вам ведь известно, как доктор Балмер падок до рекламы. Я хочу быть уверен на все сто процентов, что никакие данные о результатах его обследования не просочатся на страницы прессы, пока обследование не подойдет к концу. Я не допущу, чтобы он использовал Фонд и какие-то неподтвержденные данные в целях достижения еще более широкой известности. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из персонала вознамерился предать те или иные сведения общественной огласке.
Поэтому Хенли и Росси должны постоянно следить за тем, чтобы все — я повторяю, абсолютно все — материалы по доктору Балмеру хранились запертыми в сейфах вашего отдела до тех пор, пока вы и Фонд не сочтете нужным опубликовать свое окончательное заключение.
— Вы и в самом деле полагаете, что все это так необходимо?
— Да, я полагаю. И прошу вас быть моим союзником по данному вопросу.
Чарльз с минуту колебался, прежде чем ответить сенатору. Конечно, нет ничего приятного в том, что эти два типа будут все время сшиваться здесь и следить за ним, но если все материалы по Балмеру будут храниться в его кабинете и он сможет иметь к ним доступ в любое время, то предложение Мак-Криди приобретает выгодный характер.
— Хорошо. Пусть остаются, но только чтоб не путались у меня под ногами.
— Спасибо, Чарльз, я знал, что могу рассчитывать на вас. Не получены ли к этому времени какие-нибудь результаты?
— Разумеется, нет! Я же еще только начал!
— Ладно. Держите меня в курсе.
Чарльз повесил трубку. Он выкинул Хенли и Росси из головы и вновь принялся изучать рентгеновские снимки. Тут где-то должна быть ошибка. Кто-то из сотрудников либо мошенничает, либо принимает его за дурака.
Но он быстро найдет виновного, и уж тогда полетят головы!
* * *
Чарльз разминулся с мистером Кнопфом, который только покинул лабораторию энцефалограмм.
— Он направился в кабинет рентгеноскопии, — подсказал ему техник.
Чарльз схватил толстую пачку сложенных веером снимков энцефалограмм и разложил их на столе. По мере того как он раскладывал их, в горле у него становилось все суше и суше.
Энцефалограммы показывали норму. Никаких отклонений, которые свидетельствовали бы о присутствии раковой опухоли, никаких признаков, которые могли бы объяснить недавний обморок мистера К.
Чарльз заставил техника разыскать предыдущие снимки. На них присутствовали все типичные признаки рака мозга, которые отсутствовали на последнем снимке.
Он бросился в рентгеновский кабинет, мимоходом заметив, что Хенли и Росси зашли после него в лабораторию энцефалограмм и забрали с собой все просмотренные им только что снимки.
Кнопф уже находился в рентгенкамере. Чарльз принялся расхаживать перед аппаратом. Он сильно вспотел — то ли от того, что аппарат перегревался, то ли от нервного напряжения — он сам не знал, от чего. Врача-рентгенолога не будет до утра, но это не беда — Чарльз и сам сможет расшифровать снимки. По мере того как лента с ними выползала из аппарата, он подхватывал их и цеплял на рамку диаскопа. На каждом из снимков присутствовало по четыре среза головного мозга Кнопфа.
Все нормально! Он просматривал снимки один за другим — все нормально!
Чарльз просто обезумел. Это был какой-то кошмар! Таких вещей просто не случается в реальном мире! У всего должно быть свое объяснение, своя причина и следствие! Раковые опухоли и метастазы не могут исчезнуть лишь потому, что какой-то целитель возложил руки на голову больного!
Красная лампочка над дверью погасла. Чарльз бросился в рентгеновский кабинет. Джейк Кнопф сидел на краю стола.
— Что случилось, док? — спросил он. — Похоже, вам нужно чего-нибудь выпить.
"И правда нужно! — подумал Чарльз. — Мне не мешало бы выпить водки!"
— Я хочу осмотреть вашу шею, Джейк.
— Пожалуйста, смотрите.
Чарльз прощупал пальцами область над правой ключицей, где раньше находились распухшие лимфатические узлы. Теперь опухоль исчезла — узлы были совершенно чистые.
Чарльза затошнило. Ему вдруг показалось, что весь мир разваливается на тысячу частей. Он выбежал из кабинета и бросился разыскивать Балмера.
«Это правда! Кнопф исцелился! И это сделал Балмер! Но каким образом? Тысяча дьяволов!..» — Мысли пулеметной очередью проносились в его сознании.
Внезапно он разразился горьким смехом. Если допустить, что Балмер обладает целительной силой, то придется допустить все на свете. Даже существование Иисуса Христа. Нет, лучше придержать язык. Может быть, он действительно там — на небесах. Или где-то еще. И все слышит...
* * *
— Нет, — отрезал Балмер. Он сидел у окна своей комнаты и медленно покачивал головой. — Я не могу этого сделать.
— Почему же, черт возьми?
— Уже слишком поздно. Сила действует всего лишь один час, а затем исчезает. Я не в состоянии контролировать эту силу.
— Когда же она возвратится?
Алан посмотрел на часы.
— По всей вероятности, завтра утром. Если же говорить с максимальной убедительностью, то в восемь часов вечера.
Эксфорд присел на краешек кровати. Он вдруг почувствовал, что чертовски устал.
— Вы в этом уверены?
— Я в течение многих месяцев отслеживал ее появление. — Алан указал пальцем на большой конверт из плотной бумаги.
— Ваши записи? — спросил Чарльз, отмечая, что его апатия понемногу проходит. — Вы вели записи наблюдений?
— Вел. Вначале хаотически, но затем довольно регулярно. Можете использовать их, я могу их отдать вам. Разумеется, на время. Потом я хотел бы получить их обратно.
— Разумеется. — Эксфорд просмотрел содержимое конверта — там были карточки-каталоги, листочки из блокнота, испещренные записями, адресами фармацевтических компаний и даже бланки рецептов, на оборотной стороне которых можно было различить пометки и записи. Плюс несколько магнитофонных кассет. — Что это такое?
— Фамилии, даты, часы. Кто, что, где, когда — когда возникала и когда улетучивалась целительная сила.
«Час целительной силы» — это звучало как воскресная евангельская проповедь. Чарльз почувствовал, что в его душе нарастает волнение. Наконец-то! Появилось что-то, с чем он может работать, — числа, время, данные! Он может анализировать этот материал.
— Вы так и не спросили о мистере К., — обратился он к Балмеру.
— О ком? — Балмер, казалось, был искренне удивлен.
— Об этом человеке с метастазами в мозгу. Вы осматривали его несколько часов тому назад.
— О да, конечно. — Балмер улыбнулся. — Я уверен, что с ним все в порядке. Спонтанная ремиссия, не так ли?
— Вы к тому же умеете читать мысли? — поразился Чарльз. Это было именно то, о чем он только что подумал.
— Я и прежде пользовался этим термином. — Балмер продолжал улыбаться.
— Действительно. Вы не могли не пользоваться им.
Он посмотрел в глаза Балмеру и, немного поколебавшись, все же задал самый главный вопрос. Но как он боялся услышать ответ на него!
— Все это правда?
Балмер выдержал его взгляд.
— Да, Чарльз, все это сущая правда.
— Но каким же образом вы это делаете, черт побери?
Балмер принялся рассказывать ему про побывавшего во Вьетнаме врача, который случайно попал в муниципальную больницу Монро, о том, как он прикоснулся к нему и сразу же после этого умер.
Это была просто фантастическая история, но, разумеется, не менее фантастическая, чем ремиссия Джейка Кнопфа. Чарльз пригляделся к Балмеру. Манеры этого человека, его уверенный вид, куча записок в конверте — все как будто бы свидетельствовало о его искренности.
— Но этого не может быть!
Чарльз стоял, поглаживая конверт.
— Я намереваюсь пропустить все это через компьютер, возможно, выявить какие-нибудь корреляционные связи.
— В действии целительной силы имеется какой-то определенный ритм, но я не смог выявить его закономерность.
— Если такая закономерность существует, мы ее быстро обнаружим.
— Прекрасно! Именно из-за этого я и оказался здесь. Вы собираетесь обследовать меня, не так ли?
— Мы приступим к этому завтра с утра.
— Прошу вас повнимательнее отнестись к этому.
— Я так и собираюсь поступить. — Чарльза озадачило мрачное выражение на лице Балмера. — А почему вы об этом меня предупреждаете?
— Потому что со мной происходит что-то неладное. Я не знаю, может быть, это следствие стресса, или что-нибудь в этом роде, но я не могу запоминать так же хорошо, как это было раньше. Я не могу даже вспомнить тех людей, которых я излечил. Но я излечил их — это я помню точно.
— Какая именно память у вас ослабела — долговременная или оперативная?
— Главным образом, оперативная, как мне кажется. Хотя и проявляются эти нарушения довольно нерегулярно, но они определенно представляют собой какую-то патологию.
Чарльзу все это не понравилось, но он решил не выносить никаких вердиктов до того, как получит первые данные, с которыми можно было бы работать.
— Отдохните сегодня ночью, потому что завтра и послезавтра вам придется пройти такое обследование, какого вы не проходили еще никогда в жизни.
Чарльз собирался уже было уходить, но Балмер спросил его напоследок:
— Ну, теперь-то вы хоть немного верите мне?
В этот момент Чарльз разглядел в его глазах нечто такое — может быть, чувство дикого одиночества, — что тронуло его, несмотря на страстное желание доказать, что Алан Балмер — бессовестный обманщик.
— Я не полагаюсь на веру. Я либо знаю, либо не знаю. В настоящий момент я не знаю.
— Ну что же, я думаю, что ваша позиция заслуживает уважения.
Чарльз поспешил покинуть комнату.
* * *
Было уже довольно поздно, когда Чарльз все-таки решил позвонить.
Он просмотрел записи Балмера и был поражен тем, что обнаружил в них. Алан аккуратно указывал дни и часы. Он называл имена! Он даже перечислял тех врачей, которые помимо него наблюдали этого больного! Если Балмер мошенник, то он либо в высшей степени наивен, либо просто глуп. Ведь так легко разыскать этих людей и проверить их медицинские карточки.
Но, разумеется, если Балмер действует в соответствии с определенной системой, то он, надо полагать, должен фиксировать свои фальшивые данные с максимальной аккуратностью.
Чарльз сам не очень ясно представлял себе, зачем он просматривает эти записи, извлеченные из конверта Балмера, но коль скоро уж он начал их разбирать, то должен позвонить хотя бы одному из упомянутых здесь врачей и подтвердить описанные Балмером случаи излечения.
Он взял наугад карточку: Руфь Сандерс. Острая лимфатозная лейкемия. Позвонив в справочную, он узнал телефон гематолога, имя которого записал Балмер, и позвонил ему. Через минуту он разговаривал с доктором Никольсом.
Гематолог оказался очень подозрительным и осторожным человеком. И он имел на то основания. Кто же захочет выдавать частную информацию человеку, голос которого незнаком. Чарльз решил открыть свои карты.
— Послушайте. Я работаю в Фонде Мак-Криди. Здесь у нас есть врач, который утверждает, что три недели тому назад он вылечил лейкемию у Руфи Сандерс. Мне нужны доказательства того, что он мошенник. Итак, я сейчас повешу трубку, а вы перезвоните мне сюда, в Фонд, и спросите доктора Эксфорда. Таким образом вы убедитесь, что я действительно звоню отсюда. И тогда вы мне ответите на несколько вопросов. Я гарантирую вам конфиденциальность нашего разговора.
Чарльз повесил трубку и стал ждать. Через три минуты телефон задребезжал. Звонил доктор Никольс.
— Лейкемия Руфи Сандерс находится в состоянии полной ремиссии, — сообщил он.
— Какое лечение вы проводили?
— Никакого. Больная отказалась от какого бы то ни было лечения, опасаясь побочных последствий.
— И что, ее периферийный мазок тоже стал нормальным?
— Такое иногда случается.
— А как насчет костного мозга?
Доктор Никольс замялся:
— В норме.
У Чарльза вновь пересохло горло.
— Чем вы объясняете это?
— Спонтанная ремиссия.
— Да, разумеется. Благодарю вас.
Он повесил трубку и пошарил в конверте, выискивая записи о других случаях исцеления, в которых был бы указан консультант. Он нашел таковые: девочка-подросток, страдающая генерализованной алопецией, она была лысой как бильярдный шар, когда явилась в больницу. Чарльз позвонил ее дерматологу.
После короткого спора с ним Чарльзу наконец удалось заставить его признать, хотя и с неохотой:
— Да. Теперь у нее растут волосы — ровно, по всей поверхности головы.
— Рассказывала ли она вам о некоем докторе Балмере?
— Да, конечно. Судя по словам Лаури и ее матери, этот колдун вскоре начнет оживлять покойников.
— Так что же, вы полагаете, что он мошенник?
— Ну конечно! Эти фокусники лепят себе репутацию за счет побочных эффектов и спонтанных ремиссий. Единственное, чем этот Балмер не укладывается в обычные рамки, так это размер его вознаграждения.
— Действительно? — До сих пор Чарльз как-то не задумывался над тем, что Балмер, должно быть, здорово наживается на всех этих «исцелениях». — И сколько же он с них брал?
— Двадцать пять баксов. Я сначала и сам не поверил своим ушам, но мать девочки, клянется, что Балмер не взял с них ни центом больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49