Излечить его от пустоты могла только любовь, любовь в безграничных размерах – та, на которую скупился даже сам Творец.
По мере того как день клонился к вечеру, на темнеющем безоблачном небе стали вырисовываться пучки огней, но не от самого павильона (его не было видно из каньона), а оттуда, куда собирались направиться его собратья по ремеслу – как награжденные, так и нет – через несколько часов, чтобы продолжить веселье. В этих священных местах – «Мортонс», «Спагос», отель «Рузвельт» – уже были установлены камеры, готовые навести объектив как на самых изысканных красавцев, так и на тех, кто не слишком преуспел в вопросах стиля. Улыбки, остроты, радостные взгляды победителей – все это найдет отражение в утренних выпусках.
Рисуя в подробностях эту картину, Тодд понял, что не в силах ее вынести. Поэтому он встал и отправился на кухню восстановить присутствие духа с помощью очередной порции виски. Он уже подошел ко второй стадии интоксикации – то есть, благополучно преодолев к середине дня барьер тошноты, успешно приближался к состоянию глубокого и упоительного опьянения, когда все вокруг становится нипочем. Конечно, завтра, а возможно даже послезавтра, ему придется об этом горько пожалеть – ведь он уже не настолько молод и беспечен, чтобы просто махнуть рукой на последствия подобной попойки. Но сейчас ему на них было ровным счетом наплевать, потому что больше всего на свете хотелось заглушить раздирающую его душу боль.
Открывая огромный холодильник, чтобы достать из него лед, он вдруг услышал – или ему так только показалось, – будто какая-то женщина произнесла его имя.
Забыв про лед, он огляделся по сторонам. В кухне никого не было. Оставив дверцу холодильника открытой, Тодд вернулся к двери. В башенке также никого не было, в темной столовой вырисовывались силуэты пустого стола и стульев. Позвав Марко, Тодд направился в гостиную и нажал выключатель. Свет от пятидесятиламповой люстры разлился по пустой комнате. На полу по-прежнему стояли коробки с его вещами, перевезенные с Бел-Эйр, до сих пор не распакованные. Кроме них, ничего и никого в гостиной не было.
Он собрался было вернуться в кухню, почти убедив себя в том, что алкоголь сыграл с ним злую шутку, когда во второй раз услышал, как кто-то позвал его по имени. Пикетт вновь заглянул в столовую. Уж не сходит ли он с ума?
– Марко? – крикнул он.
Казалось, прошла целая вечность, пока он дождался ответа. Где-то вдалеке, во мраке каньона, слышалось одинокое завывание койота. Наконец дверь отворилась, и Тодд услышал знакомый голос телохранителя:
– Да, босс?
– Я слышал, будто меня кто-то позвал.
– Из дома?
– Да. Кажется. Женский голос.
На лестнице обрисовалась фигура Марко, и тот, глядя на своего хозяина сверху вниз, участливо спросил:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да. Мне только немного не по себе.
– Хочешь, пойду проверю все вокруг?
– Думаю, да. Даже не могу себе представить, откуда этот голос доносился. Но клянусь, я его слышал.
Марко, который выскочил из своей спальни в одних трусах, отправился наверх, чтобы одеться. Тодд же, ощущая нелепость своего положения, вновь прошел на кухню. Вряд ли в доме или его окрестностях мог появиться кто-нибудь посторонний. Все бродяги, праздные соглядатаи и одержимые фанаты сегодня собрались у заветного павильона и теперь ожидают случая, чтобы воспользовавшись замешательством охраны, проникнуть в общество своих идолов. Никому из них даже в голову не придет бродить в темноте по каньону ради того, чтобы одним глазком взглянуть на Тодда Пикетта. Этого просто не может быть, хотя бы потому, что, слава богу, никто не знает, что он здесь… Но, что еще хуже, никому до него нет никакого дела.
Занявшись приготовлением напитка, Тодд услышал шаги Марко на лестнице, и чуть было не собрался дать ему отбой, но вовремя осекся. Что дурного в том, что одному из них найдется сегодня полезное применение? Бросив в бокал горсть ледяных кубиков, он влил туда виски. Сделал глоток. Долил бокал доверху. Еще глоток…
И вновь раздался тот же голос.
Если прежде Пикетт не мог с уверенностью сказать, слышал он его на самом деле или просто вообразил, на этот раз сомнений у него не было. Кроме него и Марко в доме определенно находился кто-то еще, и этот «кто-то» звал его по имени.
Звук, похоже, доносился с дальнего конца коридора. Поставив бокал на стойку, Тодд тихо вышел из кухни. Башенка по-прежнему пустовала. На лестнице – сверху донизу – также было безлюдно.
Он устремился по короткому коридору к большому, облицованному деревянными панелями залу, который Марко окрестил «казино». Освещенный многочисленными, низко свисающими лампами, он, казалось, был изначально задуман для того, чтобы здесь могли разместиться барабан рулетки и дюжина столов для игры в покер. Скорее всего, голос доносился именно отсюда – во всяком случае, если кто-то и скрывался в доме, то самым подходящим для этого местом было «казино». По дороге у Тодда мелькнула мысль, что без Марко обследовать комнату было несколько неосмотрительно. Но алкоголь придал ему смелости. К тому же он слышал женский голос – а уж с дамой он как-нибудь сумеет справиться.
Дверь в «казино» оказалась распахнута. Пикетт заглянул внутрь. Шторы на окнах были раздвинуты, и сочившийся сквозь стекла мягкий лунный свет вольготно разливался по обширному пространству комнаты. Никаких признаков вторжения Тодд не обнаружил. Но инстинктивно он понимал, что доверять глазам нельзя. В зале он был не один. Он ощущал это так же явно, как покалывание в ладонях. Как ни странно, он чуял это даже кожей своего забинтованного лица, как будто та в своем новом состоянии обрела особую чувствительность.
– Кто здесь? – произнес он с меньшей твердостью в голосе, чем бы ему хотелось.
В дальнем конце комнаты мелькнула чья-то тень. Кто-то, всколыхнув пыль, пересек островок света.
– Кто здесь? – повторил вопрос Тодд, нащупывая рукой выключатель.
Поборов в себе искушение включить свет, он выжидал, наблюдая за происходящим. Кто бы ни скрывался в темноте, он – или она? – находился на довольно большом расстоянии от Тодда, следовательно, не мог причинить ему вреда.
– Вы не имеете права находиться здесь, – мягким тоном произнес он, – и наверняка сами это знаете.
Вновь кто-то шевельнулся в дальнем конце зала. И опять он не смог никого рассмотреть: мрак за островком света был непроглядным.
– Может, вы все-таки выйдете и покажетесь мне? – предложил Тодд. На этот раз последовал ответ:
– Непременно… Потерпите минуту.
– Кто вы?
– Меня зовут Катя.
– Как вы сюда попали?
– Как все. Через дверь, – ответила она так, словно вела непринужденную светскую беседу. Этот ее тон вызвал бы у Тодда немалое раздражение, если бы в голосе незнакомки не звучала некоторая мягкость.
Он жаждал поскорее увидеть свою собеседницу и в то же время понимал: чем больше он будет на нее напирать, тем больше она будет сопротивляться. Поэтому Тодд решил сделать вид, что ему это безразлично, и, небрежно прохаживаясь по безукоризненно выложенному и отполированному полу, произнес: – Должно быть, трудно было меня найти.
– Вовсе нет, – ответила дама. – Я узнала о вашем приезде от Джерри.
– Вы знакомы с Джерри?
– О да. Когда-то еще ребенком он частенько здесь бывал. Вам с ним здорово повезло, Тодд. Он умеет хранить секреты.
– Неужели? А я всегда считал его болтуном.
– Все зависит от степени важности дела. Он никогда вам не упоминал обо мне?
– Нет.
– Вот видите. Знаете, а ведь он умирает. Полагаю, об этом он тоже никогда вам не говорил?
– Нет, не говорил.
– Тем не менее это так. У него рак. Неоперабельный.
– Кто бы мог подумать? – удивился Тодд, вспоминая не Джерри, а своего больного Демпси. – Ни разу даже словом не обмолвился.
– А зачем? Зачем ему посвящать вас в то, что никто не знает? Он вас боготворит.
То, что дама оказалась близко знакома с Джерри и даже осведомлена о его неизлечимой болезни, заинтриговало Тодда еще больше.
– Это он послал вас сюда? – осведомился он.
– Нет, глупенький, – ответила незнакомка – он вас послал сюда. А я здесь была всегда.
– Всегда? Где?
– В основном я обитаю в домике для гостей.
Катя говорила с такой уверенностью, что он ей едва не поверил. Если бы она и вправду занимала домик для гостей, Брамс должен был предупредить об этом Максин. Ведь он прекрасно знал, как важно было для Тодда соблюдать секретность. Почему же он не показал Максин все владения каньона, не говоря уже о том, что ни словом не обмолвился о других его обитателях?
Тодд одолел уже почти половину расстояния, отделявшего его от собеседницы, и мог разглядеть в темноте ее очертания. Он не обманулся в ожиданиях: дама оказалась весьма молодой особой в длинном элегантном платье серебристого цвета с расшитыми золотой ниткой волнистыми узорами. Переливаясь, ее одеяние, казалось, жило собственной жизнью.
– И долго вы уже здесь находитесь?
– Гораздо дольше, чем вы, – ответила она.
– Неужели?
– Представьте себе. Когда я познакомилась с Джерри, мне было… двадцать или двадцать пять.
Разумеется, это была полнейшая чушь. Даже не видя ее лица, Пикетт мог с уверенностью заявить, что этой особе меньше тридцати, возможно даже гораздо меньше.
– Но вы же сказали, что познакомились с ним, когда он был ребенком, – сказал Тодд, надеясь уличить ее во лжи.
– Верно.
– Значит, вы не могли его знать…
– Понимаю, это кажется неправдоподобным. Но здесь, в каньоне, все происходит не так, как в остальном мире. Скоро вы сами это поймете – если останетесь здесь. А я надеюсь, вы останетесь.
– Хотите сказать, я куплю этот дом?
– Нет, я имею в виду, что вы в нем останетесь.
– Зачем мне это делать? – удивился он.
Ненадолго воцарилось молчание, после чего незнакомка наконец вышла из тени.
– Потому что я этого хочу, – заявила она.
Это был точно выверенный ход, какой бывает только в профессиональном кино. Пауза, движение, поза.
А лицо! Казалось, оно тоже сошло с экрана, потому что было изумительным в своей красоте и совершенстве. У Кати оказались огромные светящиеся глаза цвета зелени и фиалок. Их яркость подчеркивали темные тени для век и густые ресницы. Нос и полные губы были весьма изящны, подбородок твердый, скулы высокие, можно сказать славянские. Лицо обрамляли темные прямые волосы. На женщине было множество украшений, причем весьма изысканных. К шее плотно прилегало одно ожерелье, значительно ниже, между грудей, свисало другое. В ушах сверкали золотые серьги, на запястьях поблескивали браслеты, причем по нескольку на каждой руке, и каждый был необыкновенной резной работы. Носила она их столь непринужденно, словно купалась в королевских украшениях всю свою жизнь.
– Уверен, что вы без труда могли бы найти мне замену, – сказал Тодд, – среди множества других молодых людей.
– Несомненно, могла бы, – ответила она, – но мне не нужны другие мужчины. Мне нужны вы.
Тодд был совершенно сбит с толку. Картинка никак не складывалась. С виду эта дама казалась уравновешенной и утонченной – между тем несла явную чушь. Она видела Тодда первый раз в жизни. Он не был ее выбором, а приехал в этот дом по собственному желанию, чтобы укрыться от людей. Она же пыталась ему внушить, будто он прибыл сюда по ее воле, да еще заявляет, что каким-то образом может заставить его остаться. Нет, все это сущая чепуха.
И все же выглядела она далеко не сумасшедшей. Более того, вид у Кати был такой, словно она только что вышла из припарковавшегося у павильона лимузина и под крик оголтелых поклонников собиралась ступить на красную ковровую дорожку. Пожалуй, в этом качестве Тодд был бы не прочь ее сопровождать. Вдвоем они составили бы потрясающую пару.
– Вы не слишком подробно изучили дом, – произнесла она.
– Откуда вы знаете?
– О… у меня повсюду глаза, – отшутилась она. – В какой бы комнате вы ни находились, мне об этом сразу становится известно. Уж поверьте на слово.
– Не скажу, что мне это слишком по душе, – признался Тодд. – Терпеть не могу, когда за мной шпионят.
– Я вовсе не шпионила. – В мгновение ока приятный тон ее речи сменился на рассерженный.
– Ну, а как называется то, что вы делали?
– Я бы назвала это гостеприимством. Следить за тем, чтобы твоему гостю было уютно…
– Не понимаю.
– Ну разумеется, – она немного смягчилась, – не понимаете. Но скоро поймете. Когда у нас появится возможность провести какое-то время вместе, вы сами поймете, что здесь происходит.
– И что же?
Дама почти отвернулась от него, как будто собралась уходить, но этого ему хотелось меньше всего.
– Думаю, лучше отложим объяснения до следующего раза, – произнесла она.
– Нет, – поспешно проговорил Тодд. Катя застыла, не оборачиваясь.
– Простите меня, – произнес он. Такие слова не часто срывались с его уст.
– Вы в самом деле раскаиваетесь? – переспросила она, по-прежнему стоя к нему спиной. Как бы ни было это глупо, но он жаждал поймать ее взгляд, будто тот был способен заполнить пустоту в его душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101