- Какой Апокалипсис?! - отодвинулся Сашка. - Ты чего несешь?!
- Это коне-ец, - с горьким пониманием истины, как она есть, закивала Неля, и Сашка вдруг увидел: как же она постарела! - Это конец...
- Ты ничего не путаешь, Неля? - заглянул он в ее черные, на всю радужку, зрачки. - Это лишь начало! Шестая раса только родилась! В тебе! Во мне! Не хорони ее!
- Нет, Саша, - горько покачала головой Неля. - Испытания только начинаются. Нам здесь не оставят ни пяди!
- Но это же самоубийство! Ты же видишь: они там невменяемы!
Неля покачала головой:
- Я вижу, Саша. Вот и пусть отыграются на нас. Пусть они думают, что вместе с нами избавятся от необходимости меняться самим.
Сашка крякнул. Неля снова оказалась права.
Да, их всех локализуют и изолируют. Да, кое-кто не сможет этого пережить и уйдет досрочно. Но завтра сегодняшние гонители проспятся, глянут в зеркало и увидят в нем зрачки своих вчерашних жертв. А пока этого не случилось, пусть они будут спокойны и уверены, что истребили зло под корень! И пусть Сила получит передышку, чтобы идти дальше.
«Сила только массами управляет беспощадно, - вспомнил он вдруг слова дядьки, - а человеку она всегда выбор оставляет...»
Так оно и было. И до тех пор пока Сашка не сделал свой выбор, он еще мог что-то изменить. Но теперь и ему приходилось разделять общую судьбу - одну на всех.
Нестройная масса дружинников дрогнула, и Сашка увидел, что, подстегнутые изнутри адреналином, а может быть, еще и водкой, мужики уже просто не выдерживают бесконечного стояния лоб в лоб со своим далеко не условным противником.
- Маргари-и-ита! - прорыдал мегафон, и это словно сорвало последний предохранитель.
Толпа напротив снова дрогнула, загудела миллионами закоротивших под черепными коробками вольт и пошла вперед.
Его отсекли сразу. По команде мгновенно сообразившей, да что там - всегда это знавшей, - что сейчас начнется, Нели десяток мужиков рванули Сашку на себя, затем подняли его на руки, вырвали вверх и потащили над бушующей человеческой массой к реке. Мимо проплыл запечатленный на лаковом портрете застенчивый лик Махатмы Ганди.
- Не-ет! - заорал Сашка. - Наза-ад! Я не могу-у туда!
Но его не слушали: Учителя следовало спасать.
- Я приказываю! - орал он. - Назад! - Бесполезно.
И когда позади послышался этот лязг, Сашка вывернулся, ухватил кого-то за руку и повернул ее на излом. Хрустнуло, и хватка несущих его мужиков ослабла. Он уцепился за проплывающую мимо тонкую пацанячью шею, увидел черные, как бездна, и все-таки испуганные глаза, изо всех сил подтянулся к ним - и вырвался!.. Соскользнул, упал на четвереньки и пополз вперед, продираясь сквозь десятки переминающихся ног.
Впереди страшно закричали, и он понял, что передняя линия близко и там уже правят бал законы бойни.
- Марго-о!
Толпа всколыхнулась, кто-то зацепился за него, упал, и впереди неожиданно появился просвет. Он вскочил.
- Марго-о!
Прямо на него, с выпученными, черными от сладостного предчувствия глазами и уже поднятым над головой прутом арматуры, шел дружинник.
- Ы-ы-ы!
Сашка вбил ему в горло кулак и в отчаянии завертел головой:
- Марго!!! Где ты?!
Мимо проволокли щуплого бородатенького и, судя по широко распахнутым глазам, совершенно невменяемого мужика. Его азартно лупили обрезками кабеля и арматуры по спине, голове, почкам трое таких же невменяемых дружинников, и мужичок только всхлипывал и через раз икал.
- Саш-ша!..
Сашка вздрогнул, сбил мешавшего ему дружинника с ног и рванул на голос.
- Марго! Где ты?!
- Саша!
Он перепрыгнул через сидящую в снегу, сжавшую растопыренными пальцами окровавленную голову женщину и сразу же увидел ее. Там, вдали, у самого края, Маргариту сосредоточенно, как дюжие черные пауки, тащили куда-то в сторону двое мужичков. Сашка уклонился от летящего ему в лицо кулака, поднырнул под чью-то руку, перепрыгнул через очередное распростертое тело, выскочил на открытое место и помчался вслед. Ему наперерез уже мчались два милиционера.
Сашка увернулся от первого, поднажал, но второй успел ухватить его за ворот, и Сашка резко развернулся и увидел прямо перед собой возбужденное погоней лицо Шитова.
- Ты?! - выдохнул Шитов.
Зрачки у капитана были самые обычные.
- Я, - глотнул Сашка и двинул ему лбом в лицо. Шитов исчез.
- Держи его! - заорали сбоку. - Держи-и!
Но остановить Сашку они уже не успевали. Он догнал «сладкую парочку» у самого автобуса, развернул к себе первого... ударил, затем второго - тоже, и, когда его все-таки повалили в снег и начали, сосредоточенно пыхтя, топтать высокими армейскими ботинками, Маргарита уже бежала в сторону обросшего мегафонами отцовского уазика.
Только потом Сашка осознает, как ему повезло. Потому что, в отличие от снаряженных арматурой и полыхающих неутолимой жаждой действия дружинников, у ментов были только дубинки да ботинки. Да и психически адекватных среди службистов было всё-таки побольше, чем среди подстегнутых адреналином добровольцев.
Его схватили за ноги и потащили животом по мерзлому, колючему снегу. Куртка, свитер и рубашка задрались и мгновенно оказались где-то у горла, голова болталась из стороны в сторону, и моментами Сашка даже видел, как тянется за ним рваный кровавый след. А когда его подняли и поставили на колени, дело было сделано, и милицейские офицеры уже грамотно осаживали не умеющих остановиться дружинников. Инфицированные раньше других, а потому находившиеся в третьей, последней стадии заболевания, а значит, и в глубокой депрессии сектанты потерпели сокрушительное поражение. Правда, человек двадцать сумели перебраться через реку вброд и теперь, опираясь друг на друга, выливали воду из ботинок и тревожно поглядывали в сторону оставшихся на этом берегу единоверцев. А единоверцы были повержены и рассеяны, и менты уже ставили их на ноги и сколачивали в небольшие, человек в двадцать-тридцать группы. Мальчики - к мальчикам, девочки - к девочкам. Строили в колонны и гнали по забрызганному кровью снегу и разбросанным в снегу рваным портретам в узкий промежуток меж автобусами. А потом настал и его черед.
- Встать! - скомандовал подошедший офицер, и Сашка узнал в нем того самого Саньку, что пропустил их с Марго сквозь оцепление. Но лейтенант его не узнавал. Действительно не узнавал.
Сашка послушно поднялся.
- Вперед!
Сашка тронулся, капая кровью, прошел к аккурат подошедшей группе задержанных мужиков и встал в хвост.
- Шаго-ом марш!
Их выгнали на узкий проулок и погнали от моста параллельно реке. Справа и слева вплотную к колонне шли менты, а чуть дальше, у самой обочины, - дружинники с повязками на рукавах.
- Куда нас? - всё вертел головой идущий впереди Сашки бородатый мужичок. - Куда?
- Разговорчики!
Но мужик все никак не мог успокоиться, и его выдернули из строя и швырнули на обочину, под ноги мгновенно слетевшимся добровольцам.
- Пра-вое плечо вперед! Куда?! Налево, я сказал! - Колонну завернули, и Сашка увидел впереди высокие опоры стадионных прожекторов.
- Бегом м-марш! - Они побежали.
- Не отставать! Шире шаг!
Колонна ускорила бег. Их быстро прогнали мимо большого жилого массива и так же, на бегу, завели на уже залитый льдом каток стадиона. Ноги скользили, но сбросить скорость им не позволили.
- Бегом была команда!
Там впереди уже топтались на месте уведенные чуть раньше группы.
- Левое плечо вперед!
Колонна послушно повернула направо.
- На месте...
Кое-кто остановился, и снова заработали дубинки.
- На месте была команда!
Они переминались с ноги на ногу, имитируя бег на месте, и смотрели, как на лед стадиона всё так же бегом загоняют еще одну группу сектантов, затем еще одну, и еще...
А потом пошли женщины.
Им досталось меньше, чем мужикам, но качало их сильнее. Их тоже подгоняли, но упавших не били, а быстро помогали подняться и ставили в строй. И группы шли и шли, и их ставили и ставили, одна к другой, на небольшом, метра в два, расстоянии, отчего стадион вскоре начал напоминать сюрреалистическую, кошмарную шахматную доску. А потом была команда «стой!», и шуршание сотен еле подымаемых ног постепенно прекратилось.
По свободным проходам меж отдельными колоннами тут же пошли милиционеры. Легкими постукиваниями дубинок они быстро выровняли ряды, загоняя выпадающих из строя внутрь и вытягивая наружу тех, кто рефлекторно норовил уйти поглубже.
Сашка с усилием разодрал заплывающие веки, почувствовал, что кровавая корка на лбу и подбородке уже ссохлась, и глянул в сумеречное небо. Солнце только что село, но сообразить, который час, ему не удавалось - башка просто не работала. У выхода на трибуну суетились фигуры в темных комбинезонах, мимо колонн провели рослую восточноевропейскую овчарку, щеки уже пощипывал морозец, но ничего не происходило: ни через полчаса, ни через час, ни через полтора.
А потом день окончательно сошел на нет, над городом повисла морозная зимняя ночь, и тогда в глаза ударил свет одного за другим включенных прожекторов, а менты пришли в движение.
Они снова пробежали по рядам, проверяя, ровно ли стоят локализованные сектанты, а затем заворчали моторы, и на лед выехали несколько машин представительского класса и два милицейских уазика. Сашка вытянул шею, но увидеть ничего не удавалось - шеи вытягивали все.
- Все здесь? - поинтересовался бархатный баритон.
- Все, Николай Павлович. - Это был мэр.
Он прошел вдоль рядов и остановился напротив одной из колонн:
- Федор Иванович!
- Да, - отделился от уазика Бугров.
- А это не твоя?
- Маргарита?! Ты что здесь делаешь?! Я же тебя домой отправил!
Сашка глотнул подступившую к горлу вязкую слюну и превратился в слух. Марго что-то ответила, но что именно, расслышать не удалось.
- А ну, домой!
- ...мать...
- Что... мать? Что мать?! Она свою дорогу выбрала! Ты что, тоже туда хочешь?! Вперед, я сказал! Свешников! Ко мне!
От машины отделился рослый милиционер.
- Забирай ее на хрен!
Было слышно, что Марго упирается, но ее подхватили, и Сашка даже сумел увидеть, как рослый, крепкий Свешников тащит девчонку в уазик.
- И никуда не отпускай! - вдогонку крикнул Бугров. - Меня дожидайтесь!
- Есть, товарищ подполковник!
Уазик заурчал, осторожно развернулся на скользком льду и медленно тронулся к выезду. Мэр отошел, так чтобы видеть всех, и тяжело, на весь стадион, вздохнул.
- Ну что, доигрались?
Стало так тихо, что Сашка даже расслышал, как эхом отдалось от трибун последнее мэрское слово.
- Вроде такие же люди... и мамы у вас есть, и папы... и учили они вас только хорошему. Откуда это у вас?!
Выстроенные шахматной клеткой люди молчали.
- Ну, хорошо... вы хотите духовности! Я понимаю. Ну и ходили б себе в церковь. Я сам там бываю... свечку родителям поставишь, помолишься... от души. Чего вам еще надо?
Никто даже не шевелился.
Мэр крякнул и повернулся к начальнику горотдела:
- У тебя все готово?
- Так точно, Николай Палыч!
- Кресла уже сняли?
- Не получится, - мотнул головой Бугров. - Но ребята посмотрели, сказали, поместятся.
- Точно? А то смотри у меня!
- Всех разместим, - уверенно кивнул Бугров. Мэр повернулся к машине:
- Наталья Владимировна!
- Да, Николай Павлович... - отозвался тоненький испуганный голосок.
- Хоть вы с ними поговорите. А то, я так чувствую, они меня понимать не хотят.
- Я?
- Ну а кто? Это вы у нас психолог!
Сашка вгляделся. Рядом с мэром в коротенькой, игривой шубке стояла та самая девчонка, что сидела в ОРСе золоторудного треста под плакатом с бесподобной Орейра.
- Поеду проверю, как там все, - кивнул Бугрову мэр. - А ты готовься.
- Понял.
Мэр прошел к машине, и огромный черный «мерседес» развернулся и мгновенно исчез.
- Начинайте, Наталья Владимировна, - кивнул девчонке Федор Иванович. - Я подожду.
Девчонка шмыгнула носом и вдруг замерла, распрямив свою изящную спинку и глядя куда-то над толпой.
- Здравствуйте. Меня зовут Наталья Владимировна.
Строй молча ждал, что будет дальше.
- Главное, сохраняйте спокойствие! - дрожащим голосом произнесла Наталья Владимировна. - И не поддавайтесь своим негативным эмоциям. Тогда последствия стресса пройдут намного быстрее...
Никто и не возражал.
- Теория позитивного мышления говорит нам, - страдальчески шмыгнула аккуратным маленьким носиком Наталья Владимировна, - что если постараться, то во всем можно найти и положительные стороны...
И тогда Сашка засмеялся.
- Эй! Кто там ржет?! А ну, заткнись!
Сашка попытался удержать смех, но тщетно: чем больше он старался противостоять ему, тем сильнее прорывался наружу этот гомерический, неудержимый хохот.
- Мы не будем обращать внимания, - болезненно возвысила голос Наталья Владимировна. - Так вот, о чем я? Да! Теория позитивного мышления учит нас...
К Сашке подлетели, рванули за ворот и, оскальзываясь на льду, потащили в сторону. Швырнули на лед, начали колбасить дубинками, но он уже не мог остановиться и, захлебываясь тягучей соленой слюной, безудержно хохотал во всё горло. Сила окончательно и безоговорочно победила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44