вернулось старение и снимает обильную жатву. Поэтому теперь они разыскивают нас, чтобы взять в плен, завладеть нашими мозгами, умениями и знаниями. Они не способны производить знания самостоятельно, и теперь многими необходимыми им секретами владеем только мы.
— Вернулось старение?! Что ты под этим подразумеваешь, друг мой? — спросил я.
— Разве ты не заметил, что среди нас нет стариков? — улыбнулся в ответ Данус.
— Конечно, заметил, — сказал я, — равно как и детей. Я очень часто хотел просить у тебя объяснения.
— Это объясняется не природными причинами., — заверил он. — Это достижение — венец нашей медицины. Тысячу лет назад была разработана сыворотка долголетия. Она впрыскивается каждые два года, и не только обеспечивает иммунитет ко всем болезням, но и ведет к полному восстановлению тканей организма.
Но даже в добре есть зло. Когда люди перестали стареть и умирать (кроме тех, кто умирал насильственной смертью), мы столкнулись с серьезной опасностью перенаселения. Чтобы справиться с ней, стал необходим контроль за рождаемостью. Сейчас рожать детей у нас разрешается не больше, чем это необходимо для восстановления потерь населения. Если кого-нибудь убивают, одна из женщин его дома получает разрешение родить ребенка, если она способна к этому; но после нескольких десятков поколений, ограничивавших рождаемость, все меньше становится женщин, способных произвести на свет дитя. В общем-то, мы предвидели это положение дел.
Стиатистика, собранная на протяжении тысячи лет, способна показать так называемое среднее ожидание смертности на тысячу человек; она также показывает, что только половина наших женщин способна рожать; таким образом, пятьдесят процентов требуемых детей ежегодно разрешаются тем, кто желает их иметь, в порядке подачи заявлений.
— Со времени моего появления на Амтор я не видел ни одного ребенка, — сказал я.
— Здесь есть дети, — чуть помедлив, отозвался Данус, — хотя, разумеется, их немного.
— И нет стариков, — подумал я вслух. — Данус, а можно ли мне ввести эту сыворотку?
Он улыбнулся.
— С разрешения Минтепа, которое, как я полагаю, нетрудно будет получить. Если хочешь, пойдем со мной прямо сейчас, — добавил он. — Я возьму у тебя пробы крови, чтобы определить тип и концентрацию сыворотки, которая подойдет тебе больше всего. Видишь ли, это имеет достаточно большое значение.
И Данус потащил меня в свою лабораторию.
Когда он закончил тесты, мы оба были поражены, восхищены и потрясены одновременно. Я был в восторге от того, как быстро и умело Данус проводил достаточно сложные операции, а Данус пришел в восторженный ужас от изобилия и разнообразия обнаруженных у меня зловредных бактерий.
— Ты представляешь собой угрозу всему существованию человеческой жизни на Амтор! — воскликнул он со смехом.
— В своем мире я считаюсь очень здоровым человеком, — смущенно заверил я.
— Сколько тебе лет? — весело спросил Данус.
— Двадцать семь.
— Всего двести лет спустя ты бы не чувствовал себя таким здоровым, если бы позволил всем этим бактериям кормиться тобой и впредь.
— А сколько я смогу прожить, если их уничтожить? — спросил я.
Данус пожал плечами.
— Этого я не знаю. Сыворотка была получена всго тысячу лет назад. Среди нас по сей день живут те, кто получил первую инъекцию еще в те времена. Мне больше пяти сотен лет. Джонгу Минтепу семьсот. В общем, наши ученые полагают, что можно жить и вечно, если избегать несчастных случаев. Теоретически должно быть так, а практически мы узнаем это не раньше, чем пройдет вечность или умрет последний из нас. И к тому же то, что пригодно для амторианца…
В этот момент его позвали, а я вышел на веранду потренироваться. У меня всегда была определенная склонность к спорту. С тех пор, как я в возрасте одиннадцати лет вернулся с матерью в Америку, плаванье, бокс и борьба развили и укрепили мои мускулы. Фехтованием я заинтересовался во время поездок по Европе. В колледже, в Калифорнии, я стал боксером-любителем в среднем весе и получил несколько медалей за плавание на дальние дистанции. Но после битвы в саду я решил, что сейчас нуждаюсь в тренировках, как никогда.
На своем стофутовом участке веранды я делал больше, чем мог. Я пробегал милю-другую, я боксировал с тенью, упражнялся с веревкой и проводил целые часы, занимаясь спокон веку известными «семнадцатью установочными упражнениями». Сегодня я избивал собственную тень в правом углу веранды и вдруг заметил, что девушка из сада наблюдает за мной. Когда наши глаза встретились, я прекратил упражнение и улыбнулся ей. В ее глазах появился испуг, она повернулась и тотчас убежала.
Хотел бы я знать, почему?!
Озадаченный, я машинально вернулся в комнату, позабыв об упражнениях. На этот раз я сумел хорошо разглядеть лицо девушки, смотрел ей в глаза, и был совершенно сражен ее красотой. Я уже говорил раз сто, что все мужчины и женщины, которых я видел на Венере, были красивы, и я привык к этому. Но я не ожидал увидеть в этом или любом другом мире такое неописуемое совершенство черт, форм и красок в гармоничном сочетании с характером и несомненным разумом!
Но почему она убежала, когда я улыбнулся?
Возможно, потому, что была застигнута врасплох, наблюдающей за мной? Все-таки человеческая натура везде одинакова. Если оказалось, что даже в двадцати шести миллионах миль от Земли есть люди, и в том числе девушки, совершенно по-земному любопытные, то почему бы не предположить, что они так же, как землянки, испуганно убегают, когда их любопытство раскрывается? Мне стало интересно, похожа ли она на земных девушек во всех остальных отношениях, но она казалась чересчур прекрасной, чтобы проверять это общепринятыми способами. Любопытно также, молода она или стара? Что, если ей было семьсот лет?!
Я задумчиво потянулся и двинулся в ванную комнату — искупаться, а заодно и переменить набедренную повязку. Когда у меня порвались шорты, я без труда перенял амторианскую манеру одеваться. Глянув в зеркало, я вдруг с ужасом понял, почему любая нормальная девушка просто должна была испугаться и убежать. Моя борода! Ей было около месяца, и она вполне могла перепугать кого угодно. Особенно человека, до сих пор не видевшего бороды.
Когда Данус возвратился, я, освеженный, но злой, нервно расхаживал по комнате.
— Можно с этим что-нибудь сделать? — спросил я, указывая на подбородок.
Данус вышел в соседнюю комнату и вернулся с баночкой мази.
— Втирай это в корни волос на лице, — велел он, — но будь осторожен, чтобы мазь не попала на брови, ресницы и волосы на голове. Через минуту тщательно вымой лицо.
Я снова вошел в ванную и открыл баночку. Содержимое выглядело как вазелин, а пахло черт знает чем, но я мстительно втер его в бороду, поскольку был согласен с любыми последствиями. Когда минутой позже я вымыл лицо, от бороды не осталось даже воспоминания, а кожа стала гладкой и безволосой. В полном восторге я вернулся в комнату, где оставил Дануса.
— Оказывается, у тебя приятная внешность, — спокойно заметил тот. — Неужели у всех людей того сказочного мира, о котором ты мне рассказывал, на лице растут волосы?
— Почти у всех, — ответил я, — но в моей стране многие мужчины их бреют.
— Я бы предпочел, чтобы брились женщины, — поморщился Данус. — Женщина с волосами на лице… Для амторианина это выглядит достаточно отталкивающе.
— Но у наших женщин волосы на лице вообще не растут! — воскликнул я.
— А у мужчин растут?! Поистине сказочный мир!
— А если у амториан не растут бороды, для чего же предназначена мазь, которую ты мне дал? — спросил я.
— В первую очередь для хирургов, — пояснил Данус. — При обработке ран на черепе или трепанации необходимо очистить от волос участок вокруг раны. Мазь служит для этого лучше, чем любая бритва, а также замедляет рост новых волос на долгое время.
— Но волосы когда-нибудь вырастут снова? — спросил я.
— Да, если ты не будешь применять мазь слишком часто.
— Что значит часто? — поинтересовался я.
— Если ты используешь ее в течение шести дней подряд, волосы не вырастут больше никогда. Мы применяли эту мазь для того, чтобы метить преступников. Когда кто-нибудь видел лысого человека или человека в парике, он внимательнее присматривал за своим имуществом.
— Когда в моей стране кто-нибудь видит бритоголового человека, — сказал я, — он внимательнее следит за своими девушками. Кстати, ты мне напомнил: я видел прекрасную девушку в саду справа от нас. Кто она?
— Она — э-э… та, кого тебе нельзя видеть, — ответил Данус. — На твоем месте я больше не упоминал бы о том, что видел ее. Видела ли она тебя?
— Видела, — кратко ответил я.
— Что она сделала? — тон его был серьезным.
— Она, кажется, испугалась и быстро убежала.
— Возможно, будет лучше, если ты постараешься держаться подальше от правого конца веранды, — задумчиво сказал Данус и умолк.
В его тоне было что-то, что исключало дальнейшие вопросы, и я больше не спрашивал. Здесь была тайна, первый намек на тайну, который я встретил за время своей жизни на Венере!
Естественно, она возбудила мое любопытство. Почему я не должен смотреть на эту девушку? Я ведь смотрел на других женщин, и это не вызывало возражений.
Только ли на эту девушку нельзя было смотреть, или были другие, столь же запретные? Мне пришло в голову, что она могла быть жрицей некоего тайного культа или мистического ордена, но от этой теории пришлось отказаться, поскольку жители Амтор, похоже, не ведали религии. Во всяком случае, мои беседы с Данусом не обнаружили даже понятий, сходных с религиозными. Я пытался описать ему некоторые из наших земных верований, но он просто не мог понять ни цели их, ни смысла, — не более, чем мог себе представить солнечную систему.
Увидев девушку один раз, я горел желанием увидеть ее снова. Теперь, когда это было запрещено, я особенно сильно стремился бросить взгляд на ее небесное очарование и заговорить с ней. Я не обещал Данусу, что последую его совету. Более того, я решил нарушить запрет самым злостным образом, как только представится возможность.
Я начал уставать от фактического заключения, в котором пребывал с момента своего появления на Амтор, поскольку даже дружелюбный тюремщик и снисходительный тюремный режим — недостаточные заменители свободы. Я несколько раз спрашивал Дануса, каков мой статус, и как они собираются поступить со мной в будущем, но он избегал прямых ответов. Он говорил, что я — гость джонга Минтепа, а моя дальнейшая судьба будет предметом особого обсуждения, когда Минтеп удостоит меня аудиенции.
Внезапно я почувствовал всю раздражающую зависимость и стесненность моего положения. Я не совершил никакого преступления. Я был мирным посетителем Вепайи. У меня не было ни желания, ни сил причинить кому-либо вред. Почему же меня держат здесь, как зверя в клетке?
Несколько минут назад я был доволен своей судьбой и согласен ожидать милости моих хозяев. Теперь я был возмущен. Что вызвало такую внезапную перемену? Неужели таинственная алхимия любопытства преобразовала свинец ленивого покоя в золото амбициозных стремлений? Неужели мгновенный взгляд на обаятельную девушку так мгновенно переменил мои взгляды на жизнь?
Я повернулся к Данусу.
— Ты был со мной очень добр, — сказал я. — И я был здесь счастлив, но я происхожу из расы людей, которая ценит свободу превыше всего. Как я уже объяснял тебе, я попал сюда не по своей вине. Но я здесь и, следовательно, ожидаю такого же отношения к себе, как отнеслись бы к тебе, окажись ты в моей стране при сходных обстоятельствах.
— И как бы ко мне отнеслись? — поинтересовался он.
— Тебе безусловно предоставили бы жизнь, гражданские права и свободу, — заверил я. Я не счел необходимым упоминать утомительные коммерческие обеды, ленчи в Ротари-клубе, триумфальные парады, разрезание ленточек, символические ключи от городов, представителей прессы, фотокорреспондентов — все то, чем пришлось бы заплатить за жизнь, гражданские права и свободу.
— Но, мой дорогой друг, из твоих слов можно заключить, что ты здесь пленник! — воскликнул он.
— Так и есть, Данус, — ответил я. — И лучше всех это известно тебе.
Он пожал плечами.
— Мне жаль, что ты так к этому относишься, Карсон.
— Как долго это еще будет продолжаться? — спросил я.
— Джонг есть джонг, — ответил он. — Он пошлет за тобой в свое время. Да тех пор давай не разрушать дружеские отношения, которые нас связывали до сих пор.
— Надеюсь, что наша дружба никогда не прервется, Данус, — сказал я. — Но если можно, скажи, пожалуйста, Минтепу, что я не могу больше пользоваться его гостеприимством. Если он не пошлет за мной в ближайшее время, я уйду по собственной воле.
— Лучше не пытайся так поступить, мой друг, — предупредил Данус.
— Почему же?
— Ты проживешь не дольше, чем успеешь пройти дюжину ступенек вниз от соей комнаты, — серьезно заверил он.
— Кто меня остановит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27