Что ж, трудно их винить. — Я клянусь вам, — продолжила Кармита, — что мы с Титреано сделаем все, чтобы посадить вас на самолет. Так, Титреано?
— Воистину так, — серьезно ответил одержимый.
— Вот и ладно. — Кармита подобрала вожжи и хлестнула своего пегого, сбавившего шаг. Конек вновь перешел на размеренную рысь.
«Одно доброе дело, — подумала она, — одна капля достоинства за шесть часов катастрофы. Этот малыш будет жить. Бабушка, если ты за мной приглядываешь и если ты можешь хоть как-то помочь живущим — сейчас самое время».
И — эта мысль не оставляла ее — кто тот мальчишка, которого не испугал Грант Кавана, кто осмелился коснуться его драгоценной дочки? И не просто коснуться, судя по всему. Ошалевший романтик или настоящий герой?
Кармита рискнула бросить на Луизу опасливый взгляд. Так или иначе, а девочке повезло.
На бортах длинного крытого грузовоза, припарковавшегося на третьем уровне подземной стоянки под мэрией, красовалась эмблема метамехкорпорации «Тароза» — стилизованная пальма и орбита электрона. Место было выбрано у самого служебного лифта, и восемь человек — шестеро мужчин и две женщины, — выбравшиеся из грузовика, все носили фирменные темно-красные комбинезоны. Из кузова одна за другой покорно выкатились три бесколесные тачки, заваленные ящиками и оборудованием.
Один из рабочих подошел к лифту, вытащил из кармана процессорный блок, набрал что-то на панели, помедлил, набрал что-то снова. Опасливо покосился на своих невозмутимых спутников.
Но процессорная сеть здания приняла кодовый сигнал с блока, и двери лифта с шипением отворились.
Эммет Мордден непроизвольно обмяк от облегчения. В прошлой жизни он страдал «медвежьей болезнью», и, похоже, хворь эта собиралась перебраться за ним в новое тело. Во всяком случае, в животе опасно бурлило. С ним всегда такое случалось, когда приходилось работать на переднем крае. Он был техником поддержки — по крайней мере до того дня в 2535 году, когда его босс пожадничал и прокололся на этом. Полиция потом утверждала, что налетчикам предлагали сдаться, но Эммету Морддену было уже все равно.
Он запихнул процессорный блок обратно в набитый карман и вытащил вместо него набор инструментов размером с ладонь. Интересно наблюдать, как далеко ушла техника за семьдесят пять лет — принцип тот же, но цепи и софтвер значительно сложнее.
Ключ из набора открыл защитную крышку над панелью ручного управления лифтом. В розетку интерфейса Мордден воткнул оптоволоконный кабелек, и процессорный блок вспыхнул простеньким дисплеем. На то, чтобы дешифровать команды управления лифтом, ушло восемь секунд. Потом подпрограмма слежения была стерта.
— Мы вошли, — объявил Эммет, выдергивая кабель. Чем проще было электронное оборудование, тем лучше оно работало рядом с одержимыми. Отключив большую часть функций процессорного блока, Мордден обнаружил, что может заставить его работать, хотя низкая эффективность все еще беспокоила.
Пока команда затаскивала в лифт тачки и втискивалась сама, Аль Капоне хлопнул Эммета по плечу.
— Отлично сработано, Эммет. Я тобой горжусь.
Эммет выдавил слабую благодарную улыбку, прежде чем нажать кнопку, закрывающую двери. Решимость, с которой Аль подмял под себя группу одержимых, он даже приветствовал. Прежде они только и делали, что спорили, как лучше добывать новые тела для одержания. Девяносто процентов времени уходило на свары и попытки подсидеть ближнего. Те немногие договоры, которые удавалось заключить, держались на волоске.
Потом пришел Аль и спокойненько так объяснил, что теперь он тут главный, спасибо всем большое. Эммета совершенно не удивило, что человек, проявивший такую целеустремленность и ясность мысли, оказался наделен и выдающимися энергистическими способностями. Двое попытались возразить. И палочка, которую Аль Капоне так беспечно вертел в руке, выросла в бейсбольную биту.
После этого возражений не последовало. А самое веселое — и в полицию не настучать!
Эммет не был уверен, чего боится сильней — силы Капоне или его бешеного характера. Но он был всего лишь шестеркой: делаешь что говорят, и ладно. Если бы еще Аль не настоял, чтобы Эммет этим утром тащился с ними…
— Верхний этаж, — приказал Аль. Эммет вдавил кнопку. Лифт поехал.
— Так, ребята, — раздавал Каноне последние указания, — помните, что с нашей силой мы всегда можем пробить себе дорогу. Но это наш единственный шанс завладеть городом с одного удара. Если нас обломят, дела пойдут со скрипом, так что держимся плана, о'кей?
— Точно, Аль, — горячо поддержал его Бернард Олсоп. — Я с тобой.
Несколько его спутников глянули на Бернарда с едва скрываемым презрением.
Аль широко ухмыльнулся, не обращая на них внимания. Бо-оже, как это здорово — начинать снова с нуля, не имея за душой ничего, кроме амбиций! Но в этот раз он заранее знал, куда бить. Спутники натаскали его в истории прошедших веков. Администрация Новой Калифорнии была прямым потомком правительства США. Федералы. А к этим ублюдкам у Капоне был старинный счет.
Брякнул звоночек, когда двери лифта отворились на сто пятидесятом этаже. Первыми вышли Дуайт Салерно и Патриция Мангано. Улыбнувшись троим служащим, проходившим по коридору, они испепелили разом всех ударом белого огня. На пол упали обугленные тела.
— Все в порядке, — проговорил Эммет, сверившись с процессорным блоком. — Тревоги нет.
— Тогда за дело, ребята! — с гордостью возгласил Аль.
Конечно, все изменилось с тех пор, когда его шестерки — Ансельми, Скализе — выходили на улицы Цицеро. Но у этих новичков есть хребет и есть занятие. И как же замечательно снова быть в деле!
Одержимые рассеялись по этажу. Форменные комбинезоны «Тарозы» уступили место костюмам их родных годов, в руках появлялось оружие — неожиданное и разнообразное. Точно нацеленные струи белого огня пробивали двери, обыскивались одна за одной комнаты, и все до запятой следовали плану. Плану Капоне.
В Сан-Анджелесе было шесть часов утра, и немногие работники мэрии были на месте. Но те, кому не повезло явиться пораньше, увидели, как в их кабинеты врываются «ретро» и под угрозой оружия выволакивают в коридоры. Нейросети отключались, настольные терминалы вырубались, сетевые процессоры не отзывались. Невозможно было ни позвать на помощь, ни предупредить о случившемся. Служащих согнали в кабинет зам. советника по здравоохранению — семнадцать человек, в панике цепляющихся друг за друга.
Им казалось, что худшее позади, осталось лишь перетерпеть несколько часов или даже дней в этой комнатушке, покуда власти проводят с террористами переговоры об их освобождении. Но потом «ретро» начали выводить их по одному, начиная с самых стойких. Крики и вопли доносились даже сквозь крепкие двери.
Аль Капоне стоял у стеклянной наружной стены кабинета мэра, глядя на город. Зрелище было изумительное. За всю свою жизнь ему не доводилось бывать на такой высоте. По сравнению с этой башней даже Эмпайр Стейт Билдинг показался бы крохотным — а она была не самой высокой в городе.
Небоскребы занимали лишь самый центр Сан-Анджелеса — пять или шесть десятков башен образовывали его финансовый, деловой и правительственный центр. А дальше на пологих склонах холмов раскинулся огромный город, пересеченный серыми линиями автострад и ровными зелеными квадратами парков. На востоке сверкал на солнце океан.
Аль, которому всегда нравилось озеро Мичиган летом, был заворожен бирюзовым простором, искрящимся в первых лучах восходящего солнца. А сам город — такой чистый, такой великолепный. Куда там Чикаго — подобной империи позавидовали бы Сталин и Чингиз-хан.
Эммет постучал и, не получив ответа, просунулся в дверь.
— Аль, прости, что тревожу… — осторожно пробормотал он.
— Ничего, парень, — махнул рукой Аль. — Что там такое?
— На этаже всех согнали. Электроника вся полетела, тревогу им не поднять. Бернард и Луиджи повели первых на одержание.
— Молодцы. Отлично сработали.
— Спасибо, Аль.
— А что прочие финтифлюшки — телефоны там, машинки счетные?
— Я сейчас подключаю свои системы в сеть мэрии, Аль. Еще полчаса, и все будет у нас в руках.
— Хорошо. Ко второй стадии переходить можем?
— А как же.
— Ладно, тогда возвращайся к своим проводам.
Эммет вышел из кабинета. «Хорошо бы, — подумал Аль, — самому что-то знать про эти финтифлюшки». Этот будущий мир слишком полагался на свои умные машинки. Явный прокол. А такие слабости Аль Капоне прекрасно умел использовать.
Он позволил сознанию соскользнуть в то особое состояние, когда остальные одержимые ощущались им. Его команда разместилась вокруг мэрии — кто прогуливался по тротуарам взад-вперед, кто сидел в припаркованных вокруг машинах, кто пережевывал завтрак в соседних кафе.
«Придите», — скомандовал он.
И наземные двери мэрии распахнулись настежь.
Мэр Аврам Харвуд III прибыл в свой кабинет без четверти девять. Настроение у него было преотличное. Это был первый день на этой неделе, когда его с самого утра не засыпали датавизами с работы по поводу ретрокризиса. Собственно, он вообще не получил ни единого послания из мэрии. Просто рекорд какой-то.
С личной стоянки он поднялся наверх экспресс-лифтом. Наверху его встретило тихое безумие. В чем оно заключалось, мэр затруднился бы определить, но что-то было не так. Служащие суетились, как обычно, едва замечая начальника. Дверцы лифта за его спиной остались открытыми, освещение внутри погасло. Он попытался отправить датавиз контрольному процессору — никакой реакции. Мэр попробовал отзвонить ремонтникам и обнаружил, что сетевые процессоры отключены.
Черт, только этого не хватало — полный сбой электроники. По крайней мере, понятно, почему сообщений нет.
А войдя в свой кабинет, мэр увидал, что в его любимом кресле развалился смуглокожий юноша. В зубах юноша держал толстую мягкую палочку, кончик которой слегка тлел. А уж его костюм… «Ретро»!
Мэр Харвуд попытался выскочить обратно в коридор. Без толку. Дорогу ему загородили трое здоровяков в таких же старомодных двубортных костюмах, бурых широкополых шляпах. В руках они сжимали примитивные автоматические винтовки с дисковыми магазинами.
Мэр попытался датавизировать гражданский сигнал тревоги, но его нейросеть отказала, и ровные ряды иконок трусливо сбежали из поля зрения.
— Садитесь, господин мэр, — благодушно промолвил Аль Капоне. — Нам с вами есть что обсудить.
— Вряд ли.
Приклад «томпсона» ткнулся Авраму Харвуду между лопатками. Мэр всхлипнул от боли, перед глазами все померкло. Посетительское кресло врезало ему под коленки, и мэр рухнул на подушки, хватаясь за грудь.
— Понял? — поинтересовался Аль Капоне. — Не ты здесь главный. Так что давай лучше сотрудничать.
— Полиция будет здесь через пять минут. И, мистер, когда она прибудет, тебя и твою банду размажут по стенам. Даже не думай, что я тебе помогу торговаться. Комиссар знает мою политику в отношении заложников. Никаких уступок.
Аль Капоне широко ухмыльнулся и подмигнул.
— Мой парень, Авви. Ты мне нравишься. Всегда уважал парней, которые не сгибаются. Ты же не сопля какая. Чтобы в таком городище пролезть на самую вершину, нужна голова, да не пустая. Так что перемолвись словечком со своим комиссаром. Прочисти мозги.
Он поманил кого-то пальцем. Аврам Харвуд обернулся и увидел, как в кабинет входит комиссар Восбург.
— Привет, господин мэр, — весело помахал рукой Восбург.
— Род! О Господи, они и тебя достали…
Слова застряли у него в горле, когда знакомое лицо Восбурга поплыло. На щеках появилась шерсть — не борода, а густой жесткий мех… лицо превращалось в морду.
— И меня тоже достали. — Голос тоже изменился — клыки, слишком длинные для человека, мешали говорить внятно. Чудовище дико расхохоталось.
— Да кто вы такие, черт?! — взвыл Аврам Харвуд.
— Покойники, — ответил Аль. — Мы вернулись.
— Херня.
— Спорить не стану. Как я уже сказал, у нас есть предложение. Один из моих ребят — почти мне ровесник — ляпнул, что у вас это зовется неотразимым предложением. Мне оборот понравился. Вот это я тебе и готов сделать, Авви, мальчик мой, — неотразимое предложение.
— Какое?
— А вот какое: я не только души возвращаю к новой жизни. Я намерен воскресить Организацию. Ту, что была у меня когда-то, только в …надцать раз круче. Тебе я предлагаю присоединиться. На полном серьезе, даю слово. Ты, твоя семья, твои близкие — вас не одержат. Я знаю, как награждать за верность.
— Ты псих. Ты полный берсеркоид. К тебе присоединиться? Да я еще увижу, как тебя и всех вас, психопатов, в порошок сотрут, и еще на костях ваших попляшу.
Аль наклонился вперед и облокотился на стол, серьезно глядя на мэра.
— Извини, Авви. Не выйдет у тебя ничего. Ни хрена не выйдет. Понимаешь, мое имя слышат и думают: о, бандюга, громила, в люди вышел. Херня это. Я королем был, тля. Король Капоне Первый. У меня все политики вот где были.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Воистину так, — серьезно ответил одержимый.
— Вот и ладно. — Кармита подобрала вожжи и хлестнула своего пегого, сбавившего шаг. Конек вновь перешел на размеренную рысь.
«Одно доброе дело, — подумала она, — одна капля достоинства за шесть часов катастрофы. Этот малыш будет жить. Бабушка, если ты за мной приглядываешь и если ты можешь хоть как-то помочь живущим — сейчас самое время».
И — эта мысль не оставляла ее — кто тот мальчишка, которого не испугал Грант Кавана, кто осмелился коснуться его драгоценной дочки? И не просто коснуться, судя по всему. Ошалевший романтик или настоящий герой?
Кармита рискнула бросить на Луизу опасливый взгляд. Так или иначе, а девочке повезло.
На бортах длинного крытого грузовоза, припарковавшегося на третьем уровне подземной стоянки под мэрией, красовалась эмблема метамехкорпорации «Тароза» — стилизованная пальма и орбита электрона. Место было выбрано у самого служебного лифта, и восемь человек — шестеро мужчин и две женщины, — выбравшиеся из грузовика, все носили фирменные темно-красные комбинезоны. Из кузова одна за другой покорно выкатились три бесколесные тачки, заваленные ящиками и оборудованием.
Один из рабочих подошел к лифту, вытащил из кармана процессорный блок, набрал что-то на панели, помедлил, набрал что-то снова. Опасливо покосился на своих невозмутимых спутников.
Но процессорная сеть здания приняла кодовый сигнал с блока, и двери лифта с шипением отворились.
Эммет Мордден непроизвольно обмяк от облегчения. В прошлой жизни он страдал «медвежьей болезнью», и, похоже, хворь эта собиралась перебраться за ним в новое тело. Во всяком случае, в животе опасно бурлило. С ним всегда такое случалось, когда приходилось работать на переднем крае. Он был техником поддержки — по крайней мере до того дня в 2535 году, когда его босс пожадничал и прокололся на этом. Полиция потом утверждала, что налетчикам предлагали сдаться, но Эммету Морддену было уже все равно.
Он запихнул процессорный блок обратно в набитый карман и вытащил вместо него набор инструментов размером с ладонь. Интересно наблюдать, как далеко ушла техника за семьдесят пять лет — принцип тот же, но цепи и софтвер значительно сложнее.
Ключ из набора открыл защитную крышку над панелью ручного управления лифтом. В розетку интерфейса Мордден воткнул оптоволоконный кабелек, и процессорный блок вспыхнул простеньким дисплеем. На то, чтобы дешифровать команды управления лифтом, ушло восемь секунд. Потом подпрограмма слежения была стерта.
— Мы вошли, — объявил Эммет, выдергивая кабель. Чем проще было электронное оборудование, тем лучше оно работало рядом с одержимыми. Отключив большую часть функций процессорного блока, Мордден обнаружил, что может заставить его работать, хотя низкая эффективность все еще беспокоила.
Пока команда затаскивала в лифт тачки и втискивалась сама, Аль Капоне хлопнул Эммета по плечу.
— Отлично сработано, Эммет. Я тобой горжусь.
Эммет выдавил слабую благодарную улыбку, прежде чем нажать кнопку, закрывающую двери. Решимость, с которой Аль подмял под себя группу одержимых, он даже приветствовал. Прежде они только и делали, что спорили, как лучше добывать новые тела для одержания. Девяносто процентов времени уходило на свары и попытки подсидеть ближнего. Те немногие договоры, которые удавалось заключить, держались на волоске.
Потом пришел Аль и спокойненько так объяснил, что теперь он тут главный, спасибо всем большое. Эммета совершенно не удивило, что человек, проявивший такую целеустремленность и ясность мысли, оказался наделен и выдающимися энергистическими способностями. Двое попытались возразить. И палочка, которую Аль Капоне так беспечно вертел в руке, выросла в бейсбольную биту.
После этого возражений не последовало. А самое веселое — и в полицию не настучать!
Эммет не был уверен, чего боится сильней — силы Капоне или его бешеного характера. Но он был всего лишь шестеркой: делаешь что говорят, и ладно. Если бы еще Аль не настоял, чтобы Эммет этим утром тащился с ними…
— Верхний этаж, — приказал Аль. Эммет вдавил кнопку. Лифт поехал.
— Так, ребята, — раздавал Каноне последние указания, — помните, что с нашей силой мы всегда можем пробить себе дорогу. Но это наш единственный шанс завладеть городом с одного удара. Если нас обломят, дела пойдут со скрипом, так что держимся плана, о'кей?
— Точно, Аль, — горячо поддержал его Бернард Олсоп. — Я с тобой.
Несколько его спутников глянули на Бернарда с едва скрываемым презрением.
Аль широко ухмыльнулся, не обращая на них внимания. Бо-оже, как это здорово — начинать снова с нуля, не имея за душой ничего, кроме амбиций! Но в этот раз он заранее знал, куда бить. Спутники натаскали его в истории прошедших веков. Администрация Новой Калифорнии была прямым потомком правительства США. Федералы. А к этим ублюдкам у Капоне был старинный счет.
Брякнул звоночек, когда двери лифта отворились на сто пятидесятом этаже. Первыми вышли Дуайт Салерно и Патриция Мангано. Улыбнувшись троим служащим, проходившим по коридору, они испепелили разом всех ударом белого огня. На пол упали обугленные тела.
— Все в порядке, — проговорил Эммет, сверившись с процессорным блоком. — Тревоги нет.
— Тогда за дело, ребята! — с гордостью возгласил Аль.
Конечно, все изменилось с тех пор, когда его шестерки — Ансельми, Скализе — выходили на улицы Цицеро. Но у этих новичков есть хребет и есть занятие. И как же замечательно снова быть в деле!
Одержимые рассеялись по этажу. Форменные комбинезоны «Тарозы» уступили место костюмам их родных годов, в руках появлялось оружие — неожиданное и разнообразное. Точно нацеленные струи белого огня пробивали двери, обыскивались одна за одной комнаты, и все до запятой следовали плану. Плану Капоне.
В Сан-Анджелесе было шесть часов утра, и немногие работники мэрии были на месте. Но те, кому не повезло явиться пораньше, увидели, как в их кабинеты врываются «ретро» и под угрозой оружия выволакивают в коридоры. Нейросети отключались, настольные терминалы вырубались, сетевые процессоры не отзывались. Невозможно было ни позвать на помощь, ни предупредить о случившемся. Служащих согнали в кабинет зам. советника по здравоохранению — семнадцать человек, в панике цепляющихся друг за друга.
Им казалось, что худшее позади, осталось лишь перетерпеть несколько часов или даже дней в этой комнатушке, покуда власти проводят с террористами переговоры об их освобождении. Но потом «ретро» начали выводить их по одному, начиная с самых стойких. Крики и вопли доносились даже сквозь крепкие двери.
Аль Капоне стоял у стеклянной наружной стены кабинета мэра, глядя на город. Зрелище было изумительное. За всю свою жизнь ему не доводилось бывать на такой высоте. По сравнению с этой башней даже Эмпайр Стейт Билдинг показался бы крохотным — а она была не самой высокой в городе.
Небоскребы занимали лишь самый центр Сан-Анджелеса — пять или шесть десятков башен образовывали его финансовый, деловой и правительственный центр. А дальше на пологих склонах холмов раскинулся огромный город, пересеченный серыми линиями автострад и ровными зелеными квадратами парков. На востоке сверкал на солнце океан.
Аль, которому всегда нравилось озеро Мичиган летом, был заворожен бирюзовым простором, искрящимся в первых лучах восходящего солнца. А сам город — такой чистый, такой великолепный. Куда там Чикаго — подобной империи позавидовали бы Сталин и Чингиз-хан.
Эммет постучал и, не получив ответа, просунулся в дверь.
— Аль, прости, что тревожу… — осторожно пробормотал он.
— Ничего, парень, — махнул рукой Аль. — Что там такое?
— На этаже всех согнали. Электроника вся полетела, тревогу им не поднять. Бернард и Луиджи повели первых на одержание.
— Молодцы. Отлично сработали.
— Спасибо, Аль.
— А что прочие финтифлюшки — телефоны там, машинки счетные?
— Я сейчас подключаю свои системы в сеть мэрии, Аль. Еще полчаса, и все будет у нас в руках.
— Хорошо. Ко второй стадии переходить можем?
— А как же.
— Ладно, тогда возвращайся к своим проводам.
Эммет вышел из кабинета. «Хорошо бы, — подумал Аль, — самому что-то знать про эти финтифлюшки». Этот будущий мир слишком полагался на свои умные машинки. Явный прокол. А такие слабости Аль Капоне прекрасно умел использовать.
Он позволил сознанию соскользнуть в то особое состояние, когда остальные одержимые ощущались им. Его команда разместилась вокруг мэрии — кто прогуливался по тротуарам взад-вперед, кто сидел в припаркованных вокруг машинах, кто пережевывал завтрак в соседних кафе.
«Придите», — скомандовал он.
И наземные двери мэрии распахнулись настежь.
Мэр Аврам Харвуд III прибыл в свой кабинет без четверти девять. Настроение у него было преотличное. Это был первый день на этой неделе, когда его с самого утра не засыпали датавизами с работы по поводу ретрокризиса. Собственно, он вообще не получил ни единого послания из мэрии. Просто рекорд какой-то.
С личной стоянки он поднялся наверх экспресс-лифтом. Наверху его встретило тихое безумие. В чем оно заключалось, мэр затруднился бы определить, но что-то было не так. Служащие суетились, как обычно, едва замечая начальника. Дверцы лифта за его спиной остались открытыми, освещение внутри погасло. Он попытался отправить датавиз контрольному процессору — никакой реакции. Мэр попробовал отзвонить ремонтникам и обнаружил, что сетевые процессоры отключены.
Черт, только этого не хватало — полный сбой электроники. По крайней мере, понятно, почему сообщений нет.
А войдя в свой кабинет, мэр увидал, что в его любимом кресле развалился смуглокожий юноша. В зубах юноша держал толстую мягкую палочку, кончик которой слегка тлел. А уж его костюм… «Ретро»!
Мэр Харвуд попытался выскочить обратно в коридор. Без толку. Дорогу ему загородили трое здоровяков в таких же старомодных двубортных костюмах, бурых широкополых шляпах. В руках они сжимали примитивные автоматические винтовки с дисковыми магазинами.
Мэр попытался датавизировать гражданский сигнал тревоги, но его нейросеть отказала, и ровные ряды иконок трусливо сбежали из поля зрения.
— Садитесь, господин мэр, — благодушно промолвил Аль Капоне. — Нам с вами есть что обсудить.
— Вряд ли.
Приклад «томпсона» ткнулся Авраму Харвуду между лопатками. Мэр всхлипнул от боли, перед глазами все померкло. Посетительское кресло врезало ему под коленки, и мэр рухнул на подушки, хватаясь за грудь.
— Понял? — поинтересовался Аль Капоне. — Не ты здесь главный. Так что давай лучше сотрудничать.
— Полиция будет здесь через пять минут. И, мистер, когда она прибудет, тебя и твою банду размажут по стенам. Даже не думай, что я тебе помогу торговаться. Комиссар знает мою политику в отношении заложников. Никаких уступок.
Аль Капоне широко ухмыльнулся и подмигнул.
— Мой парень, Авви. Ты мне нравишься. Всегда уважал парней, которые не сгибаются. Ты же не сопля какая. Чтобы в таком городище пролезть на самую вершину, нужна голова, да не пустая. Так что перемолвись словечком со своим комиссаром. Прочисти мозги.
Он поманил кого-то пальцем. Аврам Харвуд обернулся и увидел, как в кабинет входит комиссар Восбург.
— Привет, господин мэр, — весело помахал рукой Восбург.
— Род! О Господи, они и тебя достали…
Слова застряли у него в горле, когда знакомое лицо Восбурга поплыло. На щеках появилась шерсть — не борода, а густой жесткий мех… лицо превращалось в морду.
— И меня тоже достали. — Голос тоже изменился — клыки, слишком длинные для человека, мешали говорить внятно. Чудовище дико расхохоталось.
— Да кто вы такие, черт?! — взвыл Аврам Харвуд.
— Покойники, — ответил Аль. — Мы вернулись.
— Херня.
— Спорить не стану. Как я уже сказал, у нас есть предложение. Один из моих ребят — почти мне ровесник — ляпнул, что у вас это зовется неотразимым предложением. Мне оборот понравился. Вот это я тебе и готов сделать, Авви, мальчик мой, — неотразимое предложение.
— Какое?
— А вот какое: я не только души возвращаю к новой жизни. Я намерен воскресить Организацию. Ту, что была у меня когда-то, только в …надцать раз круче. Тебе я предлагаю присоединиться. На полном серьезе, даю слово. Ты, твоя семья, твои близкие — вас не одержат. Я знаю, как награждать за верность.
— Ты псих. Ты полный берсеркоид. К тебе присоединиться? Да я еще увижу, как тебя и всех вас, психопатов, в порошок сотрут, и еще на костях ваших попляшу.
Аль наклонился вперед и облокотился на стол, серьезно глядя на мэра.
— Извини, Авви. Не выйдет у тебя ничего. Ни хрена не выйдет. Понимаешь, мое имя слышат и думают: о, бандюга, громила, в люди вышел. Херня это. Я королем был, тля. Король Капоне Первый. У меня все политики вот где были.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79