Какая-то тень, силуэтом выделявшаяся на фоне полыхающего огня и двигавшаяся в его сторону. Он снова посмотрел в том направлении, стараясь прикрывать глаза рукой.
Это был человек! Он двигался от самолета! Со стороны пожара! Этого не могло быть! Ведь никто не проходил мимо пего. К тому же никто не мог выжить в такой катастрофе. Тем более идти самостоятельно!
Старик прищурился и более внимательно всмотрелся в человека. Было похоже, что даже одежда на нем абсолютно цела. Она была темного цвета или, может, казалась такой на фоне яркого освещения? По виду она напоминала униформу. Медленно, но уверенно человек двигался в его сторону, прочь от пламени, прочь от разбитого самолета, прочь от смерти.
И тут все поплыло перед глазами старика, и в голове появилась какая-то легкость. Перед тем, как окончательно потерять сознание, он уловил, что человек наклоняется над ним и протягивает к нему руку.
Глава 1
Келлер уверенно вел машину по Пококс Лейн, подавляя в себе искушение прибавить скорость. Он пытался сосредоточиться на окружающем его великолепном осеннем пейзаже, но мысли упорно возвращались к цели поездки – маленькому городку, лежащему в нескольких милях впереди. Он свернул налево на Виндзор Роуд, проехал по небольшому мостику и наконец оказался в окружении массивных, величественных зданий Итонского Колледжа. Лишь слегка притормозив, чтобы полюбоваться ими, он выехал на Хай Стрит и остановился, испытывая потребность собраться с мыслями. Ему все еще было трудно долго концентрировать свое внимание на чем-либо одном.
Вырулив снова на проезжую часть, он двинулся дальше по Хай Стрит, пока не подъехал к мосту с установленными перед ним металлическими трубами, препятствующими проезду транспорта. Тут он снова свернул направо, проехал мимо сгоревших эллингов и, еще раз повернув направо, снова оказался на дороге, ведущей к полям, куда он собственно и направлялся. Судя по карте, можно было выбрать и более короткий путь, минуя Хай Стрит, но он хотел еще раз взглянуть на город. Почему, он и сам не знал.
Когда Келлер парковал свой темно-синий Стэг, он заметил наблюдающего за ним полисмена. «Ну, вот, еще один, – подумал тот. – Еще один хренов зевака. Может, даже, охотник за сувенирами. После катастрофы от них просто покоя нет. Шакалы. Так всегда бывает, как только где-нибудь случается какое-либо бедствие, особенно авиакатастрофа. Толпы бездельников слетаются на запах крови, блокируют все дороги, мешают движению. Была в моя воля, отправил бы всех их куда подальше. А хуже всего то, что здесь же появляются всякие торговцы, продающие арахис, мороженое, прохладительные напитки – от всего этого просто тошнит. Да еще и Лондон слишком уж близко. А сегодня как раз выдался погожий денек».
Констебль поправил ремешок каски и выдвинул вперед челюсть, придав своему лицу самое решительное выражение. «Ну, этот у меня сейчас получит», – решил он. Однако, когда Келлер выбрался из машины, он передумал. «Похож на репортера. А с ними нужно держать ухо востро. Ведь эти пройдохи еще хуже зевак, всюду суют свой нос, и если не удается найти сенсацию, они ее просто выдумывают, лишь бы было что продать своей вонючей газетенке! За последний месяц у него уже было несколько стычек с ними. Казалось бы, их интерес должен поостыть – ведь с момента происшествия прошло уже четыре недели. Так нет же, от этих репортеров не так-то просто отделаться, во всяком случае, пока идет расследование. Он и не предполагал, что оно займет столько времени. Вы просто находите „черный ящик“, или как он там у них называется, и тот сообщает вам, что произошло и почему. А они перепахали все окрестности, особенно Южный Луг, примыкающий к Хай Стрит, подбирая то там, то здесь какие-то обломки. Они даже прочесали дно маленькой речушки, вытекающей из Темзы и проходящий по краю Южного Луга. Они нашли там несколько тел, выброшенных, по всей видимости, при взрыве и перелетевших через дорогу прямо в реку. И другие тела, выпавшие из самолета еще раньше. Боже, это было ужасно! Целых три дня они подбирали разбросанные повсюду тела или то, что от них осталось».
– Сюда нельзя, сэр, – строго сказал полисмен, подходя к Келлеру. Тот остановился и, не обращая внимания на его слова, продолжал смотреть поверх его плеча на простирающееся за ним поле. Там были видны обломки самолета, вернее большая часть того, что от него осталось. Огромный почерневший и сплющенный фюзеляж с развороченным брюхом, искореженный и жалкий. Все внутренности из него уже забрали в лаборатории для восстановления, исследования и проверки. На поле видны были также передвигающиеся фигуры людей. Время от времени они наклонялись, что-то подбирали с земли или рассматривали какие-то следы на ней, и это их мрачное занятие как-то странно контрастировало с холодным солнечным днем, с зеленью поля и тишиной вокруг.
Констебль пристально разглядывал Келлера.
– Простите, сэр, но вам сюда нельзя, – проговорил он снова. Келлер оторвал наконец взгляд от поля и посмотрел на полисмена.
– Мне нужен Харри Тьюсон, – сказал он. – Он один из тех офицеров, что занимаются расследованием.
– А, Харри Тьюсон. Но я боюсь, он сейчас занят, сэр.
Вы, что, хотите взять у него интервью? – Он вопросительно взглянул на Келлера.
– Нет, я его друг.
Полисмен вздохнул с облегчением.
– Ну, ладно. Посмотрю, что я смогу для вас сделать.
Он повернулся и пошел по полю в сторону самолета, Келлер смотрел ему вслед. Отойдя шагов на пятьдесят, полисмен обернулся.
– А как мне сказать, кто его спрашивает?
– Келлер. Дэвид Келлер.
Полисмен на мгновение застыл как вкопанный. Келлер ясно видел выражение недоумения на его лице. Затем он повернулся и двинулся дальше, хлюпая по грязи резиновыми сапогами. Наконец он добрался до группы людей возле развороченного и выпотрошенного фюзеляжа и наклонился к ним. Пять голов разом повернулись в сторону Келлера. Одна из фигур выпрямилась и, отделившись от остальных, быстро направилась к Келлеру с поднятой в знак приветствия рукой. Полисмен плелся шагах в пяти позади.
– Дэйв, какого черта тебе здесь понадобилось? – Тьюсон улыбался, но улыбка у него получилась какой-то натянутой. Однако рукопожатие было теплым, дружеским.
– Мне нужно поговорить с тобой, Харри, – сказал Келлер.
– Ну, конечно, Дэйв. Только тебе не следовало являться сюда, ты же знаешь. Я думал ты в отпуске. – Он снял очки и стал протирать их скомканным платком, продолжая внимательно вглядываться в лицо Келлера. Келлер криво усмехнулся.
– Официально, да. А неофициально – меня отстранили.
– Что? Ну, я думаю, это не надолго. Впрочем, тебе лучше знать, когда они могут попросить тебя снова сесть за штурвал после такой катастрофы.
– Они уже пробовали. Только из этого ничего не вышло.
– Но тогда еще слишком рано.
– Нет. Все дело во мне. Это я настоял.
– Но после того, что тебе пришлось пережить, конечно, нужно какое-то время, чтобы твои нервы пришли в норму.
– Дело не в нервах, Харри. Дело во мне самом. Я просто не могу летать. Я не могу сосредоточиться.
– Это последствие шока, Дэйв. Со временем это пройдет.
Келлер пожал плечами.
– Мы можем где-нибудь поговорить?
– Ну, конечно. Знаешь, я смогу освободиться минут через десять. Давай встретимся на Хай Стрит у «Джорджа». И, кстати, самое время перекусить.
Он похлопал Келлера по плечу, затем повернулся и с озабоченным видом направился обратно к своим обломкам.
Келлер вернулся к машине, запер ее и пошел пешком к Хай Стрит. Полисмен смотрел ему вслед, озадаченно потирая щеку. «Келлер. Точно, Дэвид Келлер. Я уже узнал его. Он был вторым пилотом на этом самолете. На этом самом. И он единственный, кому удалось спастись. И при этом без единой царапины. Он единственный, кто уцелел».
Келлер взял пиво и сел за столик в тихом закутке. Бармен лишь мельком взглянул на него, и уже за одно это Келлер был ему благодарен. Прошедшие четыре недели были заполнены сплошным кошмаром расспросов, инсинуаций, испуганных лиц и прерванных на полуслове разговоров. Его коллеги и руководство «Консула», авиакомпании, в которой он работал, оказались людьми вполне деликатными и понимающими, за исключением нескольких человек, смотревших с каким-то странным подозрением. К тому же и газеты сыграли здесь свою роль; просто авиакатастрофы, даже такой драматичной, им было явно недостаточно. То, что человек вышел из этой ужасной переделки без единой царапины, к тому же в абсолютно целой одежде, преподносилось ими как чудо. Тщательное медицинское обследование не выявило у него никаких внутренних повреждений, никаких ожогов; нервы его тоже оказались в полном порядке. В сущности, его физическое состояние можно было назвать превосходным, если бы не одно обстоятельство – амнезия. Она охватывала события как самой катастрофы, так и непосредственно предшествовавшие ей. Врачи сказали, что это, конечно, последствия шока, и что когда его разум достаточно окрепнет для того, чтобы вспомнить, вернее, чтобы позволить ему вспомнить, тогда память снова вернется к нему. Однако может случиться и так, что его разум так никогда и не окрепнет в достаточной степени.
Историю о «чуде» продолжали муссировать, но в то же время он начал ощущать какую-то нарастающую недоброжелательность по отношению к себе, но не со стороны простых людей, а со стороны некоторых служащих компании. Их было немного, но этого оказалось достаточно, чтобы у него появилось чувство вины. По мнению некоторых, ему лучше бы вообще не оставаться в живых: он был пилотом, служащим авиакомпании, и его долг был погибнуть вместе с пассажирами! Невероятно, но и среда его коллег-пилотов были такие, которые думали точно так же. Он не имел права жить, когда 332 человека – ни в чем не повинные мужчины, женщины, дети – погибли столь трагично. И он как член экипажа и представитель авиакомпании в ответе за это. Пока причины катастрофы не будут установлены, вся вина ложится на пилота. Он был вторым пилотом и, значит, должен разделить ответственность за случившееся.
Через две недели после происшествия он попробовал провести испытательный полет на частном самолете, но у него ничего не вышло. Его руки, едва коснувшись штурвала, будто задеревенели. Инструктор, старый летчик, который в свое время так много сделал для профессиональной подготовки Келлера, поднял самолет в воздух, рассчитывая, что тут-то природные инстинкты бывшего его ученика возьмут свое, но этого не произошло. Он не мог сосредоточиться, его руки отказывались работать. Он просто совершенно разучился летать.
Его авиакомпания, очень чувствительная к общественному мнению, понимала, что в данном случае тлеет дело с пилотом, который в любой момент может «сломаться» и решила отправить его в долгосрочный отпуск. Его нельзя было уволить, поскольку, во-первых, это было бы несправедливо, а во-вторых, только вызвало бы волну протестов и подхлестнуло ажиотаж, что нанесло бы ущерб их репутации как национальной компании. Послужной список Келлера был безупречным, что они старались всегда подчеркивать в официальных заявлениях, но вместе с тем указывали, что ему необходим продолжительный отдых, чтобы прийти в себя после такого потрясения.
Размышления Келлера были прерваны возникшей перед ним улыбающейся физиономией Харри Тьюсона.
– Что тебе взять, Дэйв?
– Погоди, дай мне...
Тьюсон жестом остановил его.
– Я тоже возьму чего-нибудь поесть, – сказал он и исчез в толпе у стойки.
«Еда, – усмехнувшись, подумал Келлер. – С момента происшествия я едва ли хоть раз ел по-настоящему. Так, только, чтобы поддерживать силы». Он сомневался, что у него когда-нибудь снова появится аппетит. Тьюсон вывалил на стол гору сэндвичей, снова исчез, потом появился с двумя стаканами пива.
– Как славно снова видеть тебя, Дэйв, – сказал он, устраиваясь на стуле.
Он тоже был профессиональным летчиком и проходил подготовку в одно время с Келлером, но внезапно и необъяснимо начал терять зрение и вынужден был надеть очки. А поскольку его опыт и глубокие технические знания представляли большую ценность, компания выдвинула его в состав руководства Службы расследования аварий самолетов, состоящей из летчиков и инженеров и занимающейся разбором наиболее серьезных летных происшествий в Великобритании, а также с британскими самолетами в других странах. Здесь он быстро доказал свою незаменимость, продемонстрировав необычайную проницательность при расследовании катастроф, причем сначала он высказывал смелую гипотезу о причине случившегося, а затем, анализируя события в обратной последовательности, подтверждал ее с помощью фактов. Не все его коллеги соглашались с таким методом, однако вынуждены были признать, что ошибался Тьюсон крайне редко.
Он откусил здоровенный кусок сэндвича и отхлебнул пива.
– Чем я могу помочь тебе? – спросил он, проглотив, наконец, и то, и другое.
Келлер улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38