Продегустировав, я пообещала подруге в следующий раз выдать вместо кролика дикобраза: возможно, это и были абрикосы, но в данном мире они были очевидным образом несъедобны. Оставалось надеяться, что той ерундой, которую я надкусила, нельзя серьезно отравиться.
Когда стало ясно, что дальше прохлаждаться бессмысленно, мы решили идти в ту сторону, откуда приехал серолицый, но по возможности не заходить в его родное селение.
– Конечно, это довольно глупо, но я предпочла бы знать, куда мы идем.
Нашка неожиданно прервала почти часовое молчание, в течение которого мы сосредоточенно, но уже не очень бодро перебирали кто ногами, кто лапами.
– Туда, – махнула я рукой.
– Меня это не устраивает, – внезапно заартачилась Нашка и. села на обочине, всем видом показывая, что с места не сдвинется, пока не получит внятного ответа.
– Мать! – возмутилась я. – Чего ты от меня хочешь? Чтобы я тебе предоставила подробную карту местности при помощи спутниковой съемки? Извини, я не всемогуща.
– Не нужна мне карта местности, я в них все равно не разбираюсь, но я хочу хотя бы примерно знать, куда мы идем. А вдруг поблизости есть какое-то поселение с недружелюбно настроенными варварами или идет локальный вооруженный конфликт, и мы как раз появимся, чтобы получить шестопером между ушей? Или, может, тут за поворотом устроили лежбище большие злые драконы или какие-нибудь василиски, а? Взлезь на дерево и глянь по сторонам. Вон отличная разлапистая сосенка растет.
Сосенка-чудёсенка! Все бы хорошо, да пресловутые сосновые лапы начинались метрах в трех от земли. Альпинист из меня, как орган из водопроводной трубы – гулко, но до филармонии далеко. Я почесала маковку.
– Только если ты меня подсадишь.
– Опять я какую-то вспомогательную роль играю, – вздохнула Нашка. – То транспорт, то огнемет, то стремянка… Тебе не кажется, что это понижение в должности?
– Но ты же мой личный разлюбимый транспорт, огнемет и стремянка, – оскалилась я. – Пусть это греет твое уязвленное самолюбие.
– Ладно, будем считать, что греет, – неожиданно легко согласилась Нашка. – Если встанешь мне на спину, ты дотянешься?
– Нет, – честно сказала я, – на рост пожаловаться не могу, но эта чертова развилка должна оказаться хотя бы на уровне моих плеч. Вот если ты встанешь на задние лапы, я встану тебе на загривок, а потом ты меня подпихнешь лапой, только нежно, у нас может что-нибудь получиться.
– Номер бродячего цирка у нас получится! – фыркнула Нашка. – Причем из жанра клоунады. Но пока нас никто не видит, мы можем попробовать.
– Обувь снять? – поинтересовалась я, когда Нашка пригнулась к земле со стремлением стать очень плоской.
– Ладно уж, – проворчала она, – полезай как есть.
Первый этап прошел успешно. Я осторожно утвердилась на Нашкиных плечах, потом подруга встала на задние лапы, опершись на ствол, но сделала это таким образом, что я до дерева доставала только кончиками пальцев.
– Обними его, – потребовала я, – я тебе не белка и прыгать на дерево не собираюсь.
Нашка сделала, как я просила.
– Там овраг, обрати внимание, – сказала она. Я обратила и подивилась, что не заметила его раньше. И не овраг даже, а надежно скрытое кустами ущелье, как зарубка, гигантским топором сделанная в незапамятные времена. Избранное дерево находилось не совсем на краю этого выдающегося элемента рельефа, но достаточно близко, чтобы при необходимости он мог войти в мою траекторию падения. Я пожалела, что ввязалась в этот акробатический этюд.
В новом положении до веток я доставала лишь задрав руки: хватило только на то, чтобы, подтянувшись, обнять дерево, сцепив от большого ума верхние конечности замком, выше развилки. Подобрав ноги и скрестив их похожим образом, я поняла, что с места сдвинуться не могу. Нашка же, убедившись, что я закрепилась на дереве, тут же отошла, оставив меня в одиночестве на высоте, не соответствующей моим представлениям об уюте.
– Подпихивай меня! – шипела я, опасаясь лишний раз пошевелиться и все время памятуя об овраге.
– В какое место?! – рычала Нашка. – Спусти ногу, тогда я смогу до тебя дотянуться!
– Если я расцеплю ноги, я грохнусь!
– Не грохнешься, пока руками держишься.
Признав справедливость такого аргумента, я осторожно спустила одну ногу вниз, но только чтобы понять, что Нашка, хоть и достает до нее, но подтолкнуть не может.
– Подпрыгни! – потребовала я. – Это была твоя идея.
– Может, ты что-нибудь видишь с того места, где висишь? – с надеждой поинтересовалась подруга.
– С этого места я вижу ствол чертового дерева во всех подробностях! Описать? И вообще, я лиса, а не кошка! Лисы не лазают по деревьям!
– Ладно, все ясно, – сказала Нашка, вовремя признавая провал. – Давай слезай, еще действительно, не ровен час, грохнешься и свернешь шею. Тогда мне придется тебя съесть, чтобы не мучилась.
– Экая ты сердобольная… – проворчала я, пытаясь отцепить руки, не ухнув при этом вниз. На роль пожарного столба сосна не годилась, полгода потом будешь щепки из физиономии вынимать.
Нашка снова ухватила меня за ботинок, пытаясь затормозить мое движение вниз, но это привело лишь к тому, что жесткая кора дерева под моим правым профилем неумолимо заскользила вверх. Я в панике отняла ногу и снова обняла сосну, как самое близкое существо во вселенной.
– Ты там до скончания времен сидеть собираешься? – вопросила Нашка.
– Нет, – рявкнула я, – только до тех пор, пока это чертово дерево не сгниет и не рухнет!
Мы помолчали. Нашка взялась нагребать кучу палой листвы и игл, но я решила прервать это интеллектуальное занятие.
– Попробуй поддержать меня за ноги. Я хоть руки перецеплю, – мало того, что в мои разнесчастные верхние конечности впивалась жесткая кора, от неудачного «замка» их еще и свело.
Н-да. Спортсменка, комсомолка и просто… чмо в ботах!
Нашка сработала неожиданно складно, – на ее лапы удалось перенести часть моего веса. Казалось, проблема практически решена, но тут непредвиденный фактор чуть не спутал нам все карты.
– А-а-а-атпусти деви-и-и-ицу, чуди-и-и-ище!!! – Дикий вопль, по пронзительности способный поспорить с боевым кличем каких-нибудь апачей, едва не заставил Нашку и в самом деле отпустить меня. Прямо в нашу сторону, поднимая тучи пыли, мчалась конная фигура, в которой мы опознали рыцаря. По крайней мере, нечто вроде мятого ведра на том месте, где у нормальных рыцарей находится шлем, у него имелось. Было и копье, безбожно гуляющее на скаку и видавшее, судя по всему, иные славные времена, когда оно было свежеокрашено и оснащено целым наконечником.
Не думаю, что в своем ведре он видел пресловутый овраг, на краю которого суетились мы с Нашкой. Не знаю, видел ли он вообще что бы то ни было, или у него просто с глазомером были проблемы, потому что пролетел он метрах в двух от нас.
Мы же при всем желании не успели бы ничего сделать, если бы и захотели. Лошадь овраг заметила и резко затормозила, фонтаном взбив комья земли, а вот всадник не успел. С треском всадив копье в землю, он красиво перемахнул через шею словно специально склонившейся лошади и, негероически вопя, покатился по длинному склону.
Через некоторое время вопли сменились коротким всплеском и тишиной. Мы с Нашкой неожиданно быстро завершили процесс снятия меня с сосны и вместе с лошадью незнакомца высунулись посмотреть, чем все кончилось.
На дне оврага протекал славный ручеек, в девичестве, видимо, бывший небольшой, но бурной речкой. Об этом говорило приличествующее количество гладких бульников по берегам и гигантские кучи бурелома, похожие на групповое скопление бобровых хаток. Из одной такой хатки торчали ноги в сапогах. Ноги не подавали признаков жизни.
– Ты думаешь, он живой? – поинтересовалась Нашка почему-то шепотом.
– Можно проверить, – неуверенно сказала я. Потом набрала побольше воздуха и крикнула: – Сэр рыцарь! Вы живы?!
Ноги остались глухи к призыву.
– А что, если он все-таки умер? – шепотом предположила Наташа. – Знаешь, дракон не дракон, но мне всяких там трупов на дороге не нать, и с деньгами не нать!
– И мне не нать, – согласилась я, – поэтому кому-то придется спуститься вниз, вытащить его…
– И закопать или дать затрещину, – без особого энтузиазма заключила Нашка. – Чур, я главный по затрещинам!
– Тогда нам этого бедолагу в любом случае закапывать придется, – фыркнула я. – Подозреваю, что хук у тебя тяжелый, что справа, что слева.
– В таком случае и лезть тебе, – надулась Нашка.
– Лезть надо обеим, – примирительно сказала я, – если он живой, я его не вытащу.
– А если мертвый?
– Не остри, помоги лошадку поймать.
Лошадь у горе-рыцаря оказалась спокойная до флегматичности. По крайней мере, ни на меня, ни на Нашку, что еще более удивительно, она не отреагировала и позволила себя изловить и осмотреть. К ее седлу, изрядно потертому от соприкосновений с рыцарским задом (а возможно, и не с одним поколением рыцарских задов), был приторочен нехитрый скарб неудачливого драконоборца. Нашка заинтересовалась было походным котелком с затейливой чеканкой, в отличие от всего остального производившим впечатление нового и дорогого, но тут я нашла солидный моток лохматой веревки и придумала план спасения.
– А она меня выдехыт? – пробурчала Нашка. Веревку она в этот момент уже держала в зубах и готовилась свеситься над кручей, поэтому получилось не особо внятно, но я поняла.
– Выдержит-выдержит, – с идиотским оптимизмом заверила я, – ты только ртом не дыши, а то пережжешь и упадешь туда же. А другой веревки нет.
– А хем а дыхат дохна?! – живо поинтересовалась она.
Я хихикнула, предложив ей подумать об этом самой. Нашка кремировала меня взглядом и осторожно сползла за край. Через некоторое время я последовала за ней.
Не то чтобы я злостно прогуливала уроки физкультуры в школе, но лазанье по канату никогда не было моей сильной стороной. К тому же, соскользнув за край обрыва, я обнаружила, что Нашка в поисках опоры для своих когтистых лапищ старательно взрыхлила склон, не оставив практически ничего, за что могла бы зацепиться я.
Куча веток с запутавшимися пучками прошлогодней травы и комьями ила плавно покачивалась прямо подо мной. Ну, то есть это я покачивалась над ней, судорожно вцепившись в вервие, своей неряшливой волосатостью напоминавшее сильно вытянутый хвост очень облезлой и тощей кошки, и пытаясь найти ногам опору на подло осыпающемся обрыве. Куча от этого более гостеприимной не выглядела, и я уже начинала искренне раскаиваться в собственном приступе отзывчивости и человеколюбия. В какой-то момент, когда я особо брезгливо смотрела на сапоги рыцаря, обрыв решил вдруг поддаться усилиям моих ног: солидный кусок глинозема полетел вниз, а я закачалась на одних руках, немедленно обратившись к приличествующим случаю вокальным упражнениям.
– Ты што орешь?! – зашипела Нашка. – Я шуть не шорвалашь!
– А-а-а! – вдохновенно голосила я, сползая по волосатой веревке и краем сознания пытаясь оценить, надолго ли при таком упражнении хватит моих пальцев.
Пальцы решили за меня, нагревшись до точки кипения, и стали разжиматься.
– Нашка, помоги! – возопила я, хотя и не совсем понятно, чем могла бы помочь мне подруга, державшаяся за веревку зубами.
Под влиянием земного притяжения я съехала к Нашке, последовательно долбанула ее по носу коленкой и локтем и с трудом удержалась, стиснув руками шею подруги. Не имея возможности высказаться, Наташа только скосила на меня глаза и засопела – лохмы веревки начали обугливаться. Я в отчаянии посмотрела вниз, на столь теперь уже нежеланную цель нашего спуска, и тут «хатки» взорвались.
Это был не настоящий взрыв – во всяком случае, никакого грохота я не слышала, – но весьма эффектный. Маленький ручеек вскипел и словно отшатнулся. Куча веток, палок, ошметьев коры, комьев ила и дерна устремилась вверх, с гулом промчавшись мимо нас. Каким-то мусором мне запорошило глаза, и я часто заморгала. С Нашкой, вероятно, тоже произошло нечто неприятное, потому что она задергалась и зарычала. Некая сила подкинула нас вверх, и на краткое время я перестала понимать, что происходит. В какой-то момент меня оторвало от Нашки и не слишком нежно бросило на горизонтальную поверхность. Затем улетевший было под небеса мусор стал возвращаться, и приличного размера корявый сук привел меня в чувство, огрев по спине.
Оказывается, я сидела на земле возле края обрыва. Вокруг на немалой площади валялись обломки веток и бесчувственное тело рыцаря в комплекте с его мечом и головным «ведром». Нашка сидела рядом, трясла головой и отплевывалась (отчего вокруг нее уже образовалось несколько обугленных воронок), а лошадь, видимо не любившая дешевых цирковых представлений, опрометью удирала в этот момент прочь, растеряв всю свою недавнюю флегматичность.
– Ох, как это мы… – риторически пробурчала Нашка, обретя дар речи.
– Ты это действительно хочешь знать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39