– Я люблю тебя, – сказал он, щекоча горячим дыханием ее шею. Даже нейронные процессоры не могли освободить его от нарастающего чувства вины, которое он испытывал произнося эти слова. «Неужто я опустился до того, что лгу, внушая несбыточные надежды неопытной девушке-подростку? Может быть, все из-за того, что она настолько привлекательна, что просто не может не нравиться, хотя и понимаешь, что это нехорошо. Ничего не могу с собой поделать».
– Я люблю тебя и вернусь за тобой.
Когда он входил в нее, Луиза стонала, впадая в сладострастное забытье. Ее экстаз еще больше возбуждал его, разжигая огонь желания и прогоняя тьму сеновала прочь.
Добравшись наконец до усадьбы, Джошуа напоследок успел лишь пожать или поцеловать руки множества сотрудников обслуживающего персонала и семьи (Вильяма Элфинстоуна среди них не было), которые пришли, чтобы проститься с ним и Дахиби. Конный экипаж повез их на вокзал Колстерворта, где они сели на поезд в Бостон, а вместе с ними туда отправилась и последняя партия груза.
На столичном вокзале их встретил Мелвин Дачерм, который сообщил, что более половины ящиков уже находятся на борту «Леди Макбет». Используя свое влияние, Кеннет Кавана добился того, что капитаны других звездолетов, получивших гораздо меньшее количество груза, предоставили, правда, без особого энтузиазма, свои космопланы, с помощью которых загрузка «Леди Мак» шла с большим опережением графика. Если бы не они, то, располагая лишь одним небольшим бортовым космопланом, команде Джошуа потребовалось бы одиннадцать дней для того, чтобы доставить все ящики на борт.
Джошуа и Дахиби без промедлений вернулись на звездолет. Добравшись до своей каюты, Джошуа обнаружил в ней Сару, которая, плотоядно улыбаясь, поджидала его у кабинки для занятий сексом в режиме свободного падения.
– Даже не думай об этом, – сказал он и рухнул на койку. Свернувшись калачиком, он проспал добрых десять часов.
Но даже если бы он бодрствовал, то едва ли обратил бы внимание на покидавшие орбиту другие звездолеты, а тем более не стал бы изучать их с помощью сенсоров «Леди Макбет». Поэтому он так и не узнал, что из двадцати семи тысяч восемьсот сорока шести звездолетов, которые прибыли на Норфолк, двадцать два корабля на обратном пути к родным планетам столкнулись с проблемами, которые были вызваны множеством серьезных механических и электрических неисправностей.
19

Грэм Николсон сидел на высоком табурете у стойки бара ресторана «Рухнувший Склад». Он расположился как можно дальше от ревущего аудиоблока и слушал, как Диего Санигра из экипажа «Брийана» жаловался на то, как обошелся с его судном Колин Рексрю. «Брийан» – звездолет, который занимался перевозкой колонистов, прибыл на Лалонд два дня назад, но до сих пор все пять с половиной тысяч колонистов, которых он привез, так и сидели в своих отделениях ноль-тау. Дело принимало самый скверный оборот, жаловался Диего Санигра, губернатор не имел права запрещать колонистам высадку. Расходы энергии, связанные с каждым лишним часом пребывания на орбите, выливались в умопомрачительные суммы. Транспортная компания как всегда во всем обвинит экипаж, в результате пострадает его жалованье, а о премиальных вообще можно будет забыть. В общем, все его планы на будущее окажутся под серьезной угрозой, а может быть, и вообще рухнут.
Грэм Николсон сочувственно кивал, а его нейронные процессоры тщательно запоминали все эти жалобные стенания и заносили их в ячейки электронной памяти. Едва ли большая часть этой информации оказалась бы полезной, но ее вполне можно было использовать в качестве дополнительного материала, который мог стать иллюстрацией того, как большой конфликт оказывает влияние на отдельные человеческие судьбы. А это он умел подавать очень хорошо.
Из своих семидесяти восьми лет пятьдесят два года Грэм проработал репортером. Он считал, что никакие курсы повышения квалификации журналистов уже не научат его ничему новому. Обладая таким опытом, ему бы следовало бы самому вести курсы, вот только едва ли нашелся бы редактор новостей, который рискнул бы развратить своих молодых репортеров до такой степени. Во всяком случае, он был поденщиком журналистики, который безошибочно чувствовал, когда заурядная житейская драма может перерасти в душераздирающую трагедию эпического масштаба. Он всегда брал свою аудиторию за живое, высвечивая страдания и невзгоды маленьких людей, которые были растоптаны, тех, кто не мог противостоять огромной мощи бездушных правительств, бюрократических аппаратов и компаний. Он строил так свои репортажи вовсе не по причине собственного морального негодования и не считал себя защитником угнетенных. Просто он использовал все эти эмоции в качестве сырья, из которого в конечном счете получались интересные репортажи, собиравшие большие аудитории. Он уже и сам стал чем-то напоминать жертв, которым так симпатизировал. Отчасти это было сделано с умыслом: его неухоженная красноватая кожа, слезящиеся глаза и не очень хорошо сидевшая одежда вызывали у публики больше доверия.
Его имя, всегда вызывавшее ажиотаж, пользовалось спросом среди бульварных программ, но благодаря сосредоточенности на нездоровых аспектах общества, в которых он разбирался лучше всех, Грэм Николсон приобрел репутацию специалиста по самым грязным делам. Он вдруг обнаружил, что его фактически изгнали из всех более или менее престижных передач. И вот уже в течение десяти лет он не сделал ни одного репортажа, который хотя бы наполовину укладывался в рамки приличий. За последние несколько лет он использовал свои нейронные процессоры не столько для записи ощущений с мест событий, сколько для запуска программ, стимулирующих успокоение собственной нервной системы. Восемь лет назад «Тайм-Юниверс» предоставило ему грязную работенку, за которую едва ли взялся бы кто-нибудь еще кроме него. Это было сделано для того, чтобы он не маячил в студии и редакции, где заправляли его ровесники.
Ну и хватит об этом, ведь самое смешное началось в редакции именно сейчас. Дело в том, что с недавних пор Грэм Николсон стал настоящей звездой. Лалонд уже принес ему славу и почести, которых он был лишен все эти годы, а впоследствии должен был принести и одно из уютных редакционных кресел на его родном Дикейтуре.
Находясь на Лалонде в течение трех месяцев, он должен был составить документальный репортаж о новой колонии, расположенной на самом краю цивилизованного мира. Ему было поручено собрать наиболее характерные впечатления об этой планете и сделать репортажи с мест для библиотеки электронной памяти информационной компании. Затем на Лалонде началось это бедствие. Пагубное для планеты и ее жителей, для Рексрю и сотрудников Компании Освоения Лалонда, это бедствие стало для Грэма Николсона манной небесной. В зависимости от того, у кого он брал интервью, оно превращалось и в войну, и в мятеж иветов, и в агрессию ксеноков. В информационных дисках, которые неделю назад «Юридайс» повез на Авон, Грэм отразил все три теории. Было довольно странно, что спустя две с половиной недели губернатор все еще не сделал официального заявления по поводу того, что же именно происходит в округах Кволлхейма и Замджана.
– Главный помощник Рексрю Терранс Смит говорит, что нас отправят на другую колонизуемую планету, которая находится на следующей стадии развития, – продолжал ворчать Диего Санигра. Он сделал еще глоток горького пива. – Как будто это поможет. Поставьте себя на место колониста, который оплатил проезд на Лалонд, а в конечном счете оказался на Ляо Тунь Ван? Вы же знаете, что эта планета этнических китайцев, а им не нужны колонисты – евро-христиане, которые у нас на борту.
– А это как раз то место, куда Терранс Смит предлагает их отвезти? – поинтересовался Грэм Николсон. Диего уклончиво хмыкнул.
– Я сказал это просто в качестве примера.
– А как насчет запасов горючего? Достаточно ли у вас гелия и дейтерия для того, чтобы добраться до другой колонизуемой планеты, а затем вернуться на Землю?
Диего Санигра начал отвечать, но Грэм Николсон слушал его не очень внимательно. Его взгляд скользил по жаркому, заполненному людьми помещению. В это время в космопорте как раз сменилась вахта, и количество рейсов макбоингов было относительно небольшим. Лишь три незагруженных грузовых звездолета находились на орбите Лалонда; шесть кораблей с колонистами ждали распоряжений Рексрю. Большинство обслуживающего персонала космопорта просто приходило к началу каждой смены, рассчитывая получить за это оплату.
«Хотел бы я знать, как они отнесутся к тому, что сверхурочных больше не будет?» – спросил себя Грэм, подумав, что это могло бы стать сюжетом очередного репортажа.
«Рухнувший Склад» явно не испытывал лишений, выпавших на долю остальной части города. Этот удаленный от эпицентра событий район не протестовал против действий Рексрю и не устраивал погромов иветов. В нем проживало множество семей работников Компании Освоения Лалонда. Сидевшая в этот вечер толпа людей заливала свои печали спиртным. Официантки сновали от одного конца длинного помещения к другому. Быстро вращавшиеся под потолком вентиляторы мало что могли поделать с жарой.
Грэм услышал, как колеблется звук аудиоблока, пение замедляется, а голос певца становится все ниже и наконец превращается в неестественный бас. Затем тембр голоса вновь повышается, доходя до девичьего сопрано. Толпа, собравшаяся вокруг аудиоблока, начинает хохотать, а один из весельчаков ударяет по аппаратуре кулаком. Через мгновение звук приходит в норму.
В этот момент Грэм увидел, как мимо него проходят высокий мужчина и красивая молоденькая девушка. Что-то в лице этого мужчины показалось ему знакомым. Он вспомнил, что эта девушка – одна из официанток «Рухнувшего Склада». Однако сегодня на ней были джинсы и простая хлопковая блузка. Мужчина же был средних лет и носил аккуратную бородку. Его волосы были собраны на затылке в небольшой «хвост». На нем была стильная кожаная куртка и шорты пепельного цвета. Он был очень высокого роста, почти такого же как у эденистов.
Бокал светлого пива выскользнул из оцепеневших пальцев Грэма. Ударившись о майоповые доски, он разбился и облил туфли и носки репортера.
– Вот дерьмо! – прохрипел он. Страх, внезапно сковавший его горло, превратил восклицание в шепот.
– С вами все в порядке? – осведомился Диего Санигра, раздраженный тем, что ему пришлось оборвать свои стенания. Он заставил себя не смотреть на эту парочку.
– Да, – пробормотал он, – со мной все в порядке.
«Слава богу, никто не обратил внимания, если бы он только оглянулся…» Он покраснел и нагнулся, чтобы поднять осколки бокала. Когда он вновь выпрямился, парочка была уже у стойки бара. Каким-то образом им удалось пробраться сквозь самую давку.
Грэм активизировал свои нейронные процессоры на выполнение программы главного поиска. Он не мог ошибиться. Файл, в котором хранились данные об общественных деятелях, извлек из ячеек памяти визуальный образ, который был записан сорок лет назад. Сходство было полным.
Латон!
Лейтенант Дженни Харрис дернула поводья, и ее пегий конь обошел стороной большое кволтуковое дерево. Весь опыт ее общения с животными сводился к теоретическому курсу и неделе, проведенной в седле пять лет назад, во время учений секретной службы на Кулу. Теперь, оказавшись здесь, она вела экспедиционный отряд по самым глухим участкам джунглей бассейна притока Джулифф, стараясь при этом не привлечь к себе внимание вооруженных сил вероятного агрессора. Это, конечно, были не лучшие условия для повторного ознакомления с искусством верховой езды. Она считала, что конь почувствует, когда ей будет неудобно, но он делал это весьма неуклюже. Всего через три часа верховой езды каждый мускул нижней части ее тела взывал об отдыхе. Руки и плечи одеревенели, зад перестал что-либо ощущать, кроме жгучей боли, которая с каждой минутой усиливалась.
«Хотела бы я знать, как это издевательство над собственным телом влияет на мои импланты?»
Ее нейронные процессоры поддерживали программу расширенного сенсорного анализа, усиливая возможности бокового зрения и почти запредельного аудиовосприятия, тщательно исследуя любые признаки скрытого враждебного присутствия. По большому счету, все это было, конечно, не более чем электронной паранойей.
С тех пор как они покинули «Исакор», им удалось обнаружить вдалеке лишь одинокого сейса, который явно не испытывал желания помериться силами с тремя лошадьми.
Она слышала как за ней тащились Дин Фолан и Билл Данца. Ей очень хотелось узнать, как они справляются со своими лошадьми. Присутствие за спиной двух бойцов дивизии спецназначения (предназначенной для ведения тактических боевых действий) создавало гораздо более комфортные условия, нежели любая программа-стимулятор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102