Дорога, которой она шла, вела через маленькую площадь, на которую они пришли прошлой ночью. Но сейчас площадь была пуста, и солнечный свет ласкал фасад старой башни и проявлял смазанные барельефы возле двери: фигуры, похожие на человеческие, со сложенными крыльями, со стёршимися за столетия чертами, но каким-то образом в своей неподвижности выражая мощь, участие и силу духа.
– Ангелы, – сказал Пантелеймон, сидящий сверчком на Лайрином плече.
– Возможно, Призраки, – сказала Лайра.
– Нет! Они сказали это что-то анжели, – настоял он. – Спорим, это ангелы.
– Войдём?
Они посмотрели на большую дубовую дверь, подвешенную на богато украшенных чёрных петлях. Полдюжины ступенек, ведущих к ней, были сильно сточены, а сама дверь была слегка приоткрыта. Ничто, кроме собственного страха не мешало Лайре войти внутрь.
Она прошла на цыпочках до верха лестницы и посмотрела в щелочку. Тёмный, выложенный камнем зал – вот всё что она увидела, да и его было плохо видно; но Пантелеймон беспокойно дрожал на плече, как в тот раз, когда они забавлялись с черепами в Джорданском колледже, и теперь она была умнее. Это было плохое место. Она сбежала по ступенькам и убежала с площади на залитый солнцем бульвар с пальмами. И как только она убедилась, что за ней никто не наблюдает, она прошла через окно в Оксфорд Уила.
Через 40 минут она была в физическом корпусе, опять ругаясь со швейцаром; но на этот раз у неё был козырь.
– Просто спросите профессора Мелоун, – сладко сказала она. – Вот и всё, просто спросите её. Она вам всё скажет.
Швейцар повернулся к своему телефону, и Лайра с жалостью смотрела на то как он нажимает кнопки и говорит в трубку. Они даже не сделали ему нормального кабинета, как в настоящем Оксфордском колледже, просто большой деревянный прилавок, как будто в магазине.
– Хорошо, – сказал швейцар, развернувшись. – Она сказала, чтобы ты поднималась. Но только не ходи больше никуда.
– Не буду, – сказала она кротко, как хорошая девочка, делающая то, что ей велят.
На верху лестницы, однако, её ожидал сюрприз – дверь, мимо которой она проходила, неожиданно открылась, оттуда выглянула профессор Мелоун и тихо поманила её внутрь.
Лайра изумлённо вошла. Это была не лаборатория, это был туалет, и профессор Мелоун была взволнована.
Она сказала: «Лайра, в лаборатории посторонние – вроде полицейских. Они знают, что ты приходила ко мне вчера – не знаю, что они ищут, но мне это не нравится. Что происходит?»
– Откуда они знают, что я приходила к вам?
– Я не знаю! Они не знают твоего имени, но я поняла, кого они имели в виду...
– А. Ну хорошо, я могу им соврать. Это просто.
– Но что происходит?
Снаружи из коридора раздался женский голос: «Профессор Мелоун? Вы не видели девочку?»
– Да, – отозвалась профессор Мелоун. – Я показывала ей, где находится туалет...
Ей не надо так волноваться, подумала Лайра, но может быть, она не привыкла к опасности.
Женщина в коридоре была молодой и хорошо одетой, и попыталась улыбнуться когда Лайра вышла, но её глаза оставались холодными и недоверчивыми.
– Привет, – сказала она. – Ты Лайра, не так ли?
– Да. А вас как зовут?
– Я сержант Клиффорд. Проходи.
Лайра подумала, что женщина ведёт себя нахально, так как будто это была её собственная лаборатория, но смиренно кивнула. В этот момент она в первый раз почувствовала угрызения совести. Она знала, что ей не следовало быть здесь; она знала, что алетиометр хотел, чтобы она сделала совершенно не это. Она в сомнении замерла на пороге.
В комнате уже был высокий сильный человек с седыми бровями. Лайра знала, как выглядели Мудрецы, и ни один из этих двоих не был Мудрецом.
– Заходи, Лайра, – повторила сержант Клиффорд. – Всё в порядке. Это инспектор Валтерс.
– Привет, Лайра, – сказал мужчина. – Я узнал о тебе от профессора Мелоун. Я бы хотел задать тебе пару вопросов, если ты не возражаешь.
– Что за вопросы? – спросила она.
– Ничего сложного, Лайра, – сказал он, улыбаясь. – Входи и садись.
Он пододвинул к ней стул. Лайра аккуратно села и услышала как закрылась дверь. Профессор Мелоун стояла рядом. Пантелеймон-сверчок волновался в нагрудном кармане; она чувствовала, как он прижимается к её груди, и надеялась, что дрожь незаметна. Она мысленно приказала ему сидеть тихо.
– Откуда ты, Лайра? – спросил инспектор Валтерс.
Если она скажет Оксфорд, это будет легко проверить. Но и про другой мир она тоже сказать не может. Эти люди опасны; они сразу захотят узнать больше. Она вспомнила единственное известное ей другое название в этом мире: город Уила.
– Винчестер, – сказал она.
– Ты дралась, не правда ли, Лайра? – спросил инспектор. – Откуда у тебя эти синяки? У тебя синяк на щеке, и на ноге тоже – тебя кто-нибудь бьёт?
– Нет, – сказала Лайра.
– Ты ходишь в школу, Лайра?
– Да. Иногда, – добавила она.
– Ты не должна была быть сегодня в школе?
Она ничего не ответила. Ей становилось всё более и более неуютно. Она посмотрела на профессора Мелоун, стоящую с напряжённым и совсем невесёлым лицом.
– Я просто пришла сюда к профессору Мелоун, – сказал Лайра.
– Ты сейчас живёшь в Оксфорде, Лайра? Где ты живёшь?
– Недалеко, – сказала она. – У знакомых.
– Какой у них адрес?
– Точно не помню. Найти могу легко, а вот название улицы запомнить не могу.
– Кто эти люди?
– Просто друзья моего папы, – ответила она.
– А, понимаю. Как ты нашла профессора Мелоун?
– Мой папа – физик, и он её знает.
Стало легче, подумала она. Она начала расслабляться и лгать более свободно.
– И она показала тебе над чем она работает?
– Да. Эта штука с экраном... Да, всё это.
– Ты интересуешься наукой?
– Да. В основном физикой.
– Собираешься стать учёным, когда вырастешь?
Этот вопрос заслуживал озадаченного взгляда, что и получил. Инспектор не смутился. Его бледные глаза метнулись к женщине, а потом обратно к Лайре.
– И тебя удивило то, что показала тебе профессор Мелоун?
– Да, немного, но я знала чего ожидать.
– Из-за отца?
– Да. Он занимается тем же.
– Ясно. Ты что-нибудь в этом понимаешь?
– Немножко.
– Значит, твой отец занимается тёмной материей?
– Да.
– И он забрался так же глубоко, как профессор Мелоун?
– Не совсем так же. Он может сделать что-то лучше, но эта штука со словами на экране – у него такой нет.
– Уил тоже живёт с твоими друзьями?
– Да, он...
И тут она остановилась. До ней сразу дошло, что она сделала ужасную ошибку.
Они тоже это поняли, и сразу же вскочили на ноги, чтобы помешать её убежать, но каким-то образом профессор Мелоун оказалась у них на пути, и сержант споткнулась и упала, загородив дорогу инспектору. Это дало Лайре время выскочить из комнаты, захлопнув за собой дверь, и помчаться к лестнице.
Двое мужчин в белых халатах вышли из очередной двери, и она врезалась в них. Пантелеймон вдруг стал вороном, кричащим и бьющим крыльями, и настолько ошарашил их, что они подались назад и она вырвалась из их рук и слетела по последнему лестничному пролёту в вестибюль как раз в тот момент, когда швейцар положил трубку и загромыхал за стойкой, крича: «Эй ты, стой!»
Но дверка, которую ему надо было открыть, была с другой стороны стойки, и Лайра добралась до вращающейся двери до того как он смог выбраться и схватить её.
А сзади неё открывались двери лифта и из них выбегал бледноволосый мужчина, такой быстрый, сильный...
Но дверь не поворачивалась! Пантелеймон закричал на неё: они вертели не в ту сторону!
Она вскрикнула от страха и развернулась, изо всех сил бросившись на тяжёлое стекло, заставляя его двигаться, и оно двинулось как раз вовремя, чтобы миновать захват швейцара, который при этом оказался на пути у бледноволосого, поэтому Лайра сумела выскочить наружу до того, как они смогли пробраться.
Через дорогу, не обращая внимания на машины, визг тормозов и шин; в щель между высокими домами, и опять дорога, с двухсторонним движением. Но она мчалась наперерез, увёртываясь от велосипедов, а за ней бежал бледноволосый мужчина и он был страшен.
В сад, через ограду, сквозь кусты – Пантелеймон скользил над ней стрижом, крича ей в какую сторону бежать; спрятаться за угольным контейнером, слыша, как пробегает мимо бледноволосый, и не было слышно, чтобы он задыхался, он был так быстр; и Пантелеймон сказал: «Теперь обратно! Обратно к дороге...»
Она выползла из своего тайника и побежала обратно через газон, через парковые ворота, на открытое пространство Бенбери, и опять рванулась наперерез, и опять шины визжали по дороге; и она забежала на тихую, обрамлённую деревьями улочку Сады Норхема с высокими Викторианскими домами, возле парка.
Она остановилась, чтобы отдышаться. Возле одного из садов была высокая изгородь, с низким бордюром, на который она села, как можно глубже забившись в кусты.
– Она помогла нам! – сказал Пантелеймон. – Профессор Мелоун встала у них на дороге. Она на нашей стороне, а не на их.
– Ой, Пан, – сказала она. – Я не должна была упоминать Уила. Мне надо было быть осторожнее...
– Не надо было приходить, – сказал он жёстко.
– Я знаю. И это тоже...
Но у неё не было времени ругать себя, потому что Пантелеймон перепорхнул на её плечо, сказал «Осторожно, сзади..», и сразу же превратился в сверчка и юркнул к ней в карман.
Она вскочила, готовая бежать, и увидела, как к тротуару рядом с ней тихо подкатила большая тёмно-синяя машина. Лайра напряглась, готовясь рвануть в любую сторону, но заднее стекло машины опустилось, и оттуда выглянуло лицо, которое она узнала.
– Лиззи, – сказал старик из музея. – Как приятно снова видеть тебя. Тебя куда-нибудь подбросить?
И он открыл дверь и сдвинулся, освобождая место рядом с собой. Пантелеймон ущипнул её сквозь тонкий хлопок, но она сразу же залезла в машину, сжимая рюкзак, и мужчина наклонился через неё и захлопнул дверь.
– Ты, как будто, торопишься, – сказал он. – Куда ты хочешь поехать?
– В Саммертаун, – сказала она, – пожалуйста.
Водитель был в фуражке. И всё в машине было гладким, и мягким, и мощным, а запах одеколона старика заполнял всё пространство. Машина съехала с тротуара и совершенно бесшумно покатила по улице.
– Так чем же ты занималась, Лиззи? – спросил старик. – Узнала что-нибудь новое об этих черепах?
– Да, – сказала она, изгибаясь чтобы посмотреть в заднее стекло. Нигде ни следа бледноволосого. Она ускользнула! А теперь он её не найдёт, теперь она в безопасности, в мощной машине с таким богатым человеком. Она почувствовала победную икоту.
– Я тоже занимался исследованиями, – сказал он. – Один мой знакомый антрополог рассказал мне, что у них в коллекции есть ещё черепа, такие же как на стенде. Некоторые из них очень старые. Неандертальские, понимаешь.
– Да, я тоже слышала об этом, – сказала Лайра, не имея ни малейшего представления о чём он говорит.
– А как поживает твой друг?
– Какой друг? – встревожено спросила Лайра. Неужели ему она тоже рассказала о Уиле?
– Друг, у которого ты живёшь.
– А, да. Просто прекрасно, спасибо.
– Чем она занимается? Она археолог?
– О... Она физик. Она изучает тёмную материю. – сказала Лайра, всё ещё не очень контролируя ситуацию. В этом мире оказалось тяжелее врать, чем она думала. И была ещё одна вещь, изводившая её. Этот старик кого-то очень напоминал, но кого?
– Тёмная материя? – тем временем говорил он. – Как захватывающе! Я видел что-то по этому поводу сегодня в Таймс. Вселенная заполнена этой загадочной субстанцией, и никто не знает что это? И твоя подруга за этим следит, не так ли?
– Да, она много об этом знает.
– А чем ты занимаешься заниматься дальше, Лиззи? Тоже собираешься заняться физикой?
– Возможно, – ответила Лайра. – Смотря по обстоятельствам.
Шофёр легко кашлянул и притормозил.
– Вот мы и в Саммертауне, – сказал старик. – Где тебя высадить?
– О, просто вон там, у магазинчика Оттуда я дойду, – сказала Лайра. – Спасибо.
– Поворачивал налево, в Южный проезд, Алан, и потом направо, – сказал старик.
– Хорошо, сэр, – сказал шофёр.
Через минуту машина тихо остановилась у общественной библиотеки. Старик открыл дверь со своей стороны, так что Лайре пришлось перебраться через его колени чтобы выйти. Было много места, но почему-то неудобно, а касаться его она не хотела, каким бы милым он не был.
– Не забудь рюкзак, – сказал он, протягивая его ей.
– Спасибо, – сказала она.
– Надеюсь, мы ещё увидимся, Лиззи, – сказал он. – Передавай примет своему другу.
– До свидания, – сказала она и постояла на тротуаре, пока машина не повернула за угол и не исчезла из виду, прежде чем тронуться к грабовым деревьям. У неё были подозрения на счёт бледноволосого и она хотела посоветоваться с алетиометром.
Уил перечитывал письма своего отца. Он сидел на террасе, вдалеке раздавались крики детей, ныряющих в гавани, а он читал чёткие строчки на тонких листах почтовой бумаги, пытаясь представить себе человека, который написал их, и снова и снова прочитывая упоминание о ребёнке, о себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42