Снова вернулось ощущение чужого взгляда. Не прекращая бег, я недовольно поморщился. И тотчас же удостоился вопроса от своего напарника:
— Что случилось?
— Ничего не чувствуешь? — задал я встречный вопрос.
— Да вроде бы нет… А что?
Я на минуту остановился, переводя дух. Перехватил поудобнее рукоять меча. Нет, все-таки мой клинок был лучше. Привычнее. Этот какой-то… сразу чувствуется, что чужой.
— Будто в спину кто-то уставился, — осматриваясь по сторонам, пожаловался я. — Неприятный такой взгляд. Жесткий. Колючий. Опасный.
Я заметил, что после этих слов Осипов тоже начал озираться с таким видом, будто ожидал, что в любой момент из ближайшей же подворотни может кто-нибудь выскочить… Правильно. В этих местах только так и надо себя вести. И желательно без всяких напоминаний.
— Но я никого не вижу….
— Я тоже, — хмыкнул я. — И тем не менее можешь не сомневаться: на нас кто-то смотрит.
Или кто-то смотрит на меня. Такое тоже вполне может быть… Только вслух я это признавать не собирался.
— Но почему тогда этот кто-то не нападает?
— Наверное, не считает нужным… — Я резко передернул плечами и, прежде чем Осипов успел задать очередной вопрос, пояснил: — Знавал я одно существо, которое вело себя именно так. Очень уж ему нравилось дразнить смертных…
— И кто же это был?
— Не важно…— Буравящий спину взгляд не исчезал. Я продолжал осматриваться по сторонам, хотя и знал, что обнаружить этого любителя подглядывать шансов практически нет. И это хорошо, потому что я не представлял себе, что бы мы стали делать, выйди тот, о ком я думаю, сейчас из-за угла. — Давай заранее условимся: если я прикажу тебе уходить, то ты уходишь. Не задаешь вопросы, не торчишь рядом, не кидаешься в атаку. Ты бежишь изо всех сил к воротам и не останавливаешься до тех пор, пока они не закроются за твоей спиной… Хорошо?
— Но…
— Хорошо? — невыразительно повторил я. И поднял меч, заметив смутное движение в соседнем дворике.
Не знаю, что услышал или о чем подумал Осипов, но он вздрогнул. И поспешно согласился:
— Ладно… Договорились.
— Ну раз договорились, — протянул я, — тогда доставай свой меч. К нам посетители.
Осипов снова вздрогнул и бестолково завертел головой. Ковыляющего к нам зилота он заметил, только когда тот вышел из переулка. И сразу же потащил из кобуры пистолет.
Я едва успел удержать его руку.
— Не надо! Лишний шум… Ты лучше Маринке пока позвони. Спроси, не выходил ли Водовозов на связь. И присматривай за тылами. Эта тварь может быть не одна.
Оставив своего напарника за спиной, я шагнул навстречу зилоту. Рукоять чужого меча лежала в ладони чуть-чуть непривычно, но я полагал, что это не будет столь уж серьезной помехой. Серебряные накладки на лезвии поблескивали в лучах солнца.
Зилот, словно не понимая, что его ждет, упорно ковылял вперед. Тянул свои руки к моему горлу, как будто рассчитывал, что я позволю до него добраться. Мертвенно-бледное лицо застыло в каменной неподвижности, лишь влажно поблескивали холодной чернотой неестественно большие глаза. Тварь прихрамывала сразу на обе ноги.
Я удивленно нахмурился.
Обросшие неопределенного цвета шерстью ноги чуть ниже колен пересекали распухшие багровые рубцы. Шерсть вокруг слиплась от крови и висела длинными сосульками. Раны выглядели так, словно им недели две. Но я был не понаслышке знаком с потрясающей регенерацией некоторых видов нечисти и знал, что этим рубцам на самом деле дня два-три. Вряд ли больше.
Вспомнив свой лихой кувырок через голову и хлесткий — с оттяжкой — удар по ногам, я усмехнулся.
Вот ты кто — старый знакомый. В прошлый раз я тебя не добил, так ты теперь решил отомстить?.. А почему один? Где твои собратья по хвостам и копытам? Так ведь даже не интересно… Ну выходите же. Не стесняйтесь.
Я торопливо огляделся, краем глаза продолжая следить за прихрамывающим монстром.
Никого. Похоже, тварь действительно была одна. Почему? Ведь зилоты, как и оборотни, — стадная нечисть. Поодиночке они ходят крайне редко… Впрочем, я, кажется, знал, в чем дело.
Зилот был ранен. Не смертельно, но все-таки довольно серьезно. Пусть всего лишь на время, но он превратился в обузу, стал лишним и ненужным. И стая его отвергла.
Обиднее всего то, что подобное поведение зилоты позаимствовали у нас, у людей. По своей сути любая нечисть — это лишь отражение в кривом зеркале Зла какой-то из сторон человеческой сущности. Тьма не несет в себе ничего нового. Она не способна творить и может лишь только искажать. Все свои черты, все свои поступки, всю свою бесконечную ненависть и ярость нечисть черпает из наших, людских, душ.
Они — это мы. Темная сторона человечества. Наши обретшие материальное воплощение грехи. Прирученное человеческими руками зло, обернувшееся против своих же хозяев.
Прав был Хмырь, когда еще год назад говорил, что в этой войне мы не сможем победить. Целиком и полностью прав. Ни с помощью меча, ни с помощью пули — будь она хоть из свинца, хоть из серебра — невозможно победить себя самого. И вся наша бесконечная битва, все эти пулеметные вышки, острые клинки и опутанные колючей проволокой железобетонные стены идут лишь на пользу делу тьмы, все больше и больше ожесточая человеческие сердца, пробуждая в умах ненависть и злобу.
Чем больше тварей мы убьем, тем сильнее станет Тьма. Своих не-мертвых слуг ей не жалко. Их у нее много. А не хватит — появятся еще. Мы сами их и создадим.
Жаль, что мы так и не поняли тот урок, который пытался преподать нам Всевышний три десятилетия назад.
А теперь уже поздно. Тьма наступает. Скоро она захлестнет периметр, поглотит города, затопит и пожрет весь мир…
Если только мы не найдем способ ее остановить.
Но что можно сделать? Что следует предпринять, для того чтобы остановить победные шаги пожирающего наш мир зла? И возможно ли это вообще? Ответ, наверное, знает один лишь Бог. Но он не скажет. Ни за что не скажет, хотя это и было бы ему на руку. Свободу воли, свой последний дар человеку, он уважает гораздо сильнее нас самих…
Отработанным движением я стряхнул повисшие на острие меча тяжелые бусинки темной липкой крови. Потом повернулся к восхищенно взиравшему на меня Осипову. Махнул рукой.
— Идем.
— Лихо!.. Я даже понять ничего не успел, а ты уже меч отряхиваешь. Где это ты научился? В учебке таким приемам не учат…
Я вяло дернул плечом. Почему-то мне совсем не хотелось говорить на эту тему. Велик подвиг — снести голову еще одному представителю бесконечно возрождающейся армии нечисти. Может быть, раньше я и испытывал бы по этому поводу гордость или довольство, но сейчас мне было просто противно.
Не то мы что-то делаем. Ох не то…
Нырнув в соседний дворик, я перешел на бег. Осипов послушно пристроился сзади.
— Можно больше не торопиться. Маринка предупредила Водовозова. Он будет ждать нас на Свердловском, возле тройного перекрестка. Знаешь, где это?
А то, наверное, нет! Я по этим местам бегал, когда ты еще штаны за школьной партой протирал. Забыл, что ли? Так я могу напомнить… Или ты нарочно пытаешься меня поддеть?..
Я мотнул головой. Как будто таким образом можно было избавиться от неотступно грызущей меня изнутри тревоги. Или стряхнуть царапающий лопатки насмешливо-злобный взгляд.
— Найду. А ты, чем трепать языком, лучше по сторонам поглядывай. Вояка хренов… Откусят голову, как младенцу.
Осипов замолчал, и я ясно почувствовал, что он обиделся. Здесь, среди брошенных домов и пустынных улиц, среди натужно дышащей прямо в лицо тьмы, чувства идущего рядом человека почему-то ощущались как никогда остро.
Торопливо перебежав грязную, заваленную мусором улочку, мы снова углубились во дворы. Ржавые столбики качелей, наполненные сухой мертвенно-серой пылью детские песочницы и безжизненные клумбы уныло проносились мимо. Беспрерывно слыша за спиной равномерное топанье Осипова, я повернул за угол. Промчался мимо машины неопределяемой марки, навечно застывшей на месте своей последней стоянки. И резко остановился, подняв руку.
— Что?..
— Тихо! — сердито шикнул я, внимательно обводя взглядом пустые глазницы окон близлежащих домов. — Посмотри лучше под ноги.
Он понял сразу. С первого взгляда. Да и трудно было не понять — неровные цепочки следов, накладываясь друг на друга, испещряли здесь каждый сантиметр пыльного растрескавшегося асфальта. Их было много, самых разных. Грубые отпечатки тяжелых сапог чередовались со следами изящных женских туфелек. Кое-где виднелись даже следы босых ног, судя по размеру ступни — детских. Здесь были и старые, уже почти затертые следы, и совсем свежие — сегодняшние. Но все— они были в чем-то схожи — те, кто их здесь оставил, ходили слегка подскакивая при каждом шаге. Словно не соизмеряя свою силу.
— Вампиры, — одними губами прошептал Осипов. Так тихо, что если бы я не ожидал услышать именно это слово, то и не разобрал бы. — Как много…
Много. Действительно много. Трудно сказать точно, но на глазок я бы определил: сорок или, может быть, даже пятьдесят. Столько собравшихся в одном месте кровососов я никогда еще не видел. И, полагаю, вообще никто не видел.
А вон в том подвале у них, видимо, дневной схрон…
Я молча ткнул пальцем в зияющий зловещей пустотой провал, рядом с которым валялась сорванная не ведающей силы рукой покореженная дверь. Осипов кивнул и сказал:
— Надо готовить облаву, пока не поздно. Если эта орава выйдет к периметру — она может прорваться.
Я не мог с ним не согласиться. Действительно, если полсотни вампиров одновременно пойдут на приступ защитной стены, то прорыв вполне вероятен. В суматохе десяток-другой тварей вполне сможет проскочить в город. И пока их усмирят, поляжет немало народу: как армейцев и чистильщиков, так и простых горожан.
Только в случае облавы людей тоже поляжет немало. Перебить пятьдесят вампиров — не шуточки. Я припомнил виденную год назад картину побоища, когда взвод солдат наскочил на дневной схрон вампиров, и меня сразу замутило… Ужасное было зрелище. Кровавое. И даже то, что под клыками погибли те, кто при случае без угрызений совести прострелил бы мне башку, ничего не меняло.
Насколько бы плох ни был человек, такой смерти он не заслуживает. Никто этого не заслуживает. Даже бездушные. Быть высосанным досуха, чтобы потом воскреснуть обуреваемым вечной жаждой… Брр…
Ненавижу вампиров!
— Уходим. — Я тронул Осипова за плечо.
Он сначала вздрогнул и вытаращился на меня. Потом резко кивнул.
— Да… Уходим…
На проспект мы вышли минут через пять. И почти сразу же нашли новые следы, глубоко вдавившиеся в размягченный асфальт. Совсем недавно — не более десяти минут назад — здесь прошли несколько человек. Не мертвяков или вампиров, а именно человек.
Я присел на корточки, изучая вырезанные на подошвах инициалы. Провел пальцем по хорошо знакомым мне «ДВ» — Дмитрий Водовозов. Осмотрел остающиеся безымянными «ВС», «ПГ», «ЛР» и «КЩ». Впрочем, насчет последнего я, кажется, догадывался. Константин Щапин. Неплохой чистильщик. Перспективный. На его счету уже почти десяток уничтоженных тварей. А ведь всего только полгода как из учебки.
Остальные инициалы оставались для меня всего лишь едва заметными буквами, отпечатавшимися на размякшем от жары асфальте. Лица за ними не стояли. Конечно, можно было спросить у Осипова — он-то наверняка своих однокашников знал. Но я не стал. Незачем. Что мне могли дать эти имена?
Выпрямившись, я забросил меч в ножны. Сейчас он мне только мешал. Вытер мокрую от пота ладонь о штанину. Осмотрелся.
Пусто и тихо. Маячит перед глазами мутное марево дрожащего воздуха. Пощелкивают от жары ржавые остовы сброшенных к краю дороги машин. В пыльных осколках стекла под ногами отражается небо. И кажется, будто во всем мире нет никого и ничего, кроме тебя и этой пустынной улицы.
Зря, кстати, кажется. Я отчетливо чувствовал, что на меня кто-то смотрит. Между лопаток прямо-таки зудело. И вдобавок я чуял неторопливо наползающий откуда-то со стороны тонкий запашок тьмы. На какое-то мгновение царившая вокруг тишина вдруг показалась мне зловещей и исполненной холодного ожидания. В висках неприятно кольнуло. Проснулся, невнятно бормотнул что-то и тут же вновь недоуменно замолчал инстинкт — опасность рядом.
Я еще раз обвел глазами обступившие мертвый проспект унылые коробки домов и, не заметив ничего стоящего внимания, зябко передернул плечами.
Эта вылазка нравилась мне все меньше и меньше. Она явно и недвусмысленно обещала неприятности. И лучше всего сейчас было бы бросить все и быстренько бежать домой.
Жаль, что я не мог так поступить.
Из-за угла дома в квартале от нас на проспект осторожно вышел человек в кожаной куртке и с мечом в руке. Он бегло огляделся, заметил нас и помахал рукой. Узнав Митьку Водовозова, я махнул в ответ. Рядом негромко и с явным облегчением выдохнул Осипов. Я лишь только скривил губы в усмешке. Зря он думает, что дело сделано и самое худшее уже позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46