На редкость утомительный тип. То задаст сотню вопросов о подругах и покойной тетушке Веры (какое это имеет отношение к убийству?), а то вдруг и вообще заговорит о сущей ерунде. Например, ни с того, ни с сего стал расспрашивать, ношу ли я летние шляпы фасона «панама». Я, естественно, их ношу, и в моем гардеробе штук пять таких шляп, но почему я должен обсуждать детали своей одежды со следователем? Или он вообразил себя моим приятелем, которому я буду хвалиться обновками? Это так действует мне на нервы, я еле сдерживался, чтобы не наговорить этому остолопу колкостей!
Глава 12
К вечеру в усадьбу приехал Заплатин. Феликс, по совету Колычева, отказался его принять, и Дмитрию пришлось самому выйти к нежеланному гостю.
– Что, наше сиятельство от меня прячется? – спросил Заплатин наглым тоном. – Передай князиньке, что у меня важное дело.
– Феликс к тебе не выйдет, – отрезал Колычев. – А о важном деле можешь поговорить со мной, тем более что я оказался в курсе, какого характера дело привело тебя сюда.
– Ах вот даже как! – фыркнул Заплатин. – Душка Рахманов постарался укрыться за твою спину? Поражаюсь, как этот слизняк всегда умеет найти чью-то широкую спину, чтобы угнездиться за ней! С младых ногтей привык на ком-нибудь паразитировать. Ладно, раз ты принял на себя обязанности посредника, придется прибегнуть к твоей помощи. Передай своему титулованному другу, чтобы он не шутил с огнем. Деньги, которые я прошу, нужны мне не для себя, а для общего дела...
– Благородно, весьма благородно! – не удержался Колычев.
– Тебе этого все равно не понять. А дорвавшегося до кормушки молодого князя такая сумма не разорит. Если же Феликс решил идти на конфликт, это его дело. Но пусть прежде просчитает все последствия! Если я поменяю показания и все мои приятели заявят, что князя на нашей вечеринке не было и что он заплатил нам три тысячи за ложное алиби, не думаю, что Рахманов много выиграет...
– Позволь напомнить тебе, что лжесвидетельство – дело уголовно наказуемое, – заметил Дмитрий.
Но урезонить Заплатина не удалось.
– Наказание за лжесвидетельство не сравнится с наказанием за убийство, – заявил он. – Пусть Феликс прикинет, понравится ли ему на каторге. Кстати, за убийство супруги его наверняка лишат всех прав состояния. И, боясь потерять малую толику своих богатств, он скоро лишится всего. Всего! И поедет из своего утопающего в розах замка в сибирские рудники! Да не поедет, а пойдет. По этапу! Гремя кандалами, прости за банальность.
– «И шли вы , гремя кандалами...» Мне кажется, ты уже все сказал, что хотел? – перебил его Колычев. – Литературные красоты вроде гремящих кандалов в подобной речи излишни. Они хороши лишь в выступлениях на революционных митингах да в подпольных изданиях. Все, Алексей. Позволь мне откланяться. Я передам князю суть твоих требований.
– Да уж, передай! Сделай такую любезность. И скажи, что я буду ждать еще один день. Только один день и все! Если завтра к вечеру денег не будет, твой князь горько пожалеет, что вообще родился на свет!
– Непременно передам. Кстати, я теперь с полным правом могу давать на следствии показания о шантаже и угрозах расправы – я слышал это только что от тебя собственными ушами. Это, знаешь ли, совсем не то, что говорить с чужих слов.
– Дмитрий, я не люблю угроз. Я ведь тоже с полным правом могу утверждать, что ты только что склонял меня к продолжению лжесвидетельства и грозил в противном случае свести со мной счеты. И попробуй это опровергнуть. Твое слово против моего. Так что Феликсу я советую подумать получше, нужна ли ему эта война со мной?
– А у тебя красивая шляпа, Заплатин. Кажется, такой фасон называется «панама»? Незаменимая вещь в южных губерниях...
– Колычев, не выводи меня из себя! Ни о чем более идиотском, чем шляпные фасоны, ты говорить не можешь? Да, черт возьми, это «панама». Доволен? А теперь пойди и передай Феликсу то, о чем я тебе говорил!
Заплатин резко повернулся, пошел по дорожке, сбивая на ходу головки цветов в клумбах, и вскоре скрылся за воротами парка.
– Митя, о чем вы говорили? – нервно спросил Феликс, как только Колычев вернулся в гостиную.
– Да так, обо всем понемногу, – уклончиво ответил Дмирий.
– И что, ты сказал ему, что денег не будет?
– Естественно, сказал.
– А он обещал отомстить?
– Естественно, обещал. Дает нам еще сутки, а там уж... Грозится, что ты пожалеешь, что вообще родился на свет.
– Митя, и ты говоришь об этом так спокойно! Он же через день начнет действовать! – закричал Феликс.
– Успокойся, мы тоже начнем действовать.
– Да что мы можем сделать?
– Многое, – спокойно сказал Дмитрий. – Распорядись, чтобы приготовили экипаж.
– А куда ты собрался под вечер?
– Не я, а мы. Сейчас мы поедем в город, чтобы с утра не терять много времени. Переночуем там в гостинице, а завтра сразу, как проснемся, займемся делами.
– Делами? – удивился Феликс. – Какими?
– Важными. Ты знаком с вашим земским начальником?
– Шапочно. Но моего отца и, особенно, тетку старик земский знал очень хорошо.
– Прекрасно. Есть повод нанести ему визит и возобновить знакомство.
– Да зачем мне поддерживать знакомство с этим старым хрычом? Тоже мне, удовольствие! Я подобных знакомств всеми силами избегаю. Начнет еще являться сюда с ответными визитами. А мне не до развлечений. И самому не хочется в гости, и у себя предпочел бы никого не принимать.
– Феликс, мы едем в город не развлекаться, а заниматься важными делами ! Повторяю – важными ! На тебя возлагается ответственная задача представить меня супруге земского начальника. Она возвращалась из имения в одном вагоне с твоей Верой и может оказаться весьма осведомленной свидетельницей, хотя ни здешний судебный следователь, ни сама благородная дама этого не осознают. Может быть, из уважения к местной власти следователь посовестился всерьез допрашивать супругу земского, а может быть, вопросы были так сформулированы, что ей не припомнились все существенные детали... Но она вспоминала о каком-то мужчине, виденном в вагоне поезда. Короче говоря, я должен поговорить с ней сам, это очень важно.
– Ну хорошо, раз так, то поедем, – согласился Феликс. – Но, Митя, а как же Заплатин?
– Да Бог с ним, с Заплатиным.
– А его угрозы?
Феликс, видимо, сильно перетрусил и все не мог отвлечься от пугающей его темы заплатинского шантажа.
– Посуди сам, что он тебе сделает? Пойдет к следователю и объявит, что на самом деле ты у него в гостях в роковую ночь не был и алиби у тебя нет. Ну и что? Да, это осложнит дело, но все же из подобного заявления еще не следует, что ты и есть убийца. К тому же, следователь со дня на день собирается ехать для расследования «петербургской линии» в столицу. Заплатин может просто не успеть со своими разоблачениями до его отъезда. Так что мы выиграем немного времени и постараемся пока узнать что-нибудь важное.
– Ладно, пойду распоряжусь насчет экипажа.
К вечеру воздух стал немного прохладнее, откуда-то потянуло свежим ветерком и поездка в город оказалась не такой утомительной, как была бы в разгар дня под палящим солнцем.
– Послушай, Феликс, а где у вас тут можно купить приличную шляпу?
– А, брат, надоело в форменной судейской фуражке ходить? Конечно, жарко и неудобно. Тут, на юге, слава Богу, можно позволить себе размундириться. Правда, с модными магазинами у нас в городке не очень-то, сам понимаешь, такая дыра... Я лично предпочитаю все, что нужно, выписывать из Москвы и Петербурга. А местные господа, насколько мне известно, за покупками захаживают к купцу Ованесову, он владелец самого лучшего модного магазина в этих местах...
– Как ты сказал? К купцу Ованесову? – переспросил Дмитрий. – Вот-вот, именно к господину Ованесову-то нам и следует зайти непременно! Всенепременнейше!
– Митя, ты стал таким загадочным! То тебя в дом земского начальника тянет, то в лавку Ованесова...
Колычев, погрузившись в свои мысли, ничего не ответил. Феликс тоже замолчал, и минут десять они ехали в полной тишине. Когда вдалеке уже показались окрашенные розовым закатным светом развалины турецкой крепости, живописно смотревшиеся на фоне темнеющего неба, и вот-вот должна была открыться панорама городка, Дмитрий вдруг сказал, неизвестно к кому обращаясь:
– А Заплатин тоже носит летнюю шляпу фасона «панама»...
– О чем ты, Митя? – удивился Феликс. – Что вам всем далась эта «панама»! Следователь, когда приезжал, тоже все о «панаме» толковал. Сумасшествие какое-то!
– Феликс, дело в том, что по вагону, в котором ехала твоя жена, прогуливался некий господин в «панаме». Его видела супруга земского начальника. Помнишь, мы говорили о ее показаниях? Я узнал об этом от следователя. Так вот, «панама» и есть предполагаемый убийца.
– А я, как на грех, сказал следователю, что у меня много подобных шляп! – заныл Феликс. – Какой я дурак, Митя! Вечно меня черти за язык тянут...
– Сказал и хорошо. Хуже было бы, если бы ты принялся врать и выкручиваться – вот это как раз наводит на подозрения. А так, мало ли, есть у тебя «панамы» или нет – в здешних местах каждый второй господин из благородных носит летом подобные головные уборы.
Номер для знатных гостей, самый роскошный, с ванной, балконом и двумя спальнями, был свободен, и его сиятельство не преминул занять дорогие апартаменты.
По мнению Дмитрия, можно было устроиться и в более скромных комнатах – речь шла всего об одной ночи. Но Феликс уже настолько сроднился со своим аристократическим положением, что приобрел стойкую привычку сорить деньгами.
Ужин князь заказал в номер и попросил официанта сервировать его на балконе, где стояли пара плетеных стульев и небольшой столик.
– Митя, мы с тобой не успели договорить, – как бы между делом начал Феликс, пригубив из бокала вино и поглядывая вдаль, на тихое вечернее море. – По поводу того, что Заплатин носит шляпу фасона «панама», а в вагоне Веры видели господина в такой шляпе... Скажи, ты подозреваешь, что убийца – Алексей?
Колычев ответил не сразу. Он тоже поднес к губам бокал, пригубил светлую, терпкую, пахнущую свежим виноградом жидкость и только тогда медленно произнес:
– Этого нельзя исключать. Мотив у него, как я понимаю, был. Ревность, месть – из-за этого чаще всего и убивают.
– Но этого не может быть, я не верю! Неужели Алексей способен убить женщину? Убить Веру? Это было бы так страшно!
У Феликса задрожали губы, но он еще долго бормотал какие-то невнятные слова, не то оправдывая Заплатина, не то проклиная.
Колычев молчал, никак не развивая тему причастности Алексея к убийству.
– Да, Митя, у Заплатина ведь алиби! – спохватился вдруг Феликс. – Мы забыли, что в тот вечер он принимал гостей...
– О его алиби можно всерьез не говорить – на примере твоего собственного ложного алиби видно, какова их цена. Если чуть не десять человек поклялись следователю, что ты был вместе с ними, то неужели же они откажут в такой малости своему приятелю, даже если он и отсутствовал несколько часов на собственной вечеринке. Полагаю, гостям было там неплохо и без хозяина...
– Значит, все-таки убийца – Заплатин?
– А вот с подобными выводами лучше никогда не торопиться. Теоретически Заплатин может оказаться убийцей – почему бы и нет? Но для убийцы он ведет себя странно – этот наглый, откровенный шантаж, этот агрессивный тон... Такое впечатление, что Заплатин уверен – убийца ты и думает, что ты его смертельно боишься, и презирает тебя за это, хотя и решился воспользоваться случаем и сорвать денег. Если предположить, что он сам и убил Веру, то его игра слишком уж сложна и цинична, требует стальной воли, холодного расчета, полного владения своими чувствами... А ведь Заплатин всегда был человеком, излишне подверженным эмоциям. Вспомни, когда он выступал на студенческих митингах. то ухитрялся до такой степени взвинтить и себя и толпу, что студенты творили дела, в которых сами не могли дать себе после отчет. Какое-то коллективное сумасшествие! Сколько наивных мальчиков, воодушевленных этим эмоциональным подъемом, были отчислены из университета за «политику» и даже оказались в ссылке! Может, со стороны Заплатина за этим и стояла некоторая доля цинизма, но уж стальной воли и железных нервов лидера, на мой взгляд, не наблюдалось – слабый, истеричный человек, научившийся всего лишь красиво говорить... И убийство из ревности предполагает некоторую психическую неустойчивость, излишнюю чувствительность, неумение сдержать свои порывы. Но при этом такая сложная игра – наметить из числа приятелей жертву, которая выступит в качестве будущего обвиняемого, предоставить этому человеку ложное алиби, потом обобрать при помощи шантажа, навести на него подозрение, сфабриковать улики и выдать следствию, чтобы отвлечь внимание от собственной персоны... Ты полагаешь, Заплатин способен на столь многомерную интригу?
– Не знаю, Митя. Я уже ничего не понимаю. Как хорошо, что ты оказался рядом в такой тяжелый для меня момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42