. И так говорят, что меня никто в грош не ставит. Почитают меньше чулка. Состояние мое, и я ничего не дам, пока не захочу. Захочу, так дам. Кажется, прежде меня надо спросить. И приличия того требуют. Хоть у них спроси. Rien que les convenances l'exigent, – demandez a monsieur.
Иван Михайлович . Вот не ожидал! Да что с тобой? Опомнись, приди в себя. Подумай, что ты говоришь при чужих людях.
Марья Васильевна. Ты не знаешь, может быть, что говоришь, а я очень знаю. Все говорят, что жених человек неизвестный.
Иван Михайлович. Неизвестный человек! Пожалуйста, не говори глупостей!
Беклешов. Все это довольно странно, ежели не сказать больше.
Марья Васильевна. Нет, довольно я терпела. Все говорят, что я последнее лицо в доме. Я всю свадьбу расстрою!
Иван Михайлович. Да что ты? Отчего? Что тебе надо?
Марья Васильевна. А то, что я его не знаю. Я ничего дурного не говорю. Je n'ai pas de dent contre lui, a только не хочу до свадьбы ничего давать из состояния. Волоколамское мое. После свадьбы, ежели он будет почтительный зять, я посмотрю и дам, а то всякий писатель будет…
Иван Михайлович (строго берет ее за руку) Будет. Пойдем, там переговорим.
Марья Васильевна (робея). Я ничего, Jean, некуда мне идти, laissez moi en repos, au nom du ciel. Оставь меня, ради бога. Я больше ничего не буду говорить.
Иван Михайлович (Беклешову). Ну, вот видите, это странный каприз, но вы понимаете, что это не имеет никакого значения. И я бы вас просил умолчать об этом перед Анатолием Дмитриевичем.
Беклешов (глубокомысленно). Я очень хорошо понимаю, боюсь, что слишком хорошо понимаю.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Входят гость и гостья, вслед за ними Любочка и Венеровский.
Гость. Мы только узнали. Вот неожиданно-то, душевно поздравляю.
Гостья. Вот радость-то вам, Марья Васильевна.
Иван Михайлович. Очень, очень благодарен.
Марья Васильевна. Да, так неожиданно. Вот и жених с невестой, рекомендую.
Венеровский (мрачно смотрит на гостей и останавливается). Да, Любовь Ивановна, надо очень любить то дело, за которое взялся, надо сильно желать вырвать вас из этого омута и спасти, для того чтобы подчиниться всей этой отвратительной и возмутительной пошлости. Посмотрите, что это? И с этими людьми надо входить в отношения!
Любочка. Ну, что вам стоит!
Иван Михайлович. Вот он. (К Венеровскому.) Это дядя жены, это мой двоюродный, прошу познакомиться.
Гость. Позвольте рекомендоваться, как будущему родному, душевно поздравляю. (Протягивает руку.)
Гостья. Очень, очень рада познакомиться, так много о вас слышала. Люба, поздравляю!
Венеровский кланяется, кладет руки за спину, отворачивается и отходит к Беклешову.
Гость. Однако невежа!
Гостья. Какое странное обращение с родными!
Венеровский (Беклешову). Тоже лезут с рукопожатиями! Их надо осаживать… Они это очень понимают. (Говорят тихо.)
Иван Михайлович. Милости просим в гостиную, да и обедать пора; вот благословим жениха с невестой.
Гость. Ну что, нашли управляющего, Иван Михайлович?
Иван Михайлович. И не говорите, так мучаюсь…
Любочка, Марья Васильевна, Иван Михайлович и гости уходят в дом.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Беклешов и Венеровский.
Беклешов. С девицей Дудкиной уладилось дело великолепно, – немного подкадил ей и студенту, открылся за него в любви и сцепил так, что не растащишь. Эту затравил. А насчет денежных отношений скверно дело совсем. Родительница хочет тебя держать на уздечке и высматривать почтительность зятька. Манера известная! Ну, да и родитель хорош, могу сказать…
Венеровский. Родитель подличает. За одно это и можно прощать ему многое.
Беклешов. Хорошо бы, коли бы абсолютно подличал, а на мой практический взгляд, вся эта сцена опять подыграна, и родительница только напоказ дура. Это тот партнер, которого никто не видит и который жесток и во всем мешает доброму партнеру. Ну, да мы и не таких травили.
Венеровский. Однако неприятно, сейчас должно проделать дурацкие церемонии, тогда как дело так неопределительно.
Беклешов. Что ж, разве эти церемонии к чему-нибудь обязывают? Идеалист, я говорю! Ты все думаешь, как бы тебе не поступить дурно. Выкинь, братец, из головы; для них нет ни честного, ни бесчестного. Иначе всегда будешь в дураках с этим народом. Смотри на вещи просто. Ежели бы тебе нужно было спасти друга из вертепа разбойников, разве ты бы стал бояться обмануть разбойников? Ну, то же отношение для них. Дело все в самом факте бракосочетания, и ежели не раньше, то в сей достопамятный день старец сей будет затравлен твоим покорнейшим слугою. И тебе заботиться не о чем. Все будет произведено в лучшем виде. Вот тебе мое слово. Ну, пойдем же.
Уходят в дом.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же и Любочка.
Любочка (выходит). Пойдемте ж, Анатолий Дмитриевич, нас благословлять будут. (Весело.) Что вы тут стоите? Я тоже смотрю, что это пустяки, да нельзя же.
Венеровский. Мне самому на себя смешно и гадко будет, да, хе-хе! Любовь Ивановна, противна мне эта комедия. Вы знаете мои убеждения.
Любочка. Ну, ну, ну, не рассуждать!
Уходят в дом Беклешов, Венеровский и Любовь Ивановна.
Теперь мой месяц (в двери к студенту и Петруше.) Петя, иди, скорее, мамаша велела. Очень нужно.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же, выходят студент и Петруша, жуя. За ними Катерина Матвеевна.
Петруша. Ну, зачем?
Любочка. Иди, пожалуйста, узнаешь. (К Венеровскому.) Ну, ну, Анатолий Дмитриевич, не рассуждать. Идите.
Все уходят в дом. Входят студент и Катерина Матвеевна. К окну бегут дворовые.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Студент и Катерина Матвеевна.
Студент. Что это [за] суетня? Или скандалец какой совершается?
Катерина Матвеевна. Проповедник свободы женщин женится на девчонке, да, на ничтожной и неразвитой девчонке. Вот вам слабость основ-то сказалась.
Студент. Это сюрпризец, однако-с.
Катерина Матвеевна (смотрит в окно). Посмотрите, посмотрите, благословляют и на коленки становятся. Мне это слишком гадко видеть, слишком унизительно для достоинства человека.
Студент (смотрит). Синьор дрянный, я вам высказывал это мнение, а вы не разделяли.
Катерина Матвеевна. Нет, послушайте, это отвратительно, не так ли?
Студент. Да-с. Вот что значит полуразвитие! Акцизный либералишка!
Катерина Матвеевна (смотрит). Целуются, – какие животные отношения! Да, глядя на такое унижение, легко утратить веру в прогресс. Вот вам урок, Алексей Павлович. Но я выше этого! Да, Алексей Павлович, вы еще одна честная и чистая личность из всего этого сброда. Я уважаю вас.
Студент. Да, кабы побольше таких женщин, как вы! Однако учинили-таки торжество почтенное-с!
Занавес опускается
Конец второй сцены второго действия
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Иван Михайлович.
Марья Васильевна.
Люба.
Петруша.
Няня.
Катерина Матвеевна.
Твердынский.
Николаев, родственник Прибышевых, предводитель дворянства.
Шафер.
1-я, 2-я и 3-я барышни.
Горничная.
Лакей.
Квартира Прибышева в губернском городе. Накрывают парадный ужин.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Иван Михайлович, Марья Васильевна, няня и толстый помещик – предводитель, с усами, родственник Николаев.
Иван Михайлович. Что, одевается невеста? То-то. Пора, пора. Седьмой час.
Николаев. Нет, брат Иван, коли бы я тебя не любил с детства, я бы ни за что не согласился быть на этой свадьбе. Только для тебя. Не люблю я этого барина. И что за манера? Два раза ждали, издали – носу не показал. Что это? Жених – и не приехал с родными невесты познакомиться! Что он, пренебрегает нами, что ль?
Иван Михайлович. Ах, какой ты! Ну, да как же ты хочешь? Ведь у него родных нет, некому научить, да и опять хлопоты… Ведь не шутка – всем обзавестись надо, все устроить, – не успел как-нибудь. Ты ведь всегда обижаешься. Ты хороший человек, но ты мнителен.
Николаев. Нет, брат, не извиняй… Добро бы раз, а то вчера обедать ждали, ждали до шести часов… Так говорил бы, что я, мол, такой важный барин, что с вами знакомиться не хочу, так бы и знали, сели бы за стол в четыре; по крайней мере не ели бы подогретое… Нет, я, брат, ждать никого не люблю.
Иван Михайлович. Ну, вот ты все так объясняешь. Ничего он доказывать не хотел… Он замечательный человек: умный, образованный… Вот ты его узнаешь – другое заговоришь. И я так-то говорил, пока его не знал. Просто, там задержало что-нибудь… Ну, да и надо принять, братец, в соображенье, что теперь другой век, не так как в наше время… Другие условия, обряды многие уж устарели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13