Грохот
прокатился над кронами деревьев, сцепившихся кронами так,
что лишь отдельные лучи солнца проникали под эту живую
крышу, и затих.
Киммериец и бессмертный переглянулись; кажется,
барабаны не сулили им ничего хорошего. С молчаливого
согласия спутника Зольдо вышел вперед; теперь он прорубал
дорогу в густой переплетенной зелени тропического леса.
Солнце четырнадцать раз поднималось над горизонтом с
тех пор, как они переправились через реку Зархебу и
углубились в джунгли. Плаванье к Черным Королевствам прошло
гладко и спокойно; киммериец изнывал от безделья, слоняясь
по палубе от борта к борту. Когда корабль нагнал большую
стаю дельфинов и капитан решил между делом поохотиться на
морских животных, Конан с превеликим пылом принял участие в
этой затее. Его искусство в обращении с гарпуном, который
варвар метал с борта судна в лоснящиеся мокрые спины,
вызвало восхищение у всей команды. Варвар не знал промаха.
Стоя на носу корабля, обнаженный по пояс, он принимал из
рук подающего тяжелое древко, на одном конце которого
сверкало длинное зазубренное жало гарпуна, а на другом
круглилось металлическое кольцо с привязанным к нему
крепким тонким канатом. Прищурив синие глаза, чтобы не
мешали блики солнца, пляшущие на воде, он выжидал, когда
меж волн покажется черная глянцевая спина с торчащим
серповидным плавником. Темные силуэты дельфинов
стремительными молниями мелькали в прозрачной светло-зеленой
воде. Когда у животного кончался запас воздуха, оно
поднималось на поверхность, выпуская фонтан мельчайших
брызг, а затем, набрав полные легкие, вновь скрывалось в
глубине. Только на мгновение черная спина маячила среди
волн, и этого мгновения терпеливо ждал варвар. С гортанным
кличем, почти не замахиваясь, он метал гарпун, и, вслед за
мощным броском, каждый раз раздавался торжествующий рев
матросских глоток. Конану передавали очередной гарпун,
потом на палубу вытаскивали жертву, пронзенную почти
насквозь.
Вечером матросы пригласили Конана на свое ежевечернее
сборище на палубе: испить чашу крепкого винца. Киммериец не
чинился; он сидел в круге моряков, пил с ними и слушал
морские байки. О чудищах, живущих в глубинах моря и
поднимающихся наверх на погибель кораблям; о штормах и
тайфунах, о далеких и таинственных землях, лежащих где-то
за морями запада, ну и, конечно, о пиратах и схватках с
ними, а из пиратов больше всего об Маре, предводителе
Черных, Грозе Океана. Один из матросов, по его словам, видел
Амру самолично, когда судно, на котором он плавал в то
время, было захвачено и разграблено, а ему только чудом
удалось остаться в живых. Был жесток Амра и не знал он
пощады! Конану захотелось за столь правдивую историю дать
рассказчику по шее, он сдержался, хотя матрос не желал
красок, живописуя деяние грозного пирата. На вопрос, каков
был на вид страшный северный варвар, подчинивший себе черных
дикарей, в обычаях которых было не щадить инородцев, матрос
нахмурил жидкие брови и принялся сосредоточенно скрести
щетинистый подбородок. Он побегал глазами по лицам
товарищей, с нетерпением ожидавших ответа, и остановил
взгляд на киммерийце. Тут матрос хлопнул себя по коленям в
избытке чувств и заорал:
- Ну вот как он, как господин Ольгар!
Взгляды матросов устремились на варвара, который этим
именем назвал себя своим собутыльникам. Конан не
почувствовал в этих взглядах для себя никакой опасности -
узнанным он быть не боялся.
А матрос тем временем продолжал описание, пользуясь
живым примером:
- Только тот был в плечах пошире, да и повыше на
голову, а то и поболе будет.
Матросы, как будто впервые увидев перед собой, ощупали
взглядами фигуру гиганта-киммерийца с ног до головы и разом
выдохнули:
- Да неужто?
Рассказчик принялся клясться всеми богами подряд: и
морскими, и сухопутными.
Конан чуть было не расхохотался. Пытаясь хоть как-то
скрыть смех, он поднял чашу с вином, пряча в ней лицо.
Напиток, увы, попал не в ту глотку - киммериец поперхнулся,
и соседи услужливо заколотили кулаками по широкой спине
северянина. Разошлись далеко за полночь, но больше участия
в ночных посиделках Конан не принимал. Всю дорогу у него
чесались руки надрать уши матросу-вралю.
Бессмертный во время плавания почти не покидал каюты;
лишь изредка, перед закатом, он проявлялся на палубе и
стоял у борта, уперев взгляд в заходящий диск солнца.
Когда борт корабля ударился о камни пристани в
последний раз, они покинула судно и, купив верховых
животных, двинулись на юг к своей цели, меняя по дороге
лошадей и верблюдов. Их появление в безвестной жалкой
деревушке на берегу Зархебы было воспринято ее жителям
почти как чудо: никогда до сих пор обитатели этого селения
не приходилось видеть светлокожих рыцарей в кольчугах с
длинными прямыми мечами на боку. Синие глаза киммерийца и
желтые - Зольдо привели бесхитростных селян в детский
восторг.
Конан с охотой принял гостеприимство дикарей. Жители
деревни, узнав, что их гости держат путь в глубь джунглей,
ужаснулись и стали отговаривать странников с глазами,
похожими на цветные камешки из ручья. Когда же уговоры не
возымели действия, чернокожие без лишних слов снарядили
лодку и переправили киммерийца и бессмертного на другой
берег реки, где и попрощались с ними, горько сетуя об их
дальнейшей участи. Конан и его спутник углубились в
джунгли. Они оставили своих верблюдов в древне и шли
пешком, потому что так было легче продираться сквозь
встретившие их заросли, сплошь и рядом усыпанные колючками.
На десятый день путешествие Конан наткнулся на свежее
кострище, возле которого валялись обглоданные человеческие
кости и черепа, сложенные в кучу. Дикие звери так не
поступают со своими жертвами - то были остатки трапезы
людоедов.
Зольдо шел впереди. Правая рука бессмертного мерно
опускалась и подымалась вновь - он расчищал дорогу. Громкий
топот, раздавшийся справа, заставил его приостановиться.
Кроме топота слышался треск ломаемых ветвей, словно кто-то
напролом несся через лес, не разбирая дороги. Шум быстро
приближался.
- Лезь на дерево! - услышал он голос киммерийца.
Зольдо не успел последовать совету. Спутанные ветви
рядом с ним с треском раздались, и какая-то темная масса с
чудовищной силой ударила бессмертного в бок; он подлетел в
воздух, упал, и его снова ударило так, что он кубарем
покатился по сырой почве, покрытой гнильем. Теперь Зольдо
разобрал хрюканье и разъяренный визг кабана. Боли он не
чувствовал, не мог чувствовать, но непрестанно атакующий
зверь не давал бессмертному воину ни подняться на ноги, ни
обнажить оружия. Перед его глазами мелькала то морда кабана
с маленькими налившимися кровью глазками и бледно-желтыми
клыками в хлопьях пены, то влажная земля, взрытая копытами
взбешенного зверя. Вдруг кабан испустил истошный
предсмертный визг, затем Зольдо услышал, как визг перешел в
захлебывающееся хрипение. Бессмертный перевернулся на спину
и увидел над собой киммерийца с окровавленным мечом в руке.
Когда зверь свалил Зольдо и принялся катать по земле
словно бревно, Конан соскользнул с дерева, на которое
успел вскарабкаться. Первым его порывом было броситься на
помощь спутнику, но потом киммериец решил не спешить,
вспомнив, что гибель Зольдо не грозит. В спине зверя торчал
обломок копья; видно, это и послужило причиной яростной
атаки кабана - он был ранен. И сейчас, направляя все силы
на уничтожение одного противника, зверь совершенно не
замечал другого. Памятуя о том, как спокойно Зольдо отнесся
во дворце к потере головы, и решив, что несколько кабаньих
ударов не принесут бессмертному вреда, Конан извлек из
ножен меч бесшумно подкрался к зверю. Кабан не услышал ни
приближения киммерийца, ни резкого свиста меча.
- Как ты? - спросил Конан, сверху вглядываясь в
бессмертного.
- Ты не слишком торопился, - заметил Зольдо и сел,
тяжело вздохнув. - Этой твари меня не убить.
Бессмертный огляделся и, увидев разрубленную надвое
тушу зверя, прищелкнул языком.
Киммериец заботливо очистил лезвие от крови, затем
вложил меч в ножны и присел над убитым животным.
- Разведи-ка костер. Коли так случилось, отдохнем и
свежего мяса попробуем, - сказа он.
Бессмертный поднялся на ноги и принялся отряхиваться.
Вскоре в пламени весело затрещали сучья. Конан отделил от
туши ногу, насадил ее на крепкий сук и подвесил этот
импровизированный вертел над кострищем. Зольдо подбрасывал
в огонь сухие ветки, пока киммериец не кинул ему обломок
копья, вырезанный им из кабаньего горба. Бессмертный поднял
окровавленной древко, повертел перед глазами, а затем с
безразличием отшвырнул прочь.
- Сколько нам еще идти? - спросил Конан, присаживаясь
на землю рядом с бессмертным.
- Не знаю, - Зольдо поворошил угли палкой. - Не
меньше, чем мы уже прошли. Мы приближаемся к святилищу.
Конан, пробурчал что-то нелестное, принялся следить за
мясом.

* * *

Еще пять раз небесное светило поднялось в зенит и снова
скрылось за краем земли. Лес понемногу стал редеть; тут и
там появились проплешины, поросшие густой высокой травой, в
полдень залитые слепящим сиянием солнца. После сумерек,
царивших под густыми кронами, дневной свет на открытых
участках немилосердно резал глаза. Почва стала суше, и идти
по ней было значительно легче.
Огромный коричневый ствол лежал на земле, задрав в
воздух вывороченные корни. Конан остановился перед упавшим
деревом и ткнул его носком сапога; посыпалась высохшая
кора. Толщина этого лесного исполина была такой, что он
доходил киммерийцу до пояса. Конан проверил, не сгнило ли
дерево; обходить его было делом муторным и долгим.
Убедившись, что древесина под ним не провалится, он положил
ладони на шершавую кору, собираясь единым махом перекинуть
тело на другую сторону. Бессмертный появился из кустов
вслед за ним, отряхивая с плеч налипшую листву.
- Тихо, - вдруг сказал варвар и резко присел.
Зольдо не стал спрашивать, в чем дело; он пригнулся и
быстро подскочил к киммерийцу. Ствол поваленного дерева
стал укрытием для них обоих.
- Слышишь? - шепотом спросил Конан.
- Слышу, - так же шепотом ответил Зольдо.
Где-то неподалеку переговаривались несколько человек.
Голоса были мужскими, и их обладатели не таились, болтали
громко, как хозяева; язык, на котором они говорили, был
певучим и протяжным со странными прищелкиваниями в конце
слов. Один из них произнес длинную непонятную фразу.
Остальные ответили на нее раскатистым громким смехом.
Конан приподнялся и осторожно глянул поверх ствола.
Бессмертный последовал его примеру. На расстоянии,
примерно равном полету стрелы, они увидели группу
чернокожих. То, что это воины, было вне всяких сомнений -
каждый нес большой, ярко раскрашенный щит и копье с широким
наконечником. Киммериец пересчитал чернокожих - их было
пятнадцать человек. Его удивили их головные убор,
размалеванные красками сооружения размером с хорошую тыкву.
Форму эти шапки имели самую причудливую.
Удовольствовавшись осмотром, он пригнулся и посмотрел
на бессмертного. Тот все следил за передвижением отряда, и
киммериец легонько толкнул его в бок. Зольдо покосился на
спутника через плечо.
Не было слышно ни хруста сухой ветки под ногой, ни
чего-либо еще - только звериная интуиция варвара заставила
Конана повернуться в ту сторону, откуда они с бессмертным
только что пришли. Первое, что он увидел - выкрашенный в
ядовитые цвета колпак над свирепым черным лицом. Потом в
глаза ему бросилось белое костяное кольцо, вдетое в плоский
нос с вывернутыми ноздрями; над ним блестели темные глаза.
Дикарь, обнаружил, что его заметили, раскрыл рот и
пронзительно крикнул. Его зубы, ослепительно белые на
черном лице, были подпилены и, казалось, что у него не рот
человека, а пасть хищной твари, заполненная острыми
треугольными зубами.
Теперь прятаться не имело никакого смысла. Будто
невидима сила подбросила киммерийца вверх; вопль дикаря
еще не затих, а Конан уже стоял на ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17