– На мгновение говорящий замолк и замер в неподвижности, а двое больших терпеливо дожидались. Потом он поднялся, подошел к Шустрику и обнюхал его.
– Совсем еще котенок! Странное место для ученичества. – Он повернулся к Фритти, который немедленно зажмурился снова и расслабился до кончика хвоста. Голос зазвучал у самой его морды – Фритти понадобилась вся его храбрость, чтобы не вскочить и не броситься наутек.
– А это что? Сам охотник? Может, они просто потеряли свою мать? – Говорящий наклонился еще ниже и обнюхал ухо Фритти и вдруг громко крикнул, так громко, что бедняга Хвосттрубой от неожиданности перекувыркнулся: – Я принц Сквозьзабор, и я приказываю тебе проснуться и отвечать на вопросы!
Хвосттрубой тяжело дышал, в ушах у него звенело. Он вцепился когтями в землю и замотал головой.
«Сквозьзабор? – подумал он. – Где же я слышал это имя?» Приоткрыв глаза, он увидел, что на него смотрит большой пушистый кот. Его золотисто-рыжий мех цветом напоминал осенние листья. Принц – а это был именно он – выглядел очень довольным, даже высунул язык. По всей видимости, ему очень понравилась реакция Фритти.
Сквозьзабор повернулся к огромному полосатому коту, который нес Фритти, а теперь смотрел на них с кривой усмешкой.
– Ничто не действует лучше строгости, – заявил принц. – Так, Дневной Охотник?
– Никак нет, сэр, – ответил великан.
Сумасшедший стук в ушах Фритти начал понемногу стихать. Теперь он вспомнил, что Толстопуз сказал: хорошо иметь при Дворе такого друга, как принц Сквозьзабор.
Глядя на смеющегося принца и двух его чудовищных спутников, Фритти подумал, а уцелеет ли он в такой дружбе?
К тому времени, когда солнце начало согревать землю, Шустрик тоже пришел в себя. Все еще измученный и напуганный, он почти не двигался и не говорил, только лежал и слушал, как Хвосттрубой рассказывает принцу об их путешествии. Принц задавал множество вопросов, особенно заинтересовала его вчерашняя погоня, а еще больше – рассказ Шустрика о существах с красными когтями в Стародавней Дубраве. Он был готов тут же приняться за малыша, вытягивая из него все до малейших подробностей, но Фритти, опасаясь за состояние своего юного спутника, сумел этому помешать. Нехотя Сквозьзабор согласился отложить расспросы.
Принц Сквозьзабор объяснил, что подобные происшествия стали нередко случаться на окраинах Двора Харара. Он и два его огромных спутника, Дневной Охотник и Ночной Ловец, близнецы из старинного, служившего при Дворе рода, решили призвать злодеев к ответу. Но пока им не везло.
– Даже странно, – проворчал Сквозьзабор, – они и тут, и там, а потом раз – и их нигде нет. Нам за ними просто не угнаться. Наверное, это хорошо, что воители ими тоже заинтересовались: лишние лапы нам не помешают.
– Но вы же принц! – удивился Хвосттрубой. – Разве вы не можете получить от Двора любую помощь?
Сквозьзабор сердито посмотрел на него.
– Как бы не так, – покачал он рыжей гривой. – Никто не принимает такие вещи всерьез. У всех находятся дела поважнее. Меня за хвост не кусает – так мне до этого и дела нет. Даже мать и принц-консорт открыто заявили: иди ищи, если нравится. Ха! Вот эти коты-барсуки – или кто они там – выскочат из-за деревьев и отжуют им уши, тогда спохватятся.
Эти слова вызвали беспокойство у Фритти. А что если он не найдет помощи и при Дворе? Как он будет искать Мягколапку? В нем с новой силой вспыхнули воспоминания о ее развевающемся хвосте и черном носике.
«Если никому больше нет дела до того, что с ней стало, – подумал он сердито, – то я тем более должен продолжать поиски».
Его размышления были прерваны – Шустрика стошнило. Здоровье малыша было еще одной серьезной проблемой. Дожди закончатся еще не скоро, и, если они как можно быстрее не найдут еду и убежище, бедняжке станет совсем плохо.
– Принц Сквозьзабор, вы сейчас возвращаетесь ко Двору? – спросил Фритти.
– Я еще не решил, – пробурчал принц. – Мы вполне могли бы напугать еще двух-трех котов. А почему ты спрашиваешь?
– Вы же сами видите, мой спутник нездоров. Если вы поможете нам добраться до королевы, мы будем очень благодарны.
Сквозьзабор задумался.
– Малявке и правда худо, сэр, – вмешался Дневной Охотник. – Его, я так думаю, хорошо бы согреть.
Сквозьзабор подошел к Шустрику, который отчаянно дрожал, лежа на мокрой траве.
– Ничего, малыш, – заговорил принц грубовато-добродушно, – мы доставим тебя туда, где тебе понравится, даже если нам придется нести тебя всю дорогу. Мы отведем тебя ко Двору.
Весь остаток пути по Котальным Равнинам Дневной Охотник и Ночной Ловец несли Шустрика, а Фритти хватило сил идти самому. Ему понравилась компания Сквозьзабора и его спутников.
Принц оказался разговорчивым, он рассказывал охотничьи истории подробно, во всех деталях, и частенько прерывал повествование, чтобы справиться о чем-то у Дневного Охотника. А это было совсем непросто, когда наступала его очередь нести Шустрика.
– …Мне кажется, – говорил принц, – а я все-таки должен такое помнить, – что это случилось как раз на второй день после того, как мы поймали совершенно великолепную куропатку. Или это был фазан? Ты помнишь, Дневной Охотник? Это был фазан или куропатка?
– Мммфф! – отвечал тот, не выпуская изо рта загривок Шустрика.
– Что-что? Ты сказал – куропатка?
– Мммфф-мммфф.
– Или фазан? Ты уверен? – и так далее.
Принц оказался жизнерадостным существом – с чуть грубоватым юмором и склонностью к неожиданным прыжкам, порой сбивавшим с ног его спутников. Упавшего он тут же с извинениями и сочувствием поднимал, обещая никогда больше такого не делать, по крайней мере без предупреждения.
Внешне близнецов было не отличить, но запах у них был разный. Дневной Охотник был не слишком умен, но добродушен и разговорчив. Его брат. Ночной Ловец, почти не открывал рта.
Прошагав с этой троицей целый день, Фритти наконец понял, что молчание Ночного Ловца было вынужденным. Он был нем и мог общаться с другими только без звука. Сквозьзабор объяснил, что Ночной Ловец был ранен в горло, защищая принца от обезумевшей лисы, и с тех пор не может произнести ни звука.
– Он пострадал за меня, благослови его Харар, – сказал Сквозьзабор. – Это мои настоящие братья-охотники.
На морде Ночного Ловца засветилась тихая гордость.
Равнина сменилась предгорьем. Из рассказов Чутколапа Хвосттрубой знал, что они достигли края Котальных Равнин. Подъем был небольшой, но постоянный, и к концу дня у Фритти просто отваливались лапы.
Наконец они достигли берегов Примурлыки. Ее течение было гораздо спокойнее, чем у Хвостокрутки, тихое, журчащее. Ложе реки было усеяно разноцветными камешками, а над ними проплывали сверкающие рыбки.
Они остановились попить, и даже Шустрик спустился полакать прохладную чистую воду, которая оказалась вкусной, освежающей. Утолив жажду. Шустрик и Хвосттрубой полежали рядышком на берегу, и впервые за долгое время в них снова вспыхнула надежда.
«Шустрик еще совсем больной», – подумал Фритти и придвинулся поближе, стараясь согреть котенка. Тут к ним подошел Сквозьзабор:
– Ну вот мы и добрались до Примурлыки. Давай, малыш, вставай и потихоньку шагай. Видишь во-он ту линию? – Принц подбородком указал на темную полоску на горизонте, едва различимую на фоне серого неба. – Это опушка Коренного Леса – самого большого и величественного на свете. А если мы пойдем вдоль реки – и не так уж далеко, – знаешь, где мы окажемся? – Сквозьзабор посмотрел на лежащих друзей. – В Перводомье! Вот где! И уж там-то будет и тепло, и сухо, и сытно. – Он улыбнулся: – Я бы ни за что не хотел провести всю жизнь толкаясь при Дворе, но даже я признаю, что туда приятно возвращаться.
Принц дружески шлепнул Фритти лапой:
– Могу поспорить, два таких чужака, как вы, будут просто поражены. Поражены!
Для Фритти следующие дни прошли как в тумане. Шустрика била лихорадка, и он тихо висел в ласковых челюстях близнецов. Сам Хвосттрубой никогда в жизни так не уставал, но Сквозьзабор и его спутники еще ускорили шаг на подходе к дому. Фритти едва поспевал за ними.
Они шли вдоль северного берега реки. Фритти подумал, что когда-нибудь с удовольствием вернулся бы и хорошенько исследовал местность, по которой они шли, – когда-нибудь, когда он не будет так измучен и лапы перестанут кровоточить. На берегах спокойно текущей реки росли самые разные растения. Укромные местечки и защищенные от дождя тайные гроты манили усталого Фритти; тянули к себе голоса птиц и животных. Ему понадобилось собрать всю свою волю, чтобы следовать за остальными и не поддаваться искушениям.
Наконец они добрались до окраины Коренного Леса. Он сильно отличался от Стародавней Дубравы, и при всей своей усталости Хвосттрубой это сразу почувствовал. Этот лес выглядел совсем древним, и по сравнению с ним Стародавняя Дубрава, несмотря на свое название, казалась просто рощицей. Даже вид, запах, звуки Коренного Леса были невообразимо древние и первозданные, и представлялось невероятным, что окружающие их гигантские деревья когда-то тут выросли. Скорее уж наоборот – мир вырос вокруг их корней и стволов.
Когда Хвосттрубой рассказал о своих ощущениях Сквозьзабору, принц кивнул. Вместо того чтобы ответить со своей обычной насмешливостью, рыжий охотник лишь проронил:
– Угу. Это и вправду самый первый лес.
Фритти спросил, что это значит, но принц сказал что лучше задать этот вопрос, когда они придут ко Двору.
– Там есть те, кто может рассказать о лесе лучше, чем я, и мне бы не хотелось случайно нанести им оскорбление.
Фритти пришлось удовлетвориться этим ответом. Но когда чуть позже он спросил, какая здесь водится добыча, Сквозьзабор повел себя как обычно и дал Фритти подробное описание всего, что бегает, ползает, плавает и летает под древними деревьями.
Везде виднелись охотничьи метки чужого Племени. Теперь Хвосттрубой мечтал только об одном – дотянуть до конца путешествия. Он не принимал участия в оживленных спорах между Сквозьзабором и его спутниками, обсуждавшими, что значат эти метки: кто тут что делал, когда и с кем. Шустрик все время спал, ничего не видя и не слыша.
Весь день Хвосттрубой еле брел, спотыкаясь и хромая. Силы совсем оставили его, ноги не шли. И снова их с Шустриком рядышком несли полосатые братья.
То просыпаясь, то снова впадая в беспокойный сон, Фритти смутно слышал чьи-то голоса. Принц перекликался с какими-то другими кошками, и когда Фритти открыл глаза – кошки были везде, целые полчища кошек. Это было уже слишком; он снова закрыл глаза.
Потом он почувствовал, как его опустили на что-то мягкое. Голоса затихли вдали, и он снова провалился в глубокий сон.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Толпа, гудение, говор
Огромного города-улья…
Абрахам Каули
Крыша жгла ему лапы; дольше мгновения стоять на ней было больно. Проворно переступая, он посмотрел через край крыши на клубящийся внизу дым. Он знал, что нужно прыгать. Нужно спасаться. Позади него ОГОНЬ. Дым раздражал нос. Он слышал, как сзади ревело пламя. Почему он не может прыгнуть?
Его семья! Где-то позади мать с котятами, и им угрожает огонь. Они в опасности! Теперь он вспомнил.
Впереди, скрытый пеленой дыма, кто-то звал его. Он пытался что-то увидеть сквозь серые клубы, но ничего не было видно. Изнутри жилища Мурчелов до него снова донеслись голоса его близких.
Голос за дымом звал его по имени, велел прыгать вниз, спасаться. Голос был похож на голос Грозы Тараканов, а может, на голос Жесткоуса. Он попытался рассказать голосу о своей семье – о том, что они попали в ловушку и им угрожает огонь, – но голос все повторял, настаивал: прыгай, забудь о семье, беги, спасайся, беги!
Все в огне! Он метался по крыше – его гнал отчаянный крик братьев и сестер; Жесткоус – или Гроза Тараканов? – приказывал прыгать, спасаться, бежать, бежать. Но он никак не мог решиться бежать, о Харар! Бежать, бежать, бежать…
Резко задергав лапами, Хвосттрубой вернулся в реальный мир. Свет был очень яркий. Он резал глаза Вокруг сплошным забором стояли гигантские стволы деревьев. Они тянулись на много прыжков вверх и ветви переплетались, словно огромная, спрятанная под корой паутина. Но морду обдавало теплом. Сквозь разрыв высоко в ветвях падал широкий луч солнца превращая короткую нежную травку, на которой лежал Фритти, в островок лета среди прохладного древнего леса.
С трудом поднявшись, Хвосттрубой ощутил, до какой степени изранены у него лапы. Он шлепнулся обратно и хорошенько осмотрел их, осторожно трогая языком стертые места.
Кожа на подушечках потрескалась и, похоже, кровоточила. Но сейчас она была тщательно вылизана, и он не нашел ни одной занозы или колючки, – а на последнем отрезке пути к Перводомью в него воткнулось их немало – но у него не было ни сил, ни времени их выдернуть. Кто-то это сделал за него.
Сквозьзабор. Это Сквозьзабор оставил его здесь, и он же наверняка проследил, чтобы кто-нибудь занялся его лапами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Совсем еще котенок! Странное место для ученичества. – Он повернулся к Фритти, который немедленно зажмурился снова и расслабился до кончика хвоста. Голос зазвучал у самой его морды – Фритти понадобилась вся его храбрость, чтобы не вскочить и не броситься наутек.
– А это что? Сам охотник? Может, они просто потеряли свою мать? – Говорящий наклонился еще ниже и обнюхал ухо Фритти и вдруг громко крикнул, так громко, что бедняга Хвосттрубой от неожиданности перекувыркнулся: – Я принц Сквозьзабор, и я приказываю тебе проснуться и отвечать на вопросы!
Хвосттрубой тяжело дышал, в ушах у него звенело. Он вцепился когтями в землю и замотал головой.
«Сквозьзабор? – подумал он. – Где же я слышал это имя?» Приоткрыв глаза, он увидел, что на него смотрит большой пушистый кот. Его золотисто-рыжий мех цветом напоминал осенние листья. Принц – а это был именно он – выглядел очень довольным, даже высунул язык. По всей видимости, ему очень понравилась реакция Фритти.
Сквозьзабор повернулся к огромному полосатому коту, который нес Фритти, а теперь смотрел на них с кривой усмешкой.
– Ничто не действует лучше строгости, – заявил принц. – Так, Дневной Охотник?
– Никак нет, сэр, – ответил великан.
Сумасшедший стук в ушах Фритти начал понемногу стихать. Теперь он вспомнил, что Толстопуз сказал: хорошо иметь при Дворе такого друга, как принц Сквозьзабор.
Глядя на смеющегося принца и двух его чудовищных спутников, Фритти подумал, а уцелеет ли он в такой дружбе?
К тому времени, когда солнце начало согревать землю, Шустрик тоже пришел в себя. Все еще измученный и напуганный, он почти не двигался и не говорил, только лежал и слушал, как Хвосттрубой рассказывает принцу об их путешествии. Принц задавал множество вопросов, особенно заинтересовала его вчерашняя погоня, а еще больше – рассказ Шустрика о существах с красными когтями в Стародавней Дубраве. Он был готов тут же приняться за малыша, вытягивая из него все до малейших подробностей, но Фритти, опасаясь за состояние своего юного спутника, сумел этому помешать. Нехотя Сквозьзабор согласился отложить расспросы.
Принц Сквозьзабор объяснил, что подобные происшествия стали нередко случаться на окраинах Двора Харара. Он и два его огромных спутника, Дневной Охотник и Ночной Ловец, близнецы из старинного, служившего при Дворе рода, решили призвать злодеев к ответу. Но пока им не везло.
– Даже странно, – проворчал Сквозьзабор, – они и тут, и там, а потом раз – и их нигде нет. Нам за ними просто не угнаться. Наверное, это хорошо, что воители ими тоже заинтересовались: лишние лапы нам не помешают.
– Но вы же принц! – удивился Хвосттрубой. – Разве вы не можете получить от Двора любую помощь?
Сквозьзабор сердито посмотрел на него.
– Как бы не так, – покачал он рыжей гривой. – Никто не принимает такие вещи всерьез. У всех находятся дела поважнее. Меня за хвост не кусает – так мне до этого и дела нет. Даже мать и принц-консорт открыто заявили: иди ищи, если нравится. Ха! Вот эти коты-барсуки – или кто они там – выскочат из-за деревьев и отжуют им уши, тогда спохватятся.
Эти слова вызвали беспокойство у Фритти. А что если он не найдет помощи и при Дворе? Как он будет искать Мягколапку? В нем с новой силой вспыхнули воспоминания о ее развевающемся хвосте и черном носике.
«Если никому больше нет дела до того, что с ней стало, – подумал он сердито, – то я тем более должен продолжать поиски».
Его размышления были прерваны – Шустрика стошнило. Здоровье малыша было еще одной серьезной проблемой. Дожди закончатся еще не скоро, и, если они как можно быстрее не найдут еду и убежище, бедняжке станет совсем плохо.
– Принц Сквозьзабор, вы сейчас возвращаетесь ко Двору? – спросил Фритти.
– Я еще не решил, – пробурчал принц. – Мы вполне могли бы напугать еще двух-трех котов. А почему ты спрашиваешь?
– Вы же сами видите, мой спутник нездоров. Если вы поможете нам добраться до королевы, мы будем очень благодарны.
Сквозьзабор задумался.
– Малявке и правда худо, сэр, – вмешался Дневной Охотник. – Его, я так думаю, хорошо бы согреть.
Сквозьзабор подошел к Шустрику, который отчаянно дрожал, лежа на мокрой траве.
– Ничего, малыш, – заговорил принц грубовато-добродушно, – мы доставим тебя туда, где тебе понравится, даже если нам придется нести тебя всю дорогу. Мы отведем тебя ко Двору.
Весь остаток пути по Котальным Равнинам Дневной Охотник и Ночной Ловец несли Шустрика, а Фритти хватило сил идти самому. Ему понравилась компания Сквозьзабора и его спутников.
Принц оказался разговорчивым, он рассказывал охотничьи истории подробно, во всех деталях, и частенько прерывал повествование, чтобы справиться о чем-то у Дневного Охотника. А это было совсем непросто, когда наступала его очередь нести Шустрика.
– …Мне кажется, – говорил принц, – а я все-таки должен такое помнить, – что это случилось как раз на второй день после того, как мы поймали совершенно великолепную куропатку. Или это был фазан? Ты помнишь, Дневной Охотник? Это был фазан или куропатка?
– Мммфф! – отвечал тот, не выпуская изо рта загривок Шустрика.
– Что-что? Ты сказал – куропатка?
– Мммфф-мммфф.
– Или фазан? Ты уверен? – и так далее.
Принц оказался жизнерадостным существом – с чуть грубоватым юмором и склонностью к неожиданным прыжкам, порой сбивавшим с ног его спутников. Упавшего он тут же с извинениями и сочувствием поднимал, обещая никогда больше такого не делать, по крайней мере без предупреждения.
Внешне близнецов было не отличить, но запах у них был разный. Дневной Охотник был не слишком умен, но добродушен и разговорчив. Его брат. Ночной Ловец, почти не открывал рта.
Прошагав с этой троицей целый день, Фритти наконец понял, что молчание Ночного Ловца было вынужденным. Он был нем и мог общаться с другими только без звука. Сквозьзабор объяснил, что Ночной Ловец был ранен в горло, защищая принца от обезумевшей лисы, и с тех пор не может произнести ни звука.
– Он пострадал за меня, благослови его Харар, – сказал Сквозьзабор. – Это мои настоящие братья-охотники.
На морде Ночного Ловца засветилась тихая гордость.
Равнина сменилась предгорьем. Из рассказов Чутколапа Хвосттрубой знал, что они достигли края Котальных Равнин. Подъем был небольшой, но постоянный, и к концу дня у Фритти просто отваливались лапы.
Наконец они достигли берегов Примурлыки. Ее течение было гораздо спокойнее, чем у Хвостокрутки, тихое, журчащее. Ложе реки было усеяно разноцветными камешками, а над ними проплывали сверкающие рыбки.
Они остановились попить, и даже Шустрик спустился полакать прохладную чистую воду, которая оказалась вкусной, освежающей. Утолив жажду. Шустрик и Хвосттрубой полежали рядышком на берегу, и впервые за долгое время в них снова вспыхнула надежда.
«Шустрик еще совсем больной», – подумал Фритти и придвинулся поближе, стараясь согреть котенка. Тут к ним подошел Сквозьзабор:
– Ну вот мы и добрались до Примурлыки. Давай, малыш, вставай и потихоньку шагай. Видишь во-он ту линию? – Принц подбородком указал на темную полоску на горизонте, едва различимую на фоне серого неба. – Это опушка Коренного Леса – самого большого и величественного на свете. А если мы пойдем вдоль реки – и не так уж далеко, – знаешь, где мы окажемся? – Сквозьзабор посмотрел на лежащих друзей. – В Перводомье! Вот где! И уж там-то будет и тепло, и сухо, и сытно. – Он улыбнулся: – Я бы ни за что не хотел провести всю жизнь толкаясь при Дворе, но даже я признаю, что туда приятно возвращаться.
Принц дружески шлепнул Фритти лапой:
– Могу поспорить, два таких чужака, как вы, будут просто поражены. Поражены!
Для Фритти следующие дни прошли как в тумане. Шустрика била лихорадка, и он тихо висел в ласковых челюстях близнецов. Сам Хвосттрубой никогда в жизни так не уставал, но Сквозьзабор и его спутники еще ускорили шаг на подходе к дому. Фритти едва поспевал за ними.
Они шли вдоль северного берега реки. Фритти подумал, что когда-нибудь с удовольствием вернулся бы и хорошенько исследовал местность, по которой они шли, – когда-нибудь, когда он не будет так измучен и лапы перестанут кровоточить. На берегах спокойно текущей реки росли самые разные растения. Укромные местечки и защищенные от дождя тайные гроты манили усталого Фритти; тянули к себе голоса птиц и животных. Ему понадобилось собрать всю свою волю, чтобы следовать за остальными и не поддаваться искушениям.
Наконец они добрались до окраины Коренного Леса. Он сильно отличался от Стародавней Дубравы, и при всей своей усталости Хвосттрубой это сразу почувствовал. Этот лес выглядел совсем древним, и по сравнению с ним Стародавняя Дубрава, несмотря на свое название, казалась просто рощицей. Даже вид, запах, звуки Коренного Леса были невообразимо древние и первозданные, и представлялось невероятным, что окружающие их гигантские деревья когда-то тут выросли. Скорее уж наоборот – мир вырос вокруг их корней и стволов.
Когда Хвосттрубой рассказал о своих ощущениях Сквозьзабору, принц кивнул. Вместо того чтобы ответить со своей обычной насмешливостью, рыжий охотник лишь проронил:
– Угу. Это и вправду самый первый лес.
Фритти спросил, что это значит, но принц сказал что лучше задать этот вопрос, когда они придут ко Двору.
– Там есть те, кто может рассказать о лесе лучше, чем я, и мне бы не хотелось случайно нанести им оскорбление.
Фритти пришлось удовлетвориться этим ответом. Но когда чуть позже он спросил, какая здесь водится добыча, Сквозьзабор повел себя как обычно и дал Фритти подробное описание всего, что бегает, ползает, плавает и летает под древними деревьями.
Везде виднелись охотничьи метки чужого Племени. Теперь Хвосттрубой мечтал только об одном – дотянуть до конца путешествия. Он не принимал участия в оживленных спорах между Сквозьзабором и его спутниками, обсуждавшими, что значат эти метки: кто тут что делал, когда и с кем. Шустрик все время спал, ничего не видя и не слыша.
Весь день Хвосттрубой еле брел, спотыкаясь и хромая. Силы совсем оставили его, ноги не шли. И снова их с Шустриком рядышком несли полосатые братья.
То просыпаясь, то снова впадая в беспокойный сон, Фритти смутно слышал чьи-то голоса. Принц перекликался с какими-то другими кошками, и когда Фритти открыл глаза – кошки были везде, целые полчища кошек. Это было уже слишком; он снова закрыл глаза.
Потом он почувствовал, как его опустили на что-то мягкое. Голоса затихли вдали, и он снова провалился в глубокий сон.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Толпа, гудение, говор
Огромного города-улья…
Абрахам Каули
Крыша жгла ему лапы; дольше мгновения стоять на ней было больно. Проворно переступая, он посмотрел через край крыши на клубящийся внизу дым. Он знал, что нужно прыгать. Нужно спасаться. Позади него ОГОНЬ. Дым раздражал нос. Он слышал, как сзади ревело пламя. Почему он не может прыгнуть?
Его семья! Где-то позади мать с котятами, и им угрожает огонь. Они в опасности! Теперь он вспомнил.
Впереди, скрытый пеленой дыма, кто-то звал его. Он пытался что-то увидеть сквозь серые клубы, но ничего не было видно. Изнутри жилища Мурчелов до него снова донеслись голоса его близких.
Голос за дымом звал его по имени, велел прыгать вниз, спасаться. Голос был похож на голос Грозы Тараканов, а может, на голос Жесткоуса. Он попытался рассказать голосу о своей семье – о том, что они попали в ловушку и им угрожает огонь, – но голос все повторял, настаивал: прыгай, забудь о семье, беги, спасайся, беги!
Все в огне! Он метался по крыше – его гнал отчаянный крик братьев и сестер; Жесткоус – или Гроза Тараканов? – приказывал прыгать, спасаться, бежать, бежать. Но он никак не мог решиться бежать, о Харар! Бежать, бежать, бежать…
Резко задергав лапами, Хвосттрубой вернулся в реальный мир. Свет был очень яркий. Он резал глаза Вокруг сплошным забором стояли гигантские стволы деревьев. Они тянулись на много прыжков вверх и ветви переплетались, словно огромная, спрятанная под корой паутина. Но морду обдавало теплом. Сквозь разрыв высоко в ветвях падал широкий луч солнца превращая короткую нежную травку, на которой лежал Фритти, в островок лета среди прохладного древнего леса.
С трудом поднявшись, Хвосттрубой ощутил, до какой степени изранены у него лапы. Он шлепнулся обратно и хорошенько осмотрел их, осторожно трогая языком стертые места.
Кожа на подушечках потрескалась и, похоже, кровоточила. Но сейчас она была тщательно вылизана, и он не нашел ни одной занозы или колючки, – а на последнем отрезке пути к Перводомью в него воткнулось их немало – но у него не было ни сил, ни времени их выдернуть. Кто-то это сделал за него.
Сквозьзабор. Это Сквозьзабор оставил его здесь, и он же наверняка проследил, чтобы кто-нибудь занялся его лапами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45