Стиснув ее в руке, он попытался повернуть ручку, но его влажные от пота пальцы только безрезультатно скользили по металлу.
– Торис! – донесся из дальнего конца коридора хриплый шепот.
Молодой человек поднял голову и повернулся на звук.
По темной лестнице поднимался в коридор Казимир. Он был до неузнаваемости перемазан в крови и казался каким-то бестелесным, распространяя вокруг себя запах дыма и смерти.
Торис повернулся так быстро, что чуть было не опрокинул поднос.
Призрак исчез.
Пропитанный испарениями с нижнего этажа воздух был недвижим.
Задыхаясь от пережитого ужаса, Торис прислонился спиной к двери.
– Это просто нервы… – пробормотал он и понюхал стоящую на подносе тарелку с бараниной, из-под крышки которой поднимался дразнящий парок. Затем он подумал о зловещем тумане и о длинной ночи, которая едва началась.
Где– то там, в ночи, был Казимир.
Любимый друг.
Смертельный враг.
"Сегодня я убью моего старинного друга”, – подумал Торис, снова втягивая в ноздри резкий пряный аромат мяса. Если
Люкас выполнил свое обещание и принес кинжал, то он, Торис, должен будет использовать его по назначению в ближайшие часы. Больше всего, однако, он боялся не за душу Казимира, а за то, что клинок может не попасть в цель.
"Хоть бы Люкас не принес кинжал! – подумал Торис в слабой надежде. – Тогда мы с Юлианной могли бы уехать завтра вечером, и Казимир остался бы в живых”.
Он вытер свободную ладонь об одежду, повернул рукоятку двери и толкнул ее от себя.
Дверь бесшумно раскрылась. Торис вынул ключ и, опустив его в карман, ненадолго замешкался на пороге, прежде чем войти. В его комнате было совершенно темно, и только серый прямоугольник туманного окна слегка выделялся в этом чернильном мраке. Оставив дверь в коридор открытой, Торис на ощупь нашел кровать и, оставив на ней поднос, пошарил на столике в поисках огнива и трута. Там ничего не было, и Торис решил, что оставил их в комнате Юлианны. Потом он задумался. Если лампа будет гореть, когда придет Казимир, ему не удастся застать его врасплох и ударить кинжалом. Будет гораздо лучше, если в комнате будет темно.
Торис вернулся к двери и быстро закрыл ее. Лязгнул замок, и в комнате стало темно, как подмышкой у черного енота. Торис терпеливо ждал, пока глаза его привыкнут, и постепенно стал различать неясные серые очертания предметов.
Тогда жрец выдвинул на середину комнаты небольшой стол, переставил на него блюдо с едой и приставил стул. Выпрямившись, он некоторое время любовался тусклым серебряным блеском посуды, а затем повернулся к окну. “Интересно, каким путем придет Казимир”, – подумалось ему.
Осторожно ступая по скрипучим половицам, он приблизился к двери в спальню Юлианны. К этому времени его глаза настолько привыкли к темноте, что он сумел разглядеть на кровати спящую девушку. Торис длинно вздохнул. При виде ее хрупкого, слабого тела его решимость окрепла.
"Сегодня – последняя ночь этого кошмара!” – твердо пообещал он себе и бесшумно прикрыл дверь в спальню, стараясь, чтобы защелка не лязгнула.
– Ты испортил такое прекрасное зрелище! – раздался в темноте спокойный густой голос.
Торис вздрогнул и во второй раз за сегодняшний вечер стремительно обернулся. Этот голос не мог принадлежать призраку.
– Казимир! – воскликнул Торис, чувствуя, что голос его звучит виновато. – Как ты сюда попал?
Черная тень, более глубокая, чем все остальные, угрожающе закачалась у дальней стены.
– Почему ты закрыл дверь, Торис?
– Я… – Торис запнулся и схватился за косяк двери. – Мне показалось, что смотреть на нее, когда она спит будет не правильно.
– Наверняка ты уже наподглядывался! – снова раздался неприятный и злой голос. – К тому же, когда я в последний раз был здесь, дверь была открыта.
– Ты всегда видел меня насквозь, – льстиво вздохнул Торис, надеясь, впрочем, что сейчас дело обстоит не так. – Я смотрел, как она спит. Сейчас я закрыл дверь, потому что знал, что ты должен придти. Видишь ли, Казимир, я так ничего и не сказал ей о твоем проклятье, и мы не смогли бы говорить откровенно.
Торис понемногу приходил в себя. Казимир отозвался на его слова негромким сиплым смехом.
– Почему бы тебе не зажечь лампу?
– Она бы проснулась. Даже когда дверь закрыта, в спальню попадает достаточно много света, чтобы ее разбудить, – солгал он быстро.
– Понятно.
Торис услышал, как каблуки Казимира стукнули по полу и понял, что тот движется к столу, пребывая при этом в обличье человека. Тихонько звякнуло серебро – бывший Мейстерзингер приподнял крышку и шумно понюхал воздух.
– Прекрасный ужин, если мой нюх меня не обманывает.
– Я принес это для тебя, – залебезил Торис, двигаясь вокруг своего друга по широкой дуге в надежде рассмотреть его силуэт на фоне серого окна. – Ты же сказал, что придешь, а я был уверен, что ты будешь голоден.
– Ты знал, что я буду голоден, вот как? – едко спросил Казимир. – Ты надеялся, что кусок сочной баранины насытит меня настолько, что я не съем тебя?
Снова раздался его невеселый смех, потом Торис услышал, как скрипнул стул. Казимир сел, и опять зазвенело серебро.
Молодой жрец тоже неуверенно рассмеялся; как раз в это время он достиг того места, с которого он мог рассмотреть силуэт Казимира. Поначалу он ожидал, что знакомые очертания успокоят его, однако вместо этого он пережил неприятный шок: волосы Казимира торчали во все стороны жесткими неопрятными пучками, а на плечах его была безобразная и довольно поношенная крестьянская куртка.
– Как тебе баранина? – спросил Торис слегка дрожащим голосом.
– Превосходно, – отвечал Казимир с набитым ртом, так что его голос больше походил на звериное ворчание. – Она немного остыла, но я едал и более холодное мясо. Довольно предусмотрительно с твоей стороны, Торис, припасти для меня бифштекс.
Он проглотил то, что было у него во рту и спросил совершенно серьезно:
– Но к баранине полагается нож. Может быть, нож у тебя тоже есть?
– Нож? – неискренне удивился Торис, чувствуя, как сердце у него подпрыгнуло.
– Ага, – простодушно подтвердил Казимир, и жрец почувствовал, что его друг язвительно улыбается, хотя и не мог видеть его лица. – Кинжал, который ты оставил под подушкой.
Судорожно сглотнув, Торис пустился в объяснения.
– Если бы я собирался использовать его против тебя, я не стал бы прятать его в постели.
– Для кого же он?
Торис прикусил губу, но быстро нашелся:
– Я купил его сегодня в городе. Мне нужно было какое-то оружие, чтобы защищать Юлианну и себя от Люкаса.
Раздался скрежещущий звук – в руке Казимира оказался собственный нож, который залязгал по тарелке.
– Это благородно, Торис, но совершенно бессмысленно. Чтобы ранить Геркона Люкаса, нужно совершенно особое лезвие.
Напряжение, стискивавшее плечи Ториса, слегка ослабло. Пристально глядя на силуэт Казимира, он пошел к кровати и стал шарить под подушкой.
– Все же это лучше чем ничего, – сказал он. – Кстати, где он?
Казимир слегка повернул к нему голову:
– На кровати, там, где я его оставил.
– Я спрячу его где-нибудь в другом месте, – сказал Торис как можно небрежнее. – Например, в тумбочке у изголовья, на случаи, если Люкас застанет нас врасплох.
Наконец ему удалось нащупать кинжал. Он поднял его и неловко сжал холодную рукоятку.
"Повернись и убей его! Убей его сейчас, иначе он убьет тебя!”
Торис прижал оружие к груди. Оно было ничуть не похожим на серебряное – слишком тяжелым и не особенно изящным. Длинное узкое лезвие требовало точного и сильного удара.
"Нанеси удар, убей зверя, Торис!”
Он повернулся к Казимиру и стал маленькими шажками красться вперед. Темные глаза Казимира немедленно остановились на клинке. Осталось всего два шага, один…
Торис внезапно отвернулся.
– Прости, я не хотел бы поранить тебя в темноте. Я не очень хорошо вижу.
– Все в порядке, – неубедительно проговорил Казимир. Он не отрывал взгляда от Ториса до тех пор, пока он не обогнул его с противоположной стороны стола и не завозился у низкого столика в изголовье постели. С шумом выдвинув ящик, он бросил туда кинжал, а потом бесшумно достал обратно и сунул под соломенный матрац. Рукоять кинжала слегка торчала оттуда, так что он легко мог достать его. Неловко улыбаясь, он выпрямился и отряхнул ладони, а затем снова обогнул стол и сел напротив Казимира.
– Что же заставило тебя передумать?
– Передумать? – переспросил Казимир, снова вонзая свой нож в мясо.
– Ты же хотел убить меня прошлой ночью
– Хотел, – Казимир отрезал кусок баранины и теперь задумчиво его жевал. – Это была ужасная ночь.
– Что случилось? Расскажи мне, – попросил Торис, радуясь тому, что может оттянуть свою неприятную, страшную обязанность.
– Слишком долго рассказывать, дружище, – отозвался Казимир с тенью былой теплоты в голосе. – Чего доброго ты решишь, что я спятил.
– Я и так думаю, что ты… не совсем в себе, – Торис выдавил жалкую улыбку и отер пот.
– Для начала скажу, – Казимир, казалось, не обратил никакого внимания на реплику жреца, – что понимаю – в последний год я стал для тебя скорее врагом, чем другом. Но ты должен поверить мне: у нас есть гораздо более страшный и опасный враг. Это – Геркон Люкас.
– Геркон Люкас?
– Да, – ответил Казимир. – Он тоже оборотень… как и я…
Торис заметил, что нож и вилка Казимира лежат теперь на подносе, а руки его друг сложил на коленях.
– Но он – еще хуже. Люкас нисколько не человек, все человеческое в нем – маска, прикрытие.
Торис наклонился вперед, с любопытством облокачиваясь локтями о колени.
– Как ты узнал?
– Я знаю это уже довольно давно, – ответил Казимир, качая головой. – Почти год. Но только прошлой ночью я узнал самое худшее. Он – как бог, Торис. Вот уже двадцать лет он готовил все это… Мы – просто его марионетки… – его голос стал совсем тихим, он наклонился вперед и закрыл лицо руками.
– Бог? – Торис недоверчиво заерзал на стуле. – О чем ты говоришь, Кас, подумай!…
Казимир выпрямился и посмотрел в темноту.
– Вспомни вашу первую попытку бежать в Гундарак… – сказал он громко и добавил, заметив недоумение Ториса:
– Да, я узнал о ней от него.
– Ты знал… – прошептал Торис, чувствуя, как ему не хватает воздуха.
Когда Казимир заговорил снова, голос его слегка дрожал:
– Я стоял на холме рядом с Люкасом и видел, как вы подъезжаете к границе. Это он позвал меня туда. Он заставил лес петь… петь так, чтобы вы уснули. Потом он заколдовал вас и перенес обратно. Разве ты ничего не помнишь?
Торис вскочил и принялся расхаживать из стороны в сторону.
– Так это был… это Геркон Люкас сделал это с нами?
– Да, – ответил Казимир и зашептал настойчиво и горячо:
– А помнишь, ты услышал в храме голос Милила? Это тоже был Люкас.
Торис подошел к окну, и Казимир повернулся к своему другу, силуэт которого был виден на фоне черно-серого тумана за окном. Торис вцепился в раму обеими руками, устремив взгляд в туманную мглу.
– Сколько здесь оборотней, Кас? Сколько? Я думал, что ты и Зон Кляус были исключениями. Теперь еще Геркон Люкас, и… сколько их еще?
Казимир рассматривал Ториса.
– Очень много, Тор, – сказал он тихо, – Легион…
Ториса трясло. Руки его соскользнули с рамы и уперлись в стекло. Не замечая этого, он тяжело оперся на них и спросил глухо:
– Скажи, Казимир… Юлианна… она тоже заражена этой болезнью?
Казимир молча поднялся и шагнул к Торису.
– Нет, клянусь своей жизнью – нет. Я старался быть от нее подальше, старался… хотя это убивало меня. Если бы на нее пала хотя бы тень, я бы убил себя.
– Я рад, – Торис снова облокотился о раму и вздохнул.
Казимир положил ему руку на плечо и спросил:
– Ты поможешь мне убить Люкаса? Торис вывернулся и шагнул в сторону.
– Это уже слишком, Казимир.
Ощупью вернувшись к кровати, он уселся на ее середину, нервно ощупывая соломенный матрас. Затем, сложив руки на животе, он принялся раскачиваться вперед и назад.
– Ты просишь моей помощи, чтобы убить кого-то, кого я совсем не знаю.
Казимир посмотрел на Ториса, и жалостливая морщина пересекла его лоб. Он медленно придвинулся к Торису и сел рядом.
– Нет, Торис, я сам убью его. Но мне нужна твоя помощь.
Он похлопал Ториса по колену.
– Все как в старые времена, ты и я, сражаемся вместе…
Казимир засмеялся, засмеялся впервые за несколько месяцев. Это было совсем необычно и одновременно знакомо, словно вдруг вернулся прежний Казимир, тот самый, который подарил Торису свою деревянную саблю, чтобы выманить малыша из чумного дома.
Горло Казимира неожиданно заполнилось горячей соленой жидкостью, и его смех захлебнулся. Казимир закашлялся, стараясь глотнуть воздуха. Не сразу он понял что это – его собственная кровь. Несколько мгновений спустя пришла боль, острая боль под левой лопаткой. Это был кинжал, острие которого прошло под самое сердце и там осталось. Даже для Казимира это была серьезная, хоть и не смертельная рана. Клинок был остр, сталь холодна, а на рукояти лежала рука Ториса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Торис! – донесся из дальнего конца коридора хриплый шепот.
Молодой человек поднял голову и повернулся на звук.
По темной лестнице поднимался в коридор Казимир. Он был до неузнаваемости перемазан в крови и казался каким-то бестелесным, распространяя вокруг себя запах дыма и смерти.
Торис повернулся так быстро, что чуть было не опрокинул поднос.
Призрак исчез.
Пропитанный испарениями с нижнего этажа воздух был недвижим.
Задыхаясь от пережитого ужаса, Торис прислонился спиной к двери.
– Это просто нервы… – пробормотал он и понюхал стоящую на подносе тарелку с бараниной, из-под крышки которой поднимался дразнящий парок. Затем он подумал о зловещем тумане и о длинной ночи, которая едва началась.
Где– то там, в ночи, был Казимир.
Любимый друг.
Смертельный враг.
"Сегодня я убью моего старинного друга”, – подумал Торис, снова втягивая в ноздри резкий пряный аромат мяса. Если
Люкас выполнил свое обещание и принес кинжал, то он, Торис, должен будет использовать его по назначению в ближайшие часы. Больше всего, однако, он боялся не за душу Казимира, а за то, что клинок может не попасть в цель.
"Хоть бы Люкас не принес кинжал! – подумал Торис в слабой надежде. – Тогда мы с Юлианной могли бы уехать завтра вечером, и Казимир остался бы в живых”.
Он вытер свободную ладонь об одежду, повернул рукоятку двери и толкнул ее от себя.
Дверь бесшумно раскрылась. Торис вынул ключ и, опустив его в карман, ненадолго замешкался на пороге, прежде чем войти. В его комнате было совершенно темно, и только серый прямоугольник туманного окна слегка выделялся в этом чернильном мраке. Оставив дверь в коридор открытой, Торис на ощупь нашел кровать и, оставив на ней поднос, пошарил на столике в поисках огнива и трута. Там ничего не было, и Торис решил, что оставил их в комнате Юлианны. Потом он задумался. Если лампа будет гореть, когда придет Казимир, ему не удастся застать его врасплох и ударить кинжалом. Будет гораздо лучше, если в комнате будет темно.
Торис вернулся к двери и быстро закрыл ее. Лязгнул замок, и в комнате стало темно, как подмышкой у черного енота. Торис терпеливо ждал, пока глаза его привыкнут, и постепенно стал различать неясные серые очертания предметов.
Тогда жрец выдвинул на середину комнаты небольшой стол, переставил на него блюдо с едой и приставил стул. Выпрямившись, он некоторое время любовался тусклым серебряным блеском посуды, а затем повернулся к окну. “Интересно, каким путем придет Казимир”, – подумалось ему.
Осторожно ступая по скрипучим половицам, он приблизился к двери в спальню Юлианны. К этому времени его глаза настолько привыкли к темноте, что он сумел разглядеть на кровати спящую девушку. Торис длинно вздохнул. При виде ее хрупкого, слабого тела его решимость окрепла.
"Сегодня – последняя ночь этого кошмара!” – твердо пообещал он себе и бесшумно прикрыл дверь в спальню, стараясь, чтобы защелка не лязгнула.
– Ты испортил такое прекрасное зрелище! – раздался в темноте спокойный густой голос.
Торис вздрогнул и во второй раз за сегодняшний вечер стремительно обернулся. Этот голос не мог принадлежать призраку.
– Казимир! – воскликнул Торис, чувствуя, что голос его звучит виновато. – Как ты сюда попал?
Черная тень, более глубокая, чем все остальные, угрожающе закачалась у дальней стены.
– Почему ты закрыл дверь, Торис?
– Я… – Торис запнулся и схватился за косяк двери. – Мне показалось, что смотреть на нее, когда она спит будет не правильно.
– Наверняка ты уже наподглядывался! – снова раздался неприятный и злой голос. – К тому же, когда я в последний раз был здесь, дверь была открыта.
– Ты всегда видел меня насквозь, – льстиво вздохнул Торис, надеясь, впрочем, что сейчас дело обстоит не так. – Я смотрел, как она спит. Сейчас я закрыл дверь, потому что знал, что ты должен придти. Видишь ли, Казимир, я так ничего и не сказал ей о твоем проклятье, и мы не смогли бы говорить откровенно.
Торис понемногу приходил в себя. Казимир отозвался на его слова негромким сиплым смехом.
– Почему бы тебе не зажечь лампу?
– Она бы проснулась. Даже когда дверь закрыта, в спальню попадает достаточно много света, чтобы ее разбудить, – солгал он быстро.
– Понятно.
Торис услышал, как каблуки Казимира стукнули по полу и понял, что тот движется к столу, пребывая при этом в обличье человека. Тихонько звякнуло серебро – бывший Мейстерзингер приподнял крышку и шумно понюхал воздух.
– Прекрасный ужин, если мой нюх меня не обманывает.
– Я принес это для тебя, – залебезил Торис, двигаясь вокруг своего друга по широкой дуге в надежде рассмотреть его силуэт на фоне серого окна. – Ты же сказал, что придешь, а я был уверен, что ты будешь голоден.
– Ты знал, что я буду голоден, вот как? – едко спросил Казимир. – Ты надеялся, что кусок сочной баранины насытит меня настолько, что я не съем тебя?
Снова раздался его невеселый смех, потом Торис услышал, как скрипнул стул. Казимир сел, и опять зазвенело серебро.
Молодой жрец тоже неуверенно рассмеялся; как раз в это время он достиг того места, с которого он мог рассмотреть силуэт Казимира. Поначалу он ожидал, что знакомые очертания успокоят его, однако вместо этого он пережил неприятный шок: волосы Казимира торчали во все стороны жесткими неопрятными пучками, а на плечах его была безобразная и довольно поношенная крестьянская куртка.
– Как тебе баранина? – спросил Торис слегка дрожащим голосом.
– Превосходно, – отвечал Казимир с набитым ртом, так что его голос больше походил на звериное ворчание. – Она немного остыла, но я едал и более холодное мясо. Довольно предусмотрительно с твоей стороны, Торис, припасти для меня бифштекс.
Он проглотил то, что было у него во рту и спросил совершенно серьезно:
– Но к баранине полагается нож. Может быть, нож у тебя тоже есть?
– Нож? – неискренне удивился Торис, чувствуя, как сердце у него подпрыгнуло.
– Ага, – простодушно подтвердил Казимир, и жрец почувствовал, что его друг язвительно улыбается, хотя и не мог видеть его лица. – Кинжал, который ты оставил под подушкой.
Судорожно сглотнув, Торис пустился в объяснения.
– Если бы я собирался использовать его против тебя, я не стал бы прятать его в постели.
– Для кого же он?
Торис прикусил губу, но быстро нашелся:
– Я купил его сегодня в городе. Мне нужно было какое-то оружие, чтобы защищать Юлианну и себя от Люкаса.
Раздался скрежещущий звук – в руке Казимира оказался собственный нож, который залязгал по тарелке.
– Это благородно, Торис, но совершенно бессмысленно. Чтобы ранить Геркона Люкаса, нужно совершенно особое лезвие.
Напряжение, стискивавшее плечи Ториса, слегка ослабло. Пристально глядя на силуэт Казимира, он пошел к кровати и стал шарить под подушкой.
– Все же это лучше чем ничего, – сказал он. – Кстати, где он?
Казимир слегка повернул к нему голову:
– На кровати, там, где я его оставил.
– Я спрячу его где-нибудь в другом месте, – сказал Торис как можно небрежнее. – Например, в тумбочке у изголовья, на случаи, если Люкас застанет нас врасплох.
Наконец ему удалось нащупать кинжал. Он поднял его и неловко сжал холодную рукоятку.
"Повернись и убей его! Убей его сейчас, иначе он убьет тебя!”
Торис прижал оружие к груди. Оно было ничуть не похожим на серебряное – слишком тяжелым и не особенно изящным. Длинное узкое лезвие требовало точного и сильного удара.
"Нанеси удар, убей зверя, Торис!”
Он повернулся к Казимиру и стал маленькими шажками красться вперед. Темные глаза Казимира немедленно остановились на клинке. Осталось всего два шага, один…
Торис внезапно отвернулся.
– Прости, я не хотел бы поранить тебя в темноте. Я не очень хорошо вижу.
– Все в порядке, – неубедительно проговорил Казимир. Он не отрывал взгляда от Ториса до тех пор, пока он не обогнул его с противоположной стороны стола и не завозился у низкого столика в изголовье постели. С шумом выдвинув ящик, он бросил туда кинжал, а потом бесшумно достал обратно и сунул под соломенный матрац. Рукоять кинжала слегка торчала оттуда, так что он легко мог достать его. Неловко улыбаясь, он выпрямился и отряхнул ладони, а затем снова обогнул стол и сел напротив Казимира.
– Что же заставило тебя передумать?
– Передумать? – переспросил Казимир, снова вонзая свой нож в мясо.
– Ты же хотел убить меня прошлой ночью
– Хотел, – Казимир отрезал кусок баранины и теперь задумчиво его жевал. – Это была ужасная ночь.
– Что случилось? Расскажи мне, – попросил Торис, радуясь тому, что может оттянуть свою неприятную, страшную обязанность.
– Слишком долго рассказывать, дружище, – отозвался Казимир с тенью былой теплоты в голосе. – Чего доброго ты решишь, что я спятил.
– Я и так думаю, что ты… не совсем в себе, – Торис выдавил жалкую улыбку и отер пот.
– Для начала скажу, – Казимир, казалось, не обратил никакого внимания на реплику жреца, – что понимаю – в последний год я стал для тебя скорее врагом, чем другом. Но ты должен поверить мне: у нас есть гораздо более страшный и опасный враг. Это – Геркон Люкас.
– Геркон Люкас?
– Да, – ответил Казимир. – Он тоже оборотень… как и я…
Торис заметил, что нож и вилка Казимира лежат теперь на подносе, а руки его друг сложил на коленях.
– Но он – еще хуже. Люкас нисколько не человек, все человеческое в нем – маска, прикрытие.
Торис наклонился вперед, с любопытством облокачиваясь локтями о колени.
– Как ты узнал?
– Я знаю это уже довольно давно, – ответил Казимир, качая головой. – Почти год. Но только прошлой ночью я узнал самое худшее. Он – как бог, Торис. Вот уже двадцать лет он готовил все это… Мы – просто его марионетки… – его голос стал совсем тихим, он наклонился вперед и закрыл лицо руками.
– Бог? – Торис недоверчиво заерзал на стуле. – О чем ты говоришь, Кас, подумай!…
Казимир выпрямился и посмотрел в темноту.
– Вспомни вашу первую попытку бежать в Гундарак… – сказал он громко и добавил, заметив недоумение Ториса:
– Да, я узнал о ней от него.
– Ты знал… – прошептал Торис, чувствуя, как ему не хватает воздуха.
Когда Казимир заговорил снова, голос его слегка дрожал:
– Я стоял на холме рядом с Люкасом и видел, как вы подъезжаете к границе. Это он позвал меня туда. Он заставил лес петь… петь так, чтобы вы уснули. Потом он заколдовал вас и перенес обратно. Разве ты ничего не помнишь?
Торис вскочил и принялся расхаживать из стороны в сторону.
– Так это был… это Геркон Люкас сделал это с нами?
– Да, – ответил Казимир и зашептал настойчиво и горячо:
– А помнишь, ты услышал в храме голос Милила? Это тоже был Люкас.
Торис подошел к окну, и Казимир повернулся к своему другу, силуэт которого был виден на фоне черно-серого тумана за окном. Торис вцепился в раму обеими руками, устремив взгляд в туманную мглу.
– Сколько здесь оборотней, Кас? Сколько? Я думал, что ты и Зон Кляус были исключениями. Теперь еще Геркон Люкас, и… сколько их еще?
Казимир рассматривал Ториса.
– Очень много, Тор, – сказал он тихо, – Легион…
Ториса трясло. Руки его соскользнули с рамы и уперлись в стекло. Не замечая этого, он тяжело оперся на них и спросил глухо:
– Скажи, Казимир… Юлианна… она тоже заражена этой болезнью?
Казимир молча поднялся и шагнул к Торису.
– Нет, клянусь своей жизнью – нет. Я старался быть от нее подальше, старался… хотя это убивало меня. Если бы на нее пала хотя бы тень, я бы убил себя.
– Я рад, – Торис снова облокотился о раму и вздохнул.
Казимир положил ему руку на плечо и спросил:
– Ты поможешь мне убить Люкаса? Торис вывернулся и шагнул в сторону.
– Это уже слишком, Казимир.
Ощупью вернувшись к кровати, он уселся на ее середину, нервно ощупывая соломенный матрас. Затем, сложив руки на животе, он принялся раскачиваться вперед и назад.
– Ты просишь моей помощи, чтобы убить кого-то, кого я совсем не знаю.
Казимир посмотрел на Ториса, и жалостливая морщина пересекла его лоб. Он медленно придвинулся к Торису и сел рядом.
– Нет, Торис, я сам убью его. Но мне нужна твоя помощь.
Он похлопал Ториса по колену.
– Все как в старые времена, ты и я, сражаемся вместе…
Казимир засмеялся, засмеялся впервые за несколько месяцев. Это было совсем необычно и одновременно знакомо, словно вдруг вернулся прежний Казимир, тот самый, который подарил Торису свою деревянную саблю, чтобы выманить малыша из чумного дома.
Горло Казимира неожиданно заполнилось горячей соленой жидкостью, и его смех захлебнулся. Казимир закашлялся, стараясь глотнуть воздуха. Не сразу он понял что это – его собственная кровь. Несколько мгновений спустя пришла боль, острая боль под левой лопаткой. Это был кинжал, острие которого прошло под самое сердце и там осталось. Даже для Казимира это была серьезная, хоть и не смертельная рана. Клинок был остр, сталь холодна, а на рукояти лежала рука Ториса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50