Я открыла глаза, повернула голову — в соседнем кресле сидел импозантный мужчина с шикарными усами. Я вспомнила, что видела, как во время посадки за Усачом тащили тяжелый клетчатый баул сразу двое роботов-носильщиков.
— Вы угадали, сосед, я — коробейница, — ответила усачу вежливо, смирилась с неизбежным, с тем, что импозантный сосед не даст мне расслабиться, что придется с ним разговаривать.
— Вы торгуете в розницу? — Его усы опустились, а брови подпрыгнули. — Серьезно? Вы меня не обманываете? Я слежу за вами украдкой с момента посадки и ничего не могу с собой поделать — ваше очарование притягивает, как магнит. Я потерял вас из виду, только когда вынужденно сделал крюк к багажному отделению. Я, знаете ли, сам коробейник, но при вас, ясно помню, была только эта вот сумочка, которая имеет счастье лежать сейчас на ваших очаровательных коленях. Чем же таким вы, очаровательная, торгуете, что помещается практически в ридикюль?
— Книгами, — я смущенно поправила сумочку на коленях.
— Микрочипами книг? — Его брови опустились, а усы приподнялись, обнажив улыбающийся рот. — Чаровница, я двадцать лет в мелкооптовом бизнесе, послушайтесь доброго совета — переключайтесь на торговлю «КТМ». Еще лучше идут приставки, типа «Шахерезада» и «Кот Баюн», а престарелые дамы с удовольствием берут «Грезы» в перламутровом оформлении. Переключайтесь на сбыт устройств с обратной связью. Мода на чипокниги, я вас уверяю, возникла случайно и скоро пройдет. Я вам больше скажу: в большинстве галактик чипокниги давно переработаны утилизаторами, и про них думать забыли.
— Я торгую бумажными книгами.
— Вы с ума сошли! Анахронизмы с Планеты Предков, кое-кто, конечно… — Он запнулся, забавно насупил брови, распушил усы, улыбнувшись до ушей. — Вы меня разыгрываете! У вас нет багажа, а вы говорите про кирпичи резаной бумаги.
— Я продаю единичные и единственные экземпляры авторских сочинений.
— Как это? — Усатый приподнял одну брозь, закатил глаз. — Я двадцать лет в мелком бизнесе, а про сбыт авторских сочинений в единственном экземпляре не слыхал.
Мне пришлось открыть сумочку, показать усатому соседу закатанный в целлофан томик и пояснить:
— Автор пишет книгу, распечатывает ее, переплетает, вшивает в корешок переплета мину с функцией аудиоразминирования. Все рукописи и черновики автором изничтожаются, тираж произведения — один экземпляр. Содержание единственного экземпляра оценивается рецензентом по пятибалльной шкале. Оценку можно увидеть на обложке под аннотацией. Готовое изделие обернуто целлофаном, чтобы книжка случайно не раскрылась и мина случайно не сдетонировала после активизации. Автор вместе с рецензентом добровольно подвергаются процедуре удаления памяти о сюжетных коллизиях и задают аудиокод разминирования. Книжка готова к продаже, за дело берусь я. Я выкупаю изделие вместе с кодом разминирования и занимаюсь реализацией. Покупателю доступна смена кода уничтожения изделия, а также изъятие мины из корешка. Покупатель вправе растиражировать издание, но в подавляющем большинстве случаев владельцы единственных экземпляров предпочитают оставаться единственными читателями.
— Как интересно! Можно поинтересоваться, о чем книжка в ваших руках?
— Это историческая драма про того зеленого пограничника, который в начале двадцатого века по земному летоисчислению проспал Тунгусский метеорит. На погранстанции случился досадный сбой всех следящих систем, и миллионы людей на Планете Предков по чистой случайности избежали гибели — метеорит упал в лесу.
— Если я не ошибаюсь, Тунгусский астероид не сам упал в тайгу, а его сбили с первоначальной траектории в последний момент.
— Вы знакомы с историей Земли гораздо лучше, чем я. Не могу вам сказать, есть ли в книжке описание атаки на прорвавшийся к Земле метеорит, или, как вы говорите, астероид. Я лишь пересказала вкратце доступную аннотацию с обложки. Еще могу вас уведомить, что известный и уважаемый рецензент выставил сочиненную оценку пять с минусом. Объем издания — четыреста двадцать шесть страниц. Вычитаем пять, получается четыреста двадцать один, умножаем на пятерку и таким образом имеем итоговую цену единственного экземпляра.
— Больше двух тысяч! — Брови усача побили рекорд по прыжкам в высоту. — Ого! У меня весь товар тянет на две девятьсот девяносто девять! И это без акцизов за багажные перевозки!
— Я слышала, что вскоре отменят лимит доходов коробейников на «Титанике». Скорей бы, а то мне сразу два автора предлагают пятибалльные сочинения.
— А я слышал, что, как только отменят лимит, сразу увеличат акцизы. Вам-то хорошо, а я двадцать лет торгую крюльками с Альдебарана, мне — труба.
— И почем ваши крюльки?
— Круглые по ноль-пять, красные оценили в юкс с осьмушкой.
— Дорого.
— Да вы что? Крюльки-то у меня с запахом! И без заусенцев!
— Тогда дешево.
— Вот и я с оценщиками всю дорогу ругаюсь, а они…
Он поносил оценщиков почем зря долю и самозабвенно, его брови совершали кульбиты, усы то топорщились, то опадали. Я смиренно поддакивала, довольная тем, что усач перестал воспринимать меня как сексуальный объект и из его речей исчез эпитет «очаровательная».
Я кивала, поддакивала и поглядывала в иллюминатор, наблюдала, как маленькая звездочка увеличивается, превращаясь в суперлайнер «Титаник».
Я плохо ориентируюсь в истории Планеты Предков, но даже я слышала про земной корабль с тем же именем собственным, что и это космическое рукотворное чудо. Мы, внеземельцы, связаны с Планетой Предков какой-то неведомой пуповиной. Недаром земные мудрецы учили: «Что вверху, то и внизу». Иногда мне кажется, что мы лишь зыбкое отражение объективной реальности по имени Земля.
Бороздящий Млечный Путь суперлайнер великолепен в своем величии. «Титаник», безусловно, являет собой и произведение инженерного искусства, и символ окончательной победы человечества над безбрежным океаном вселенского вакуума. До слез жалко, что я не могу по-детски предаться любованию россыпями огней на многокилометровых бортах, вдоволь насладиться лучезарным сиянием спутников-катеров, витающих вокруг лайнера, содрогнуться от восторга созерцания безупречных форм яхт-прилипал. Подсознательно я, разумеется, улавливаю окутавший суперлайнер ореол романтизма, но безжалостное сознание сдирает метафизическую кожуру восторгов и рисует четко очерченные бездушные линии коммуникаций внутри ослепительно ошеломляющего чуда.
Устроен «Титаник» элементарно просто. Суперлайнер похож на слоеный пирог, он состоит из рубки управления, пяти пассажирских ярусов, причала, трюма и яруса № 0, так называемого эвакуационного яруса. Лайнер пронизывают множество шахт для компактных служебных лифтов, а пассажиров между пятью жилыми ярусами перемещают лифты повышенной вместимости и комфорта. Я взяла билет на самый дешевый первый ярус, интересует же меня ярус № 5, самый шикарный, категории «Все оплачено». Брат прописан в каюте люкс — 5 звезд № 2130449. Хорошо бы застать брата в каюте…
«ТТ» припарковался у выносного причала спустя 96 стандартминут после старта с транзитной планеты. Вместе с жидкой толпой пассажиров, опекаемая усачом, который снова стал звать меня «очаровательной», я прошла по шлюзовому рукаву в рекреацию прибытия на первом ярусе. Усач выяснил номер моей каюты и побежал получать багаж, а я поймала робота-рикшу и велела мчаться как можно быстрее в центральный холл.
Центральные холлы находятся один над другим на каждом из жилых ярусов. Пассажирские лифты повышенной вместимости располагаются по краям одинаково круглых, как цирковые арены, холлов. Диаметр каждой арены равняется километру, об этом написано в рекламном проспекте «Титаника». Каково общее количество пассажирских лифтов и каков их суммарный объем, я не помню точно, но в любом из них смог бы спокойно уместиться мотомобиль грузоподъемностью в сотню тонн. На «Титанике» много всего большого, вместительного, и мне здесь уютно, я чувствую себя здесь — в больших, замкнутых пространствах — как будто дома, во чреве родной Планеты Девяти Лун.
Зеркальные кабины лифтов резко контрастировали с малопрезентабельной отделкой коммерческого яруса, отчего многие пассажиры инстинктивно стеснялись в них заходить и непроизвольно поеживались, ступая на выложенные ценными породами дерева днища, вставая под горный хрусталь высоких люстр, поглядывая искоса на свои неказистые, размноженные зеркалами, отражения. А войдя и самую чуть освоившись за стандартсекунды подъема, некоторые стеснялись выйти даже на втором ярусе и тем паче тушевались ступать на ворс ковра, который целиком покрывал пол всего центрального холла на ярусе «Все оплачено».
Теоретически верхний жилой ярус — самый перспективный для мелких торговцев с рук. Любая покупка пассажира с медальоном навыпуск в виде бриллиантовой цифры пять автоматически оплачивается за счет владельцев «Титаника». Но обладатели престижных медальонов строго блюдут свой бриллиантовый статус и редко удостаивают вниманием коробейников. Каждому новому счастливчику, впервые надевшему медальон на шею, бывалые старожилы яруса № 5 пренепременно шепнут на ушко: «Западло на халяву лишку хапать, коли ты и так в шоколаде». На пятом ярусе живут по понятиям.
Я и не старалась особенно завладеть нарочито рассеянным вниманием пассажиров с понятиями. Взяв книжку в правую руку, сунув сумочку под мышку левой, я сориентировалась и посеменила, скромно потупив взор, куда указывала сотканная из цветных газов, зависшая в воздухе полупрозрачная стрелка с надписью: «Каюты 5 звезд».
Двигаясь по стрелке, я вошла в коридор с длинной вереницей дверных проемов. Инкрустированные полудрагоценными камнями простенки меж пафосных дверей были украшены картинами в золоченых рамах с подсветкой, как в музее. Желтоватая подсветка изящно гармонировала с оранжевым свечением цифр, обозначающих номера кают, масляная живопись выгодно сочеталась с благородным колером дверных панелей, а золоченые рамы картин композиционно соответствовали причудливым завитушкам медных дверных ручек. Коридор, который в рекламных проспектах «Титаника» именуется романтическим словом «палуба», был широк, как транспортный туннель, но мне все равно приходилось жаться к стенкам-простенкам, чтобы не мешать юрким роботам-рикшам и пешим гордым господам. Я поминутно кланялась престижным пассажирам, молча демонстрируя свой литературный товар, я старалась подражать ненавязчивым роботам-разносчикам и медленно двигалась вдоль извилистой бесконечности палубы-коридора.
Через стандартчас с минутами я прошла мимо каюты 2130449. В воздухе над дверью в каюту брата мигала газовая надпись: «НЕ БЕСПОКОИТЬ!» Хвала Тенгу, брат у себя. Даже если Железная Жаба, мой брат и тезка, сейчас не один — это все равно лучше, чем искать его по всему пятому ярусу.
Невдалеке от каюты брата я очень кстати приметила дверь с двумя нулями, дверь в туалетную комнату специально для гостей пятого яруса. Я прошла мимо двери № 2130449, вошла в комнату № 00 и закрылась в отделении «Для дам». Я оложила на край раковины сумочку и книгу, вытащила заколку из прически, закатала рукав на левой руке до локтя, расположила полуобнаженную руку над раковиной и, зажав острую заколку в правом кулаке, раскроила розовую плоть своего левого предплечья. Разумеется, я почувствовала боль, но несоизмеримо менее острую, чем во время игры в шахматы. Негативные ощущения сглаживались за счет побочных эффектов недавней инъекции — Отравленная Хризантема настояла, чтобы я вколола себе тройную дозу регенератора перед отправкой на Геону.
Моя алая кровь с повышенным содержанием гемоглобина закапала кляксами на белоснежный фаянс раковины. Я отложила заколку-скальпель, залезла пальцами в рваную кровоточащую рану, где сразу нащупала коконы. Я вытащила кокон поменьше, положила его возле серебряного крана, стянула края раны на предплечье и стандартминуту наблюдала активный процесс заживления. Как только на месте раны образовался шрам, я открыла кран из серебра высшей пробы и тщательно удалила все следы крови с живого и неживого.
Убрав за собой, обмывшись, я раскатала рукав, вернула заколку в волосы, поправила прическу и, довольная отражением в зеркале над раковиной, взялась за влажный от воды кокон. Сначала я резко его встряхнула, чтобы проныра внутри проснулся, затем поднесла кокон к сережке-клипсе на мочке левого уха, чтоб жучок-проныра и микродинамик в клипсе взаимонастроились. В ухе пискнуло — есть контакт. Осталось самое хлопотное — когда ломаешь кокон с пронырой, всегда рискуешь потерять жучка. Верткое насекомое, разумеется, далеко не убежит, но поди найди его, абсолютно прозрачную кроху, после того, как, ведомый инстинктами, он забьется в какую-нибудь щель. Имплантированные в усики жучка микрофоны, хоть и видимые, но только под микроскопом, ничуть не помогут его розыскам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26