Она была так хорошо отполирована, что, казалось, впитывала солнечный свет. Кайла увидела в крышечке свое отражение – ясные, глубокие карие глаза, блестящие волосы цвета воронова крыла, мягкие, слегка надутые губы. Она тешила себя мыслью, что даже если бы она не была дочерью самого могущественного человека в Иотии, то все равно все заботились бы о ней.
Она протянула драгоценность часовщику. Он взял ее в руки так, словно это была живая мышь, осторожно надавил пальцем на защелку, и крышечка беззвучно поднялась.
– Ах! – сказал он, затем повторил: – Ах!
Кайла сразу поняла, что часовщик за всю свою жизнь никогда не видел ничего подобного.
– Когда крышка открывается, должна играть музыка, – сказала она.
– Верно! – мигом выпалил часовщик. – Конечно, так и должно быть! – Он закрыл коробочку и повертел ее в руках. Затем почесал за ухом, наморщил лоб, поставил вещицу на стойку, поднял глаза на Кайлу и улыбнулся так подобострастно, что принцесса вздрогнула. Затем он сказал:
– Позвольте мне позвать помощника. Сами знаете, молодые глаза, ловкие руки, все такое. – Не ожидая ответа, он повернулся вглубь лавки и крикнул: – Помощник! К стойке, живо!
Кайла кинула взгляд в глубину лавки и увидела, что часовщик обращается к стройному блондину, который работал за верстаком у дальней стены. Она его не заметила, поскольку тот не встал и не поздоровался, когда она вошла. Это было что-то совершенно невероятное. При ее появлении все вставали и кланялись.
Молодой человек был строен, но не худ, высок, но не слишком, красив, но в меру. Его бело-золотые волосы были собраны в хвост на затылке. Юноша не спеша подошел к стойке, поднял бровь и спросил:
– Чем могу помочь, сударыня?
Услышав его акцент, Кайла успокоилась. Он говорил резко, отрывисто, а это означало, что юноша – аргивянин. Из этого следовало, что, во-первых, он просто не знал, как вести себя с членами королевской семьи, – королевская власть в Аргиве была слаба, и Кайла слыхала, что аргивские дворяне вытворяют все, что захотят. А во-вторых, и это было важно, молодые аргивяне были знамениты своим умением обращаться с машинами и механизмами.
Часовщик указал на серебряную коробочку.
– Ее высочество хочет, чтобы мы починили эту вещь, – сказал он, делая ударение на слове «высочество», чтобы чужестранец сразу понял, кто именно заглянул в лавку его господина. – Это музыкальная шкатулка.
Аргивянин взял коробочку и повертел в руках. Кайла заметила, что юноша куда более часовщика уверен в себе.
– А в чем дело?
– Она не работает, – прошипел часовщик. – Когда она открывается, должна играть музыка.
– Вот оно что, – спокойно сказал чужестранец. – Что ж, давайте посмотрим. – Он перевернул шкатулку и нажал двумя пальцами на основание. Раздался резкий щелчок.
Кайла бин-Кроог подскочила, а лицо часовщика побагровело. Принцесса подумала, что ученик сломал ее бесценную реликвию. Но тут она заметила, что юноша всего лишь сдвинул панель в основании коробочки. За ней скрывался металлический лабиринт – винтики, шестеренки и пружинки. Кайла не могла понять, как внутри такой изящной и красивой шкатулки могут прятаться все эти железяки.
– Все просто, – сказал аргивянин. Его быстрые пальцы мягко ощупывали безделушку. – Главная пружина выскочила из гнезда. Мы это мигом исправим. – Он оставил коробочку на стойке и отошел к своему верстаку. Вернувшись с какой-то тонкой металлической палочкой с крючком на конце, он пробормотал: – Думаю, это подойдет. – Снова раздался щелчок, и чужестранец улыбнулся. – Вот и все, – сказал он и задвинул нижнюю панель на место. Шкатулка щелкнула еще раз, и аргивянин протянул коробочку принцессе, коснувшись на миг ее ладони пальцами.
Кайла бин-Кроог взяла коробочку и открыла ее. Ничего не произошло.
Кормилица нахмурилась. Кайла холодно посмотрела на чужестранца и приподняла бровь. Часовщик покраснел.
– Если ты сломал музыкальную шкатулку принцессы…
– Так ее же надо завести, – сказал аргивянин, и Кайла была уверена, что расслышала в его голосе нотку нетерпения. – Разве у вас нет ключа?
– Ключа? – спросила Кайла.
– Дайте сюда, – сказал аргивянин, протягивая руку. Принцесса протянула шкатулку обратно, и теперь сама коснулась пальцами его ладони. Молодой чужестранец отнес музыкальную шкатулку к себе на верстак и начал рыться в ящиках. Наконец он вернулся к стойке.
– Нужен ключ, – сказал он. – Вот нашел тут один, должен подойти.
В руке он держал некрасивый ржавый ключ на толстой ножке. Он вставил его в шкатулку, несколько раз провернул, вытащил и протянул шкатулку принцессе: – Попробуйте еще раз.
Кайла открыла крышечку, и лавку заполнил нежный, изящный звон. На мгновение принцесса забыла обо всем. Казалось, маленькие феи играют на хрустальных колокольчиках и одной мелодии вторит другая.
Она поднесла шкатулку к уху и сказала:
– Я слышу две мелодии.
Аргивянин кивнул:
– Это называется контрапункт. Сначала звучит одна мелодия, затем другая, и они переплетаются. У меня в детстве была похожая шкатулка, хотя, конечно, совсем не такая изящная и искусно сработанная.
Кайла улыбнулась, принимая комплимент. Она закрыла шкатулку, и музыка прекратилась.
– Спасибо, – сказала она.
Аргивянин протянул ей ключ.
– Возьмите. Будете заводить ее.
Часовщик выхватил у него ключ с проворством, которого трудно было ожидать от человека его размеров. Подняв ключ вверх, толстяк, соблюдая этикет, преподнес его принцессе.
– Музыкальная шкатулка для принцессы Кроога с ключом от Руско! – сказал он, передавая его в изящные руки Кайлы.
Принцесса посмотрела на аргивянина.
– Значит, тебя зовут Руско?
Аргивянин расплылся в улыбке.
– Это его зовут Руско. А меня – Урза. Вам, конечно, подобает иметь ключ получше. Закажите копию у ювелира.
– Благодарю тебя, о благородный Урза, – сказала Кайла и широко улыбнулась. Улыбка предназначалась лишь подмастерью. При виде этой улыбки придворные таяли как масло, а бравые молодые офицеры едва не падали без чувств.
Аргивянин и бровью не повел, лишь кивнув в ответ:
– Смотрите не перекрутите пружину. Думаю, из-за этого она и выскочила из гнезда. Просто поворачивайте ключ до тех пор, пока не почувствуете сопротивление. – Урза обращался к кормилице, которая, как он, видимо, полагал, занималась этими вещами.
Кайла снова улыбнулась, но руки не протянула. Она выскользнула из лавки, кормилица побежала за ней. Женщина была мрачнее тучи, словно не понимала, что произошло.
На улице она сказала Кайле:
– Теперь к ювелиру, госпожа?
Кайла убрала шкатулку в кошелек, но не выпустила из рук некрасивый, ржавый ключ.
– Когда-нибудь потом, – сказала она задумчиво, – не сегодня. Для одной прогулки я сделала достаточно покупок.
С этими словами принцесса повернулась и направилась обратно во дворец, а за ней потянулась гуськом и вся процессия – стража, кормилица, надоедливые поклонники и услужливые незнакомцы.
Руско прижимался носом к оконному стеклу до тех пор, пока последний человек из процессии принцессы не скрылся из виду и толпа на улице не вернулась к своим обычным занятиям.
– Принцесса! – сказал он себе под нос, потирая руки. Затем заговорил, как обычно: – У нас была принцесса Кроога! Она зашла в мою лавку!
– С музыкальной шкатулкой с перекрученной пружиной, – покачал головой Урза. – Что, у них нет лакеев, чтобы разбираться с такой ерундой?
– Попридержи язык, парень, – оборвал его Руско. – Едва по городу пройдут слухи, что она побывала в моей лавке и любовалась моими часами, у нас сразу появится столько работы, что, боюсь, мы не будем знать, куда от нее деваться.
– Не заметил я, чтобы она любовалась часами, – сказал Урза.
– Да ты все ушами прохлопал! – захихикал Руско. – И это – трагедия, причем вот почему. Во-первых, она – член королевской семьи, а ты всегда должен выказывать уважение членам королевской семьи, потому что, если ты этого не делаешь, у тебе начинаются очень большие неприятности. Во-вторых, даже если забыть, что она принцесса, она все равно останется умопомрачительно красивой девушкой.
– Наверно, так оно и есть. Лично я не обратил на это внимания, – сказал Урза, возвращаясь к своему верстаку.
– Не обратил внимания? – едва не поперхнулся Руско и расплылся в широкой улыбке. – Да, парень, дело серьезное. Или у тебя в венах течет ледяная вода, или в Пенрегоне такие красавицы идут по дюжине за медяк.
Урза не ответил, и Руско покачал головой. Молодой человек был отличным работником, но, похоже, сфера его интересов ограничивалась верстаком.
Тремя месяцами ранее он появился у Руско. Он прибыл вместе с караваном фалладжи из пустыни и искал работу. Акцент выдавал в нем аргивянина, причем благородного происхождения. Часовщик решил, что у паренька возникли проблемы с родителями – суп не той ложкой ел или натворил чего.
Руско слышал, что он сначала обращался в храмовые школы, пытаясь устроиться там. Естественно, ему дали от ворот поворот – еще бы, никакого религиозного образования. Затем он подался в гильдии. Здесь против него сыграло его аргивское происхождение, поскольку в гильдии брали в основном коренных иотийцев. Руско, конечно, тоже был членом гильдии часовщиков и ювелиров, но магазинчик у него был из самых маленьких (хотя хозяин не уставал при всяком удобном случае говорить, что его дела вот-вот пойдут в гору так, что только держись), и он очень нуждался в помощнике. А аргивянин был готов работать просто за стол и дом.
Руско ценил сосредоточенность своего нового подмастерья и его увлеченность делом. Но его печалило, что аргивянин Урза и ведать не ведает о прекрасном в жизни. Руско слыхал, что аргивяне – суровые и прагматичные люди, и характер его помощника только подтверждал это.
– Мне кажется, она нашла тебя привлекательным, – помолчав, сказал часовщик. – Я-то заметил, как она на тебя посмотрела, когда я вручал ей ключ.
– Ключ от Руско, – повторил Урза слова хозяина, оторвавшись от работы. – Вы целое представление устроили, отдавая ей этот дурацкий ключ. Зачем?
– А-а, – сказал часовщик с отеческой улыбкой. – Позвольте мне, мой юный друг, немного углубить ваши знания. Правило номер один: сработал вещь – повесь на нее ярлык. Я не просто продаю часы, я продаю часы от Руско! – Он махнул рукой в сторону стены, увешанной ходиками. – Сделал вещь – напиши на ней свое имя. Иначе никто не узнает, какой ты умелец. А так о тебе пойдет добрая слава. Будь уверен, пройдет сто лет, а люди все равно будут помнить Руско и его часы.
– Только если это хорошие часы, – ответил Урза.
– Разумеется! Ведь наши – самые лучшие! – просиял Руско. – А откуда люди об этом знают? Потому что мы им об этом сказали! Всегда старайся привлечь внимание к своей работе. Сделал вещь – напиши на ней свое имя!
Урза вернулся к полуразобранным часам на верстаке, вертя в руках маятник от непокорного хронометра.
– Ты меня слушаешь? – спросил Руско.
– Потому что мы им об этом сказали, – тихо сказал Урза. – Старайся привлечь внимание к своей работе. Сделал вещь – напиши на ней свое имя. Я вас внимательно слушаю. – Аргивянин даже не поднял глаз от стола.
Три месяца. Вот уже три месяца юноша работает на него, даже спит в лавке, а Руско до сих почти ничего о нем не знает. Он нанял загадку; трудолюбивую, но тем не менее, загадку.
Кто-то должен объяснить молодому человеку, что есть жизнь и помимо работы. Руско вздохнул. За неимением других добровольцев этим кем-то придется быть ему самому.
Старый часовщик продолжил:
– Вы, аргивяне, дети, бестолковые дети. Такие правильные и практичные. Почему тебе так трудно признать, что перед тобой только что стояла восхитительная женщина?
Урза оторвался от маятника.
– Хорошо. Она была очень красивой. Могу я вернуться к работе?
– Я думаю, что это все из-за неверия, – сказал Руско, подняв вверх указательные пальцы обеих рук, дабы придать своим словам убедительность. – Я слышал, жители Аргива не очень-то почитают богов?
– Когда-то почитали, – ответил Урза. – Сейчас меньше.
– В этом вся проблема, – сказал Руско, опираясь рукой на верстак. – Нет богов – нет жизни. У вас от богов остались только псалмы, притчи и пресные священные тексты. А наши иотийские боги живы и процветают! В нашем пантеоне яблоку негде упасть, а из-за границы прибывают все новые боги! Бок, Мабок, быстроногий Хориэль, сила земли Гея, Тиндар, Риндар, Мелан…
– Бог на каждый случай, – сухо сказал Урза.
– Именно! – воскликнул Руско. – Что бы ты ни делал, есть бог, который одобряет это, или не одобряет, или посылает зловещее знамение. Так веселей живется.
– По-моему, это все пустая трата времени, – сказал Урза. – Если, конечно, ты не хозяин какого-нибудь храма и не живешь за счет подношений верующих.
Руско в отчаянии махнул на помощника рукой.
– Ты не понимаешь. Иотиец по крайней мере признал бы, что видел прелестную юную даму. Он бы порадовался этому. А ты не желаешь это признать и не даешь своей душе расти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Она протянула драгоценность часовщику. Он взял ее в руки так, словно это была живая мышь, осторожно надавил пальцем на защелку, и крышечка беззвучно поднялась.
– Ах! – сказал он, затем повторил: – Ах!
Кайла сразу поняла, что часовщик за всю свою жизнь никогда не видел ничего подобного.
– Когда крышка открывается, должна играть музыка, – сказала она.
– Верно! – мигом выпалил часовщик. – Конечно, так и должно быть! – Он закрыл коробочку и повертел ее в руках. Затем почесал за ухом, наморщил лоб, поставил вещицу на стойку, поднял глаза на Кайлу и улыбнулся так подобострастно, что принцесса вздрогнула. Затем он сказал:
– Позвольте мне позвать помощника. Сами знаете, молодые глаза, ловкие руки, все такое. – Не ожидая ответа, он повернулся вглубь лавки и крикнул: – Помощник! К стойке, живо!
Кайла кинула взгляд в глубину лавки и увидела, что часовщик обращается к стройному блондину, который работал за верстаком у дальней стены. Она его не заметила, поскольку тот не встал и не поздоровался, когда она вошла. Это было что-то совершенно невероятное. При ее появлении все вставали и кланялись.
Молодой человек был строен, но не худ, высок, но не слишком, красив, но в меру. Его бело-золотые волосы были собраны в хвост на затылке. Юноша не спеша подошел к стойке, поднял бровь и спросил:
– Чем могу помочь, сударыня?
Услышав его акцент, Кайла успокоилась. Он говорил резко, отрывисто, а это означало, что юноша – аргивянин. Из этого следовало, что, во-первых, он просто не знал, как вести себя с членами королевской семьи, – королевская власть в Аргиве была слаба, и Кайла слыхала, что аргивские дворяне вытворяют все, что захотят. А во-вторых, и это было важно, молодые аргивяне были знамениты своим умением обращаться с машинами и механизмами.
Часовщик указал на серебряную коробочку.
– Ее высочество хочет, чтобы мы починили эту вещь, – сказал он, делая ударение на слове «высочество», чтобы чужестранец сразу понял, кто именно заглянул в лавку его господина. – Это музыкальная шкатулка.
Аргивянин взял коробочку и повертел в руках. Кайла заметила, что юноша куда более часовщика уверен в себе.
– А в чем дело?
– Она не работает, – прошипел часовщик. – Когда она открывается, должна играть музыка.
– Вот оно что, – спокойно сказал чужестранец. – Что ж, давайте посмотрим. – Он перевернул шкатулку и нажал двумя пальцами на основание. Раздался резкий щелчок.
Кайла бин-Кроог подскочила, а лицо часовщика побагровело. Принцесса подумала, что ученик сломал ее бесценную реликвию. Но тут она заметила, что юноша всего лишь сдвинул панель в основании коробочки. За ней скрывался металлический лабиринт – винтики, шестеренки и пружинки. Кайла не могла понять, как внутри такой изящной и красивой шкатулки могут прятаться все эти железяки.
– Все просто, – сказал аргивянин. Его быстрые пальцы мягко ощупывали безделушку. – Главная пружина выскочила из гнезда. Мы это мигом исправим. – Он оставил коробочку на стойке и отошел к своему верстаку. Вернувшись с какой-то тонкой металлической палочкой с крючком на конце, он пробормотал: – Думаю, это подойдет. – Снова раздался щелчок, и чужестранец улыбнулся. – Вот и все, – сказал он и задвинул нижнюю панель на место. Шкатулка щелкнула еще раз, и аргивянин протянул коробочку принцессе, коснувшись на миг ее ладони пальцами.
Кайла бин-Кроог взяла коробочку и открыла ее. Ничего не произошло.
Кормилица нахмурилась. Кайла холодно посмотрела на чужестранца и приподняла бровь. Часовщик покраснел.
– Если ты сломал музыкальную шкатулку принцессы…
– Так ее же надо завести, – сказал аргивянин, и Кайла была уверена, что расслышала в его голосе нотку нетерпения. – Разве у вас нет ключа?
– Ключа? – спросила Кайла.
– Дайте сюда, – сказал аргивянин, протягивая руку. Принцесса протянула шкатулку обратно, и теперь сама коснулась пальцами его ладони. Молодой чужестранец отнес музыкальную шкатулку к себе на верстак и начал рыться в ящиках. Наконец он вернулся к стойке.
– Нужен ключ, – сказал он. – Вот нашел тут один, должен подойти.
В руке он держал некрасивый ржавый ключ на толстой ножке. Он вставил его в шкатулку, несколько раз провернул, вытащил и протянул шкатулку принцессе: – Попробуйте еще раз.
Кайла открыла крышечку, и лавку заполнил нежный, изящный звон. На мгновение принцесса забыла обо всем. Казалось, маленькие феи играют на хрустальных колокольчиках и одной мелодии вторит другая.
Она поднесла шкатулку к уху и сказала:
– Я слышу две мелодии.
Аргивянин кивнул:
– Это называется контрапункт. Сначала звучит одна мелодия, затем другая, и они переплетаются. У меня в детстве была похожая шкатулка, хотя, конечно, совсем не такая изящная и искусно сработанная.
Кайла улыбнулась, принимая комплимент. Она закрыла шкатулку, и музыка прекратилась.
– Спасибо, – сказала она.
Аргивянин протянул ей ключ.
– Возьмите. Будете заводить ее.
Часовщик выхватил у него ключ с проворством, которого трудно было ожидать от человека его размеров. Подняв ключ вверх, толстяк, соблюдая этикет, преподнес его принцессе.
– Музыкальная шкатулка для принцессы Кроога с ключом от Руско! – сказал он, передавая его в изящные руки Кайлы.
Принцесса посмотрела на аргивянина.
– Значит, тебя зовут Руско?
Аргивянин расплылся в улыбке.
– Это его зовут Руско. А меня – Урза. Вам, конечно, подобает иметь ключ получше. Закажите копию у ювелира.
– Благодарю тебя, о благородный Урза, – сказала Кайла и широко улыбнулась. Улыбка предназначалась лишь подмастерью. При виде этой улыбки придворные таяли как масло, а бравые молодые офицеры едва не падали без чувств.
Аргивянин и бровью не повел, лишь кивнув в ответ:
– Смотрите не перекрутите пружину. Думаю, из-за этого она и выскочила из гнезда. Просто поворачивайте ключ до тех пор, пока не почувствуете сопротивление. – Урза обращался к кормилице, которая, как он, видимо, полагал, занималась этими вещами.
Кайла снова улыбнулась, но руки не протянула. Она выскользнула из лавки, кормилица побежала за ней. Женщина была мрачнее тучи, словно не понимала, что произошло.
На улице она сказала Кайле:
– Теперь к ювелиру, госпожа?
Кайла убрала шкатулку в кошелек, но не выпустила из рук некрасивый, ржавый ключ.
– Когда-нибудь потом, – сказала она задумчиво, – не сегодня. Для одной прогулки я сделала достаточно покупок.
С этими словами принцесса повернулась и направилась обратно во дворец, а за ней потянулась гуськом и вся процессия – стража, кормилица, надоедливые поклонники и услужливые незнакомцы.
Руско прижимался носом к оконному стеклу до тех пор, пока последний человек из процессии принцессы не скрылся из виду и толпа на улице не вернулась к своим обычным занятиям.
– Принцесса! – сказал он себе под нос, потирая руки. Затем заговорил, как обычно: – У нас была принцесса Кроога! Она зашла в мою лавку!
– С музыкальной шкатулкой с перекрученной пружиной, – покачал головой Урза. – Что, у них нет лакеев, чтобы разбираться с такой ерундой?
– Попридержи язык, парень, – оборвал его Руско. – Едва по городу пройдут слухи, что она побывала в моей лавке и любовалась моими часами, у нас сразу появится столько работы, что, боюсь, мы не будем знать, куда от нее деваться.
– Не заметил я, чтобы она любовалась часами, – сказал Урза.
– Да ты все ушами прохлопал! – захихикал Руско. – И это – трагедия, причем вот почему. Во-первых, она – член королевской семьи, а ты всегда должен выказывать уважение членам королевской семьи, потому что, если ты этого не делаешь, у тебе начинаются очень большие неприятности. Во-вторых, даже если забыть, что она принцесса, она все равно останется умопомрачительно красивой девушкой.
– Наверно, так оно и есть. Лично я не обратил на это внимания, – сказал Урза, возвращаясь к своему верстаку.
– Не обратил внимания? – едва не поперхнулся Руско и расплылся в широкой улыбке. – Да, парень, дело серьезное. Или у тебя в венах течет ледяная вода, или в Пенрегоне такие красавицы идут по дюжине за медяк.
Урза не ответил, и Руско покачал головой. Молодой человек был отличным работником, но, похоже, сфера его интересов ограничивалась верстаком.
Тремя месяцами ранее он появился у Руско. Он прибыл вместе с караваном фалладжи из пустыни и искал работу. Акцент выдавал в нем аргивянина, причем благородного происхождения. Часовщик решил, что у паренька возникли проблемы с родителями – суп не той ложкой ел или натворил чего.
Руско слышал, что он сначала обращался в храмовые школы, пытаясь устроиться там. Естественно, ему дали от ворот поворот – еще бы, никакого религиозного образования. Затем он подался в гильдии. Здесь против него сыграло его аргивское происхождение, поскольку в гильдии брали в основном коренных иотийцев. Руско, конечно, тоже был членом гильдии часовщиков и ювелиров, но магазинчик у него был из самых маленьких (хотя хозяин не уставал при всяком удобном случае говорить, что его дела вот-вот пойдут в гору так, что только держись), и он очень нуждался в помощнике. А аргивянин был готов работать просто за стол и дом.
Руско ценил сосредоточенность своего нового подмастерья и его увлеченность делом. Но его печалило, что аргивянин Урза и ведать не ведает о прекрасном в жизни. Руско слыхал, что аргивяне – суровые и прагматичные люди, и характер его помощника только подтверждал это.
– Мне кажется, она нашла тебя привлекательным, – помолчав, сказал часовщик. – Я-то заметил, как она на тебя посмотрела, когда я вручал ей ключ.
– Ключ от Руско, – повторил Урза слова хозяина, оторвавшись от работы. – Вы целое представление устроили, отдавая ей этот дурацкий ключ. Зачем?
– А-а, – сказал часовщик с отеческой улыбкой. – Позвольте мне, мой юный друг, немного углубить ваши знания. Правило номер один: сработал вещь – повесь на нее ярлык. Я не просто продаю часы, я продаю часы от Руско! – Он махнул рукой в сторону стены, увешанной ходиками. – Сделал вещь – напиши на ней свое имя. Иначе никто не узнает, какой ты умелец. А так о тебе пойдет добрая слава. Будь уверен, пройдет сто лет, а люди все равно будут помнить Руско и его часы.
– Только если это хорошие часы, – ответил Урза.
– Разумеется! Ведь наши – самые лучшие! – просиял Руско. – А откуда люди об этом знают? Потому что мы им об этом сказали! Всегда старайся привлечь внимание к своей работе. Сделал вещь – напиши на ней свое имя!
Урза вернулся к полуразобранным часам на верстаке, вертя в руках маятник от непокорного хронометра.
– Ты меня слушаешь? – спросил Руско.
– Потому что мы им об этом сказали, – тихо сказал Урза. – Старайся привлечь внимание к своей работе. Сделал вещь – напиши на ней свое имя. Я вас внимательно слушаю. – Аргивянин даже не поднял глаз от стола.
Три месяца. Вот уже три месяца юноша работает на него, даже спит в лавке, а Руско до сих почти ничего о нем не знает. Он нанял загадку; трудолюбивую, но тем не менее, загадку.
Кто-то должен объяснить молодому человеку, что есть жизнь и помимо работы. Руско вздохнул. За неимением других добровольцев этим кем-то придется быть ему самому.
Старый часовщик продолжил:
– Вы, аргивяне, дети, бестолковые дети. Такие правильные и практичные. Почему тебе так трудно признать, что перед тобой только что стояла восхитительная женщина?
Урза оторвался от маятника.
– Хорошо. Она была очень красивой. Могу я вернуться к работе?
– Я думаю, что это все из-за неверия, – сказал Руско, подняв вверх указательные пальцы обеих рук, дабы придать своим словам убедительность. – Я слышал, жители Аргива не очень-то почитают богов?
– Когда-то почитали, – ответил Урза. – Сейчас меньше.
– В этом вся проблема, – сказал Руско, опираясь рукой на верстак. – Нет богов – нет жизни. У вас от богов остались только псалмы, притчи и пресные священные тексты. А наши иотийские боги живы и процветают! В нашем пантеоне яблоку негде упасть, а из-за границы прибывают все новые боги! Бок, Мабок, быстроногий Хориэль, сила земли Гея, Тиндар, Риндар, Мелан…
– Бог на каждый случай, – сухо сказал Урза.
– Именно! – воскликнул Руско. – Что бы ты ни делал, есть бог, который одобряет это, или не одобряет, или посылает зловещее знамение. Так веселей живется.
– По-моему, это все пустая трата времени, – сказал Урза. – Если, конечно, ты не хозяин какого-нибудь храма и не живешь за счет подношений верующих.
Руско в отчаянии махнул на помощника рукой.
– Ты не понимаешь. Иотиец по крайней мере признал бы, что видел прелестную юную даму. Он бы порадовался этому. А ты не желаешь это признать и не даешь своей душе расти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72