А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Я останусь здесь. Я не хочу никого пугать.
– Там огонь,– сказал ей Джош, подойдя сзади к фургону. Свон стояла согнувшись, вырисовываясь на фоне тусклого света лампы. – Я думаю, все будет нормально, если ты войдешь.
– Нет. Ты можешь принести мне еду сюда. Так будет лучше.
Джош взглянул на нее. Вокруг ее плеч было обернуто одеяло, в него также была завернута ее голова. За семь лет она сбросила около пяти футов, стала долговязой и с длинными конечностями. Все это разбивало ему сердце – ведь он знал, что она права. Если люди в том доме окажутся нервными, то будет лучше, если она останется здесь.
– Ладно,– сказал он сдавленным голосом. – Я принесу тебе что–нибудь поесть. – Потом отвернулся от фургона, чтобы не закричать.
– Кинь мне несколько банок тех бобов, ладно,– попросил ее Расти. Она подняла Плаксу и с ее помощью нашла консервы, потом взяла пару банок, положила их в руки Расти.
– Расти, если они могут дать какие–нибудь книги, то я была бы благодарна,– сказала она. – Все, что смогут.
Он кивнул, изумляясь, что она еще может читать.
– Мы недолго,– пообещал Расти, и вслед за Джошем вышел из сарая.
Когда они ушли, Свон откинула деревянный задний борт фургона и опустила маленькую стремянку на землю. Исследуя ивовым прутом ступеньки, она спустилась по лестнице и пошла к дверям сарая, ее голова и лицо все еще были завернуты в одеяло. Убийца бежал рядом с ее обутыми в сапоги ногами, яростно виляя хвостом и лая, чтобы привлечь ее внимание. Его лай уже не был таким оживленным, как семь лет назад, и он уже не прыгал и не резвился как раньше.
Свон остановилась, положила Плаксу и подняла Убийцу. Потом она с шумом открыла дверь сарая и повернула голову влево, вглядываясь сквозь падающий снег. Ферма выглядела такой теплой, такой гостеприимной, но она знала, что будет лучше, если она останется там, где была. В тишине ее дыхание звучало как астматический хрип.
Сквозь снег она могла различить одиноко стоящее дерево в пятне света из переднего окна. – Почему только одно дерево? – удивилась она. – Почему он спилил все деревья и оставил это одно одиноко стоять?
Убийца напрягся и лизнул темноту там, где было ее лицо. Она стояла, глядя на то одинокое дерево чуть более минуты, потом закрыла дверь сарая, подняла Плаксу и прощупала свой путь к Мулу, чтобы погладить его плечи.
В доме в каменном очаге пылал огонь. Над огнем кипел чугунный котелок с соленой свининой в овощном бульоне. Оба – пожилой мужчина с суровым лицом и его более робкая жена – заметно вздрогнули, когда Джош Хатчинс, следуя за Расти, вошел в парадную дверь. Его размеры, больше чем его маска, испугали их; хотя он и сильно потерял в весе за последние пять лет, он нарастил мускулы и все еще имел грозный вид. Руки Джоша были испещрены белыми пигментами, и пожилой мужчина бесцеремонно смотрел на них, пока Джош не спрятал их в карманы.
– Вот бобы,– нервно сказал Расти, предлагая их мужчине. Он заметил, что винтовка прислонена к очагу, как раз в пределах досягаемости, если старик решит прибегнуть к ней.
Банки бобов были приняты, и старик отдал их женщине. Она нервно глянула на Джоша и потом ушла в заднюю часть дома.
Расти стянул свои перчатки и пальто, положил их на стул и снял шляпу. Его волосы стали почти седыми, особенно белыми они были на висках, хотя ему было только сорок лет. Его борода клином стала с проседью, шрам от пули бледнел на щеке. Он стоял перед камином, наслаждаясь его замечательным теплом.
– У вас здесь хороший огонь,– сказал он. – Наверняка прогонит дрожь.
Старик все смотрел на Джоша.
– Вы можете снять это пальто и маску, если хотите.
Джош выбрался из пальто. Под ним он носил два толстых свитера, один под другим, но не сделал ни движения, чтобы снять черную лыжную маску.
Старик подошел ближе к Джошу, потом резко остановился, когда увидел серую опухоль, загораживающую правый глаз гиганта.
– Джош – борец,– быстро сказал Расти. – Мефистофель в маске – это он! Я фокусник. Понимаете, мы – странствующее шоу. Мы ездим из города в город и выступаем за то, что нам дают люди. Джош борется с любым, кто захочет победить его, и если этот другой парень бросит Джоша к своим ногам, у всего города – бесплатное представление.
Старик отсутствующе кивнул, его взгляд был прикован к Джошу. Вошла женщина с жестянками, которые она открыла и вывалила их содержимое в котелок, потом помешала варево деревянной ложкой. Наконец старик сказал:
– Похоже, что кто–то все–таки разбил вам морду, мистер. Полагаю, что у города было бесплатное представление, а? – Он ухмыльнулся и засмеялся высоким, кудахчущим смехом. Нервы Расти как–то успокоились; он перестал думать, что сегодня будет какая–то перестрелка. – Я принесу нам котелок с кофе,– сказал старик и вышел из комнаты.
Джош подошел, чтобы погреться у огня, и женщина стремительно отшатнулась от него, как будто он разносил чуму. Не желая пугать ее, он пересек комнату и встал у окна, глядя на море пней и на одиноко стоящее дерево.
– Меня зовут Сильвестр Мууди,– сказал старик, возвратившись с подносом и неся на нем коричневые глиняные кружки. – Люди называют меня Слай, в честь того парня, который умел делать все в той многосерийной потасовке.
Он поставил поднос на маленький сосновый столик, потом подошел к каминной полке и взял толстую асбестовую перчатку. Надев ее, он протянул руку в камин и снял с гвоздя, вбитого в заднюю стену, обожженный металлический кофейник.
– Хороший и горячий,– сказал он, и начал разливать черную жидкость в чашки. – Молока или сахара у нас нет, так что и не просите. – Он кивнул на женщину. – Это моя жена, Карла. Она всегда нервничает по поводу незнакомцев.
Расти взял одну из горячих чашек и выпил кофе с огромным удовольствием, хотя жидкость была настолько крепкой, что могла бы свалить Джоша в борцовском матче.
– Почему одно дерево, мистер Мууди? – спросил Джош.
– А?
Джош все еще стоял у окна.
– Почему вы оставили это дерево? Почему не срубили его, как и остальные?
Слай Мууди взял чашку кофе и подал ее замаскированному гиганту. Он очень старался не смотреть на исполосованную белым руку, которая приняла чашку.
– Я живу в этом доме около тридцати пяти лет,– ответил он. – Это долгое время для житья в одном доме, на одном куске земли, а? О, у меня было отличное кукурузное поле вон там, сзади. – Он махнул в сторону задней части дома. – Мы выращивали немного табака и несколько грядок бобов, и каждый год я и Джинетта выходили в сад и… – Он остановился, заморгал и глянул на Карлу, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами, явно шокированная. – Извини, дорогая,– сказал он. – Я имею в виду, я и Карла выходили в сад и приносили оттуда корзины прекрасных овощей.
Женщина, кажется, удовлетворенная, перестала помешивать в котелке и вышла из комнаты.
– Джинетта была моя первая жена,– объяснил Слай в полголоса. – Карла появилась примерно через два месяца после того, как все это случилось. Когда я однажды шел по дороге к ферме Рея Фитерстоуна – это около пяти миль отсюда, полагаю,– я наткнулся на машину, которая съехала с дороги и стояла, наполовину обгоревшая, в сугробе. Ну, там был мертвый мужчина с синим лицом, а рядом с ним женщина, почти мертвая. На ее коленях лежал труп французского пуделя с выпущенными кишками, а в руке она сжимала пилку для ногтей. Я не хочу рассказывать вам, что она сделала, чтобы не замерзнуть. Так или иначе, она была настолько сумасшедшей, что не знала ничего, даже собственного имени или откуда она. Я назвал ее Карла – как первую девушку, которую я поцеловал. Она просто осталась, и теперь она думает, что живет на этой ферме со мной тридцать пять лет. – Он покачал головой, его глаза потемнели, и к нему вернулись часто посещавшие его мысли. – Тоже забавно – та машина была “Линкольн Континенталь”, и когда я нашел ее, она была увешана бриллиантами и жемчугом. Я сложил все эти побрякушки в коробку из–под обуви и продал их за мешки муки и бекон. Думаю, что она никогда не увидит их снова. Приходили люди и растащили части машины, одну за одной, так что ничего не осталось. Так лучше.
Карла вернулась с несколькими мисками и начала ложкой разливать в них варево.
– Плохие дни,– мягко сказал Слай Мууди, глядя на дерево. Потом его глаза начали проясняться, и он слабо улыбнулся. – Это моя яблоня! Да, сэр! У меня был яблоневый сад прямо за этим полем. Собирал яблоки бушелями, но после того, как это случилось и деревья умерли, я начал рубить их на дрова. Ведь не хочется идти слишком далеко за дровами в лес, ах–ха! Рей Фитерстоун замерз до смерти в сотне ярдов от своей собственной парадной двери. – Он на мгновение остановился, потом тяжело вздохнул. – Я посадил эти яблони своими собственными руками. Смотрел, как они росли, смотрел как плодоносили. Вы знаете, что у нас сегодня?
– Нет,– сказал Джош.
– Я веду календарь. По одной метке каждый день. Извел множество карандашей. Сегодня – двадцать шестое апреля. Весна. – Он горько улыбнулся. – Я вырубил их все, кроме одного, и бросал в огонь полено за поленом. Но будь я проклят, если смогу ударить топором последнее. Черт меня побери, если я смогу.
– Еда почти готова,– объявила Карла. У нее был северный акцент, совершенно отличный от тягучего миссурийского говора Слая. – Идите есть.
– Постойте. – Слай посмотрел на Расти. – Помниться, ты сказал, что ты с двумя друзьями?
– Да. С нами еще путешествует девушка. Она… – Он быстро взглянул на Джоша, потом обратно на Слая. – Она в сарае.
– Девушка? Ладно, парень! Веди ее сюда, пусть она поест горячей пищи!
– Гм… Я не думаю…
– Иди и приведи ее! – настаивал он. – Сарай – не место для девушки.
– Расти? – Джош вглядывался в окно. Быстро опускалась ночь, но он еще мог видеть последнюю яблоню и фигуру, стоящую под ней.
– Пойди сюда на минутку.
Снаружи Свон, держа одеяло вокруг головы и плеч как капюшон, смотрела на ветки тоненькой яблони. Убийца, сделав пару кругов вокруг яблони, вполголоса залаял, желая вернуться в сарай. Над головой Свон ветки двигались как тощие, ищущие руки.
Она прошла вперед, ее сапоги погрузились в снег на пять дюймов, и она положила голую руку на ствол дерева.
Под ее пальцами был холод. Холод и то, что давно умерло.
Совсем также, как все остальное, подумала она. Все деревья, трава, цветы – все без листьев, выжжены радиацией много лет назад.
Но это – симпатичное дерево, решила она. Оно полно достоинства, как памятник, и не заслужило того, чтобы быть окруженным этими уродливыми пнями. Она знала, что тот ранящий звук в этом месте должен был быть долгим, как вопль агонии.
Ее рука легко двигалась по стволу. Даже в смерти, в этом дереве было что–то горделивое, что–то вызывающее и бунтарское – дикий дух, как сердце огня, которое никогда нельзя окончательно уничтожить.
Убийца тявкал на ее ноги, убеждая ее поспешить, чтобы она ни делала. Свон сказала:
– Хорошо, я…
Она замолчала. Ветер завывал вокруг нее, дергая за ее одежду.
Могло ли это быть? – удивилась она. Я и не мечтала об этом, не так ли?
Ее пальцы чувствовали покалывание. Хотя и едва достаточное, чтобы сопротивляться холоду.
Она положила ладонь на дерево. Чувство покалывания, как булавочные уколы, пронизывало ее руку – пока еще слабое, но растущее, становящееся сильнее.
Сердце ее застучало! Жизнь, осознала она. Здесь еще была жизнь, глубоко в дереве. Это было так давно – слишком давно, когда она ощущала биение жизни под своими пальцами. Ощущать это снова было почти новым для нее, и она поняла, сколько она пропустила. То, что она ощущала теперь, было как мягкий электрический заряд, поднимающейся, казалось, из земли через подошвы ее сапог, двигающейся вверх по ее позвоночнику, по рукам и из руки – в дерево. Когда она отняла руку, пощипывание прекратилось. Она снова прижала пальцы к дереву, ее сердце застучало. Это был для нее подобно сильному шоку – она чувствовала, будто огонь поднимается по ее спинному мозгу.
Ее затрясло. Ощущения становились сильнее, теперь почти болезненными, кости ныли от пульсаций энергии, проходящей через нее в дерево. Когда она уже больше не могла выносить это, она оторвала руку от дерева. Ее пальцы продолжало покалывать.
Но она еще не закончила. Импульсивно, она вытянула указательный палец и стала выводить на стволе дерева буквы: С… В… О… Н.
– Свон! – из дома донесся голос, окликающий ее. Она повернулась на звук, и когда она делала это, ветер дернул за ее самодельный капюшон и сорвал его с головы и плеч.
Слай Мууди стоял между Джошем и Расти, держа фонарь. В его желтом свете он увидел, что у фигуры под яблоней нет лица.
Ее голова была покрыта серыми наростами, которые когда–то были маленькими черными бородавками, а теперь стали толще и распространились за эти годы по всей голове, связанные серыми ушками как ищущими, переплетенными венами. Опухоли покрывали ее череп словно узловатый шлем, скрывали ее человеческие черты и замазывали их, кроме маленького участка на ее левом глазу и рваной дыры перед ртом, через которую она дышала и ела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов