А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Хотелось бы надеяться, — сказал Ирв. — Если мы начнем палить друг в друга здесь, это обернется очень крупной заварухой дома, на Земле. Ни наши «ястребы», ни советские «голуби» не устоят от соблазна хорошенько пощипать друг другу перышки.
— Точно, — Брэгг кивнул. — Я же говорю, Толмасов не тупица. Но и не наш дружок… А потому надо время от времени совать ему в клюв пилюлю. Да погорше, чтоб жизнь медом не казалась.
— Ладно, Эллиот, — несколько успокоившись, Ирв вернулся к работе. Брэгг был излишне резок, но по сути прав. С русскими надо держать ухо востро — доверяй, но проверяй.
* * *
Толмасов еще раз прослушал запись присланного с Земли сообщения и покачал головой. «Принимайте решение относительно продажи огнестрельного оружия минервитянам по своему усмотрению»… Кто бы мог подумать, что Москва окажется столь щедрой при рассмотрении такого серьезного вопроса?
— И каково же будет ваше решение, о государь? — скорчив жалостливую рожу, спросил Руставели.
— Будь я государем, перво-наперво наказал бы одного дерзкого подданного путем обрезания оному чрезмерно длинного языка, — парировал полковник и, как ни пытался, не смог удержаться от улыбки. Сердиться на вечного приколиста Шоту смысла не имело: себе дороже. — А если серьезно, то решение я уже принял — извиниться перед Фральком за то, что мои хозяева владения не позволили мне продать скармерам автоматы.
Руставели зааплодировал, не снимая перчаток.
— Браво, товарищ полковник, отличное решение.
— Да, — согласилась Катя, поднимая голову от микроскопа.
Лопатин только молча повел своими широченными плечами. Толмасов догадывался, что принятым решением гэбэшник недоволен, но оспорить его не посмеет. Чего у него было не отнять, так это дисциплины. Лопатин повиновался командиру беспрекословно, с армейской аккуратностью.
«Да будь ты хоть трижды недоволен», — подумал полковник, выходя из палатки на поиски Фралька. Искать того долго ему не пришлось.
Выслушивая объяснения человека, старший из старших медленно, но неуклонно желтел. Толмасов знал, что аборигены желтеют только тогда, когда ссорятся между собой, но никогда не позволяют себе этого в общении с пришельцами. Если даже хитрый и дипломатичный Фральк не мог скрыть сейчас своей ярости, значит, дело принимало дурной оборот.
— Твои хозяева владения не понимают, что нам нужны автоматы, — сказал старший из старших. — Твои хозяева владения далеко. Ты — здесь. Продай нам автомат, и успех, которого мы добьемся с его помощью, проплывет над приказами твоих хозяев подобно льду по воде.
— Извини, — Толмасов развел руками. — Хотя мои хозяева владения и далеко, я не могу не подчиняться им, так же как ты не можешь не подчиняться Хогрэму.
— Не можешь? — переспросил Фральк, ужасно похожий сейчас на огромный банан, правда снабженный множеством не свойственных тропическому фрукту отростков. — Я думаю, вернее сказать, не хочешь…
«Бойся банана, когда он свиреп», — ни с того ни с сего подумал Толмасов и мотнул головой — надо поменьше общаться с Руставели и слушать его дурацкие шуточки.
Этот чертов Фральк его все-таки раскусил. Толмасову не хотелось лгать минервитянину, но пришлось.
— Что сделает с тобой Хогрэм, если узнает, что ты ослушался и не выполнил его волю? То-то. А мои хозяева владения накажут меня за неповиновение, когда я вернусь домой.
— Это твое последнее слово? — спросил старший из старших.
— Сожалею, но да.
— Тебе придется сожалеть еще больше. — Будь Фральк человеком, он развернулся бы на каблуках и потопал бы прочь. Старший из старших человеком не был, но, уходя, отвернул от Толмасова все свои глазные стебли, что тоже смотрелось не слабо.
Полковник рассеянно гулял по окрестностям города Хогрэма, пока не забрел на одну из многочисленных торговых площадок. Если бы он закрыл глаза и просто вслушался бы в многоголосый шум вокруг, то без труда смог бы представить себя стоящим посреди смоленского колхозного рынка, где приезжие селянки и городские домохозяйки вовсю торгуются из-за картошки, моркови, яблок… Тонкие голоса аборигенов лишь усиливали сходство.
Двое самцов возникли у Толмасова по бокам и мягко оттеснили его в сторону. Один держал в руке копье, другой — топор советского производства.
— Пожалуйста, возвращайся в свой дом из ткани, человек, — сказал самец с копьем. Слово «пожалуйста» звучало в этом приказе явно лишним.
— Почему? — спросил Толмасов, но осекся, больше чем уверенный, что оба воина были в русском явно «не бум-бум», а потому добавил на минервитянском: — Много раз я, человеки, подобные мне, приходить сюда. Мы не делать вреда, не беспокоить самцы Хогрэма. Почему я не смотреть сейчас?
— Потому что Фральк приказал, от имени Хогрэма, — ответил самец, выставляя вперед копье. — Немедленно возвращайся в свой дом из ткани.
— Я уходить, — согласился полковник. Вот тебе и банан! Банан не банан, а фрукт еще тот. Времени зря не теряет. Хоть и по-мелкому, но мстит.
Вернувшись в лагерь экспедиции, он обнаружил, что мстить старший из старших умел не только по-мелкому. Штук девять минервитян уже окружили оранжевый пузырь палатки. Предводитель отряда что-то втолковывал Лопатину. «Счастливчик, и не боится же запросто болтать с гэбэшником, — подумал полковник с улыбкой. — Незнание — великая сила».
Улыбка сползла с его губ, когда он, подойдя ближе, услышал, ЧТО говорил минервитянин.
— … Вы, странные существа, имеете интересные приспособления, и за то, чтобы вы давали их нам, мы позволяли вам ходить куда угодно и что угодно делать. Теперь же, когда вы не желаете поделиться с нами одним из этих приспособлений, мы отказываемся предоставлять вам привилегии, которые вы заслуживали лишь своим хорошим поведением.
Воин долдонил явно заученный им текст, как солдат, раз и навсегда вызубривший устав.
— Я только хотел выходить, посмотреть, — запротестовал Лопатин на своем корявом минервитянском.
— Вы, странные существа, имеете… — снова завел свою пластинку самец. Кто-то хорошенько вбил эту песенку в его осьминожью башку. Кто-то… Хогрэм или Фральк, больше некому.
Оторвавшись от своего «эскорта», Толмасов направился прямо к спорящим. Лопатин одарил командира исполненным благодарности взглядом, на которые никогда не был особенно щедр. Самец, конечно же, немедленно выставил в направлении полковника «свободный» глазной стебель. Идеальный охранник — никогда не застанешь врасплох.
— Что ты здесь делать? — спросил полковник сурово и резко поднял руку, когда самец снова завел речь про «вы, странные существа… ». — Это я уже слышать. Что ты делать с человеки?
Граммофонная игла на заезженной пластинке наконец-то перескочила на другую дорожку.
— Впредь вам надлежит оставаться внутри этого дома. Не выходить наружу. Если вы не делаете того, чего хотим мы, говорит хозяин владения, мы не позволим вам делать того, чего хотите вы. Хозяин владения — торговец, а не даритель.
— Мы делать только то, что приказывать наши хозяева владения, — попробовал возразить Толмасов.
— А я делаю только то, что приказывает хозяин владения мне, — спокойно ответил самец.
Полковник решил сменить тактику.
— Мы показывать, что мы друзья Хогрэма, много, много раз. Почему он так сердится сейчас, из-за одно маленькое дело?
Не стояла бы здесь такая холодрыга, его прошибло бы потом. Неожиданный домашний арест грозил сорвать сбор необходимых экспедиции данных. И, кажется, Хогрэм прекрасно понимал это. Толмасов просто шалел от мысли, что эти темные, живущие бог знает при каком строе и уровне развития аборигены пытаются давить на него, видят в нем ровню. Но приходилось признать, что мозгов Хогрэму и его бананообразному сынишке не занимать.
И тут полковник получил еще одно веское доказательство того, что минервитянам известно о «человеках» больше, чем последним хотелось бы.
— Одно маленькое дело, да? — передразнил его самец. — Тогда почему же вы скрывали от нас, что один из вас — взрослая самка? Мы догадались сами и поняли, что вы еще более чудовищные создания, чем нам казалось раньше.
— Мы не скрывать, — Толмасов обменялся тревожным взглядом с Лопатиным. — Просто нас никто не спрашивать.
— Ага, поэтому и вы ничего не сказали? Мы называем это ответом торговца, — сказал самец. Полковник почувствовал некоторое облегчение. Сравнение с торговцем в устах скармера означало похвалу. — Если вы — торговцы, — продолжил самец, — вы поймете, что мы делаем то, что должны делать, чтобы заставить вас вести себя так, как хотим мы. Если вы послушаетесь, то получите обратно ваши привилегии. А до тех пор оставайтесь здесь. Войди в свой дом.
— Как долго мы оставаться? — спросил Толмасов.
— Я уже сказал: до тех пор, пока не начнете вести себя так, как нужно нам. А как долго — зависит от вас.
— Не можем сделать то, что вы хотеть.
— Тогда вы останетесь здесь надолго, — последовал безапелляционный ответ.
— Нам не хватит провианта и на неделю, — сказал Лопатин по-русски.
— Похоже, им наплевать, — ответил Толмасов.
— Немедленно войдите в дом, — повторил минервитянин, не желая слушать непонятную ему болтовню человеков. По его жесту стражники вскинули копья. Толмасову и Лопатину пришлось повиноваться.
Сидевшие в палатке Катя и Руставели слышали все, что происходило снаружи. При виде вошедшего первым Лопатина биолог подскочил и церемонно поклонился.
— Добро пожаловать в ГУЛАГ, Олег Борисович.
— Ну ты меня достал, грузинская… — гэбэшник осекся, как только в палатку вошел Толмасов.
— Прекратите вы оба! — рявкнул полковник. — Я не жду от вас взаимной приязни, но уважения друг к другу требую, хотя бы внешнего. До вас что, ни хрена не дошло, что случилось?
— Дошло, — буркнул Руставели. — Прошу прощения, товарищ полковник.
Лопатин, помедлив, кивнул.
— Думаю, не так уж сложно представить, что мы просто живем в хорошей двухкомнатной квартире, где, правда, ютятся четыре поколения нашего семейства, — сказала Катя.
Мужчины рассмеялись.
— Да, — ответил Толмасов. Ему не стоило большого труда представить то, о чем сказала Катя. Почти все так жили в Смоленске после войны, когда, как уродливые поганки, вырастали из обугленной земли обожаемые Сталиным а-ля готические дома, где за неуклюжей роскошью фасадов ютились в коммуналках люди. Полковник и в мыслях никогда не держал, что придет день, и эти воспоминания вызовут у него смех. Катя, умница, чисто по-женски сумела разрядить напряженность момента.
— Сходство станет еще более разительным, когда засорится наш скромный химический сортир, — без тени улыбки заявил Руставели.
Толмасов не мог с ним не согласиться. Пройдет несколько дней, от силы неделя, и в палатке будет царить такая вонь, что…
— Обогревателю скоро понадобится газ, — напомнила Катя. — Да и плите тоже. Не сможем ни чайку вскипятить, ни консервантов разогреть. А как насчет воды? Где ее брать?
Толмасов поморщился. Минервитяне могут сжалиться и позволить им собрать льда или снега… А могут и отказать. Если так, то осада закончится довольно быстро.
— Послушайте, но если аборигены так уж жаждут заполучить «Калашников», то, может, дать им попробовать? — сказал Лопатин, но, не дожидаясь ответа, сам покачал головой: — Нет, не пойдет. Нравится нам это или нет, но мы живем в эпоху средств массовой информации. Несколько пуль здесь могут аукнуться несколькими бомбами там, на Земле.
— Да, Империю Зла всегда приятнее и удобнее строить втихую, так, чтобы слухи о строительстве не просачивались за ее пределы, — сказал Руставели — Грузия на собственном опыте узнала это очень хорошо, — на какое-то мгновение в его глазах, черными углями выделявшихся на узком лице, промелькнуло такое мрачное выражение, что трое русских, сидевших в палатке, поежились. Им показалось, будто кавказец — такой же инопланетянин, как те, что окружали палатку. Только абсолютно запредельный, темный, неизученный.
Из его слов могло разгореться пламя конфликта. Может, он к этому и стремился. Но тут снаружи позвали:
— Сергей Константинович, выйди, пожалуйста. Один.
— Фральк, — прошептал Толмасов одними губами и, не видя иного выбора, откинул полог палатки и шагнул наружу. — Привет. Что ты намерен делать с нами? — с ходу спросил он.
— Делать с вами? — невинно переспросил Фральк на своем языке. — Ничего, просто мы будем держать вас здесь, а других двух человеков — в большой небесной лодке. — Он сделал небольшую паузу, как бы сомневаясь, стоит ли продолжать. — Машина, которая путешествует туда-сюда между ПАЛАТКА и большой небесной лодкой, может продолжать делать это при… условии, что будет пользоваться только тем путем, которым всегда.
— Спасибо хоть за то, что позволяешь нам питаться и оставаться в тепле, — сказал Толмасов по возможности вежливо. Внутри у него все кипело. Надо отдать минервитянам должное, они сумели нащупать у землян самую уязвимую точку. Находиться на Минерве и не иметь возможности исследовать ее — это все равно что лежать в койке с красивой — и дорогой, ох, какой дорогой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов