Ты знаешь, нынче под вечер в реке выловили тело Клэппертона?
— Нет, — ответил Буковский на удивление равнодушным тоном.
Карлсен еще раньше замечал, что, останавливаясь перед сколько-нибудь серьезным решением, Буковский стряхивает взвинченность и агрессивность, становясь абсолютно спокойным — компьютером, просматривающим сотни вариантов.
Помолчав минуту, Буковский сказал:
— Это, очевидно, надо держать в строжайшем секрете. Если что-то просочится наружу, поднимется паника. Я думаю поговорить с главой космического ведомства. Какой там у тебя номер? — Фаллада продиктовал. — И потом тебе сразу перезвоню. А сам, кстати, что думаешь: мы можем как-нибудь ликвидировать этих созданий?
— Что-то мне не очень в это верится…
— Вот и мне, — вздохнул Буковский и положил трубку. С полминуты все молчали. Затем Карлсен сказал:
— Боюсь, ответственность во многом лежит на мне.
— Вашей вины здесь нет, — твердо заявил Хезлтайн. — Вы просто делали свою работу. Слава Богу, что не привезли их больше.
— Слабое утешение… — покачал головой Карлсен.
— Не сокрушайтесь так, — Фаллада положил руку ему на плечо. — Удача пока за нас. Если бы та красотка не выдала себя, лишив жизни Эдамса, они бы сейчас всем скопом летели уже к Земле. Или, если б я не применил к ней свой новый тест на «лямбду», мы бы считали их всех мертвыми. Все могло быть гораздо хуже.
— Особенно, если, как вы говорите, они неуязвимы.
— Пойдемте ко мне в кабинет, — предложил Хезлтайн. — Я попросил принести чай и сэндвичи. Не знаю, как вы, а я чертовски голоден.
Тут и Карлсен почувствовал, что ему тоже зверски хочется есть; может, и уныние отчасти из-за пустого желудка.
Фаллада взял сигару из коробки на столе.
— Кстати, я не говорил, что они неуязвимы. Откуда нам знать… Хотя некоторые факты, по крайней мере, в нашу пользу. Налицо трое убийц, рыщущих по округе. Но убийцы эти, как мы убедились, оставляют след…
В дверь постучали. Девушка вкатила тележку с чаем и сэндвичами. Сэндвичи с ветчиной были просто объедение, и Карлсен почувствовал, как с едой возвращается оптимизм.
— Что ж, вреда от них, по сути, гораздо меньше, чем если перевернется автобус… — сказал он.
— Хотелось бы надеяться, — ухмыльнулся Хезлтайн. — По статистике, на сегодня смертельных случаев — сорок девять на дню. — Он нажал кнопку, вызова на телеэкране. — Мэри, дайте-ка мне дежурного по городу. Сегодня, наверное, Филпотт.
Через несколько минут, раздался звонок, и Хезлтайн заговорил в трубку:
— Алло, инспектор? У меня к вам поручение. Помните девушку, что нашли вчера на переезде в Путни? Это, оказывается, было убийство. Мне надо, чтобы вы там сортировали все сообщения по некоторым видам смерти, со всей Англии. Ясно? По всем внезапном смертям — или от удушья, или без очевидной причины. Дайте указания каждому полицейскому округу по стране. Только не создайте паники. Если начнет соваться пресса — это статистический отчет, социальный, мол, срез. Но чтоб мне в кабинет — доклад. Сразу, сию же секунду. Мы думаем, этот парень — сумасшедший, его надо поймать. Кстати, не кладите трубку… он может иметь сообщницу… Договорились? — Хезлтайн положил трубку. — Вот такой вот первый шаг. Придется создать особое подразделение, чтобы занималось всем этим. Из чего, понятно, следует, что пресса будет тут как тут. Раньше или позже.
— Не думаю, что это так уж повредит, — заметил Фаллада. — Карлсен говорит, эти существа не могут уничтожить жертву без ее на то согласия. Если мы сделаем на этом акцент, паники не должно возникнуть. И общественная поддержка сформируется, люди будут осмотрительнее.
— Это правда. Но не думаю, что решение будет зависеть от нас. Оно должно приниматься на министерском уровне…
Телеэкран вновь ожил, не дав ему договорить.
— Алло?
— Алло! Мистер Перси, там у вас нет Карлсена? Звонил Буковский. Карлсен придвинулся в поле зрения.
— Тебе надо, чтобы он прошел в соседнюю комнату? — спросил Хезлтайн.
— Нет, — ответил Буковский, — это касается и вас тоже. Нас всех хочет видеть на Даунинг-стрит премьер-министр, и как можно скорее. Включая доктора Фалладу. Опять какой-то новый поворот. Вы можете, не мешкая, туда выехать?
— И я тоже? — спросил Хезлтайн.
— Ты в особенности. Увидимся прямо там. — Буковский повесил трубку. Карлсен взял еще один сэндвич.
— Ну уж нет, пока не кончу есть…
По Уайтхоллу тянулась бесконечная вереница идущих с работы служащих. Обретший золотой оттенок день, утомился, и возвратилась прохлада. Карлсену подумалось: «А ведь любой из этих людей может оказаться пришельцем», — и сердце до боли сжало глухое отчаяние.
Проехав мимо них, на углу Даунинг-стрит остановился «Роллс-Ройс». В одном из пассажиров на заднем сиденье Карлсен узнал Филиппа Ролинсона, министра внутренних дел. Он выбрался наружу, когда они подходили к дому номер десять.
— А, Хезлтайн, рад вас видеть! — поздоровался Ролинсон. — Вы еще не знакомы с Алексом Мак Кэем, главой космического ведомства?
Мак Кэй оказался лысым, как и Хезлтайн, но невысокого роста, с пышными рыжими усами. Чуть приподняв брови, он посмотрел на Карлсена.
— Узнаю, узнаю. Тот самый парень, что заварил всю кашу, а? — в ответ на растерянную улыбку Карлсена, Мак Кэй хлопнул его по плечу. — Не переживайте, разберемся. («Да, мне бы твою уверенность», — подумал Олоф.)
У дверей приемной секретарша — средних лет, но сохранившая привлекательность — сказала:
— Премьер-министр сейчас разговаривает по телеэкрану. Но вот-вот освободится.
— Ничего, уже освободился! — послышалось сверху. — Простите! — вверху на лестнице появилась массивная фигура Эверарда Джемисона. — Мы сядем в кабинете.
Ростом Джемисон превосходил даже Карлсена. Один журналист как-то выразился, что у него лицо Авраама Линкольна, голос Уинстона Черчилля, а хитрость Ллойда Джорджа. Пожатие его руки было такое крепкое, что Карлсен невольно поморщился.
— Хорошо, что пришли, господа, — сказал премьер-министр. Прошу садиться. — Он положил руку на плечо Фалладе. — А это, если не ошибаюсь, доктор Фаллада собственной персоной, человек, именуемый Шерлоком Холмсом патологии?
Фаллада кивнул безо всякой улыбки, но было видно, что комплимент пришелся ему по вкусу.
В центре кабинета стоял стол, на нем — поднос с бутылкой вина и бокалами. Мак Кэй, не дожидаясь, пока предложат, плеснул себе.
Джемисон сел во главе стола. Сосредоточенно нахмурясь, он склонил голову, будто в глубокой медитации. Наступила тишина, прерываемая лишь шипением сифона с содовой. Через несколько секунд вошла секретарша и положила перед каждым из них по листу бумаги. Карлсен, внимательно рассмотрев, решил, что лист лег вверх ногами, и перевернул. Это оказалось картой, причем со смутно знакомыми контурами, только надписи сделаны были на совершенно непонятном языке.
— Что Буковский, потерялся? — Джемисон не успел договорить, как дверь открылась и вошел Буковский, а с ним еще какой-то толстяк в пенсне.
— А вот, наконец, и Буковский, и, если не ошибаюсь, профессор Шлирмахер? Очень любезно с вашей стороны, профессор…
Шлирмахер зарделся и, густо прокашлявшись, срывающимся голосом произнес:
— Для меня это честь, господин премьер.
Буковский, сев, принялся протирать очки. Тут его взгляд упал на карту.
— А, у вас уже есть?
— Попросил прислать с лунной базы. Дайте-ка копию господину Шлирмахеру. Благодарю. — Премьер оглядел собравшихся и кашлянул, привлекая внимание Мак Кэя: тот, думая о чем-то своем, смотрел в окно, отирая лоб носовым платком, — Ну вот, господа, думаю, все в сборе, можно начинать. — Он повернулся к Карлсену. — Ну что, давайте с вас, капитан. Вы догадываетесь, что это? — он ткнул пальцем в лежащий перед ним лист бумаги.
— Карта Греции? — наугад спросил Карлсен.
Джемисон повернулся к Шлирмахеру.
— Э-э… Так, господин профессор?
— Точно так, — кивнул тот с удивленно растерянным видом.
— Вы знаете, откуда она у нас? — снова обратился премьер к Карлсену.
— Тот покачал головой. Джемисон цепко оглядел лица собравшихся, выискивая кого-нибудь, кто бы ответил на вопрос. Было в нем что-то от директора школы, собравшего вокруг себя шестиклассников. Когда молчание стало уже неловким, Джемисон сказал:
— Она взята с поста управления «Странника». Премьер улыбнулся изумленным возгласам, очевидно, довольный произведенным эффектом.
— Контуры, понятно, чуть размыты. Оригинал должен быть гораздо четче.
— Просто невероятно, — зачарованно выдохнул Ро-линсон.
— И тем не менее — это факт, и доктор Буковский подтвердит.
Буковский, не поднимая глаз, кивнул. Шлирмахер, вынув из кармана лупу, сосредоточенно разглядывал карту.
— Вы, безусловно, понимаете, что это значит, — сказал Джемисон.
— Они очень даже хорошо знают Землю, — заключил Ролинсон.
На лице Джемисона мелькнуло раздражение: вечно лезут с выводами, не дослушав.
— Точно, господа. Именно, что существа почти наверняка побывали уже на Земле. — Голос его драматически подрагивал: ну, просто вылитый Черчилль. Премьер взыскательно оглядел собравшихся. — Единственный вариант, который напрашивается — это, что они изучали Землю через сверхмощные телескопы. А вам как кажется?
Карлсен через стол посмотрел на Фалладу. Было видно, что тот несколько растерян и на миг утратил обычную уверенность.
— Но это совершенно невероятно! — воскликнул вдруг Шлирмахер.
— Это почему, профессор?
Шлирмахер, видно, так разволновался, что с трудом подбирал нужные слова. Он несколько раз ткнул в карту пальцем.
— Видите… Это вот Греция, да, но — это не современная Греция.
— А вы думали, будет что-то другое? — едко ухмыльнулся Буковский, игнорируя пущенный искоса взгляд премьера.
Шлирмахер, чуть заикаясь, спешил изложить мысль:
— Вы меня не понимаете. Видите, здесь все очень странно. Вот, взгляните! — он наклонился к Буковскому. — Вы думаете, это что?
— Видимо, остров, — сообразил Буковский.
— Остров и есть. Но форма-то не та! Это остров Тера, мы его теперь зовем Санторин. На современной карте он имеет форму полумесяца, потому что где-то в тысяча пятисотом году до новой эры его отделило извержением вулкана. Эта карта была составлена до катаклизма.
— Вы хотите сказать, — переспросил премьер-министр, — что эта карта была составлена до тысяча пятисотого года до новой эры?
— Разумеется, о том я и речь веду! — от волнения Шлирмахер напрочь забыл о чинопочитании. — Но знаете, есть множество деталей, которые я лично не понимаю. Вот Кносс на Крите. Вот Афины. Никто из людей в ту пору не мог создать такую карту.
— Именно! — светло воскликнул Джемисон. — Из людей никто, а вот эти существа могли, и сделали. Ролинсон, дайте-ка сюда поднос. Я думаю, за это стоит поднять тост.
Когда Ролинсон подвигал по столу поднос, Фаллада хладнокровно спросил:
— Вы бы не объяснили, что мы собираемся праздновать? Джемисон в ответ невозмутимо улыбнулся.
— Ах да, я же еще не объяснил, господа: доктор Фаллада считает, что эти существа опасны. И не исключено, что он, может быть, и прав. Но, насколько я понимаю, эта карта представляет собой одно из величайших достижений человеческого знания нашего времени. Вы, видимо, понимаете, что я рассматриваю себя скорее как историка, нежели политика. Поэтому, думаю, тост можно по праву поднять за капитана Карлсена и «Странника». — Он начал разливать вино по бокалам.
— Чертовски хорошая идея, — одобрил Мак Кэй. — Я уже, по сути, дал приказ на детальное обследование «Странника». — Он повернулся к Буковскому. — Смею полагать, он уже выполняется?
Буковский вспыхнул.
— Нет.
— Почему — нет? — ровно осведомился Мак Кэй.
— Потому что я согласен с Фалладой: эти существа могут быть опасны.
— Но послушайте… — начал Мак Кэй.
— Они на самом деле опасны, — резко вклинился Фаллада. — Они — вампиры.
— Сказки рассказываете, — язвительно заметил Мак Кэй.
Все заговорили разом.
— Господа, господа! — воскликнул Джемисон; его голос подействовал успокаивающе. — Я думаю, не стоит накалять страсти. Мы затем и собрались, чтобы все досконально обсудить, и, — он повернулся к Фалладе, — каждый имеет право высказаться. Так что давайте на минуту забудем о чинах и поднимем бокалы за капитана Карлсена.
Фаллада принял бокал все с таким же хмурым видом.
— За капитана Карлсена и его эпохальное открытие! — Джемисон поднял бокал.
Все пригубили, сам Карлсен смущенно улыбался.
— Я должен еще добавить, капитан, — продолжал премьер, — что это лишь одна из нескольких карт, найденных на «Страннике». Мне бы хотелось, чтобы изучение этого материала взял на себя профессор Шлирмахер.
— Глубоко польщен, — сипло проговорил Шлирмахер, багровея.
— Доктор, — обратился Джемисон к Фалладе, — вы помните историю атласов Пири Рейса? — Фаллада мрачно покачал головой. — Тогда позвольте рассказать. Если мне не изменяет память, Пири Рейс был турецким пиратом, появившимся на свет примерно в ту пору, когда Колумб открыл Америку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Нет, — ответил Буковский на удивление равнодушным тоном.
Карлсен еще раньше замечал, что, останавливаясь перед сколько-нибудь серьезным решением, Буковский стряхивает взвинченность и агрессивность, становясь абсолютно спокойным — компьютером, просматривающим сотни вариантов.
Помолчав минуту, Буковский сказал:
— Это, очевидно, надо держать в строжайшем секрете. Если что-то просочится наружу, поднимется паника. Я думаю поговорить с главой космического ведомства. Какой там у тебя номер? — Фаллада продиктовал. — И потом тебе сразу перезвоню. А сам, кстати, что думаешь: мы можем как-нибудь ликвидировать этих созданий?
— Что-то мне не очень в это верится…
— Вот и мне, — вздохнул Буковский и положил трубку. С полминуты все молчали. Затем Карлсен сказал:
— Боюсь, ответственность во многом лежит на мне.
— Вашей вины здесь нет, — твердо заявил Хезлтайн. — Вы просто делали свою работу. Слава Богу, что не привезли их больше.
— Слабое утешение… — покачал головой Карлсен.
— Не сокрушайтесь так, — Фаллада положил руку ему на плечо. — Удача пока за нас. Если бы та красотка не выдала себя, лишив жизни Эдамса, они бы сейчас всем скопом летели уже к Земле. Или, если б я не применил к ней свой новый тест на «лямбду», мы бы считали их всех мертвыми. Все могло быть гораздо хуже.
— Особенно, если, как вы говорите, они неуязвимы.
— Пойдемте ко мне в кабинет, — предложил Хезлтайн. — Я попросил принести чай и сэндвичи. Не знаю, как вы, а я чертовски голоден.
Тут и Карлсен почувствовал, что ему тоже зверски хочется есть; может, и уныние отчасти из-за пустого желудка.
Фаллада взял сигару из коробки на столе.
— Кстати, я не говорил, что они неуязвимы. Откуда нам знать… Хотя некоторые факты, по крайней мере, в нашу пользу. Налицо трое убийц, рыщущих по округе. Но убийцы эти, как мы убедились, оставляют след…
В дверь постучали. Девушка вкатила тележку с чаем и сэндвичами. Сэндвичи с ветчиной были просто объедение, и Карлсен почувствовал, как с едой возвращается оптимизм.
— Что ж, вреда от них, по сути, гораздо меньше, чем если перевернется автобус… — сказал он.
— Хотелось бы надеяться, — ухмыльнулся Хезлтайн. — По статистике, на сегодня смертельных случаев — сорок девять на дню. — Он нажал кнопку, вызова на телеэкране. — Мэри, дайте-ка мне дежурного по городу. Сегодня, наверное, Филпотт.
Через несколько минут, раздался звонок, и Хезлтайн заговорил в трубку:
— Алло, инспектор? У меня к вам поручение. Помните девушку, что нашли вчера на переезде в Путни? Это, оказывается, было убийство. Мне надо, чтобы вы там сортировали все сообщения по некоторым видам смерти, со всей Англии. Ясно? По всем внезапном смертям — или от удушья, или без очевидной причины. Дайте указания каждому полицейскому округу по стране. Только не создайте паники. Если начнет соваться пресса — это статистический отчет, социальный, мол, срез. Но чтоб мне в кабинет — доклад. Сразу, сию же секунду. Мы думаем, этот парень — сумасшедший, его надо поймать. Кстати, не кладите трубку… он может иметь сообщницу… Договорились? — Хезлтайн положил трубку. — Вот такой вот первый шаг. Придется создать особое подразделение, чтобы занималось всем этим. Из чего, понятно, следует, что пресса будет тут как тут. Раньше или позже.
— Не думаю, что это так уж повредит, — заметил Фаллада. — Карлсен говорит, эти существа не могут уничтожить жертву без ее на то согласия. Если мы сделаем на этом акцент, паники не должно возникнуть. И общественная поддержка сформируется, люди будут осмотрительнее.
— Это правда. Но не думаю, что решение будет зависеть от нас. Оно должно приниматься на министерском уровне…
Телеэкран вновь ожил, не дав ему договорить.
— Алло?
— Алло! Мистер Перси, там у вас нет Карлсена? Звонил Буковский. Карлсен придвинулся в поле зрения.
— Тебе надо, чтобы он прошел в соседнюю комнату? — спросил Хезлтайн.
— Нет, — ответил Буковский, — это касается и вас тоже. Нас всех хочет видеть на Даунинг-стрит премьер-министр, и как можно скорее. Включая доктора Фалладу. Опять какой-то новый поворот. Вы можете, не мешкая, туда выехать?
— И я тоже? — спросил Хезлтайн.
— Ты в особенности. Увидимся прямо там. — Буковский повесил трубку. Карлсен взял еще один сэндвич.
— Ну уж нет, пока не кончу есть…
По Уайтхоллу тянулась бесконечная вереница идущих с работы служащих. Обретший золотой оттенок день, утомился, и возвратилась прохлада. Карлсену подумалось: «А ведь любой из этих людей может оказаться пришельцем», — и сердце до боли сжало глухое отчаяние.
Проехав мимо них, на углу Даунинг-стрит остановился «Роллс-Ройс». В одном из пассажиров на заднем сиденье Карлсен узнал Филиппа Ролинсона, министра внутренних дел. Он выбрался наружу, когда они подходили к дому номер десять.
— А, Хезлтайн, рад вас видеть! — поздоровался Ролинсон. — Вы еще не знакомы с Алексом Мак Кэем, главой космического ведомства?
Мак Кэй оказался лысым, как и Хезлтайн, но невысокого роста, с пышными рыжими усами. Чуть приподняв брови, он посмотрел на Карлсена.
— Узнаю, узнаю. Тот самый парень, что заварил всю кашу, а? — в ответ на растерянную улыбку Карлсена, Мак Кэй хлопнул его по плечу. — Не переживайте, разберемся. («Да, мне бы твою уверенность», — подумал Олоф.)
У дверей приемной секретарша — средних лет, но сохранившая привлекательность — сказала:
— Премьер-министр сейчас разговаривает по телеэкрану. Но вот-вот освободится.
— Ничего, уже освободился! — послышалось сверху. — Простите! — вверху на лестнице появилась массивная фигура Эверарда Джемисона. — Мы сядем в кабинете.
Ростом Джемисон превосходил даже Карлсена. Один журналист как-то выразился, что у него лицо Авраама Линкольна, голос Уинстона Черчилля, а хитрость Ллойда Джорджа. Пожатие его руки было такое крепкое, что Карлсен невольно поморщился.
— Хорошо, что пришли, господа, — сказал премьер-министр. Прошу садиться. — Он положил руку на плечо Фалладе. — А это, если не ошибаюсь, доктор Фаллада собственной персоной, человек, именуемый Шерлоком Холмсом патологии?
Фаллада кивнул безо всякой улыбки, но было видно, что комплимент пришелся ему по вкусу.
В центре кабинета стоял стол, на нем — поднос с бутылкой вина и бокалами. Мак Кэй, не дожидаясь, пока предложат, плеснул себе.
Джемисон сел во главе стола. Сосредоточенно нахмурясь, он склонил голову, будто в глубокой медитации. Наступила тишина, прерываемая лишь шипением сифона с содовой. Через несколько секунд вошла секретарша и положила перед каждым из них по листу бумаги. Карлсен, внимательно рассмотрев, решил, что лист лег вверх ногами, и перевернул. Это оказалось картой, причем со смутно знакомыми контурами, только надписи сделаны были на совершенно непонятном языке.
— Что Буковский, потерялся? — Джемисон не успел договорить, как дверь открылась и вошел Буковский, а с ним еще какой-то толстяк в пенсне.
— А вот, наконец, и Буковский, и, если не ошибаюсь, профессор Шлирмахер? Очень любезно с вашей стороны, профессор…
Шлирмахер зарделся и, густо прокашлявшись, срывающимся голосом произнес:
— Для меня это честь, господин премьер.
Буковский, сев, принялся протирать очки. Тут его взгляд упал на карту.
— А, у вас уже есть?
— Попросил прислать с лунной базы. Дайте-ка копию господину Шлирмахеру. Благодарю. — Премьер оглядел собравшихся и кашлянул, привлекая внимание Мак Кэя: тот, думая о чем-то своем, смотрел в окно, отирая лоб носовым платком, — Ну вот, господа, думаю, все в сборе, можно начинать. — Он повернулся к Карлсену. — Ну что, давайте с вас, капитан. Вы догадываетесь, что это? — он ткнул пальцем в лежащий перед ним лист бумаги.
— Карта Греции? — наугад спросил Карлсен.
Джемисон повернулся к Шлирмахеру.
— Э-э… Так, господин профессор?
— Точно так, — кивнул тот с удивленно растерянным видом.
— Вы знаете, откуда она у нас? — снова обратился премьер к Карлсену.
— Тот покачал головой. Джемисон цепко оглядел лица собравшихся, выискивая кого-нибудь, кто бы ответил на вопрос. Было в нем что-то от директора школы, собравшего вокруг себя шестиклассников. Когда молчание стало уже неловким, Джемисон сказал:
— Она взята с поста управления «Странника». Премьер улыбнулся изумленным возгласам, очевидно, довольный произведенным эффектом.
— Контуры, понятно, чуть размыты. Оригинал должен быть гораздо четче.
— Просто невероятно, — зачарованно выдохнул Ро-линсон.
— И тем не менее — это факт, и доктор Буковский подтвердит.
Буковский, не поднимая глаз, кивнул. Шлирмахер, вынув из кармана лупу, сосредоточенно разглядывал карту.
— Вы, безусловно, понимаете, что это значит, — сказал Джемисон.
— Они очень даже хорошо знают Землю, — заключил Ролинсон.
На лице Джемисона мелькнуло раздражение: вечно лезут с выводами, не дослушав.
— Точно, господа. Именно, что существа почти наверняка побывали уже на Земле. — Голос его драматически подрагивал: ну, просто вылитый Черчилль. Премьер взыскательно оглядел собравшихся. — Единственный вариант, который напрашивается — это, что они изучали Землю через сверхмощные телескопы. А вам как кажется?
Карлсен через стол посмотрел на Фалладу. Было видно, что тот несколько растерян и на миг утратил обычную уверенность.
— Но это совершенно невероятно! — воскликнул вдруг Шлирмахер.
— Это почему, профессор?
Шлирмахер, видно, так разволновался, что с трудом подбирал нужные слова. Он несколько раз ткнул в карту пальцем.
— Видите… Это вот Греция, да, но — это не современная Греция.
— А вы думали, будет что-то другое? — едко ухмыльнулся Буковский, игнорируя пущенный искоса взгляд премьера.
Шлирмахер, чуть заикаясь, спешил изложить мысль:
— Вы меня не понимаете. Видите, здесь все очень странно. Вот, взгляните! — он наклонился к Буковскому. — Вы думаете, это что?
— Видимо, остров, — сообразил Буковский.
— Остров и есть. Но форма-то не та! Это остров Тера, мы его теперь зовем Санторин. На современной карте он имеет форму полумесяца, потому что где-то в тысяча пятисотом году до новой эры его отделило извержением вулкана. Эта карта была составлена до катаклизма.
— Вы хотите сказать, — переспросил премьер-министр, — что эта карта была составлена до тысяча пятисотого года до новой эры?
— Разумеется, о том я и речь веду! — от волнения Шлирмахер напрочь забыл о чинопочитании. — Но знаете, есть множество деталей, которые я лично не понимаю. Вот Кносс на Крите. Вот Афины. Никто из людей в ту пору не мог создать такую карту.
— Именно! — светло воскликнул Джемисон. — Из людей никто, а вот эти существа могли, и сделали. Ролинсон, дайте-ка сюда поднос. Я думаю, за это стоит поднять тост.
Когда Ролинсон подвигал по столу поднос, Фаллада хладнокровно спросил:
— Вы бы не объяснили, что мы собираемся праздновать? Джемисон в ответ невозмутимо улыбнулся.
— Ах да, я же еще не объяснил, господа: доктор Фаллада считает, что эти существа опасны. И не исключено, что он, может быть, и прав. Но, насколько я понимаю, эта карта представляет собой одно из величайших достижений человеческого знания нашего времени. Вы, видимо, понимаете, что я рассматриваю себя скорее как историка, нежели политика. Поэтому, думаю, тост можно по праву поднять за капитана Карлсена и «Странника». — Он начал разливать вино по бокалам.
— Чертовски хорошая идея, — одобрил Мак Кэй. — Я уже, по сути, дал приказ на детальное обследование «Странника». — Он повернулся к Буковскому. — Смею полагать, он уже выполняется?
Буковский вспыхнул.
— Нет.
— Почему — нет? — ровно осведомился Мак Кэй.
— Потому что я согласен с Фалладой: эти существа могут быть опасны.
— Но послушайте… — начал Мак Кэй.
— Они на самом деле опасны, — резко вклинился Фаллада. — Они — вампиры.
— Сказки рассказываете, — язвительно заметил Мак Кэй.
Все заговорили разом.
— Господа, господа! — воскликнул Джемисон; его голос подействовал успокаивающе. — Я думаю, не стоит накалять страсти. Мы затем и собрались, чтобы все досконально обсудить, и, — он повернулся к Фалладе, — каждый имеет право высказаться. Так что давайте на минуту забудем о чинах и поднимем бокалы за капитана Карлсена.
Фаллада принял бокал все с таким же хмурым видом.
— За капитана Карлсена и его эпохальное открытие! — Джемисон поднял бокал.
Все пригубили, сам Карлсен смущенно улыбался.
— Я должен еще добавить, капитан, — продолжал премьер, — что это лишь одна из нескольких карт, найденных на «Страннике». Мне бы хотелось, чтобы изучение этого материала взял на себя профессор Шлирмахер.
— Глубоко польщен, — сипло проговорил Шлирмахер, багровея.
— Доктор, — обратился Джемисон к Фалладе, — вы помните историю атласов Пири Рейса? — Фаллада мрачно покачал головой. — Тогда позвольте рассказать. Если мне не изменяет память, Пири Рейс был турецким пиратом, появившимся на свет примерно в ту пору, когда Колумб открыл Америку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35