Девчонка замерла и прислушалась: где-то далеко по лесу несся отряд конников. Копыта коней громко стучали по наезженной и утрамбованной земле тракта, ведущего к деревне.
Стешка насторожилась. Конники — это всегда плохо. Хоть имперские солдаты, хоть литгрэндские наемники, хоть вольные стрелки. Отряд конников, приближающийся к деревне, означал только то, что снова пришло разорение. Опять солдаты будут хватать кур со дворов, требовать пива и лапать девок. И платить ни за что не будут.
Девчонка нырнула под ель, спрятала «меч» и бросилась к деревне. Она уже знала, что вряд ли успеет вернуться раньше родителей, которым идти от поля было ближе, чем Стефании от леса. Значит, трепки не миновать.
С возмущенным стрекотом сорвалась с ветки сорока, заставив Стешку на секунду замереть и испуганно втянуть голову в плечи. Но уже в следующее мгновение девчонка опять бесшумно бежала по подстилке из хвои и листьев, надеясь все-таки успеть вернуться домой раньше родителей.
Конников слышно не было. Они уже были на опушке и, похоже, направлялись к деревне. Стефа прибавила ходу, ругая себя за то, что ушла из дома, оставив дверь незапертой. Как правило, в деревне никто не запирал дверей, потому что все друг друга знали. Но в случае, если появлялись такие вот неожиданные гости, незапертые двери позволяли приезжим хозяйничать в чужих домах.
Стешка выскочила на опушку и взглянула на деревню. Отряд конников на разномастных лошадях рассыпался по селению и кое-кто уже скрылся в домах и погребах. Одеты приезжие были довольно пестро, что указывало на их принадлежность к вольным стрелкам или разбойникам. Если бы у Стефании было побольше времени, она, наверное, смогла бы сказать поточнее, кто пожаловал в мирную деревеньку Пышково, но сейчас этого самого времени не было. Девчонка уже видела бегущих с поля крестьян и разглядела среди них синюю юбку матери.
Стешка со всех ног бросилась к деревне и невероятным, невозможным образом домчалась до околицы быстрее родичей. Прошмыгнув огородами до дома, она скользнула на крыльцо и, открыв дверь, нырнула в прохладу сеней. И тут же, нос к носу, столкнулась со здоровенным мужиком в неряшливо латанной короткой кольчуге.
— Ты глянь-ка, птенчик! — радостно возвестил он, и из горницы выглянул еще один мужчина с пышными седыми усами.
— Это еще кто? — спросил он недовольно. — Ты что здесь делаешь, девка?
— Д-домой пришла, — заикаясь от страха и прижимаясь спиной к двери, пролепетала Стефа, глядя на пришельцев огромными васильковыми глазами.
— Домой? — изумился усатый и вышел в сени. Одет он был довольно прилично, в отличие от остальных «гостей» — серая куртка из телячьей кожи, покрытая большим количеством клепок, брюки из ткани коричневого цвета, высокие эльфьи ботинки с пряжками и оковкой по носу. Красная рубаха из крашеного льна была распахнута на груди, и Стефания разглядела какой-то медальон на золотой цепочке.
— Зейн, — обратился усатый к своему товарищу, — запри девку в погребе…
— Ний, я еще в погребе не был, не знаю, чего там, да и лень мне, — Зейн зевнул и схватил Стефанию за плечо. — Пусть тут где-нибудь посидит…
В дверь заколотили кулаками, и Зейн, отшвырнув Стефанию к стене, потащил из ножен на поясе короткий одноручный клинок. Ний покачал головой и скрестил руки на груди. Стешка со страхом смотрела на этого человека, понимая, что он на порядок опаснее Зейна. Ний был коренаст, не слишком плечист, но и не выглядел дохляком. Жилистый, подтянутый, он всем своим видом умел дать понять, что он опасен. Даже его равнодушные зеленые глаза, казалось, совершенно спокойные и ничего не выражающие, вызывали страх. И девчонка сжалась в комочек у стены, чтобы не попасть под взгляд Ния, не навлечь на себя беды.
Тем временем дверь распахнулась, и на пороге возник отец Стефании, староста Пышково. За его плечом маячили мать с вилами и старшие братья с рогатинами.
— Ага, хозяева появились. — Ний усмехнулся зло. — Добро спасать пришли?
— Чего вам надо? — угрюмо спросил отец. — Если провизии, то берите и уходите.
— Не гостеприимен ты, человек. — Ний вытащил из ножен за спиной меч и, отодвинув Зейна в сторону, подошел к двери. Стешка зажмурилась и тихонько заплакала, уже зная, что произойдет в следующее мгновение.
Что-то зазвенело. Коротко вскрикнул отец, и нечто тяжелое ударилось о ступени крыльца, скатилось вниз и затихло. Братья взревели, но через пару секунд и они умолкли, оборвав крики. Завизжала мать. Захохотал Зейн. Стешка слышала, как разбойник прошел по сеням, волоча за собой орущую мать.
— Село сожжем перед уходом. — Ний коротко сплюнул, и Стешка открыла глаза. Порог был залит кровью. Усатый стоял в дверном проеме и смотрел вдоль улицы на околицу. Его меч был чист.
Стешка ойкнула, и Ний обернулся. Некоторое время он смотрел на девчонку, а потом опять сплюнул и вышел на крыльцо. В горнице голосила мать. Стефа поднялась на ноги и, икая от страха, отошла к дальней стене, где в колоде торчал большой нож для разделки мяса. Ний не оглядывался, и девчонка несколько приободрилась. Она вытащила нож из колоды и тихонько направилась в горницу.
Полураздетый Зейн лежал на матери Стефании и совершал ритмичные движения. Стефания не вполне понимала, что он делает, но зато прекрасно видела ничем не защищенный зад разбойника. Зейн был настолько увлечен, что ничего не слышал, дав Стефании возможность подобраться вплотную.
Она размахнулась и со всей силы всадила нож в задницу Зейна.
Визг разбойника заглушил все. Стешка опять разыкалась и испуганно метнулась в сторону, спрятавшись под лавку.
В горницу влетел Ний и, увидев, как Зейн крутится на месте, пытаясь извлечь нож, захохотал.
— Чего ты ржешь?! — завизжал Зейн. — Эта сучка всадила мне нож в задницу! Как я теперь в седло сяду?
— Верно. — Ний серьезно кивнул и мгновенно выхватил меч из ножен. Самого движения Стефания не заметила, но зато прекрасно увидела, как Зейн, рассеченный от ключицы до солнечного сплетения, падает на чисто выметенный пол горницы. Следующим движением Ний ткнул мечом в раскрытый в крике рот матери Стефании, а потом повернулся к девчонке, забившейся под лавку.
— Выходи, — коротко приказал разбойник.
Стефа сжалась в комок и беззвучно что-то шептала. Она сама не знала, что говорила, но это было не важно.
Ний подошел к ней и, схватив за волосы, вытащил из-под лавки. Девчонка заорала от боли и страха, заскребла ногами по полу, схватилась руками за кулак Ния и тут же получила увесистый удар в лицо. Хрустнул передний зуб, и рот наполнился кровью. Стешка захлебнулась криком и замолчала.
Ний протащил ее через горницу, сени, заставил задницей пересчитать все ступеньки крыльца и остановился во дворе. Резким рывком он поставил девчонку на ноги и указал в направлении дома местного ткача.
— Видишь, что бывает с теми, кто нападает на моих людей? — спросил он совершенно спокойно, наклонившись к самому лицу Стефании. Девчонка непроизвольно взглянула в ту сторону и опять заорала: старый ткач и все его семейство в количестве пяти человек были насажаны на спешно заостренные колья.
— Заткнись, в ушах звенит. — Ний дернул Стефанию за волосы и опять ударил в лицо, заставив ее умолкнуть и выбив еще один зуб. — А теперь, беги. — Ний выпрямился и отпустил волосы Стешки. — Беги!
Девчонка и рада бы была побежать, но ноги словно приросли к земле. Она не могла ни двинуться, ни заговорить, ни даже заорать. Страх сковал ее по рукам и ногам.
Ний покачал головой и отмахнулся от Стефании мечом.
Она не сразу поняла, что происходит, и почему что-то теплое и живое бежит у нее по груди и животу. Потом она опустила глаза и увидела пересекающую грудь алую полосу, истекающую красным. Такого цвета был сок у клюквы, что Стефа собирала на ближайших болотах.
Боль захлестнула Стефанию. Она хотела заорать, но смогла лишь открыть рот, на крик сил не осталось. Девчонка прижала руки к груди и повалилась в пыль. Ний, склонив голову набок, внимательно смотрел на нее, ожидая, что она сделает.
— Коронер!!! — пронесся над деревней крик, и Ний заторопился. Он еще раз взглянул на Стефанию, пнул ее носком ботинка, плюнул ей на платье и ушел в затопившую все Тьму…
* * *
Императорский коронер Генрих Щук перегнулся из седла, разглядывая свежие следы на тракте. Из всего выходило, что они почти нагнали банду Ния, но Щуку на это было плевать. Он в сотый раз проклял тот момент, когда решил сам двигаться в погоню за бандитами. В его возрасте и положении это было как минимум несолидно, а как максимум от седла жутко разболелись спина, ноги и задница. Последней пришлось особенно плохо.
— Дымом тянет, — тихо проговорила Анна Купа. — Пожаром пахнет. Кажись, сожгли Пышково. Не успели мы.
— Эх, иллиа Купа, коли у крестьян ума хватило не лезть, то отстроят заново. Хорошо бы они все в поле оказались. — Коронер приподнялся на стременах и посмотрел вдоль тракта. — Ладно, давайте поторопимся, может, успеем прихватить Ния на пожарище…
Отряд в двадцать конников рванулся вперед, не нарушая строя. Щук взял с собой только императорских гвардейцев, а они всегда отличались великолепной выучкой.
Через несколько минут они увидели Пышково. И зрелище им не понравилось. Несколько домов горело. На улицах валялись трупы и бродили растерянные крестьяне из числа тех, кому хватило ума не лезть к банде Ния или кто не успел просто прибежать. Разбойников нигде не было видно.
Щук вздохнул. Идти по следу столько дней и опять не успеть.
Анна что-то сказала едущему рядом гвардейцу и указала на целое семейство, включая детей и старуху, посаженных на колы. Коронера затошнило.
Они ворвались в деревню, и крестьяне, заметив большой отряд, прыснули в стороны, стараясь укрыться кто где мог. То, что новые пришельцы были облачены в серую форму императорской гвардии, никого не волновало.
Коронер остановился около большого и явно богатого дома, крытого цветной черепицей, и взглянул на валявшиеся у крыльца трупы. Как всегда, бандиты не разбирались, кто перед ними— мужчина, женщина, ребенок, старик. Они убивали всех.
Около калитки лежал труп ребенка лет десяти. Вокруг него растеклась невероятно огромная для такого тщедушного тельца лужа крови. Судя по одежде и пышным рыжим волосам, это была девочка. Она лежала на боку, подтянув ноги к груди и нелепо вывернув голову. Анна выругалась и сплюнула.
Девочка застонала и открыла глаза, оказавшиеся совершенно невероятного василькового цвета.
Анна Купа немедленно слетела с седла и подбежала к девочке. Перевернув ее на спину, она быстро осмотрела рану. Девочка не переставая стонала и едва слышно хныкала.
— Поразительно, конечно, — проговорила Анна, поднимая на коронера обеспокоенный взгляд, — но девочка жива. Возможно, что даже будет жить дальше, если ее отвезти в город…
Генрих Щук покачал головой и, закусив губу, задумался. Чтобы отвезти девочку в город, надо было отправлять кого-нибудь из гвардейцев. Вряд ли крестьяне повезут ее сами. Отпускать же кого-то из своих не хотелось.
— Ладно, — императорский коронер принял нелегкое для себя решение. — Анна, перевяжи девочку и отвези ее в город. Какой тут ближайший?
— Кажется, Йнхар, — подсказал кто-то из гвардейцев. — Порядка двадцати пяти миль на юг.
— Далеко, — посетовала Анна, доставая из седельной сумки какие-то лекарские принадлежности, — Скорее всего, придется девочку к Волшебникам везти… А, да чего там! — Она махнула рукой с зажатой в ней корпией. — Когда догоните Ния, рубаните его разок за эту девочку…
Анна вздохнула и откинулась на спинку кресла. Она ненавидела ожидание.
До Инхара Анна добралась просто невероятно быстро. Она сама никогда не думала, что сможет выдержать такую бешеную скачку. И еще удивительнее было то, что эту скачку выдержала раненая девочка. Она почти не приходила в сознание и постоянно стонала. Но выдержала. Анна привезла ее в город едва живой и тут же бросилась к Волшебнице, на дом которой ей указали прохожие. Ввалившись в прихожую, Анна отпихнула слуг и помчалась в комнату, требуя, чтобы Волшебница немедленно вышла.
Чародейка примчалась через несколько секунд. Дыхания девочки почти не было слышно, пульс не прощупывался, но Анна все еще надеялась, что ребенка можно спасти. Чародейка по имени Катрин пообещала, что сделает все возможное, забрала девочку и ушла в дальние покои. Анне оставалось только ждать.
И она ждала.
— Иллиа Купа, — бесшумно отворив дверь, в комнату вошла Катрин, — девочка будет жить, но все еще очень слаба. Ей нужен покой и уход. Как давно ее ранили?
— Сегодня… Точнее, уже вчера около полудня, — Анна встала, собираясь уходить. — Удивительно, что она прожила так долго. Мы нашли ее, когда она уже должна была истечь кровью.
— Я сталкивалась с таким, — Катрин кивнула, — Не торопитесь уезжать. До восьми часов утра вас все равно никто не выпустит из города. Так что отдыхайте, — она потерла ладонями лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Стешка насторожилась. Конники — это всегда плохо. Хоть имперские солдаты, хоть литгрэндские наемники, хоть вольные стрелки. Отряд конников, приближающийся к деревне, означал только то, что снова пришло разорение. Опять солдаты будут хватать кур со дворов, требовать пива и лапать девок. И платить ни за что не будут.
Девчонка нырнула под ель, спрятала «меч» и бросилась к деревне. Она уже знала, что вряд ли успеет вернуться раньше родителей, которым идти от поля было ближе, чем Стефании от леса. Значит, трепки не миновать.
С возмущенным стрекотом сорвалась с ветки сорока, заставив Стешку на секунду замереть и испуганно втянуть голову в плечи. Но уже в следующее мгновение девчонка опять бесшумно бежала по подстилке из хвои и листьев, надеясь все-таки успеть вернуться домой раньше родителей.
Конников слышно не было. Они уже были на опушке и, похоже, направлялись к деревне. Стефа прибавила ходу, ругая себя за то, что ушла из дома, оставив дверь незапертой. Как правило, в деревне никто не запирал дверей, потому что все друг друга знали. Но в случае, если появлялись такие вот неожиданные гости, незапертые двери позволяли приезжим хозяйничать в чужих домах.
Стешка выскочила на опушку и взглянула на деревню. Отряд конников на разномастных лошадях рассыпался по селению и кое-кто уже скрылся в домах и погребах. Одеты приезжие были довольно пестро, что указывало на их принадлежность к вольным стрелкам или разбойникам. Если бы у Стефании было побольше времени, она, наверное, смогла бы сказать поточнее, кто пожаловал в мирную деревеньку Пышково, но сейчас этого самого времени не было. Девчонка уже видела бегущих с поля крестьян и разглядела среди них синюю юбку матери.
Стешка со всех ног бросилась к деревне и невероятным, невозможным образом домчалась до околицы быстрее родичей. Прошмыгнув огородами до дома, она скользнула на крыльцо и, открыв дверь, нырнула в прохладу сеней. И тут же, нос к носу, столкнулась со здоровенным мужиком в неряшливо латанной короткой кольчуге.
— Ты глянь-ка, птенчик! — радостно возвестил он, и из горницы выглянул еще один мужчина с пышными седыми усами.
— Это еще кто? — спросил он недовольно. — Ты что здесь делаешь, девка?
— Д-домой пришла, — заикаясь от страха и прижимаясь спиной к двери, пролепетала Стефа, глядя на пришельцев огромными васильковыми глазами.
— Домой? — изумился усатый и вышел в сени. Одет он был довольно прилично, в отличие от остальных «гостей» — серая куртка из телячьей кожи, покрытая большим количеством клепок, брюки из ткани коричневого цвета, высокие эльфьи ботинки с пряжками и оковкой по носу. Красная рубаха из крашеного льна была распахнута на груди, и Стефания разглядела какой-то медальон на золотой цепочке.
— Зейн, — обратился усатый к своему товарищу, — запри девку в погребе…
— Ний, я еще в погребе не был, не знаю, чего там, да и лень мне, — Зейн зевнул и схватил Стефанию за плечо. — Пусть тут где-нибудь посидит…
В дверь заколотили кулаками, и Зейн, отшвырнув Стефанию к стене, потащил из ножен на поясе короткий одноручный клинок. Ний покачал головой и скрестил руки на груди. Стешка со страхом смотрела на этого человека, понимая, что он на порядок опаснее Зейна. Ний был коренаст, не слишком плечист, но и не выглядел дохляком. Жилистый, подтянутый, он всем своим видом умел дать понять, что он опасен. Даже его равнодушные зеленые глаза, казалось, совершенно спокойные и ничего не выражающие, вызывали страх. И девчонка сжалась в комочек у стены, чтобы не попасть под взгляд Ния, не навлечь на себя беды.
Тем временем дверь распахнулась, и на пороге возник отец Стефании, староста Пышково. За его плечом маячили мать с вилами и старшие братья с рогатинами.
— Ага, хозяева появились. — Ний усмехнулся зло. — Добро спасать пришли?
— Чего вам надо? — угрюмо спросил отец. — Если провизии, то берите и уходите.
— Не гостеприимен ты, человек. — Ний вытащил из ножен за спиной меч и, отодвинув Зейна в сторону, подошел к двери. Стешка зажмурилась и тихонько заплакала, уже зная, что произойдет в следующее мгновение.
Что-то зазвенело. Коротко вскрикнул отец, и нечто тяжелое ударилось о ступени крыльца, скатилось вниз и затихло. Братья взревели, но через пару секунд и они умолкли, оборвав крики. Завизжала мать. Захохотал Зейн. Стешка слышала, как разбойник прошел по сеням, волоча за собой орущую мать.
— Село сожжем перед уходом. — Ний коротко сплюнул, и Стешка открыла глаза. Порог был залит кровью. Усатый стоял в дверном проеме и смотрел вдоль улицы на околицу. Его меч был чист.
Стешка ойкнула, и Ний обернулся. Некоторое время он смотрел на девчонку, а потом опять сплюнул и вышел на крыльцо. В горнице голосила мать. Стефа поднялась на ноги и, икая от страха, отошла к дальней стене, где в колоде торчал большой нож для разделки мяса. Ний не оглядывался, и девчонка несколько приободрилась. Она вытащила нож из колоды и тихонько направилась в горницу.
Полураздетый Зейн лежал на матери Стефании и совершал ритмичные движения. Стефания не вполне понимала, что он делает, но зато прекрасно видела ничем не защищенный зад разбойника. Зейн был настолько увлечен, что ничего не слышал, дав Стефании возможность подобраться вплотную.
Она размахнулась и со всей силы всадила нож в задницу Зейна.
Визг разбойника заглушил все. Стешка опять разыкалась и испуганно метнулась в сторону, спрятавшись под лавку.
В горницу влетел Ний и, увидев, как Зейн крутится на месте, пытаясь извлечь нож, захохотал.
— Чего ты ржешь?! — завизжал Зейн. — Эта сучка всадила мне нож в задницу! Как я теперь в седло сяду?
— Верно. — Ний серьезно кивнул и мгновенно выхватил меч из ножен. Самого движения Стефания не заметила, но зато прекрасно увидела, как Зейн, рассеченный от ключицы до солнечного сплетения, падает на чисто выметенный пол горницы. Следующим движением Ний ткнул мечом в раскрытый в крике рот матери Стефании, а потом повернулся к девчонке, забившейся под лавку.
— Выходи, — коротко приказал разбойник.
Стефа сжалась в комок и беззвучно что-то шептала. Она сама не знала, что говорила, но это было не важно.
Ний подошел к ней и, схватив за волосы, вытащил из-под лавки. Девчонка заорала от боли и страха, заскребла ногами по полу, схватилась руками за кулак Ния и тут же получила увесистый удар в лицо. Хрустнул передний зуб, и рот наполнился кровью. Стешка захлебнулась криком и замолчала.
Ний протащил ее через горницу, сени, заставил задницей пересчитать все ступеньки крыльца и остановился во дворе. Резким рывком он поставил девчонку на ноги и указал в направлении дома местного ткача.
— Видишь, что бывает с теми, кто нападает на моих людей? — спросил он совершенно спокойно, наклонившись к самому лицу Стефании. Девчонка непроизвольно взглянула в ту сторону и опять заорала: старый ткач и все его семейство в количестве пяти человек были насажаны на спешно заостренные колья.
— Заткнись, в ушах звенит. — Ний дернул Стефанию за волосы и опять ударил в лицо, заставив ее умолкнуть и выбив еще один зуб. — А теперь, беги. — Ний выпрямился и отпустил волосы Стешки. — Беги!
Девчонка и рада бы была побежать, но ноги словно приросли к земле. Она не могла ни двинуться, ни заговорить, ни даже заорать. Страх сковал ее по рукам и ногам.
Ний покачал головой и отмахнулся от Стефании мечом.
Она не сразу поняла, что происходит, и почему что-то теплое и живое бежит у нее по груди и животу. Потом она опустила глаза и увидела пересекающую грудь алую полосу, истекающую красным. Такого цвета был сок у клюквы, что Стефа собирала на ближайших болотах.
Боль захлестнула Стефанию. Она хотела заорать, но смогла лишь открыть рот, на крик сил не осталось. Девчонка прижала руки к груди и повалилась в пыль. Ний, склонив голову набок, внимательно смотрел на нее, ожидая, что она сделает.
— Коронер!!! — пронесся над деревней крик, и Ний заторопился. Он еще раз взглянул на Стефанию, пнул ее носком ботинка, плюнул ей на платье и ушел в затопившую все Тьму…
* * *
Императорский коронер Генрих Щук перегнулся из седла, разглядывая свежие следы на тракте. Из всего выходило, что они почти нагнали банду Ния, но Щуку на это было плевать. Он в сотый раз проклял тот момент, когда решил сам двигаться в погоню за бандитами. В его возрасте и положении это было как минимум несолидно, а как максимум от седла жутко разболелись спина, ноги и задница. Последней пришлось особенно плохо.
— Дымом тянет, — тихо проговорила Анна Купа. — Пожаром пахнет. Кажись, сожгли Пышково. Не успели мы.
— Эх, иллиа Купа, коли у крестьян ума хватило не лезть, то отстроят заново. Хорошо бы они все в поле оказались. — Коронер приподнялся на стременах и посмотрел вдоль тракта. — Ладно, давайте поторопимся, может, успеем прихватить Ния на пожарище…
Отряд в двадцать конников рванулся вперед, не нарушая строя. Щук взял с собой только императорских гвардейцев, а они всегда отличались великолепной выучкой.
Через несколько минут они увидели Пышково. И зрелище им не понравилось. Несколько домов горело. На улицах валялись трупы и бродили растерянные крестьяне из числа тех, кому хватило ума не лезть к банде Ния или кто не успел просто прибежать. Разбойников нигде не было видно.
Щук вздохнул. Идти по следу столько дней и опять не успеть.
Анна что-то сказала едущему рядом гвардейцу и указала на целое семейство, включая детей и старуху, посаженных на колы. Коронера затошнило.
Они ворвались в деревню, и крестьяне, заметив большой отряд, прыснули в стороны, стараясь укрыться кто где мог. То, что новые пришельцы были облачены в серую форму императорской гвардии, никого не волновало.
Коронер остановился около большого и явно богатого дома, крытого цветной черепицей, и взглянул на валявшиеся у крыльца трупы. Как всегда, бандиты не разбирались, кто перед ними— мужчина, женщина, ребенок, старик. Они убивали всех.
Около калитки лежал труп ребенка лет десяти. Вокруг него растеклась невероятно огромная для такого тщедушного тельца лужа крови. Судя по одежде и пышным рыжим волосам, это была девочка. Она лежала на боку, подтянув ноги к груди и нелепо вывернув голову. Анна выругалась и сплюнула.
Девочка застонала и открыла глаза, оказавшиеся совершенно невероятного василькового цвета.
Анна Купа немедленно слетела с седла и подбежала к девочке. Перевернув ее на спину, она быстро осмотрела рану. Девочка не переставая стонала и едва слышно хныкала.
— Поразительно, конечно, — проговорила Анна, поднимая на коронера обеспокоенный взгляд, — но девочка жива. Возможно, что даже будет жить дальше, если ее отвезти в город…
Генрих Щук покачал головой и, закусив губу, задумался. Чтобы отвезти девочку в город, надо было отправлять кого-нибудь из гвардейцев. Вряд ли крестьяне повезут ее сами. Отпускать же кого-то из своих не хотелось.
— Ладно, — императорский коронер принял нелегкое для себя решение. — Анна, перевяжи девочку и отвези ее в город. Какой тут ближайший?
— Кажется, Йнхар, — подсказал кто-то из гвардейцев. — Порядка двадцати пяти миль на юг.
— Далеко, — посетовала Анна, доставая из седельной сумки какие-то лекарские принадлежности, — Скорее всего, придется девочку к Волшебникам везти… А, да чего там! — Она махнула рукой с зажатой в ней корпией. — Когда догоните Ния, рубаните его разок за эту девочку…
Анна вздохнула и откинулась на спинку кресла. Она ненавидела ожидание.
До Инхара Анна добралась просто невероятно быстро. Она сама никогда не думала, что сможет выдержать такую бешеную скачку. И еще удивительнее было то, что эту скачку выдержала раненая девочка. Она почти не приходила в сознание и постоянно стонала. Но выдержала. Анна привезла ее в город едва живой и тут же бросилась к Волшебнице, на дом которой ей указали прохожие. Ввалившись в прихожую, Анна отпихнула слуг и помчалась в комнату, требуя, чтобы Волшебница немедленно вышла.
Чародейка примчалась через несколько секунд. Дыхания девочки почти не было слышно, пульс не прощупывался, но Анна все еще надеялась, что ребенка можно спасти. Чародейка по имени Катрин пообещала, что сделает все возможное, забрала девочку и ушла в дальние покои. Анне оставалось только ждать.
И она ждала.
— Иллиа Купа, — бесшумно отворив дверь, в комнату вошла Катрин, — девочка будет жить, но все еще очень слаба. Ей нужен покой и уход. Как давно ее ранили?
— Сегодня… Точнее, уже вчера около полудня, — Анна встала, собираясь уходить. — Удивительно, что она прожила так долго. Мы нашли ее, когда она уже должна была истечь кровью.
— Я сталкивалась с таким, — Катрин кивнула, — Не торопитесь уезжать. До восьми часов утра вас все равно никто не выпустит из города. Так что отдыхайте, — она потерла ладонями лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52