– Вы намекаете на то, что Скалли меня застрелит?
Ошибаетесь, она не станет в меня стрелять.
– Что же, – пожала плечами старушка, – тогда она будет вынуждена довериться вам.
– Я тоже не собираюсь ее убивать.
– Тогда она сама застрелится.
– Я ей не позволю.
– А как насчет трупов, что вы нашли под полом? Что это, по-вашему, – символы в духе Юнга? Или между вами тоже действует какой-нибудь любовный пакт?
– Мы не любовники, если вы это имеете в виду.
– Но и не приверженцы чистой науки, – тонко, с пониманием
усмехнулась старушка. – Вы оба так привлекательны, у вас вся жизнь впереди. Пока не станет слишком поздно, воспользуйтесь этим. – Она протянула Малдеру пистолет – точь-в-точь как его собственный.
Малдер схватился за кобуру. Кобура была пуста.
– Считайте, что это последнее ваше одинокое Рождество.
Сверкнула молния, прогремел гром, пистолет упал на ладонь
Малдера.
Старушка исчезла.
Какой кошмарный сон мне приснился. Малдер, дом с привидениями…
Лежа с закрытыми глазами, Скалли щекой ощущала яркий свет и исходящее от него слабое тепло.
Вот и Рождество наступило…
Но почему так жестко лежать?
И почему я сплю в одежде?
Нет…
Скалли поднялась рывком, широко раскрыв глаза.
Кошмар продолжался.
Она по-прежнему находилась в той же самой комнате, в том же самом доме. Под ногами, на ковре, валялись ее пистолет и включенный фонарик.
Боже, кто-нибудь, разбудите меня!
Схватив оружие, фонарик, Скалли метнулась к двери. Дверь оказалась заперта.
– Это я ее запер.
Скалли обернулась на голос, вскинув пистолет. Слившись с креслом в кентаврическую фигуру, возле камина сидел старик.
– Я запер дверь, чтобы защитить вас. – Со скрипом он отделился от кресла, встал.
– Не подходите ко мне! – крикнула Скалли. – Немедленно выпустите меня отсюда! Учтите, я стреляю без промаха!
– Рад слышать, – усмехнулся старик. – Надеюсь, вы сумеете защитить себя от своего сумасшедшего напарника.
– Что вы с ним сделали?
– Воспрепятствовал его дьявольским замыслам – на некоторое время. Вы не догадываетесь, зачем он вас сюда заманил?
– Мне кажется, что все это – не более чем дурной сон. – Скалли отчаянно цеплялась за крохи рациональности, что еще оставались в ней после всех потрясений нынешнего вечера.
– Тем не менее, вы угрожаете мне пистолетом, – покачал головой старик. – Как и ваш напарник.
В дверь постучали.
– Скалли, – донеслось из-за двери. – Скалли, ты там?
– Вы хоть понимаете, что это за тип? – вопросил старик,
кивнув на дверь, в которую ломился Малдер. – Понимаете, на что он способен с таким сдвигом?
– Скалли! – В дверь бухнули кулаком.
– Малдер, – подала голос Скалли.
– Вы забыли. – Старик протянул руку, звякнув ключами от машины. Ее ключами.
– Откуда они у вас? – спросила Скалли.
– Ему не с кем отметить Рождество. Ему некуда пойти, – с непроницаемым лицом сказал старик. – Он ничего не говорил вам о неком любовном пакте?
– Где вы нашли ключи? – Ответ на этот вопрос был для Скалли очень важен.
Старик продолжал гнуть свое:
– Он не отдает себе отчет в своих действиях. Он повинуется отчаянному страху одиночества…
– Скалли! – Малдер разошелся. Кажется, он уже лупил по двери ногой. – Скалли!
– Я здесь, Малдер! – крикнула Скалли, не отводя глаз от старика.
– Открой дверь, Скалли!
Она выхватила свои ключи из руки старика, приказала:
– Отоприте дверь.
Старик, понурившись, добрел до двери, там обернулся, промолвил с грустью:
– В этом доме я видел такое уже не раз…
– Я не верю вам, – оборвала его Скалли. – Отоприте дверь!
Он хотел еще что-то сказать, Скалли ему не позволила:
– Отоприте!
Пожав плечами, старик покорился. Дверь распахнулась от резкого толчка, вошел Малдер – тоже с фонариком и пистолетом в руках.
– Где Скалли? – спросил он у старика.
– Малдер, – сказала Скалли.
Он повернулся к ней – и выстрелил.
Промахнулся. Пуля прошла рядом со Скалли и вдребезги разнесла какую-то фарфоровую фигурку, стоявшую на каминной полке.
– Малдер, ты что? – не испуганно, скорее очень изумленно спросила Скалли.
– Нам не выбраться отсюда, – обреченно сказал Малдер. – Обратной дороги нет.
И выстрелил снова.
И снова не попал. Свет от фонарика Скалли бил ему прямо в глаза, мешая прицелиться.
– Малдер, ты сошел с ума! Малдер, не подходи! Мне страшно! – Вздрагивая от выстрелов, кричала Скалли. – Опусти пистолет, Малдер, – умоляла она.
– Опустить?! Чтобы ты меня застрелила?
– С какой стати мне в тебя стрелять?
– Либо я, либо ты. Я не хочу в тебя стрелять, но…
– Нам незачем стрелять друг в друга.
– Есть зачем!
За спиной Малдера смутно маячила фигура старика. Он не рисковал вмешиваться в выяснение отношений между вооруженными федеральными агентами.
– Мы выберемся отсюда, – продолжала уговаривать Скалли, не веря самой себе.
– Нет, мы не сможем, – покачал головой Малдер. – А если бы даже и смогли, то что нас ждет там? Одиночество? А потом еще триста шестьдесят пять дней до нового одиночества?
– Я не верю тебе, Малдер. Не верю ни одному твоему слову. Это не твои слова.
Он закусил губу; черное безумие плескалось в его глазах.
Выстрелил.
Скалли почувствовала сильный тупой удар под ребра, дыхание перехватило. Пистолет вывалился из ее ослабевших пальцев, брякнулся на пол. Скалли опустила глаза – на блузке расплывалось безобразное кровавое пятно. У нее подкосились ноги.
Подошел Малдер, посмотрел на упавшую Скалли долгим печальным взглядом.
– Счастливого Рождества, – сказал он и поднес к своему виску пистолет.
– И с Новым годом, – сказала Лайда, держа пистолет у своей головы.
Сквозь багровую пелену, застилавшую взор, Скалли видела, как сзади на Малдера набросился старик, повис у него на плечах, вцепившись в руку, державшую пистолет.
– Пусти, – прохрипел Малдер, пытаясь освободиться. – Пусти.
– Пусти! – кричала Лайда, сопротивляясь Морису, пытавшемуся отобрать у нее пистолет. – Пусти!
Борющиеся между собой Малдер и старик исчезли из поля зрения Скалли, но еще некоторое время она слышала их возню.
– Пусти меня!
Дышать было трудно, но боль почти не ощущалась, просто весь правый бок онемел.
Шок, как-то отстраненно подумала Скалли. По-моему, пуля попала в печень. Минут двадцать еще протяну…
За окном сверкнула молния. Раскат грома был похож на выстрел.
– Как же так, Скалли? – Малдер упал на колени рядом со своей раненой напарницей. – Как ты могла?
– Я не поверила, – сказала Скалли хрипло; на губах у нее пузырилась кровавая пена.
– Чему не поверила? – Он бережно приподнял ей голову.
– Тому, что ты на такое способен. – Она попробовала улыбнуться. – Знаешь, я – тоже.
Ствол пистолета, сжимаемого ее окровавленной рукой, уперся Малдеру в грудь.
– Скалли, что ты де…
Грянул выстрел.
– Счастливого Рождества, Малдер, – прошептала Скалли.
Прижимая руки к груди, Малдер опрокинулся навзничь.
Рядом с ним, на полу, лежала Лайда. Она смеялась.
Гостиная была огромна, словно Мэдисон Сквер Гарден. Скалли ползла по ней уже целую вечность, но до выходной двери оставались еще мили и мили. Скользить по гладкому полу, обильно смоченному собственной кровью, было легко. Вот только силы вытекли почти все.
В ушах у Скалли звучала музыка. Сквозь треск и шипение, словно с запиленной пластинки на старом патефоне, голос Фрэнка Синатры пел Have yourself a merry little Christmas. Впрочем, Скалли не была уверена, что это ей не мерещится.
– Скалли, – послышалось сзади. – Скалли.
Вот это точно не мерещится.
Малдер. Умереть не даст спокойно.
Скалли перевернулась на спину, достала пистолет, подняла его двумя руками, целясь в своего несносного напарника.
Малдер лежал у подножия лестницы, его пистолет был направлен на Скалли.
– Нет, – простонала она, обессилено уронив голову. – Не могу.
– Да уж куда тебе, – сказал он.
– Тебе страшно, Малдер? – спросила Скалли. – Мне – да.
– И мне, – признался он. И, после тяжелого, хриплого вздоха, добавил: – Раньше надо было думать…
– Да, – согласилась Скалли. – Тебе.
У Малдера еще нашлись силы на негодование:
– Но это же ты в меня выстрелила!
– Я в тебя не стреляла, – возразила Скалли. – Это ты в меня пальнул.
Малдер зашевелился – сначала робко, потом смелее. Поднялся на ноги, сказал:
– Скалли.
– Что? – Она закашлялась, захлебываясь кровью.
– Вставай.
– Не могу.
– Вставай, – повторил Малдер. Голос у него был на удивление весел.
Чему он радуется? Скалли повернула голову. Малдер улыбался. Его белая майка под расстегнутой курткой была прострелена на груди и залита кровью, а он стоял и улыбался.
– Ты не ранена.
– Что?
– Это был розыгрыш. Жестокая шутка.
Малдер помог Скалли подняться на ноги. Она недоверчиво ощупала свой бок. Блузка выглядела ужасно, но раны под ней не было.
Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, кинулись к двери.
И кровь, и дырки от пуль пропали с их одежды, лишь стоило переступить порог.
Часы в гостиной пробили полночь.
Старики-привидения, как никогда похожие на людей, сидели в креслах возле пылающего камина, смотрели на огонь.
– Ты слышал? – спросила Лайда. – Рождество наконец наступило.
– Как в сказке, – сказал Морис.
– А ведь мы их почти одолели, – сказала Лайда.
Морис усмехнулся:
– Почти.
– Мы – одинокие души, – с грустью сказала Лайда.
– Не будем замыкаться в своей беде, – сказал Морис.
– Как ты думаешь, зачем они сюда притащились? – спросила
Лайда.
– Трудно сказать, – развел руками Морис. – Теперь для всех это – очередной скучный день.
– Но только не для нас, – улыбнулась Морису Лайда.
Он улыбнулся в ответ:
– Нет. Мы-то не забыли, что такое дух Рождества.
Они протянули друг другу руки, их пальцы сплелись.
Мгновение спустя в креслах никого не было.
Лежа на диване в своей квартире, Малдер уныло пялился в телевизор. По телевизору шла старая, черно-белая экранизация диккенсовской «Рождественской песни».
– Ах, я не заслужил такого счастья, – умильно рыдал от радости симпатяга Скрудж. – Ах, я ничего не могу с собой поделать, просто ничего не могу с собой поделать.
В дверь робко постучали.
Кто бы это мог быть? Нынешним вечером Малдер никого не ждал
в гости.
Стук повторился. Чуть смелее.
Малдер выключил телевизор и пошел открывать дверь.
На пороге стояла Скалли.
– Не спится, – сказала она смущенно. – Я что-то… Можно войти?
– Входи. – Он открыл дверь пошире и отступил в сторону, пропуская Скалли в квартиру.
Она вошла, огляделась.
– Не все встречают Рождество в кругу семьи, – сказал Малдер.
Скалли посмотрела ему в глаза.
– Малдер, ведь на самом деле ничего такого, сверхъестественного с нами не было? Все это наши домыслы, верно?
Вот тебе и раз, озадаченно подумал Малдер. И это после всего, что нам довелось пережить?..
Скалли, нахмурясь, ждала его ответа.
– Да, наверное, – сказал он.
– Знаешь, вовсе не единственная моя радость в жизни – доказать, что ты неправ, – сказала Скалли.
А, значит, что-то все же было?
– Разве тебе это удавалось? – спросил Малдер вслух.
Скалли пожала плечами.
– Иначе зачем бы ты меня туда потащил?
– А ты, выходит, не хотела туда ехать? – Малдер начал испытывать раздражение. Но тут же спохватился: – Ну да, я же самовлюбленный, самодовольный, самоуверенный эгоист.
– Да нет, – сказала Скалли. – Просто я совсем не хотела туда с тобой ехать.
Малдер махнул рукой и отошел в угол комнаты, достал с книжной полки какой-то предмет, упакованный в яркую оберточную бумагу и вернулся к Скалли.
– Хоть мы и решили ничего друг другу не дарить, я все же припас для тебя маленький подарок. Счастливого Рождества, Скалли.
Она тоже протянула ему небольшой, празднично упакованный сверток.
– И у меня есть для тебя подарок. Счастливого Рождества, Малдер.
Улыбаясь, они сели рядышком на диван, чтобы развернуть свои рождественские подарки.
…So have yourself a merry little Christmas now.

1 2 3 4