Ей нравилось играть с Холидеем, наблюдать, как он сражается и мучается, борясь с одним монстром за другим в попытке прожить как можно дольше, чтобы спасти свою ненаглядную дочь. Нравилось понемногу ломать его, выматывая физически и эмоционально при помощи сил, которых он не понимал. Откуда ему знать, что это волшебство Мистаи работало против него? Откуда знать, что оно с ним вытворяло? Это приятно, но самое большое удовольствие еще впереди.
Предвкушение не давало угаснуть ее гневу и злости, потому что, хоть она ни за что не призналась бы даже сама себе, ведьма была глубоко разочарована тем, что Холидей еще жив. Затраченные время и усилия, магию и могущество нельзя было сбросить со счетов, даже уверяя себя, что все идет как ожидалось. Ночная Мгла ненавидела проигрывать, терпеть не могла не получать желаемого, даже когда умом понимала, что это неизбежно. Ведьма хотела смерти Холидея, и отсрочка этого события, чем бы она ни обосновывалась, была с трудом выносима.
Впрочем, она разработала план, который считала безупречным. Мистая все еще у нее в руках — тайное оружие, которое пойдет в ход и выполнит свое предназначение, когда наступит срок. Возможно, даже лучше, что все разрешится сейчас, а не позже. Мистая становилась трудноуправляемой, все неохотнее выполняла указания ведьмы, начиная подозревать об отведенной ей роли. Уже достаточно плохо то, что она отказалась создавать другого монстра, когда у робота ничего не вышло. И уж совсем ни в какие рамки не лезло, что девчонка осмелилась выйти из пропасти. Однако Ночной Мгле удалось ее обхитрить. Еще раз она нашла способ использовать Мистаю, соединив волшебство девочки со своей магией, чтобы оживить Ардшил и наслать на Холидея. Но потребовались величайшая хитрость и сокрытие своего магического участия, чтобы девчонка не поняла, что ведьме действительно нужно. Обмануть Мистаю еще раз будет очень трудно.
И все же она ее обманет, пообещала себе Ночная Мгла. В последний раз.
В первый день путешествия Холидея к Бездонной Пропасти она позволила Мистае делать все, что ей заблагорассудится, и практиковаться, как ей угодно. Она поощряла девочку, хвалила, успокаивала. Остался всего один день, напомнила ведьма Мистае. Всего один — и она поедет домой. Сама Ночная Мгла туда-сюда носилась по своим владениям, едва способная думать о чем-то другом, кроме как о приближении события, о котором она мечтала два долгих года. Она бродила по туманам, вновь и вновь представляя себе картину во всех деталях, предвкушая удовольствие, которое получит. Холидей мертв. Холидей наконец мертв. Это стало для нее единственной целью в жизни, единственной целью существования.
Ночью она в облике вороны полетела туда, где шутейный король спал со своей сильфидой под охраной гвардейцев. Она с удовольствием выклевала бы ему глаза, если б могла, настолько велика была ее ненависть. Но она не собиралась рисковать после стольких усилий. Не станет она отказывать себе в удовольствии лицезреть смерть короля, которую так долго готовила. Она посмотрела, сколько ему еще осталось до Бездонной Пропасти, прикинула время, которое ей понадобится на подготовку, вернулась обратно в свои покои и стала ждать.
Утром она сидела и смотрела, как Мистая завтракает, и только после этого подошла к девочке. Темная и прямая, чуть грозная, она с улыбкой приблизилась к Мистае и коснулась изящной рукой щеки девочки.
— Сегодня за тобой приедет отец, — сообщила она самым чарующим тоном. Мистая вопросительно посмотрела на нее. — Он приедет к полудню. Ты по нему соскучилась?
— Да. — Нескрываемая радость девочки заставила ведьму скрипнуть зубами.
— Он заберет тебя в замок Чистейшего Серебра, домой. Но ты ведь не забудешь меня, правда?
— Не забуду, — тихо ответила Мистая.
— Мы с тобой многому научились. — Ночная Мгла посмотрела на кроны деревьев. Мистая отдалилась от нее после возвращения в Бездонную Пропасть. Отдалилась, как может отдалиться только ребенок, стала практически нетерпимой, откровенно считала оставшиеся минуты. Ведьме это было неприятно. Она рассчитывала на большее. — Но тебе предстоит еще многому учиться, Мистая, — продолжила ведьма, пытаясь хотя бы частично вернуть утраченные позиции. — Когда-нибудь я научу тебя, если захочешь. Покажу тебе все. Только попроси. — Она посмотрела на Мистаю блестящими глазами. — Здесь тоже может быть твой дом. Однажды, возможно, тебе захочется прийти сюда пожить со мной вместе, когда решишь, что твое место тут. Мы с тобой очень похожи. Мы ведьмы и всегда будем самыми близкими друзьями.
Она почти что действительно так считала. В ее словах было много правды. Но судьбой предначертано давным-давно, что этому никогда не бывать. Ее ненависть к Холидею, превратившаяся в одержимость, огромная и неизбывная, не позволяла иного.
Мистая нерешительно опустила глаза:
— Я приеду к тебе в гости. Когда будет безопасно. Обещаю.
Улыбка Ночной Мглы была холодной и застывшей.
— Это время может наступить быстрее, чем ты думаешь. Я сделала так, что Райделл откажется от вызова. Он будет здесь к приезду твоего отца. Как только он покинет Заземелье, между мной и тобой больше не будет препятствий. Твои родители согласятся, я уверена.
Мистая выгнула бровь:
— Райделл отступился? Правда? Он полностью отказался?
— Я убедила его, что игра не стоит свеч. — Глаза Ночной Мглы сузились. — Магия может все. Именно это я и пыталась тебе втолковать.
— Я многому у тебя научилась, — прошептала Мистая, не глядя на ведьму и отряхивая рукой одежду.
— Ты была хорошей ученицей, — похвалила ее Ночная Мгла. — У тебя огромный талант. Помни, что я первой сказала тебе об этом, рассказала о том, о чем не говорил никто. Что это я помогла тебе узнать, кто ты на самом деле. Никто бы не сделал этого для тебя. Только я.
Повисла напряженная тишина. Ночная Мгла чувствовала, что маятник качнулся в ее сторону.
— У меня для тебя кое-что есть, — сказала она девочке.
Мистая подняла взгляд. Ночная Мгла порылась в складках балахона и извлекла кулон на серебряной цепочке. Кулон был выполнен в виде розы с тщательно вырезанными лепестками, стеблем и шипами. Ведьма повесила кулон Мистае на грудь.
— Это тебе подарок на память, — произнесла она, отступив на шаг. — Пока ты будешь его носить, будешь помнить о проведенном со мной времени.
Мистая взяла кулон в руку. Ее зеленые глаза выражали удивление и признательность. Детское личико сияло.
— Он очень красивый, Ночная Мгла! Большое спасибо. Я буду носить его всегда, правда.
«Вполне достаточно и нескольких часов, — подумала ведьма, продолжая улыбаться. — Достаточно, чтобы девчонка встретилась со своим любящим родителем и обняла его в последний раз. Чтобы скрытая магия сработала, розовые шипы впились в кожу шутейного короля и смертельный яд проник в его тело А потом, когда мой подарок выполнит свою задачу, пусть с ним делают что угодно. Ведь девчонка свою миссию выполнит»
* * *
Советник Тьюс вынырнул из света своей собственной магии настолько ошарашенный, что чуть не упал. Он постоял, пока сияние не исчезло, пытаясь восстановить равновесие. Затем, обнаружив, что уже твердо стоит на ногах, он осмотрел себя, сморгнул и быстро огляделся по сторонам. И с облегчением понял, что находится в Заземелье. Бледные луны висели в дневном небе, видимые даже сквозь кроны деревьев. Он почувствовал знакомые запахи. Никакой ошибки. Но, хоть он и оказался в Заземелье, это не Озерный край. Совершенно очевидно, что он попал куда-то в другое место, гораздо дальше на север…
— Прыг-попрыг, с меня достаточно! — послышалось раздраженное рявканье Щелчка. Кыш-гном схватил чародея за рукав. Советник даже подскочил от неожиданности. — Не знаю, что ты сделал, чтобы вернуть нас сюда, но полагаю, что в следующий раз я попросту пойду пешком! В следующий раз, я сказал? Чтоб у меня язык отсох! Следующий раз! Да пусть меня огреют сапогом, если будет следующий раз! Ха! Да ни за что! Ни за какие коврижки!
Скребя свою физиономию так, будто хотел содрать с нее кожу, он выпустил рукав чародея и направился прочь.
— Прощевайте, милорд! Прощевайте! — И замер. — Помилуйте меня и смилуйтесь над всеми нами! Что это с ним стряслось?
Кыш-гном уставился на Абернети. Придворный писец Заземелья сидел на земле под гигантским гикори и оглядывал себя. Он снова стал собакой, лохматым ушастым терьером, из-под одежды торчала шерсть, на длинной морде нелепо сидели очки. Влажные карие глаза казались одновременно изумленными и печальными, он смотрел на свои человеческие пальцы. Все, что осталось от прежнего тела. Затем Абернети пожал плечами, глянул на Щелчка и глубоко вздохнул:
— В чем дело, Щелчок? Никогда прежде не видел говорящей собаки, что ли?
Щелчок сморщился, мохнатая физиономия странно задергалась в тщетных попытках вымолвить хоть какое-то слово.
— Ну, я… Ну, я, конечно… Уф! Э-э-э… Ну, ты точно раньше не был собакой!
Абернети медленно поднялся и встряхнулся.
— Насколько раньше ты имеешь в виду?
— Совсем недавно! До того, как нас проглотила магия волшебника! Ты был человеком, точно!
Улыбка Абернети была унылой даже для собаки.
— Это была маскировка. А вот это — настоящий я. Ты мог себе представить? — Он снова вздохнул, и глаза его встретились с глазами советника. — Что ж, ты был прав, советник Тьюс. Поздравляю.
Советник коротко кивнул:
— Да, похоже, я не ошибся, благодарю. Должен повторить, что мне очень жаль, но по-другому, к сожалению, не могло быть.
— Нам всем бы хотелось, чтобы было по-другому, но реальность именно такова, не так ли? Или она такова только для нас? — Абернети недоуменно огляделся. — А куда это мы попали?
— Я как раз собирался об этом спросить нашего приятеля, — ответил волшебник, переведя взгляд на Щелчка.
Вопрос, казалось, несказанно озадачил кыш-гнома. Он посмотрел направо и налево, как бы желая убедиться, затем торжественно прокашлялся:
— Мы точно там, откуда и начали, вот мы где. Ну, там, где для меня все началось, вот. Это здесь девочка нашла меня, когда я тихо-мирно занимался своими делами, никоим образом никому не мешая… — Он мгновенно замолчал, уловив нехороший блеск в глазах Тьюса. — Хм! Полагаю, для вас имеет значение то, что мы буквально в миле от Бездонной Пропасти.
— Не понимаю, — произнес Абернети, подойдя к ним. — Что мы тут делаем? Почему не вернулись в Озерный край?
Советник Тьюс задумчиво потер подбородок и машинально скрутил бакенбарды в крысиные хвостики.
— — Мы здесь, дружище, потому что здесь Мистая. Там, внизу, в Бездонной Пропасти, вместе с ведьмой. Именно здесь ее видел Щелчок в последний раз. Ночная Мгла увела ее обратно в пропасть, и нет никаких оснований думать, что девочки там уже нет. Полагаю, мы перенеслись сюда, чтобы спасти ее.
— Ничегошеньки не понимаю! — грубо заявил кыш-гном. — Но это замечательно! Просто превосходно, потому что я и не желаю ничего понимать! Я просто хочу вернуться к своим делам. Так что прощевайте оба и удачи вам!
И он снова потопал прочь, на сей раз к востоку, подальше от ведьминого логова.
— И ты не хочешь узнать, что будет с Ночной Мглой? — крикнул ему вслед советник.
— Больше знать ничего не желаю! — Кыш-гном остановился, оглянулся. — Я уже и так узнал больше чем достаточно! Намного больше! — Он сердито топнул ногой, взметнув кучу пыли. — Сделайте мне одолжение, будьте любезны. Если найдете девочку, передайте ей от меня привет и скажите, что я не хочу ее видеть. Никогда. Ничего личного нет, просто так. — Его голос опасно взлетел. — Я надеюсь, она дочка короля! И надеюсь, станет королевой! И если она когда-нибудь еще надумает погулять, то уж где-нибудь в другом месте! Прощевайте!
Кыш-гном зашагал, даже не замедляя шага. И вскоре он растворился за деревьями — смешная, невнятно бормочущая оборванная фигурка, резко размахивающая руками.
Советник немедленно забыл о нем и повернулся к Абернети:
— Ты знаешь, что нам нужно делать, верно? Абернети посмотрел на волшебника, как на дитя малое:
— Отлично знаю. Пожалуй, даже лучше, чем ты.
— Тогда нам следует поспешить. Что-то у меня нехорошее предчувствие.
А оно действительно было. Его было трудно выразить словами, но и нельзя не учитывать. Это чувство не покидало чародея все время, пока они были на Земле: непреодолимое желание торопиться, вернуться в Заземелье как можно быстрее, чтобы успеть предотвратить то, что затеяла ведьма, что бы она там ни затевала. Теперь это чувство стало еще сильнее. Все больше росла уверенность в том, что ловушка вот-вот захлопнется и только они с Абернети могут этому помешать. Возможно, он слишком драматизировал ситуацию и брал на себя слишком много, но советнику Тьюсу необходимо было верить, что жертва Абернети не напрасна, а послужит благому делу. Его волшебство стоило Абернети человеческого облика, но вернуло их в Заземелье, причем именно туда, где в последний раз видели Мистаю и где она, по всей вероятности, до сих пор пленница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Предвкушение не давало угаснуть ее гневу и злости, потому что, хоть она ни за что не призналась бы даже сама себе, ведьма была глубоко разочарована тем, что Холидей еще жив. Затраченные время и усилия, магию и могущество нельзя было сбросить со счетов, даже уверяя себя, что все идет как ожидалось. Ночная Мгла ненавидела проигрывать, терпеть не могла не получать желаемого, даже когда умом понимала, что это неизбежно. Ведьма хотела смерти Холидея, и отсрочка этого события, чем бы она ни обосновывалась, была с трудом выносима.
Впрочем, она разработала план, который считала безупречным. Мистая все еще у нее в руках — тайное оружие, которое пойдет в ход и выполнит свое предназначение, когда наступит срок. Возможно, даже лучше, что все разрешится сейчас, а не позже. Мистая становилась трудноуправляемой, все неохотнее выполняла указания ведьмы, начиная подозревать об отведенной ей роли. Уже достаточно плохо то, что она отказалась создавать другого монстра, когда у робота ничего не вышло. И уж совсем ни в какие рамки не лезло, что девчонка осмелилась выйти из пропасти. Однако Ночной Мгле удалось ее обхитрить. Еще раз она нашла способ использовать Мистаю, соединив волшебство девочки со своей магией, чтобы оживить Ардшил и наслать на Холидея. Но потребовались величайшая хитрость и сокрытие своего магического участия, чтобы девчонка не поняла, что ведьме действительно нужно. Обмануть Мистаю еще раз будет очень трудно.
И все же она ее обманет, пообещала себе Ночная Мгла. В последний раз.
В первый день путешествия Холидея к Бездонной Пропасти она позволила Мистае делать все, что ей заблагорассудится, и практиковаться, как ей угодно. Она поощряла девочку, хвалила, успокаивала. Остался всего один день, напомнила ведьма Мистае. Всего один — и она поедет домой. Сама Ночная Мгла туда-сюда носилась по своим владениям, едва способная думать о чем-то другом, кроме как о приближении события, о котором она мечтала два долгих года. Она бродила по туманам, вновь и вновь представляя себе картину во всех деталях, предвкушая удовольствие, которое получит. Холидей мертв. Холидей наконец мертв. Это стало для нее единственной целью в жизни, единственной целью существования.
Ночью она в облике вороны полетела туда, где шутейный король спал со своей сильфидой под охраной гвардейцев. Она с удовольствием выклевала бы ему глаза, если б могла, настолько велика была ее ненависть. Но она не собиралась рисковать после стольких усилий. Не станет она отказывать себе в удовольствии лицезреть смерть короля, которую так долго готовила. Она посмотрела, сколько ему еще осталось до Бездонной Пропасти, прикинула время, которое ей понадобится на подготовку, вернулась обратно в свои покои и стала ждать.
Утром она сидела и смотрела, как Мистая завтракает, и только после этого подошла к девочке. Темная и прямая, чуть грозная, она с улыбкой приблизилась к Мистае и коснулась изящной рукой щеки девочки.
— Сегодня за тобой приедет отец, — сообщила она самым чарующим тоном. Мистая вопросительно посмотрела на нее. — Он приедет к полудню. Ты по нему соскучилась?
— Да. — Нескрываемая радость девочки заставила ведьму скрипнуть зубами.
— Он заберет тебя в замок Чистейшего Серебра, домой. Но ты ведь не забудешь меня, правда?
— Не забуду, — тихо ответила Мистая.
— Мы с тобой многому научились. — Ночная Мгла посмотрела на кроны деревьев. Мистая отдалилась от нее после возвращения в Бездонную Пропасть. Отдалилась, как может отдалиться только ребенок, стала практически нетерпимой, откровенно считала оставшиеся минуты. Ведьме это было неприятно. Она рассчитывала на большее. — Но тебе предстоит еще многому учиться, Мистая, — продолжила ведьма, пытаясь хотя бы частично вернуть утраченные позиции. — Когда-нибудь я научу тебя, если захочешь. Покажу тебе все. Только попроси. — Она посмотрела на Мистаю блестящими глазами. — Здесь тоже может быть твой дом. Однажды, возможно, тебе захочется прийти сюда пожить со мной вместе, когда решишь, что твое место тут. Мы с тобой очень похожи. Мы ведьмы и всегда будем самыми близкими друзьями.
Она почти что действительно так считала. В ее словах было много правды. Но судьбой предначертано давным-давно, что этому никогда не бывать. Ее ненависть к Холидею, превратившаяся в одержимость, огромная и неизбывная, не позволяла иного.
Мистая нерешительно опустила глаза:
— Я приеду к тебе в гости. Когда будет безопасно. Обещаю.
Улыбка Ночной Мглы была холодной и застывшей.
— Это время может наступить быстрее, чем ты думаешь. Я сделала так, что Райделл откажется от вызова. Он будет здесь к приезду твоего отца. Как только он покинет Заземелье, между мной и тобой больше не будет препятствий. Твои родители согласятся, я уверена.
Мистая выгнула бровь:
— Райделл отступился? Правда? Он полностью отказался?
— Я убедила его, что игра не стоит свеч. — Глаза Ночной Мглы сузились. — Магия может все. Именно это я и пыталась тебе втолковать.
— Я многому у тебя научилась, — прошептала Мистая, не глядя на ведьму и отряхивая рукой одежду.
— Ты была хорошей ученицей, — похвалила ее Ночная Мгла. — У тебя огромный талант. Помни, что я первой сказала тебе об этом, рассказала о том, о чем не говорил никто. Что это я помогла тебе узнать, кто ты на самом деле. Никто бы не сделал этого для тебя. Только я.
Повисла напряженная тишина. Ночная Мгла чувствовала, что маятник качнулся в ее сторону.
— У меня для тебя кое-что есть, — сказала она девочке.
Мистая подняла взгляд. Ночная Мгла порылась в складках балахона и извлекла кулон на серебряной цепочке. Кулон был выполнен в виде розы с тщательно вырезанными лепестками, стеблем и шипами. Ведьма повесила кулон Мистае на грудь.
— Это тебе подарок на память, — произнесла она, отступив на шаг. — Пока ты будешь его носить, будешь помнить о проведенном со мной времени.
Мистая взяла кулон в руку. Ее зеленые глаза выражали удивление и признательность. Детское личико сияло.
— Он очень красивый, Ночная Мгла! Большое спасибо. Я буду носить его всегда, правда.
«Вполне достаточно и нескольких часов, — подумала ведьма, продолжая улыбаться. — Достаточно, чтобы девчонка встретилась со своим любящим родителем и обняла его в последний раз. Чтобы скрытая магия сработала, розовые шипы впились в кожу шутейного короля и смертельный яд проник в его тело А потом, когда мой подарок выполнит свою задачу, пусть с ним делают что угодно. Ведь девчонка свою миссию выполнит»
* * *
Советник Тьюс вынырнул из света своей собственной магии настолько ошарашенный, что чуть не упал. Он постоял, пока сияние не исчезло, пытаясь восстановить равновесие. Затем, обнаружив, что уже твердо стоит на ногах, он осмотрел себя, сморгнул и быстро огляделся по сторонам. И с облегчением понял, что находится в Заземелье. Бледные луны висели в дневном небе, видимые даже сквозь кроны деревьев. Он почувствовал знакомые запахи. Никакой ошибки. Но, хоть он и оказался в Заземелье, это не Озерный край. Совершенно очевидно, что он попал куда-то в другое место, гораздо дальше на север…
— Прыг-попрыг, с меня достаточно! — послышалось раздраженное рявканье Щелчка. Кыш-гном схватил чародея за рукав. Советник даже подскочил от неожиданности. — Не знаю, что ты сделал, чтобы вернуть нас сюда, но полагаю, что в следующий раз я попросту пойду пешком! В следующий раз, я сказал? Чтоб у меня язык отсох! Следующий раз! Да пусть меня огреют сапогом, если будет следующий раз! Ха! Да ни за что! Ни за какие коврижки!
Скребя свою физиономию так, будто хотел содрать с нее кожу, он выпустил рукав чародея и направился прочь.
— Прощевайте, милорд! Прощевайте! — И замер. — Помилуйте меня и смилуйтесь над всеми нами! Что это с ним стряслось?
Кыш-гном уставился на Абернети. Придворный писец Заземелья сидел на земле под гигантским гикори и оглядывал себя. Он снова стал собакой, лохматым ушастым терьером, из-под одежды торчала шерсть, на длинной морде нелепо сидели очки. Влажные карие глаза казались одновременно изумленными и печальными, он смотрел на свои человеческие пальцы. Все, что осталось от прежнего тела. Затем Абернети пожал плечами, глянул на Щелчка и глубоко вздохнул:
— В чем дело, Щелчок? Никогда прежде не видел говорящей собаки, что ли?
Щелчок сморщился, мохнатая физиономия странно задергалась в тщетных попытках вымолвить хоть какое-то слово.
— Ну, я… Ну, я, конечно… Уф! Э-э-э… Ну, ты точно раньше не был собакой!
Абернети медленно поднялся и встряхнулся.
— Насколько раньше ты имеешь в виду?
— Совсем недавно! До того, как нас проглотила магия волшебника! Ты был человеком, точно!
Улыбка Абернети была унылой даже для собаки.
— Это была маскировка. А вот это — настоящий я. Ты мог себе представить? — Он снова вздохнул, и глаза его встретились с глазами советника. — Что ж, ты был прав, советник Тьюс. Поздравляю.
Советник коротко кивнул:
— Да, похоже, я не ошибся, благодарю. Должен повторить, что мне очень жаль, но по-другому, к сожалению, не могло быть.
— Нам всем бы хотелось, чтобы было по-другому, но реальность именно такова, не так ли? Или она такова только для нас? — Абернети недоуменно огляделся. — А куда это мы попали?
— Я как раз собирался об этом спросить нашего приятеля, — ответил волшебник, переведя взгляд на Щелчка.
Вопрос, казалось, несказанно озадачил кыш-гнома. Он посмотрел направо и налево, как бы желая убедиться, затем торжественно прокашлялся:
— Мы точно там, откуда и начали, вот мы где. Ну, там, где для меня все началось, вот. Это здесь девочка нашла меня, когда я тихо-мирно занимался своими делами, никоим образом никому не мешая… — Он мгновенно замолчал, уловив нехороший блеск в глазах Тьюса. — Хм! Полагаю, для вас имеет значение то, что мы буквально в миле от Бездонной Пропасти.
— Не понимаю, — произнес Абернети, подойдя к ним. — Что мы тут делаем? Почему не вернулись в Озерный край?
Советник Тьюс задумчиво потер подбородок и машинально скрутил бакенбарды в крысиные хвостики.
— — Мы здесь, дружище, потому что здесь Мистая. Там, внизу, в Бездонной Пропасти, вместе с ведьмой. Именно здесь ее видел Щелчок в последний раз. Ночная Мгла увела ее обратно в пропасть, и нет никаких оснований думать, что девочки там уже нет. Полагаю, мы перенеслись сюда, чтобы спасти ее.
— Ничегошеньки не понимаю! — грубо заявил кыш-гном. — Но это замечательно! Просто превосходно, потому что я и не желаю ничего понимать! Я просто хочу вернуться к своим делам. Так что прощевайте оба и удачи вам!
И он снова потопал прочь, на сей раз к востоку, подальше от ведьминого логова.
— И ты не хочешь узнать, что будет с Ночной Мглой? — крикнул ему вслед советник.
— Больше знать ничего не желаю! — Кыш-гном остановился, оглянулся. — Я уже и так узнал больше чем достаточно! Намного больше! — Он сердито топнул ногой, взметнув кучу пыли. — Сделайте мне одолжение, будьте любезны. Если найдете девочку, передайте ей от меня привет и скажите, что я не хочу ее видеть. Никогда. Ничего личного нет, просто так. — Его голос опасно взлетел. — Я надеюсь, она дочка короля! И надеюсь, станет королевой! И если она когда-нибудь еще надумает погулять, то уж где-нибудь в другом месте! Прощевайте!
Кыш-гном зашагал, даже не замедляя шага. И вскоре он растворился за деревьями — смешная, невнятно бормочущая оборванная фигурка, резко размахивающая руками.
Советник немедленно забыл о нем и повернулся к Абернети:
— Ты знаешь, что нам нужно делать, верно? Абернети посмотрел на волшебника, как на дитя малое:
— Отлично знаю. Пожалуй, даже лучше, чем ты.
— Тогда нам следует поспешить. Что-то у меня нехорошее предчувствие.
А оно действительно было. Его было трудно выразить словами, но и нельзя не учитывать. Это чувство не покидало чародея все время, пока они были на Земле: непреодолимое желание торопиться, вернуться в Заземелье как можно быстрее, чтобы успеть предотвратить то, что затеяла ведьма, что бы она там ни затевала. Теперь это чувство стало еще сильнее. Все больше росла уверенность в том, что ловушка вот-вот захлопнется и только они с Абернети могут этому помешать. Возможно, он слишком драматизировал ситуацию и брал на себя слишком много, но советнику Тьюсу необходимо было верить, что жертва Абернети не напрасна, а послужит благому делу. Его волшебство стоило Абернети человеческого облика, но вернуло их в Заземелье, причем именно туда, где в последний раз видели Мистаю и где она, по всей вероятности, до сих пор пленница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41