Другое дело, что момент этого удара следовало правильно выбрать – брошенная в атаку конница походила на слепого в своей ярости носорога, неспособного изменить направление своего всесокрушающего движения или затормозить свой тяжкий разбег.
Королевские же стрелки вообще заслуживали особого слова, сказанного об их непревзойдённом умении. Их тяжёлые луки – много выше человеческого роста – метали стрелы длиной в два локтя на пятьсот шагов прицельно; за сто пятьдесят-двести шагов закалённый наконечник такой стрелы пробивал латы. Наиболее умелые лучники – а таковых насчитывалось немало в рядах стрелков – могли за полсотни шагов без промаха вогнать стрелу в перстень или перебить натянутую верёвку в палец толщиной. Стрелки в бою рвали тетивы с такой быстротой, что когда первая стрела находила цель, с лука срывалась уже пятая.
Копейщики-горцы, набиравшиеся из свободных охотников, выходивших в одиночку против снежного чудища-людоеда, кровожадного обитателя ледяных вершин, владели восьмилоктевым копьём с той же непринуждённостью и лёгкостью, с какой хорошая вышивальщица владеет своей иголкой. Они славились своим упорством и полным презрением к смерти. Основная задача копейщика в бою – сдержать первый, самый страшный вражий натиск, не допустить, чтобы противник врезался в ряды стрелков и смешал их. Стрелок должен быть надёжно прикрыт стеной щитов и щетиной длинных копий – тогда и только тогда его стрелы соберут обильную жатву из вражьих тел.
И при этом медитативные практики закалили дух всех воинов, в самые напряжённые моменты битвы они действовали с потрясающим хладнокровием, повергая в изумление и врагов, и союзников.
Военачальники Короля сделали всё от них зависящее. Конечно, принимая во внимание постоянную угрозу со стороны Пустыни, самым надёжным – и самим собой напрашивающимся – способом раз и навсегда обезопасить Изобильные Земли было бы просто перегородить все Ворота мощными крепостными стенами с башнями, рвами и узкими надёжно запирающимися проходами, замкнув таким образом цепь гор искусственными укреплениями.
Но всё дело было в странных особенностях почвы в Воротах – эта земля просто не терпела никаких сооружений на своей спине, будь то хижина, храм или сторожевая вышка. Каменные или деревянные строения разрушались в течение часов – сначала их перекашивало, потом стены покрывались трещинами и разваливались. Обломки камня и расщеплённые бревна, рухнувшие на бунтующую землю, так быстро всасывались под её поверхность, как будто там крылось зыбучее болото. Проходило не более нескольких дней и не оставалось ровным счётом никаких следов того, что на этом месте пытались что-то возвести.
Собственно говоря, и сами Ворота поэтому-то и появились. Тяжкие скалы осели, рассыпались, истаяли, и в сплошной стене гор зазияли бреши – Ворота. Для этого хватило всего лишь каких-то пятидесяти-шестидесяти лет – памяти одного поколения. В чём тут было дело – в каких-то непознанных физических законах или в древнем магическом проклятии?
Лучшие маги Изобильных Земель бились над разрешением этой загадки, но так и не нашли ответа. Мало того, Ворота не только не принимали построек на поверхности – с равным успехом они противились любым попыткам выкопать на своей территории ров, траншею или волчью яму. Поддающаяся поначалу киркам и лопатам земля затем становилась вязкой и текучей, как вода – только очень густая. Попытки углубиться дальше неизменно терпели крах, а уже к утру почва выравнивалась и принимала прежний вид, и на ней как ни в чём ни бывало продолжали расти трава, кусты и невысокие деревья с густой листвой. Эта живая земля тянулась примерно на полдня пешего пути от Ворот как в сторону Пустыни, так и в глубь Изобильных Земель; и поэтому остановить дикие орды на границе могла лишь живая стена воинов.
На магию особенно рассчитывать также не приходилось. Да, маги Изобильных Земель умели многое, однако в бою они не могли свести огонь с неба, обрушить на полчища врагов громы и молнии или разъять землю под конскими копытами – магия нуждалась в подкреплении мечами в сильных и умелых руках.
Воинство Изобильных Земель было опытным и отважным, но вот число бойцов – хватит ли их для того, чтобы преградить путь бешеной орде дикарей, сильных своей злобой, жадностью и полным презрением к ценности человеческой жизни? Поэтическое выражение «их столько, сколько песчинок в пустыне» лишь немногим уступало реальному положению вещей. Да и держать в руках кривую саблю и тугой лук кочевники тоже умели – они были хорошими воинами. Жестокая же и кровожадная вера в мрачных Чёрных Богов (невесть откуда появившаяся и сменившая все прежние языческие верования) укрепляла дух несметных орд и вела их.
Враг был опасен, очень опасен и недооценивать его было бы по меньшей мере неосмотрительно.
Королевские полководцы постарались просчитать и предугадать всё, хотя это невозможно. И войска Короля приготовили варварам один неприятный сюрприз, секрет которого хранился в строжайшей тайне; однако никто не мог сказать, будет ли этот сюрприз действенным. Но сейчас королевскому войску оставалось только ждать, и это было самым мучительным.
* * *
Над Тремя Пиками поднималось солнце. Утренняя прохлада ещё пряталась в листве деревьев, в густых кустах у подножия отвесных, словно клинком срезанных горных склонов. Роса оседала на железе доспехов и на оружии, а ледяные вершины Трёх Пиков уже приняли на себя первые лучи проснувшегося светила. Лучи эти обожгли кожу ледников, и она запылала нестерпимо ярким светом, как будто острия пиков окунулись в расплавленное серебро.
Лагерь просыпался. Часовые, конечно, бодрствовали всю ночь, оберегая сон товарищей, остальные же в полной мере использовали предоставленные им всемогущим Роком краткие часы отдыха. Звякало оружие и сбруя, шумно всхрапывали и переступали кони. Дымки костров, на которых готовили пищу, змейками тянулись в быстро заполнявшееся светом небо.
Военачальник откинул полог и шагнул из полумрака шатра наружу. Странно, но живая земля снисходительно терпела присутствие шатров и палаток, как будто понимая, что эти произведения рук человеческих отнюдь не претендуют на постоянное осквернение её лика. В соседнем шатре ещё спали маги – те, что вернулись из ночного полёта над Преддверием Пустыни и самой Пустыней. Один из них не вернулся, и остальные ничего не могли сказать о его судьбе. Сейчас над песками парили в птичьем обличии другие, и военачальник знал, что скоро им пора возвращаться. Вот только все ли смогут сделать это…
В сияющем небе возникла тёмная точка, затем другая, третья… Ширококрылые птицы скользили могуче и упруго, быстро приближаясь к лагерю в парящем полёте, словно скатываясь с вершины воздушной горы. Первый из Видящих опустился прямо перед шатром, сложив крылья и пропахав стальными когтями траву и землю. Птица заклекотала, закидывая назад голову с мощным клювом, пронзительно закричала; очертания птичьего тела поплыли, и миг спустя перед полководцем стоял маг в тёмном плаще, перетянутом широким кожаным поясом с заткнутым за него недлинным изогнутым клинком. Маг склонил голову и приложил правую руку к сердцу в молчаливом приветствии. Затем его пересохшие губы разомкнулись:
– Они идут сюда, о Предводитель Воинов.
– Далеко?
– Два-два с половиной часа такого конного бега, каким они идут.
– Много?
– Не меньше двухсот тысяч конных воинов. И маги – Колдуны Пустыни. Мы почуяли их присутствие, и они наше тоже. Выпустили кречетов – был бой. Мы летели высоко, их стрелы не долетали, да и ночная темнота помогла, укрыла – простые воины-кочевники не умеют глядеть магическим зраком. Вечное Небо не отъяло от нас свою защищающую длань – вернулись все, хотя кое-кто мечен ранами…
– Спасибо, о Видящий. Как ты считаешь, они не свернут?
– Нет. Они поняли, что замечены, и поэтому будут спешить, чтобы прорваться за Ворота как можно скорее. Хорские Ворота ближайшие – другого пути Детям Пустыни нет. У тебя два часа времени, о Предводитель Воинов.
Военачальник ответным жестом склонил голову. Остальные птицы приземлялись одна за другой и перекидывались в людей; усталые маги шли к своему шатру и скрывались в нём. В них ещё будет нужда – лечить, поддерживать, отбивать вражьи чары. А пока – слово за воинским железом. У самого входа в шатёр Старший-из-Видящих задержался и добавил:
– Да, о Предводитель Воинов, я почти уверен в том, что кочевое войско ведёт сам Князь Песков – мы почуяли странное возмущение магической ауры. Это неспроста.
Маг исчёз за пологом шатра, оставив полководца в раздумье. Впрочем, размышления Предводителя Воинов длились совсем недолго – пришло время действовать, призвав на помощь весь свой многолетний опыт воина и вождя.
«Два часа… Видящие не ошибаются. Нет, ошибаются, конечно, но крайне редко. Два часа – минуты можно уже не считать…».
Собственно говоря, всё уже давно было готово – продумано, подготовлено, отлажено. Оставалось только взвести мощный боевой механизм – насторожить убийственный капкан. Пересыщенная жаждой смерти лавина кровожадных дикарей не должна прорваться в Изобильные Земли!
К счастью для королевских войск, дивное творение природы – Хорские Ворота – самим Всевышним было создано как место, где обороняться удобнее, нежели атаковать. Десятикратное численное превосходство надвигающейся орды – основное преимущество варваров – в узкости Ворот не могло быть реализовано в полной мере. В том месте, где рыжеватый воск суглинка и жёсткая трава Преддверия Великой Пустыни сменялась более плодородной почвой собственно Ворот, начинался небольшой подъём, не слишком крутой, но вполне достаточный для успешного применения той тактической уловки, которою сообща изобрели поднаторевшие в военном деле полководцы Изобильных Земель. Граница начала этого подъёма была чёткой, словно отчерченной, и на этом же самом рубеже с обеих сторон ровная, как скатерть, плоскость полупустыни сменялась отвесной, вздымавшейся к облакам вертикалью неприступных скал Трёх Пиков.
Внутри Ворот каменные подошвы утёсов поросли густым кустарником в полтора-два человеческих роста высотой, не то чтобы совсем непроходимым, но всё-таки представлявшим собой определённую преграду для конницы – особенно для лёгкой конницы кочевников. Стволы и ветви кустов обильно уснащали острейшие шипы, и если закованная в сталь с головы до копыт тяжёлая кавалерия Короля проломилась бы сквозь эту преграду вепрем, то конным варварам пришлось бы очень туго, особенно лошадям, вздумай они прорываться здесь. Ширина же самих Ворот, то есть наезженной дороги и прилегающей к ней равнины, составляла не более двух тысяч шагов – воинов хватало, чтобы перегородить Ворота живой стеной.
Войско строилось без ненужной суеты, быстро и умело. Предводитель Воинов чувствовал гордость – честь для вождя командовать такой армией. Первую линию на склоне заняли два ряда горцев-копейщиков, перекрывших Ворота железной змеёй. Прочные полуцилиндрические щиты образовали сплошную стену, хотя острые наконечники копий пока смотрели в небо, а забрала на шлемах были откинуты, оставляя суровые лица открытыми – до поры до времени.
Конница паладинов, громыхая железом брони, двумя полками отхлынула на фланги и расположилась оттянутыми в тыл колоннами, смяв и потоптав колючие заросли на изрядном протяжении, почти до отвесных склонов гор. За спинами копьеносцев густо – в семь-восемь рядов – стали стрелки-лучники; подъём местности позволял задним без помех бить через головы передовых шеренг. Тела стрелков защищали добрые доспехи, малоуязвимые для стрел Детей Пустыни.
А больше всего времени заняла раскладка между горцами и лучниками длинного ряда таинственных цилиндров, уложенных торцами друг к другу почти встык и прикрытых от ненужных взоров мешковиной. Цилиндры эти были, по-видимому, достаточно увесисты, так как их с натугой перетаскивали по дюжине воинов, ухватившихся за концы пропущенных сквозь середины загадочных предметов прочных и толстых жердей, скорее даже брёвен. Всего таких диковин насчитывалось до тысячи, и когда кладка была завершена, между копейщиками и стрелками вырос странного вида почти сплошной вал высотой без малого в человеческий рост.
Все шатры свернули, обозные телеги отогнали далеко назад, и над Хорскими Воротами у Трёх Пиков опустилась та особенная тишина смертного ожидания перед боем, тишина, которой вот-вот суждено было взорваться криками и стонами, лязгом железа и ржанием беснующихся коней, свистом стрел и треском ломающихся копий и щитов…
* * *
Ждать пришлось недолго – никто не успел не то чтобы устать, а даже захотеть пить, несмотря на то, что солнце уже забралось высоко, а из Преддверия тянуло жаром недальних Вечных Песков.
Cначала в знойном мареве проскользнуло ядовитой змейкой леденящее ощущение Зла и близкой опасности, скользнуло и пропало – это повеяло дыханием враждебной магии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Королевские же стрелки вообще заслуживали особого слова, сказанного об их непревзойдённом умении. Их тяжёлые луки – много выше человеческого роста – метали стрелы длиной в два локтя на пятьсот шагов прицельно; за сто пятьдесят-двести шагов закалённый наконечник такой стрелы пробивал латы. Наиболее умелые лучники – а таковых насчитывалось немало в рядах стрелков – могли за полсотни шагов без промаха вогнать стрелу в перстень или перебить натянутую верёвку в палец толщиной. Стрелки в бою рвали тетивы с такой быстротой, что когда первая стрела находила цель, с лука срывалась уже пятая.
Копейщики-горцы, набиравшиеся из свободных охотников, выходивших в одиночку против снежного чудища-людоеда, кровожадного обитателя ледяных вершин, владели восьмилоктевым копьём с той же непринуждённостью и лёгкостью, с какой хорошая вышивальщица владеет своей иголкой. Они славились своим упорством и полным презрением к смерти. Основная задача копейщика в бою – сдержать первый, самый страшный вражий натиск, не допустить, чтобы противник врезался в ряды стрелков и смешал их. Стрелок должен быть надёжно прикрыт стеной щитов и щетиной длинных копий – тогда и только тогда его стрелы соберут обильную жатву из вражьих тел.
И при этом медитативные практики закалили дух всех воинов, в самые напряжённые моменты битвы они действовали с потрясающим хладнокровием, повергая в изумление и врагов, и союзников.
Военачальники Короля сделали всё от них зависящее. Конечно, принимая во внимание постоянную угрозу со стороны Пустыни, самым надёжным – и самим собой напрашивающимся – способом раз и навсегда обезопасить Изобильные Земли было бы просто перегородить все Ворота мощными крепостными стенами с башнями, рвами и узкими надёжно запирающимися проходами, замкнув таким образом цепь гор искусственными укреплениями.
Но всё дело было в странных особенностях почвы в Воротах – эта земля просто не терпела никаких сооружений на своей спине, будь то хижина, храм или сторожевая вышка. Каменные или деревянные строения разрушались в течение часов – сначала их перекашивало, потом стены покрывались трещинами и разваливались. Обломки камня и расщеплённые бревна, рухнувшие на бунтующую землю, так быстро всасывались под её поверхность, как будто там крылось зыбучее болото. Проходило не более нескольких дней и не оставалось ровным счётом никаких следов того, что на этом месте пытались что-то возвести.
Собственно говоря, и сами Ворота поэтому-то и появились. Тяжкие скалы осели, рассыпались, истаяли, и в сплошной стене гор зазияли бреши – Ворота. Для этого хватило всего лишь каких-то пятидесяти-шестидесяти лет – памяти одного поколения. В чём тут было дело – в каких-то непознанных физических законах или в древнем магическом проклятии?
Лучшие маги Изобильных Земель бились над разрешением этой загадки, но так и не нашли ответа. Мало того, Ворота не только не принимали построек на поверхности – с равным успехом они противились любым попыткам выкопать на своей территории ров, траншею или волчью яму. Поддающаяся поначалу киркам и лопатам земля затем становилась вязкой и текучей, как вода – только очень густая. Попытки углубиться дальше неизменно терпели крах, а уже к утру почва выравнивалась и принимала прежний вид, и на ней как ни в чём ни бывало продолжали расти трава, кусты и невысокие деревья с густой листвой. Эта живая земля тянулась примерно на полдня пешего пути от Ворот как в сторону Пустыни, так и в глубь Изобильных Земель; и поэтому остановить дикие орды на границе могла лишь живая стена воинов.
На магию особенно рассчитывать также не приходилось. Да, маги Изобильных Земель умели многое, однако в бою они не могли свести огонь с неба, обрушить на полчища врагов громы и молнии или разъять землю под конскими копытами – магия нуждалась в подкреплении мечами в сильных и умелых руках.
Воинство Изобильных Земель было опытным и отважным, но вот число бойцов – хватит ли их для того, чтобы преградить путь бешеной орде дикарей, сильных своей злобой, жадностью и полным презрением к ценности человеческой жизни? Поэтическое выражение «их столько, сколько песчинок в пустыне» лишь немногим уступало реальному положению вещей. Да и держать в руках кривую саблю и тугой лук кочевники тоже умели – они были хорошими воинами. Жестокая же и кровожадная вера в мрачных Чёрных Богов (невесть откуда появившаяся и сменившая все прежние языческие верования) укрепляла дух несметных орд и вела их.
Враг был опасен, очень опасен и недооценивать его было бы по меньшей мере неосмотрительно.
Королевские полководцы постарались просчитать и предугадать всё, хотя это невозможно. И войска Короля приготовили варварам один неприятный сюрприз, секрет которого хранился в строжайшей тайне; однако никто не мог сказать, будет ли этот сюрприз действенным. Но сейчас королевскому войску оставалось только ждать, и это было самым мучительным.
* * *
Над Тремя Пиками поднималось солнце. Утренняя прохлада ещё пряталась в листве деревьев, в густых кустах у подножия отвесных, словно клинком срезанных горных склонов. Роса оседала на железе доспехов и на оружии, а ледяные вершины Трёх Пиков уже приняли на себя первые лучи проснувшегося светила. Лучи эти обожгли кожу ледников, и она запылала нестерпимо ярким светом, как будто острия пиков окунулись в расплавленное серебро.
Лагерь просыпался. Часовые, конечно, бодрствовали всю ночь, оберегая сон товарищей, остальные же в полной мере использовали предоставленные им всемогущим Роком краткие часы отдыха. Звякало оружие и сбруя, шумно всхрапывали и переступали кони. Дымки костров, на которых готовили пищу, змейками тянулись в быстро заполнявшееся светом небо.
Военачальник откинул полог и шагнул из полумрака шатра наружу. Странно, но живая земля снисходительно терпела присутствие шатров и палаток, как будто понимая, что эти произведения рук человеческих отнюдь не претендуют на постоянное осквернение её лика. В соседнем шатре ещё спали маги – те, что вернулись из ночного полёта над Преддверием Пустыни и самой Пустыней. Один из них не вернулся, и остальные ничего не могли сказать о его судьбе. Сейчас над песками парили в птичьем обличии другие, и военачальник знал, что скоро им пора возвращаться. Вот только все ли смогут сделать это…
В сияющем небе возникла тёмная точка, затем другая, третья… Ширококрылые птицы скользили могуче и упруго, быстро приближаясь к лагерю в парящем полёте, словно скатываясь с вершины воздушной горы. Первый из Видящих опустился прямо перед шатром, сложив крылья и пропахав стальными когтями траву и землю. Птица заклекотала, закидывая назад голову с мощным клювом, пронзительно закричала; очертания птичьего тела поплыли, и миг спустя перед полководцем стоял маг в тёмном плаще, перетянутом широким кожаным поясом с заткнутым за него недлинным изогнутым клинком. Маг склонил голову и приложил правую руку к сердцу в молчаливом приветствии. Затем его пересохшие губы разомкнулись:
– Они идут сюда, о Предводитель Воинов.
– Далеко?
– Два-два с половиной часа такого конного бега, каким они идут.
– Много?
– Не меньше двухсот тысяч конных воинов. И маги – Колдуны Пустыни. Мы почуяли их присутствие, и они наше тоже. Выпустили кречетов – был бой. Мы летели высоко, их стрелы не долетали, да и ночная темнота помогла, укрыла – простые воины-кочевники не умеют глядеть магическим зраком. Вечное Небо не отъяло от нас свою защищающую длань – вернулись все, хотя кое-кто мечен ранами…
– Спасибо, о Видящий. Как ты считаешь, они не свернут?
– Нет. Они поняли, что замечены, и поэтому будут спешить, чтобы прорваться за Ворота как можно скорее. Хорские Ворота ближайшие – другого пути Детям Пустыни нет. У тебя два часа времени, о Предводитель Воинов.
Военачальник ответным жестом склонил голову. Остальные птицы приземлялись одна за другой и перекидывались в людей; усталые маги шли к своему шатру и скрывались в нём. В них ещё будет нужда – лечить, поддерживать, отбивать вражьи чары. А пока – слово за воинским железом. У самого входа в шатёр Старший-из-Видящих задержался и добавил:
– Да, о Предводитель Воинов, я почти уверен в том, что кочевое войско ведёт сам Князь Песков – мы почуяли странное возмущение магической ауры. Это неспроста.
Маг исчёз за пологом шатра, оставив полководца в раздумье. Впрочем, размышления Предводителя Воинов длились совсем недолго – пришло время действовать, призвав на помощь весь свой многолетний опыт воина и вождя.
«Два часа… Видящие не ошибаются. Нет, ошибаются, конечно, но крайне редко. Два часа – минуты можно уже не считать…».
Собственно говоря, всё уже давно было готово – продумано, подготовлено, отлажено. Оставалось только взвести мощный боевой механизм – насторожить убийственный капкан. Пересыщенная жаждой смерти лавина кровожадных дикарей не должна прорваться в Изобильные Земли!
К счастью для королевских войск, дивное творение природы – Хорские Ворота – самим Всевышним было создано как место, где обороняться удобнее, нежели атаковать. Десятикратное численное превосходство надвигающейся орды – основное преимущество варваров – в узкости Ворот не могло быть реализовано в полной мере. В том месте, где рыжеватый воск суглинка и жёсткая трава Преддверия Великой Пустыни сменялась более плодородной почвой собственно Ворот, начинался небольшой подъём, не слишком крутой, но вполне достаточный для успешного применения той тактической уловки, которою сообща изобрели поднаторевшие в военном деле полководцы Изобильных Земель. Граница начала этого подъёма была чёткой, словно отчерченной, и на этом же самом рубеже с обеих сторон ровная, как скатерть, плоскость полупустыни сменялась отвесной, вздымавшейся к облакам вертикалью неприступных скал Трёх Пиков.
Внутри Ворот каменные подошвы утёсов поросли густым кустарником в полтора-два человеческих роста высотой, не то чтобы совсем непроходимым, но всё-таки представлявшим собой определённую преграду для конницы – особенно для лёгкой конницы кочевников. Стволы и ветви кустов обильно уснащали острейшие шипы, и если закованная в сталь с головы до копыт тяжёлая кавалерия Короля проломилась бы сквозь эту преграду вепрем, то конным варварам пришлось бы очень туго, особенно лошадям, вздумай они прорываться здесь. Ширина же самих Ворот, то есть наезженной дороги и прилегающей к ней равнины, составляла не более двух тысяч шагов – воинов хватало, чтобы перегородить Ворота живой стеной.
Войско строилось без ненужной суеты, быстро и умело. Предводитель Воинов чувствовал гордость – честь для вождя командовать такой армией. Первую линию на склоне заняли два ряда горцев-копейщиков, перекрывших Ворота железной змеёй. Прочные полуцилиндрические щиты образовали сплошную стену, хотя острые наконечники копий пока смотрели в небо, а забрала на шлемах были откинуты, оставляя суровые лица открытыми – до поры до времени.
Конница паладинов, громыхая железом брони, двумя полками отхлынула на фланги и расположилась оттянутыми в тыл колоннами, смяв и потоптав колючие заросли на изрядном протяжении, почти до отвесных склонов гор. За спинами копьеносцев густо – в семь-восемь рядов – стали стрелки-лучники; подъём местности позволял задним без помех бить через головы передовых шеренг. Тела стрелков защищали добрые доспехи, малоуязвимые для стрел Детей Пустыни.
А больше всего времени заняла раскладка между горцами и лучниками длинного ряда таинственных цилиндров, уложенных торцами друг к другу почти встык и прикрытых от ненужных взоров мешковиной. Цилиндры эти были, по-видимому, достаточно увесисты, так как их с натугой перетаскивали по дюжине воинов, ухватившихся за концы пропущенных сквозь середины загадочных предметов прочных и толстых жердей, скорее даже брёвен. Всего таких диковин насчитывалось до тысячи, и когда кладка была завершена, между копейщиками и стрелками вырос странного вида почти сплошной вал высотой без малого в человеческий рост.
Все шатры свернули, обозные телеги отогнали далеко назад, и над Хорскими Воротами у Трёх Пиков опустилась та особенная тишина смертного ожидания перед боем, тишина, которой вот-вот суждено было взорваться криками и стонами, лязгом железа и ржанием беснующихся коней, свистом стрел и треском ломающихся копий и щитов…
* * *
Ждать пришлось недолго – никто не успел не то чтобы устать, а даже захотеть пить, несмотря на то, что солнце уже забралось высоко, а из Преддверия тянуло жаром недальних Вечных Песков.
Cначала в знойном мареве проскользнуло ядовитой змейкой леденящее ощущение Зла и близкой опасности, скользнуло и пропало – это повеяло дыханием враждебной магии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48