Никто даже не пошевелился, когда Зуев, сгибаясь под тяжестью Шувалова, покинул дом. Лишь хозяйка квартиры, будто мучаясь желанием проснуться, тихонько застонала, и точно так же застонал Зуев, когда проходил мимо. Словно страдал он от того же самого, от равнодушной целесообразности мира, от невозможности пробудиться в собственной постели, чтобы вспомнить и тут же забыть пережитые во сне кошмары.
К «Золотому рожку» Зуев подъехал в самый разгар питейной и танцевальной вакханалии. Уже порядком выпивший швейцар остановил было странного посетителя с большим свертком на плече, но трехрублевая купюра, словно магический пароль «сим-сим», распахнула перед ним двери, и он вошел в ресторан, как входят только бежавшие из плена или неудачливые путешественники после месяца блужданий по непроходимым лесам и болотам.
С трудом переставляя ноги, Зуев ввалился в зал ресторана, пропустил двух сцепившихся посетителей и, отыскав взглядом свободный столик, направился к нему. Глаза защипало от табачного дыма, уши заложило, как на большой глубине. Ресторан бился в сумасшедшей какофонической истерике. Невозможно было отличить «до» от «фа», молчащих от орущих, плясунов от выясняющих отношения. Казалось, что вся посетительская масса превратилась в какое-то страшно агрессивное вещество, которое бурлило, готовое вот-вот взорваться. Один истошно орал, вдохновленный криком другого, и обязательно находился желающий крикнуть еще громче, а затем еще, и завизжать, и разодрать до пупа рубаху, и затопать ногами, согнувшись пополам, потому что так выходило совсем громко, как хотелось. Это был настоящий праздник верхней половины туловища, тогда как нижняя ее часть дожидалась ночи.
С трудом усадив Шувалова в полукресло, Зуев освободил ему лицо от покрывала и после этого сел напротив. Видимо, от автомобильной тряски и частого перетаскивания глаза Шувалова приоткрылись, и стали видны пожелтевшие белки. Окоченевшие губы приоткрылись, и два передних резца, словно у грызуна, выступили вперед. Подошедший официант начал громко выговаривать Шувалову за то, что он пришел в ресторан в таком виде, но Зуев перебил его:
— Не шуми, — устало проговорил он, — сочтемся. Принеси бутылку водки и чего-нибудь горяченького. — При этом Зуев положил на стол четвертной билет и добавил: — И мы в расчете.
Разговор о галстуках и смокингах как-то сразу потерял для официанта свою актуальность. Он вежливо поинтересовался, что принести, шашлык или люля, забрал деньги и черкнул какую-то каракулю в блокноте.
Музыка и визг на какое-то время прекратились. Отложив инструменты, утомленные лабухи повалились на стулья и принялись вытирать потные, бледные лица скомканными ресторанными салфетками. Певица монументально сошла с низкого подиума и заняла место за ближайшим столиком, рядом с толстым, самодовольным гражданином с золотой челюстью. Разбрелись по своим местам и посетители. За столами снова закипела работа. Одни компании интенсивно дружили между собой, другие лениво переругивались. Два низкорослых геркулеса никак не могли поделить между собой нетрезвую рубенсовскую девушку, сильно подпорченную водкой и косметикой. Они, как жуки-носороги, упирались друг в друга толстыми, как поленья, руками и оба упрямо повторяли: «Ну, ты чё?», «А ты чё?».
К Зуеву подошел официант. Он ловко расставил на столе закуски, в середочку поставил водку и пообещал, что горячее будет через десять минут. После этого он кивнул в сторону Шувалова и поинтересовался:
— Что это он у тебя на жмурика похож?
— Какая тебе разница? — раздраженно ответил Зуев. — Мало тебе, на еще червонец. — Зуев достал из кармана деньги, бросил на стол десятку и добавил: — Устал человек. Как он устал, тебе с твоим подносом за всю жизнь не устать.
— Смотри только, чтобы по залу не шлялся. Людей распугает, — миролюбиво ответил официант, убирая деньги в карман.
Зуев разлил водку по фужерам, кивнул Шувалову и, запрокинув голову назад, выпил. В это время отдохнувшие музыканты без всякой настройки и подготовки ударили по струнам, и тут же на танцевальную площадку посыпались отдохнувшие посетители. Несмотря на музыкальный грохот, топот и визг, Зуев почувствовал, что засыпает. От этого легкомыслия его удерживало только обещание, данное Шувалову: в последний раз повеселить его на всю катушку — с водкой и девушками. Обещание это не давало ему покоя. Он уже несколько раз порывался встать и пригласить кого-нибудь из женского пола к ним за столик, но мешала непреодолимая усталость. И все же Зуев сдержал свое слово, хотя и не прилагал к этому никаких усилий. Неожиданно кто-то хлопнул его по плечу, и вслед за этим одна из безымянных шуваловских знакомых уселась на свободный стул.
— Здорово, мужики, — нетрезво защебетала она. — Где это так Витю разукрасили? Он что, спит, что ли?
— Да, — с мрачной торжественностью ответил Зуев. — Ты оч-чень кстати появилась.
— А я всегда появляюсь очень кстати, — жеманно ответила девушка. — У меня такой талант. Правда, Витя? — она повернулась к Шувалову и испуганно отшатнулась. — Слушай, он на мертвеца похож.
— Ерунда, — сказал Зуев и налил девушке водки. — Пей, пока жива. Там водки не будет. И этого тоже не будет. — Зуев кивнул в сторону танцующих. — А Витя просто смертельно устал. Мы с ним несколько дней керосинили в городе Бердянске. Слышала о таком?
— Ага, — кивнула девушка и пригубила водку.
— А чего ты мусолишь? Пей. — Зуев чокнулся фужером с ее рюмкой, и она выпила.
— Паршивый город Бердянск, — сквозь зубы, с ненавистью проговорил Зуев. — Все девки там почему-то ходят в белых платьях и с огромными собаками. А еще там очень много товарных поездов, и девки с собаками загоняют прохожих под эти поезда. — Язык у Зуева заплетался, голова клонилась набок, но он помнил о своем обещании и стойко боролся со сном. — Тебе нужны деньги? — спросил он после своего фантастического рассказа о Бердянске. Девица захохотала, затем поправила прическу и кокетливо ответила:
— А кому же они не нужны?
— Я дам тебе денег, — пообещал Зуев. — Только сегодня Витя будет спать с тобой.
— Вы что, совсем дураки? — громко спросила она и опять захохотала. А Зуев наполнил ее рюмку водкой, похлопал девушку по острому колену и страстно зашептал:
— Ну, давай, давай выпей. Давай напьемся — легче жить будет. — Он нечаянно смахнул со стола тарелку с закуской, удивленно посмотрел ей вслед и продолжал: — Ты видишь, как ему плохо? Тебе нужно просто полежать с ним, погреть его, а я за это дам тебе денег. Согласна?
Не отвечая, девушка принялась цедить водку. При этом она многозначительно взмахивала выщипанными бровями и так же многозначительно улыбалась. Сообразив, что девушка согласна, Зуев с облегчением вздохнул, откинулся на спинку стула и кивнул Шувалову. После этого он уточнил:
— Я дам тебе четвертной. И мы возьмем с собой бутылку водки. Согласна?
— Да пойдем, пойдем, — не переставая улыбаться, ответила девушка. — Замучил ты меня своим «согласна», «не согласна».
Приобретение водки заняло не более пяти минут, после чего знакомая Шувалова сунула бутылку в свою сумку и ушла одеваться, а Зуев, прикрыв другу лицо, взвалил его на плечо и, сильно шатаясь, вышел на улицу.
— Он что, уже сам идти не может? — спросила выскочившая из дверей ресторана девушка.
— А как ты думаешь? — уклончиво ответил Зуев. — Лови лучше такси. Тяжело же.
До ее дома они добрались быстро. Зуев понял, что проехали они совсем немного и находятся где-то на Таганке. Гораздо больше времени у них ушло на то, чтобы подняться на третий этаж. Но вскоре и это препятствие было преодолено.
В комнате Зуев бережно уложил Шувалова на широкую тахту, затем пододвинул журнальный столик и сел рядом с другом.
Водку пили как-то вяло. Может, тишина спящей коммунальной квартиры настроила их на меланхолию, или настроение Зуева передалось хозяйке комнаты. Во всяком случае, девушка пила мало, а Зуев, смертельно уставший от пьянства, и того меньше.
— Ладно, лягу я, — наконец сказала хозяйка и для убедительности сладко потянулась. Зуев сразу напомнил ей, зачем они сюда приехали, и хозяйка раздраженно ответила:
— Да помню, помню. — Не раздеваясь, она легла рядом с Шуваловым, подвинулась к нему вплотную и положила на него руку.
— Свет я погашу, — тяжело поднявшись, сказал Зуев. — Я лягу на полу, на пальто. — Он швырнул пальто к окну, затем щелкнул выключателем и в наступившей тишине, натыкаясь на стулья, побрел к своему ложу.
— А почему он так тихо спит? — услышал Зуев голос хозяйки. В нем чувствовалась какая-то еще не оформившаяся тревога и вполне трезвое любопытство. Видно, ее давно мучил этот вопрос, но все было как-то недосуг спросить: пили водку, болтали о всякой ерунде, а в наступившей темноте он вдруг снова всплыл.
Зуев попытался успокоить хозяйку и монотонно забубнил:
— Он всегда так спит. Не бойся. Утром мы уйдем.
Некоторое время они лежали молча. У соседей сверху тихо работал телевизор. Старый рассохшийся паркет скрипел сам по себе. Зуев перестал возиться на своей неудобной постели — устроился и начал было засыпать, но тут девушка с дрожью в голосе произнесла:
— Он холодный какой-то. Я даже сквозь одежду чувствую.
— Вот ты и согрей его, — недовольно буркнул Зуев.
— Он мертвый, что ли? — перейдя на шепот, спросила девушка.
— С чего ты взяла? — взорвался Зуев. — Будем мы сегодня спать или нет?
— Да он пахнет, — тихо ответила хозяйка.
— Ну, мертвый, мертвый, — крикнул Зуев. — Был бы живой, сам бы нашел себе девку. — После этих слов хозяйка взвизгнула, Зуев услышал, как тихонько загудели диванные пружины. Девушка отскочила к противоположной стене, а затем загорелся свет.
— Спать-то с ним не надо, — попытался успокоить ее Зуев. — Погреть только. В последний раз. Понимаешь ты это?
— Мы так не договаривались, — тараща глаза на Шувалова, ответила хозяйка. Дрожащими руками она прикурила сигарету и принялась нервно вышагивать между дверью и шкафом. После этого Зуеву пришлось встать. Он налил водки себе и ей, не дожидаясь, выпил и сказал:
— Ладно, пей. Будем считать, что Витя остался доволен.
— Уходи, — наконец выдавила из себя хозяйка комнаты. — Забирай его и уходи. Ну, пожалуйста. — Слезы капали у нее с подбородка на грудь, да так быстро, словно в голове у девушки что-то прохудилось.
— Уйду, уйду, — тут же пообещал Зуев. — Да выпей ты. До утра далеко…
— Уходи сейчас же, — взвизгнула девушка.
И Зуев, несмотря на то, что был давно и мертвецки пьян, понял, во что может вылиться этот неожиданный инцидент. Лицо у девушки сделалось совершенно бледным, и, судя по глазам, она становилась все менее управляемой.
Аккуратно прикрыв лицо Шувалова покрывалом, Зуев медленно взвалил куль на плечо и, шатаясь, пошел к двери.
— Сволочь, — плаксиво выкрикнула хозяйка комнаты, закрывая за ним дверь.
Несмотря на глубокую ночь, на улице было как-то празднично светло и легко дышалось. Все кругом было покрыто тонким слоем первого в этом году снега. Он аппетитно поскрипывал под ногами, а в свете фонарей под большим углом неслись все новые и новые первые снежинки.
— Ну, вот и до зимы дожили, — кряхтя сообщил Зуев. — А ты боялся. — Он повернул направо, потому что дорога направо шла под уклон. На улице не было ни одного человека, ни один след не пересекал девственной белизны снежного покрова. Даже с такой ношей и будучи сильно пьяным, Зуев ощутил удовольствие от этой неожиданной прогулки. Вниз идти было легко, впереди бежала серебристая дорожка, и Зуеву показалось, что это и есть та самая дорога, которую он долго и безрезультатно искал всю свою сознательную жизнь. Зуев удивился этой мысли и хотел было поделиться ею с Шуваловым, но тут заметил впереди какое-то движение. Внимательно присмотревшись, Зуев увидел странную девушку в свадебном наряде с флердоранжем и без пальто. Рядом с девушкой, как и полагается хорошо воспитанному псу, шла большая собака. Темнота и неудобное положение головы мешали Зуеву как следует рассмотреть удивительную пару, но он все же понял, кого повстречал, и остановился. В двух шагах от него остановилась и девушка в белом со своей собакой. Она попросила Зуева, чтобы он поставил Шувалова на ноги, и Зуев охотно исполнил ее просьбу.
— А теперь иди, — повелительно сказала девушка, — иди, иди, ты нам больше не нужен.
Ошалело глядя на нее, Зуев медленно развернулся и так же медленно двинулся в противоположную сторону. Шагов через десять он обернулся. Шувалов с девушкой уже дошли до угла, повернули направо, а огромный пес стоял там, где его оставили.
— Фью, — позвал его Зуев.
Метнувшись к хозяйке, пес скоро остановился, завилял хвостом, а затем взвизгнул и побежал за Зуевым.
Переулок спал. Но даже если бы кто-то из-за бессонницы или от нечего делать выглянул в этот момент на улицу, ничего замечательного он не увидел бы: один лишь снег, да пьяного прохожего с сумасшедшим лицом… Впрочем, рассмотреть лицо ночью в такую погоду — дело безнадежное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11