Я ел и спал в машинном
отделении.
- Какова была цель полета?
- Цель? Да ведь он перевозил груз и, кроме того, дюжину пассажиров,
но я никого из них не видел. Я ничем не интересовался. Я был озлоблен
после предыдущего полета под командованием центавриан, которые высадили
меня на Дарисе. И находясь снова в полете, я радовался, что летел домой и
что имел дело с капитаном Лугасом, с которым работать было легче, чем с
любым другим центаврианином, встретившимся на моем пути.
- Похоже, ты позволил отключиться своим чувствам при неприятных
переживаниях, вместо того чтобы воспользоваться ими.
- Очень хорошо сидеть здесь, на Марсе, и проповедовать! - огрызнулся
я. - Вы не сидели на планете с высокой гравитацией в течение многих недель
и не тряслись от страха, что не сможете вернуться назад в Старую Систему и
потратите много лет своей жизни на обслуживание чужого правительства!
- Это не могло быть до такой степени невыносимым, - прошептал Тодер.
- Разве ты сейчас не находишься в том же положении, перед неопределенным
будущим.
Я не хотел грубить. Я промямлил извинения, на которые он никак не
отреагировал.
- Некоторые считают медведиан "неспособными". Ты знаешь, что медведи,
как и ближайшие родственники людей - обезьяны, являются существами с
хорошо развитым чувством юмора, позволяющим им шутить друг над другом? И
знаешь ли ты, что самыми дисциплинированными людьми во всей нашей истории
были всадники Монгольского Хана, который когда-то говорил: "Наш дом -
спина лошади", - и жил в седле всю жизнь, не спускаясь даже ответить на
призыв. Природа?
Я не мог понять, для чего Тодер это говорил. Он подождал, пока я
ломал голову над его словами, и затем рассмеялся:
- Я снова говорю загадками? Хорошо, вернемся к нашему разговору. Что,
по-твоему, было необыкновенного в капитане Лугасе?
Я напрягся. Это был тот Тодер, которого я знал! Я ничего не мог
добавить, кроме того, что вспомнил, уходя от Питера и Лилит, реакцию
Лугаса, когда я неосторожно спросил, не на Землю ли он собирается лететь.
Наверное, он испугался, что его приняли не за центаврианина, а за
землянина. Я высказал все свои соображения, и Тодер кивнул.
- Ты видишь теперь, что действительно имеешь гораздо больше данных,
чем смог вложить в свою первоначальную модель? Способность проникать в
суть событий, подобно этому примеру, ведет все к большему и большему их
пониманию.
Я понимал, что он говорит банальности. Я задержал дыхание и
попробовал выполнить еще одно действие, которому он давным-давно учил
меня: исследовать предметы, на которых концентрировался взгляд человека,
чтобы определить направление его мыслей.
Не изменял ли он направления взгляда на несколько мгновений минуту
или две назад? Я осмотрелся вокруг, чтобы выяснить, на что он мог глядеть;
за моей спиной висели лишь стенные часы. Наверняка, взгляд Тодера
уклонился в их сторону случайно. Хотя... О!.. Допустим, он ожидает
посетителя. Но ведь ему достаточно сказать мне: "Рэй, ты пришел без
предупреждения, а у меня назначено свидание. Прости, но не зайдешь ли ты
завтра?".
Я прервал свои раздумья:
- Тодер, я всегда предпочитал прямой путь окольному. Я имел время
исследовать своих мучителей прошлой ночью. Несмотря на маски и измененные
голоса, я запомнил много деталей, которые должны помочь мне найти их. Вы
когда-то учили, что страдание является сильным мобилизующим фактором для
всех чувствующих существ. Мне пришлось много страдать в течение нескольких
часов. Я хотел бы, чтобы вы помогли мне дать объяснение всему тому, что я
видел, слышал и чувствовал во время допроса.
Тодер в течение двух вздохов обдумывал ответ. Наконец он пожал
плечами:
- Рэй, в своем теперешнем состоянии ты теряешь даже то, что узнал.
Иди домой, отдохни. Вернешься ко мне, когда придешь в себя, и мы
рассмотрим твое предложение!
- Нет! - Я оказался на ногах, даже не осознав этого. - Завтра или
даже сейчас они могут быть на центаврианском корабле и скоро окажутся
навсегда вне пределов досягаемости!
- Если бы я сказал тебе сейчас, что они находятся на пути к порту,
собираясь бежать с Марса, ты все равно не смог бы помешать этому. Будь
разумным, мальчик! - Он тоже поднялся со своего кресла. - Делай, что я
советую! Иди домой и отдохни.
- Вы пытаетесь избавиться от меня, - не унимался я. - Почему?
- Ко мне должен прийти человек с минуты на минуту, - ответил старик.
- Но он еще не здесь. Я пришел к вам без предупреждения, допустим.
Однако я помню, как вы в то время, когда я был вашим воспитанником, всегда
отказывались просто ждать, говоря, что это глупая трата драгоценного
времени.
У меня уже почти не осталось никаких сил, и только мысль, что учитель
не был сейчас откровенен со мной, не позволяла мне удалиться. Я безнадежно
пытался докопаться до причины его неискренности.
Прежде чем он смог убедительно ответить, в окне, выходящем на
пешеходный туннель, промелькнула фигура человека. Я тряхнул головой, в ту
же секунду узнав его, я отказывался принять возникшее в сознании имя, пока
звук дверного звонка не подтвердил мою сумасшедшую мысль: "Его посетитель
- Лугас! Из миллиардов людей в Галактике - Лугас!"
Это было уже слишком. Я представил жуткую картину заговора против
меня, загнанного в клетку, в ловушку. Потрясение забрало мои последние
силы, и я провалился в темноту, которая вот уже три часа угрожала
поглотить меня.
Тодер...
Лугас...
Чувство юмора... самая дисциплинированная группа людей...
Ничего...
Темнота.

8
Прежде чем открыть глаза, я с треском потянулся, расправляя все свои
суставы, ощущая, как замечательно лежать в собственной кровати,
приспособленной к длине моего тела. На скольких мирах и на скольких
кораблях между этими мирами я имел дело с гамаком, который носил в своем
мешке, потому что не было такой кровати, на которой я мог бы провести ночь
не просыпаясь от судорог и онемения!
А комфорт нулевой гравитации...
Эта мысль поразила меня. Я раскрыл глаза, думая, что не увижу того,
что предполагал, - спальню в своей квартире около космопорта.
Однако комната была мне хорошо знакома. Но в таком случае откуда это
ясное ощущение нуль-гравитационной кровати? Если бы я мог позволить
наслаждаться ее покоем своим семи футам и четырем дюймам, то последним
местом, где я хотел бы это делать, должна быть моя родная планета.
Марсианская гравитация невысокая и прекрасно подходит мне. А если бы я
оказался на Земле, то...
Мысли сделали резкий скачок.
Отправиться на Землю! Отправиться на Землю? Я никогда в жизни не
собирался туда! Я хорошо представлял себя среди толпы землян,
сгорбленного, нервозного, неловкого великана - забавную фигуру для
развлечения детей и зевак. В земноподобных мирах других систем я
сталкивался с таким отношением к себе. Суровое центаврианское воспитание и
дисциплинированная вежливость не позволяли проявиться открытой
насмешливости даже у детей. А дружелюбные медведиане, как правило,
беззлобно улыбались, разглядывая марсианскую каланчу.
Возможно, сон был причиной этого странного желания. Я нахмурился,
обеспокоенный мыслью, что сон был вызван реальными событиями моей жизни. И
неудивительно, что мое подсознание могло интерпретировать мое вынужденное
пребывание на Дарисе, утомляющее действие гравитации и неспособность
избавиться от него как разновидность психологической аналогии моего
негодования по поводу легального земного гражданства. И все-таки я лежал
на нуль-гравитационной кровати: превосходные вещи были на этой
упадочно-расточительной планете, на которую я не хотел бы вернуться.
Но было ли это на Хариголе?
Да, там была медведианская девушка, высокая для своей нации, именно
по этой причине я и выбрал ее.
- Конечно же, она была высокой! - сказал я вслух, внезапно испуганный
тем, что в моей памяти она возникла совсем крошечной.
Наверное, мое сознание сохранило неточный образ:
Ведь он сложился из воспоминаний о запрокинутом ко мне лице, о
необходимости склоняться к ней, о всегда присутствующем рывке гравитации,
не ощущаемой ею...
Нет, конечно же, она была высокой, та девушка, с которой я делил
нуль-гравитационную кровать. Решив убедиться в этом, я потянулся к
выдвижному ящику, где хранил своеобразные сувениры - память о тех, с кем я
уже не предполагал увидеться снова. На глаза мне попались часы, стоявшие
на прикроватной тумбочке, они показывали без пяти минут полдень.
Если я спал так долго, то неудивительно, что моя голова была тяжелой.
Дома, на Марсе, я всегда поднимался с рассветом, и только усталость,
вызванная высокой гравитацией, могла заставить меня спать утром так же
хорошо, как и ночью.
Я проверил показания других приборов, стоявших рядом с часами:
счетчик давления - на десяти, счетчик влажности - на "малая", температура
- около 21 градуса на теплой стороне.
Я вспотел во сне. Только сейчас я обратил на эту деталь внимание.
Простыня, которой я укрывался, была холодной и влажной. При высокой
температуре и влажности моя потливость не была бы странной, однако к ней
добавлялся еще и беспорядок в мыслях... Лихорадка?
Разумнее всего было немедленно проверить себя и убедиться, что не
подцепил какой-нибудь вирус. Но меня совсем извели ощущения, связанные с
нуль-гравитационной кроватью, которые я никак не мог объяснить. В большой
груде разных памятных вещиц я принялся искать стереокуб, чтобы проверить
свое предположение о той девушке с Харигола. Она была высокой - не для
марсианки, естественно (что-то около шести с половиной футов), но
исключительно высокой для своей нации, с золотистой кожей, черными
волосами, миндалевидными глазами. Очень привлекательная. Я сделал этот
снимок после полудня в карнавальный день у входа в сад того дома, где
сдавались в аренду номера с нуль-гравитационными кроватями.
Верхняя солнечная сторона стереокуба блеснула среди разнообразного
хлама. Я взял его и мгновенно почувствовал полное разочарование.
Девушка была высокой, все правильно. Мы стояли рядом, и моя рука
обнимала ее за плечи. Но она не была черноволосой, золотокожей, с
миндалевидными глазами. Она была смуглой блондинкой, с карими глазами -
скандинавкой с примесью ватусси, ответственной за ее высокий рост и
светло-коричневую кожу.
Несколько секунд я изумленно таращился на куб, не веря
стереоизображению; затем швырнул его назад в ящик, встал с кровати и
направился в ванную. Ванна - еще один заимствованный у Земли термин.
Марсиане придумали лучший способ использования воды, нежели в громадном
количестве нагревать ее, сидеть в ней, развалившись, и затем куда-то
выливать. Водяная пыль из воздушных распылителей более эффективно очищает
кожу и удаляет запах. При этом не надо суетиться с полотенцем или
осушающим устройством.
В ванной я держал хороший набор медицинских аппаратов и препаратов.
Космонавты, путешествующие по разным мирам, находятся в зависимости от
медицинского удостоверения, поэтому они постоянно следят за своим
иммунитетом. Я исследовал себя более тщательно, чем всегда. Когда из
аппарата выскользнула диагностическая карта, я положил ее на светящийся
экран.
Симптомы: ночная испарина, долгий сон, нерациональное восприятие,
путаница в памяти. Я прибавил к этому перечню растущее напряжение, хотя и
не знал, было ли оно естественной реакцией на мое теперешнее состояние или
частью синдрома.
Возможные диагнозы: болезнь Лакхмана; лихорадка 3-й группы,
сопровождающаяся психическим расстройством (не для самолечения, подумал
я); лихорадка 2-й группы, у некоторых сопровождается шоковой реакцией (а
это уже обнадеживает). Успокаивающе краткий текст. Диагностические карты
были обычного больничного образца, разработанного для дистанционной
компьютерной диагностики.
Возможность болезни Лакхмана обеспокоила меня. Если коротко, то это
означало карантин с длительным лечением - не менее трех месяцев. Я смочил
слюной специальную регенерирующую облатку и полминуты почти со страхом
ждал реакции, то есть ее позеленения. Она осталась белой.
Лихорадка? Нервное возбуждение? Во всяком случае, совсем не то, что я
проверял. Температура тела отличалась на пятнадцать сотых градуса от
обычного утреннего уровня, но день уже далеко продвинулся вперед, и я,
вероятно, был в начале амплитуды моего вечернего подъема.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20