Распаление их сладострастия, а затем стирание этой ночи из их памяти обошлись ему в одну пятую оставшейся силы. Теперь, в свете зари, это выглядело бессмысленной тратой.
— Будь ты проклят, Диакон! — прошипел он. Его охватила ярость. Старый дурень знал, где скрыты Камни Даниила. Да в его дворце в Единстве он припрятал их десятки. И пользовался ими для себя? Как бы не так! Только последний идиот мог владеть подобной силой и не сохранять свое тело юным, полным жизненной энергии. Нечестно и несправедливо! «Где он был бы без меня? — подумал Савл. — Кто создал Иерусалимских Конников и возглавил завершающий штурм Фэрфакс-Хилла? Я! Кто создал книги и законы? Я! Кто создал чудесную легенду о Диаконе и претворил его мечты в явь? Я! Всегда и только я. И что он дает мне? Один крохотный камушек!
Он посмотрел из окна на черное пятно пожарища там, где стояла церковка, и ему стало легче.
» Привези ко мне Пастыря из Долины Паломника «, — сказал Диакон тогда.
» Зачем?«
» Это особенный человек, Савл. Волчецы чтут его «.
» Так они же тупые животные. Мутанты «.
» В них есть человеческие гены. И они безобидны. Я долго и усердно молился о них, Савл, и всякий раз, когда молюсь, я вижу Огненные Столпы. Я верю, что волчецы могли бы спокойно жить в краях за Столпами. Я верю, Бог предназначил им обитать там «.
» И вы облечете этого проповедника властью отвести их туда?«
» Да. Теперь, Савл, остались только мы с тобой. Мне кажется, у этого молодого человека есть дар вождя «.
» Что это означает, Диакон? Ваш наследник я, вы же знаете это «.
Диакон покачал головой.» Я люблю тебя, Савл, как сына, но ты не из тех, кто способен повести людей за собой. Ты следуешь желаниям и причудам собственного сердца. Погляди на себя! Где Савл Уилкинс? Где скромный человечек, возлюбивший Господа? Ты использовал камешек для себя «.
» Ну и что? С помощью камешков мы можем быть бессмертными. Диакон. Почему бы нам не жить вечно и не властвовать вечно?«
» Мы не боги, Савл. И я устал. Привези ко мне Пастыря «.
Савл снова посмотрел на обуглившиеся балки и черную землю. Знал ли Диакон, что безвестный жеватель Библии на самом деле Иерусалимец? Навряд ли. Единственный человек на этой новой земле, который мог бы разоблачить миф о Диаконе.
» Что ж, теперь этот миф расцветет пышным цветом — теперь, когда ты издох, сволочь дряхлая!«
Савл пожалел, что своими глазами не видел убийства — тот миг, когда пуля достигла цели.» Интересно бы знать, — подумал он, — какая мысль последней пронеслась у тебя в голове, Диакон. Молитва? Если так, то аминем стала твоя жизнь «. Сколько времени пройдет, прикинул он, прежде чем Церковь поймет, что ее блаженный Диакон не вернется? Еще десять дней? Двадцать?
» И тогда они пришлют за мной, потому что я последний из тех, кто прибыл сюда через портал времени «.
Первые три апостола умерли задолго до войны за Единство, убитые радиацией и губительными химикалиями, отравлявшими воздух этого нового мира. Затем Диакон нашел камешки и дал по одному каждому из восьми выживших, чтобы защитить их организм от ядовитой атмосферы. По одному на каждого! Савл снова ощутил прилив ярости, но поборол ее. Свой он израсходовал быстро, сделав себя не только здоровым, но и красивым. А что? Он сорок три года жил с уродливым лицом и щуплым кривобоким телом. Разве он не заслужил новой жизни? Разве он не один из избранных?
Потом началась война. Ему и Алану была поручена команда над двумя отрядами Иерусалимских Конников. Фэрфакс-Хилл явился поворотным пунктом. Но Алан погиб, разорванный пулями почти в клочья уже почти у самой вершины. Савл первым добрался до умирающего.
» Помоги мне!«— прошептал Алан. Две пули раздробили позвоночник, разорвали пояс, который валялся в стороне. Камешек был в кожаном кисете. Почти весь золотой, лишь с тонюсенькой черной полоской. Исцеление Алана почти наверное забрало бы всю его силу. Да и вообще такие раны вряд ли позволили бы спасти ему жизнь! Савл сунул камешек в карман и ушел. Когда он вернулся через час, Алан уже умер.
Месяц спустя Савлу повстречался Иаков Мун, старый дряхлый бывший разбойник. Убийца по призванию. Савл сразу понял, каким полезным может оказаться подобный человек. Вернув ему юность, он заручится союзником, который поможет ему достичь высшей власти.
Одного за другим Иаков поубивал остальных. А Савл забрал их Камни Силы. Но магия большинства уже почти совсем истощилась.
И вот остался только Диакон…
Савл оделся и спустился на первый этаж. Мун сидел за столом, доедая яичницу с ветчиной.
— Ты провел недурную ночку, брат Савл, — сказал Мун с сальной усмешкой. — Шуму-то, шуму!
— Какие новости о Пастыре, Иаков? Мун пожал плечами:
— Наберись терпения. Я послал людей разведать в диких землях. И отправил Уитчела в Доманго. Мы его отыщем.
— Он опасный человек.
— Так он даже не знает, что за ним идет охота. Ну и расслабится.
Савл налил себе кружку парного молока и как раз отхлебнул его, когда со двора донесся перестук копыт лошади, идущей шагом. Подойдя к окну, он увидел высокого широкоплечего человека с квадратной бородой, в длинном черном плаще, который, спешившись, уже шел к дому. Савл направился к двери и открыл ее.
— Божья благодать на тебе, брат, — сказал он.
— И на тебе, брат, и Божье благословение на этом прекрасном доме. Я Пэдлок Уилер из Чистоты. Не ты ли будешь апостол Савл?
— Войди, брат, — сказал Савл, отступая в сторону. Он помнил Уилера как любимого генерала Диакона, сурового блюстителя дисциплины, который доводил своих подчиненных до изнеможения. Но они следовали за ним, потому что он не требовал с них больше того, чем делал сам. После войны, припомнил Савл, Уилер вернулся в свои края и стал проповедником. Он выглядел постаревшим, и две белые пряди сходились клином в. его бороде. Уилер снял шляпу с плоской тульей и вошел в столовую.
— Вы изменились с тех пор, как я видел вас в последний раз, сэр, — сказал Пэдлок Уилер. — Помнится, вы были похудощавей, и волос у вас было поменьше. Даже ваше лицо словно бы теперь выглядит… поблагообразнее.
Савл рассердился. Он не любил, когда ему напоминали, каким он был прежде и каким станет снова, если лишится магии камешков.
— Что привело вас сюда из такой дали? — спросил он, с трудом сохраняя вежливый тон.
— Нашего Клятвоприимца застрелили, — сказал Уилер. — Он был гнусным негодяем и по всем отзывам заслужил свою судьбу. Но застрелил его богохульник и еретик. Простите меня, сэр, что я говорю без обиняков, но он объявил себя Взыскующим Иерусалима!
Мун вскочил.
— Вы его схватили?
Уилер оценивающе посмотрел на него и промолчал.
— Это Иерусалимский Конник Иаков Мун, — сказал Савл.
Уилер кивнул, но его темные глаза еще несколько секунд были прикованы к Муну. Потом он сказал:
— Нет, мы его не схватили; Наши Крестоносцы преследовали его, но потеряли след среди гор. Он как будто направлялся в дикие земли вблизи от Доманго.
Савл скорбно покачал головой.
— Ты прибыл с ужасными вестями, брат Уилер. Но не сомневаюсь, брат Мун знает, что следует предпринять.
— Да уж знаю, — сказал Иаков Мун.
Нашлось бы много такого, чего двенадцатилетний Освальд Хонкин не знал. Но в одном он был абсолютно уверен: никакого Бога нет.
— Есть хочу, Ос, — пожаловалась его сестричка Эстер. — Когда мы пойдем домой?
Освальд обнял шестилетнюю девочку за плечи. — Ш-ш-ш! Я думаю.
Что он мог ей сказать? Она же видела, как их отца застрелили — пули попали ему в голову и в грудь. Хлынула кровь. Ос зажмурил глаза, прячась от воспоминания, но картина эта продолжала стоять у него перед глазами. Жестокая, исполненная безнадежности, зверская.
Они с Эстер играли в высокой траве, когда к дому подъехали семь всадников. Ничто не указывало на близкое убийство. Ясное небо, сияющее солнце, а утром папа читал им из старинной книги с позолоченными краями сказание о Ланселоте и Гвинерве.
Сам не зная почему, Ос решил остаться в высокой траве, хотя Эстер порывалась подбежать к всадникам и посмотреть на них поближе. Их отец вышел из дома поздороваться с приезжими. На нем была белая рубашка. Длинные белокурые волосы отливали золотом в солнечных лучах.
— Мы тебя уже предупреждали, — сказал вожак всадников, лысый, с расчесанной натрое бородой. — Мы не потерпим язычников в окрестностях Доманго.
— На каком основании вы называете меня язычником? — сказал в ответ их отец. — Я не признаю вашего права судить меня. Я приехал издалека, чтобы купить эту землю, а в моих родных местах все знают, что я принадлежу Церкви. Так почему меня чернят тут?
— Тебя предупредили, чтобы ты отправлялся восвояси, — сказал вожак. — И пусть последствия падут на твою голову, язычник.
— Убирайтесь с моей земли! Это были последние слова их отца. Вожак выхватил пистолет и выстрелил безоружному человеку в грудь. Отец отлетел назад. И тут принялись палить остальные шестеро.
— Найдите его щенят! — заорал трехбородый. От неожиданности Эстер онемела, но Освальду пришлось силой оттащить ее назад в длинную траву. Сначала они ползли, потом выбрались в сосняк и побежали по горным тропкам к старой пещере. Там было холодно, и они прижимались друг к другу, чтобы согреться.
» Что мне делать? — думал Освальд. — Куда нам бежать?«
— Есть хочу, Ос, — повторила Эстер и заплакала. Он обнял ее, поцеловал в затылок. — Где папа?
— Он умер, Эстер. Они его убили.
— А когда он придет за нами?
— Он умер, — безнадежно повторил Освальд. — Пошли. Ты от ходьбы согреешься и перестанешь думать о том, как тебе хочется есть.
Взяв Эстер за руку, он направился к устью пещеры и выглянул наружу. На горных тропках не было заметно никакого движения. Он прислушался, не донесется ли лошадиный топот. Ничего. Ничего — только ветер шепчется в деревьях.
Держа Эстер за руку, он зашагал с ней на восток, в противоположную сторону от их дома.
Их мать умерла еще в Единстве, когда Эстер исполнился всего год. Ос почти ее не помнил — только рыжие волосы и широкую счастливую улыбку. В его памяти более или менее ясно жил лишь пикник у озера, когда он свалился с берега и наглотался воды. Мать прыгнула следом за ним и вытащила его на откос. Он помнил, как с ее намокших рыжих волос стекала вода, помнил ее зеленые глаза, полные любви и тревоги.
Когда она умерла, он долго плакал и спросил отца, за что Бог ее убил.
» Бог ее не убивал, сынок. Это сделал рак «.
» Но ведь считается, что Он творит чудеса «, — заспорил семилетний Освальд.
» И Он их творит. Ос. Но это Его чудеса. Он делает выбор. Умирают все. Придет день, умру и я. Не подобает винить Бога за смерть. Может, нам следует благодарить Его за дар той жизни, какая нам дана «.
Освальд обожал отца и перестал задумываться о своем безверии. Но теперь истина открылась ему. Бога нет, а его отец мертв. Убит.
Эстер споткнулась о торчащий корень, но Ос все еще держал ее за руку и не дал ей упасть. Она снова заплакала и отказалась идти дальше. Ос усадил ее на ствол поваленного дерева. Никогда еще он не заходил по тропе так далеко и понятия не имел, куда она ведет. Но ведь идти им все равно было некуда. А позади рыскали убийцы.
Немного погодя Эстер успокоилась, они пошли дальше и наткнулись на тропинку, которая по крутому склону уводила в долину. В отдалении Ос разглядел дом и амбар. Он остановился, вглядываясь в дом.
Что, если в нем живет трехбородый? Или еще кто-то из них?
— Нет, я правда очень есть хочу. Ос, — сказала Эстер.
Ос глубоко вздохнул.
— Тогда идем вниз, — сказал он.
Зера Уилер сидела в кресле у очага и вспоминала своих сыновей — не как взрослых мужчин, но как маленьких мальчиков, какими они когда-то были. Ос Хонкин и Эстер теперь крепко спали на широкой кровати, которую Зеб смастерил более сорока лет назад, и в безмятежности сна забыли о своем горе, своей утрате. Зера вздохнула, вспомнив Захарию. Для нее он навеки остался смеющимся ребенком, шалуном, без устали придумывавшим всяческие проказы, от которых его не могли отучить никакие нравоучения. Сиф и Пэдлок всегда были такими серьезными!» Прямо как я «, — подумала она. Всегда взирающие на мир скептическими подозрительными глазами, всегда начеку и настороже.
Но только не Зак. Он наслаждался солнечным светом и снегом и смотрел вокруг себя широко открытыми глазами, дивясь окружающей красоте. Зера шмыгнула носом и прокашлялась.
— Ты им веришь? — спросила она своего таинственного гостя.
Он убежденно кивнул.
— Дети способны лгать, — сказал он. — Но эти не лгут. Они видели то, что видели.
— Согласна, — сказала Зера. — Они были свидетелями убийства. Тебе придется поехать в Доманго и сообщить Крестоносцам. Это произошло в их местах. А я пока оставлю детей у себя.
Йон промолчал.
— Вы хорошая женщина, фрей Уилер. Но что, если они явятся сюда, пока меня не будет?
Серые глаза Зеры блеснули, как зимний иней.
— Сынок, я женщина известная. Были такие, которые пытались взять надо мной верх. Я закопала их на заднем дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Будь ты проклят, Диакон! — прошипел он. Его охватила ярость. Старый дурень знал, где скрыты Камни Даниила. Да в его дворце в Единстве он припрятал их десятки. И пользовался ими для себя? Как бы не так! Только последний идиот мог владеть подобной силой и не сохранять свое тело юным, полным жизненной энергии. Нечестно и несправедливо! «Где он был бы без меня? — подумал Савл. — Кто создал Иерусалимских Конников и возглавил завершающий штурм Фэрфакс-Хилла? Я! Кто создал книги и законы? Я! Кто создал чудесную легенду о Диаконе и претворил его мечты в явь? Я! Всегда и только я. И что он дает мне? Один крохотный камушек!
Он посмотрел из окна на черное пятно пожарища там, где стояла церковка, и ему стало легче.
» Привези ко мне Пастыря из Долины Паломника «, — сказал Диакон тогда.
» Зачем?«
» Это особенный человек, Савл. Волчецы чтут его «.
» Так они же тупые животные. Мутанты «.
» В них есть человеческие гены. И они безобидны. Я долго и усердно молился о них, Савл, и всякий раз, когда молюсь, я вижу Огненные Столпы. Я верю, что волчецы могли бы спокойно жить в краях за Столпами. Я верю, Бог предназначил им обитать там «.
» И вы облечете этого проповедника властью отвести их туда?«
» Да. Теперь, Савл, остались только мы с тобой. Мне кажется, у этого молодого человека есть дар вождя «.
» Что это означает, Диакон? Ваш наследник я, вы же знаете это «.
Диакон покачал головой.» Я люблю тебя, Савл, как сына, но ты не из тех, кто способен повести людей за собой. Ты следуешь желаниям и причудам собственного сердца. Погляди на себя! Где Савл Уилкинс? Где скромный человечек, возлюбивший Господа? Ты использовал камешек для себя «.
» Ну и что? С помощью камешков мы можем быть бессмертными. Диакон. Почему бы нам не жить вечно и не властвовать вечно?«
» Мы не боги, Савл. И я устал. Привези ко мне Пастыря «.
Савл снова посмотрел на обуглившиеся балки и черную землю. Знал ли Диакон, что безвестный жеватель Библии на самом деле Иерусалимец? Навряд ли. Единственный человек на этой новой земле, который мог бы разоблачить миф о Диаконе.
» Что ж, теперь этот миф расцветет пышным цветом — теперь, когда ты издох, сволочь дряхлая!«
Савл пожалел, что своими глазами не видел убийства — тот миг, когда пуля достигла цели.» Интересно бы знать, — подумал он, — какая мысль последней пронеслась у тебя в голове, Диакон. Молитва? Если так, то аминем стала твоя жизнь «. Сколько времени пройдет, прикинул он, прежде чем Церковь поймет, что ее блаженный Диакон не вернется? Еще десять дней? Двадцать?
» И тогда они пришлют за мной, потому что я последний из тех, кто прибыл сюда через портал времени «.
Первые три апостола умерли задолго до войны за Единство, убитые радиацией и губительными химикалиями, отравлявшими воздух этого нового мира. Затем Диакон нашел камешки и дал по одному каждому из восьми выживших, чтобы защитить их организм от ядовитой атмосферы. По одному на каждого! Савл снова ощутил прилив ярости, но поборол ее. Свой он израсходовал быстро, сделав себя не только здоровым, но и красивым. А что? Он сорок три года жил с уродливым лицом и щуплым кривобоким телом. Разве он не заслужил новой жизни? Разве он не один из избранных?
Потом началась война. Ему и Алану была поручена команда над двумя отрядами Иерусалимских Конников. Фэрфакс-Хилл явился поворотным пунктом. Но Алан погиб, разорванный пулями почти в клочья уже почти у самой вершины. Савл первым добрался до умирающего.
» Помоги мне!«— прошептал Алан. Две пули раздробили позвоночник, разорвали пояс, который валялся в стороне. Камешек был в кожаном кисете. Почти весь золотой, лишь с тонюсенькой черной полоской. Исцеление Алана почти наверное забрало бы всю его силу. Да и вообще такие раны вряд ли позволили бы спасти ему жизнь! Савл сунул камешек в карман и ушел. Когда он вернулся через час, Алан уже умер.
Месяц спустя Савлу повстречался Иаков Мун, старый дряхлый бывший разбойник. Убийца по призванию. Савл сразу понял, каким полезным может оказаться подобный человек. Вернув ему юность, он заручится союзником, который поможет ему достичь высшей власти.
Одного за другим Иаков поубивал остальных. А Савл забрал их Камни Силы. Но магия большинства уже почти совсем истощилась.
И вот остался только Диакон…
Савл оделся и спустился на первый этаж. Мун сидел за столом, доедая яичницу с ветчиной.
— Ты провел недурную ночку, брат Савл, — сказал Мун с сальной усмешкой. — Шуму-то, шуму!
— Какие новости о Пастыре, Иаков? Мун пожал плечами:
— Наберись терпения. Я послал людей разведать в диких землях. И отправил Уитчела в Доманго. Мы его отыщем.
— Он опасный человек.
— Так он даже не знает, что за ним идет охота. Ну и расслабится.
Савл налил себе кружку парного молока и как раз отхлебнул его, когда со двора донесся перестук копыт лошади, идущей шагом. Подойдя к окну, он увидел высокого широкоплечего человека с квадратной бородой, в длинном черном плаще, который, спешившись, уже шел к дому. Савл направился к двери и открыл ее.
— Божья благодать на тебе, брат, — сказал он.
— И на тебе, брат, и Божье благословение на этом прекрасном доме. Я Пэдлок Уилер из Чистоты. Не ты ли будешь апостол Савл?
— Войди, брат, — сказал Савл, отступая в сторону. Он помнил Уилера как любимого генерала Диакона, сурового блюстителя дисциплины, который доводил своих подчиненных до изнеможения. Но они следовали за ним, потому что он не требовал с них больше того, чем делал сам. После войны, припомнил Савл, Уилер вернулся в свои края и стал проповедником. Он выглядел постаревшим, и две белые пряди сходились клином в. его бороде. Уилер снял шляпу с плоской тульей и вошел в столовую.
— Вы изменились с тех пор, как я видел вас в последний раз, сэр, — сказал Пэдлок Уилер. — Помнится, вы были похудощавей, и волос у вас было поменьше. Даже ваше лицо словно бы теперь выглядит… поблагообразнее.
Савл рассердился. Он не любил, когда ему напоминали, каким он был прежде и каким станет снова, если лишится магии камешков.
— Что привело вас сюда из такой дали? — спросил он, с трудом сохраняя вежливый тон.
— Нашего Клятвоприимца застрелили, — сказал Уилер. — Он был гнусным негодяем и по всем отзывам заслужил свою судьбу. Но застрелил его богохульник и еретик. Простите меня, сэр, что я говорю без обиняков, но он объявил себя Взыскующим Иерусалима!
Мун вскочил.
— Вы его схватили?
Уилер оценивающе посмотрел на него и промолчал.
— Это Иерусалимский Конник Иаков Мун, — сказал Савл.
Уилер кивнул, но его темные глаза еще несколько секунд были прикованы к Муну. Потом он сказал:
— Нет, мы его не схватили; Наши Крестоносцы преследовали его, но потеряли след среди гор. Он как будто направлялся в дикие земли вблизи от Доманго.
Савл скорбно покачал головой.
— Ты прибыл с ужасными вестями, брат Уилер. Но не сомневаюсь, брат Мун знает, что следует предпринять.
— Да уж знаю, — сказал Иаков Мун.
Нашлось бы много такого, чего двенадцатилетний Освальд Хонкин не знал. Но в одном он был абсолютно уверен: никакого Бога нет.
— Есть хочу, Ос, — пожаловалась его сестричка Эстер. — Когда мы пойдем домой?
Освальд обнял шестилетнюю девочку за плечи. — Ш-ш-ш! Я думаю.
Что он мог ей сказать? Она же видела, как их отца застрелили — пули попали ему в голову и в грудь. Хлынула кровь. Ос зажмурил глаза, прячась от воспоминания, но картина эта продолжала стоять у него перед глазами. Жестокая, исполненная безнадежности, зверская.
Они с Эстер играли в высокой траве, когда к дому подъехали семь всадников. Ничто не указывало на близкое убийство. Ясное небо, сияющее солнце, а утром папа читал им из старинной книги с позолоченными краями сказание о Ланселоте и Гвинерве.
Сам не зная почему, Ос решил остаться в высокой траве, хотя Эстер порывалась подбежать к всадникам и посмотреть на них поближе. Их отец вышел из дома поздороваться с приезжими. На нем была белая рубашка. Длинные белокурые волосы отливали золотом в солнечных лучах.
— Мы тебя уже предупреждали, — сказал вожак всадников, лысый, с расчесанной натрое бородой. — Мы не потерпим язычников в окрестностях Доманго.
— На каком основании вы называете меня язычником? — сказал в ответ их отец. — Я не признаю вашего права судить меня. Я приехал издалека, чтобы купить эту землю, а в моих родных местах все знают, что я принадлежу Церкви. Так почему меня чернят тут?
— Тебя предупредили, чтобы ты отправлялся восвояси, — сказал вожак. — И пусть последствия падут на твою голову, язычник.
— Убирайтесь с моей земли! Это были последние слова их отца. Вожак выхватил пистолет и выстрелил безоружному человеку в грудь. Отец отлетел назад. И тут принялись палить остальные шестеро.
— Найдите его щенят! — заорал трехбородый. От неожиданности Эстер онемела, но Освальду пришлось силой оттащить ее назад в длинную траву. Сначала они ползли, потом выбрались в сосняк и побежали по горным тропкам к старой пещере. Там было холодно, и они прижимались друг к другу, чтобы согреться.
» Что мне делать? — думал Освальд. — Куда нам бежать?«
— Есть хочу, Ос, — повторила Эстер и заплакала. Он обнял ее, поцеловал в затылок. — Где папа?
— Он умер, Эстер. Они его убили.
— А когда он придет за нами?
— Он умер, — безнадежно повторил Освальд. — Пошли. Ты от ходьбы согреешься и перестанешь думать о том, как тебе хочется есть.
Взяв Эстер за руку, он направился к устью пещеры и выглянул наружу. На горных тропках не было заметно никакого движения. Он прислушался, не донесется ли лошадиный топот. Ничего. Ничего — только ветер шепчется в деревьях.
Держа Эстер за руку, он зашагал с ней на восток, в противоположную сторону от их дома.
Их мать умерла еще в Единстве, когда Эстер исполнился всего год. Ос почти ее не помнил — только рыжие волосы и широкую счастливую улыбку. В его памяти более или менее ясно жил лишь пикник у озера, когда он свалился с берега и наглотался воды. Мать прыгнула следом за ним и вытащила его на откос. Он помнил, как с ее намокших рыжих волос стекала вода, помнил ее зеленые глаза, полные любви и тревоги.
Когда она умерла, он долго плакал и спросил отца, за что Бог ее убил.
» Бог ее не убивал, сынок. Это сделал рак «.
» Но ведь считается, что Он творит чудеса «, — заспорил семилетний Освальд.
» И Он их творит. Ос. Но это Его чудеса. Он делает выбор. Умирают все. Придет день, умру и я. Не подобает винить Бога за смерть. Может, нам следует благодарить Его за дар той жизни, какая нам дана «.
Освальд обожал отца и перестал задумываться о своем безверии. Но теперь истина открылась ему. Бога нет, а его отец мертв. Убит.
Эстер споткнулась о торчащий корень, но Ос все еще держал ее за руку и не дал ей упасть. Она снова заплакала и отказалась идти дальше. Ос усадил ее на ствол поваленного дерева. Никогда еще он не заходил по тропе так далеко и понятия не имел, куда она ведет. Но ведь идти им все равно было некуда. А позади рыскали убийцы.
Немного погодя Эстер успокоилась, они пошли дальше и наткнулись на тропинку, которая по крутому склону уводила в долину. В отдалении Ос разглядел дом и амбар. Он остановился, вглядываясь в дом.
Что, если в нем живет трехбородый? Или еще кто-то из них?
— Нет, я правда очень есть хочу. Ос, — сказала Эстер.
Ос глубоко вздохнул.
— Тогда идем вниз, — сказал он.
Зера Уилер сидела в кресле у очага и вспоминала своих сыновей — не как взрослых мужчин, но как маленьких мальчиков, какими они когда-то были. Ос Хонкин и Эстер теперь крепко спали на широкой кровати, которую Зеб смастерил более сорока лет назад, и в безмятежности сна забыли о своем горе, своей утрате. Зера вздохнула, вспомнив Захарию. Для нее он навеки остался смеющимся ребенком, шалуном, без устали придумывавшим всяческие проказы, от которых его не могли отучить никакие нравоучения. Сиф и Пэдлок всегда были такими серьезными!» Прямо как я «, — подумала она. Всегда взирающие на мир скептическими подозрительными глазами, всегда начеку и настороже.
Но только не Зак. Он наслаждался солнечным светом и снегом и смотрел вокруг себя широко открытыми глазами, дивясь окружающей красоте. Зера шмыгнула носом и прокашлялась.
— Ты им веришь? — спросила она своего таинственного гостя.
Он убежденно кивнул.
— Дети способны лгать, — сказал он. — Но эти не лгут. Они видели то, что видели.
— Согласна, — сказала Зера. — Они были свидетелями убийства. Тебе придется поехать в Доманго и сообщить Крестоносцам. Это произошло в их местах. А я пока оставлю детей у себя.
Йон промолчал.
— Вы хорошая женщина, фрей Уилер. Но что, если они явятся сюда, пока меня не будет?
Серые глаза Зеры блеснули, как зимний иней.
— Сынок, я женщина известная. Были такие, которые пытались взять надо мной верх. Я закопала их на заднем дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45