– А что будет, если девушка из дома гончаров выйдет замуж и войдет в семью красильщиков?
Я поежился. Вопрос казался достаточно невинным, но я ясно учуял кроющееся за ним неодобрение, а сама мысль о том, что Блейз позволяет себе осуждать нас, была неприятна.
– Специальность определяется домом, а не семьей. То же самое, кстати, происходит и с именем. Все, кто живет в этом доме, – Гилфитеры до тех пор, пока они в нем живут, независимо от того, в каком доме родились. Обычно мужчины и женщины стараются найти себе супруга из дома той же специальности. Если же нет, то один из них должен переменить свои интересы. Исключений не бывает. В этом и заключалась одна из проблем Джастрии. Она родилась в доме изготовителей лака, но это ремесло она ненавидела. Когда мы поженились, она сказала, что станет акушеркой, только ей это совершенно не подходило. Она не желала учиться… она… она была бестактна с пациентками и в то же время не умела настоять на своем.
– И никакого выбора у нее не было?
– Выбор в таких случаях невелик: или мужчина переходит в дом жены, или они оба выбирают себе какое-то третье занятие. Только тут еще все зависит от того, в каком доме окажется свободная комната. В одном доме никогда не живет больше десяти человек.
– Но ведь наверняка можно построить новый дом.
– Мы этого не делаем.
Некоторое время Блейз задумчиво смотрела на меня.
– И, наверное, новых тарнов вы не строите тоже.
Я покачал головой.
– На Небесной равнине и так уже пасется максимально возможное число селверов. Нельзя строить новые тарны: от этого пострадают все.
– Так вот почему ты дал своему брату разрешение завести ребенка… Вся эта система очень… жесткая. – Лицо Блейз оставалось бесстрастным, но скрыть свое неодобрение от моего носа она не могла.
– Ты можешь так считать, но учти вот еще что: никто из жителей Небесной равнины не страдает от голода, холода или одиночества. Никто и никогда. – Мои слова были всего лишь отражением общеизвестного факта, но я не мог не заметить, что они задели какую-то чувствительную струнку в душе Блейз. Она бросила на меня острый взгляд, словно хотела спросить: «Откуда ты знаешь?..» Вот тогда-то я и сообразил, что ее собственное детство, должно быть, было нищим и несчастным. Я поспешил добавить: – У нас на Небесной равнине почти не случается преступлений – ни убийств, ни воровства, – потому что никто не страдает от бедности или небрежения.
– Но и свободы у вас нет.
Я пожал плечами.
– А что более важно?
– Тебе следовало спросить об этом Джастрию.
Я почувствовал себя так, словно получил пощечину, и попятился. Блейз немедленно извинилась:
– Прости меня. Я сказала гадость. Я не хотела причинить тебе боль.
– Нет? А чего же ты тогда хотела?
– Высказать собственное мнение.
– Ну да, я заметил.
– Может быть, наш разговор помог бы тебе понять, что двигало Джастрией.
Я кивнул: возможно, Блейз говорила правду. Она была резкой, эта полукровка, но злонамеренной она мне не казалась. Я отвел глаза и стал без надобности перекладывать пестик, которым мы в ступке растирали травы.
– Я хотел бы кое о чем попросить вас с Флейм. Я предпочел бы, чтобы никто не знал, как в точности умерла Джастрия. Чтобы никто не знал… о моем участии. Могли бы вы не упоминать?..
– Об этом и просить не нужно, – спокойно ответила Блейз.
Я покраснел. Почему-то, разговаривая с Блейз, я становился неуверенным в себе, как новорожденный детеныш селвера, пытающийся встать на ножки. Она меня подавляла.
– Как ты думаешь, долго ли нам будет безопасно оставаться здесь? – переменила тему Блейз.
Я бросил взгляд за дверь: Гэрровин перед домом разговаривал с группой наших соседей; на мой взгляд, там собралось по одному представителю от каждого дома.
– Похоже, дядюшка как раз рассказывает нашу печальную историю. Отец наверняка поделится с нами новостями за ужином. – Во мне снова проснулось раздражение. – Жаль, что вы не нашли лучшего способа разжиться деньгами, чем обыгрывать тех парней.
– Я тоже об этом жалею. В мои планы не входило раздражать феллиан.
– Разве ты не говорила, что вы добрались до Мекате на морском пони? Если вам требовались деньги, почему было не продать животное?
– Мы совершенно вымотались к тому моменту, когда добрались до мыса Кан. Мы просто рухнули на песок, а пони взял и уплыл. Поверь, то был не самый удачный день в моей жизни.
Я чуть не рассмеялся. Так приятно было узнать, что и эта женщина способна совершать глупые ошибки.
– Она винит меня, конечно, – сказала подошедшая к нам Флейм. – Что-то там насчет того, что тот, кто правит морским пони, не должен беспокоиться о нем на берегу: привязывать животное – дело пассажира. По крайней мере так она заявила, когда проклятая скотина исчезла в волнах. Правда, тогда было уже немножечко поздно… – Флейм ухмыльнулась, но тут же нахмурилась, вспомнив о чем-то. – Послушай-ка, Блейз, а почему Гэрровин заговорил о мяснике?
– Да ерунда! Просто выражение такое.
Однако Флейм гнула свое.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что наняла тогда неумелого хирурга, известного тем, что режет своих пациентов насмерть?
– Нет, разве что ты желаешь услышать от меня именно это, – бесстрастно ответила Блейз.
Флейм открыла рот, потом закрыла его, пытаясь понять, что может означать этот загадочный ответ, и наконец сказала:
– Я смутно припоминаю, что тот хирург говорил что-то насчет ампутации руки у собственной жены.
– Ты тогда была в бреду.
Флейм продолжала хмуриться, пытаясь разобраться в своих воспоминаниях. Взгляд, который она бросила на Блейз, был полон подозрений. К счастью, как раз в этот момент матушка позвала нас к столу. Пока я ходил звать отца, Джеймвина и Гэрровина, она показала женщинам, куда садиться. Поскольку моя двоюродная сестра и ее муж отсутствовали, места было достаточно для всех.
Сначала за едой все шло спокойно. Матушка без всяких просьб поставила плошку с водой и насыпала каких-то семян для Руарта. Я гадал, не опозорится ли он, напачкав на столе, и все время искоса на него поглядывал, пока Блейз не бросила на меня выразительный взгляд. О небеса, каким образом эта женщина всегда умудрялась читать мои мысли?
– Вам повезло, – сказал отец, когда все тарелки были расставлены. – У нас сегодня мясо. Один из селверов Томвина вчера сдох, и тушу разделили между всеми домами тарна.
Блейз, которая поднесла было ко рту ложку похлебки, едва не подавилась, а Флейм поспешно отодвинула тарелку.
– Сдох от чего? – небрежно поинтересовалась Блейз.
– Ах, от старости, я думаю, – ответил отец. – Но вы не беспокойтесь: моя женушка хорошо умеет готовить мясо, чтобы оно не было жестким.
– Я думала, что вы все вегетарианцы, – невыразительным голосом сказала мне Блейз.
– Мы просто не убиваем ради того, чтобы получить пищу. Ну а если пища умирает сама собой, то не пропадать же ей.
На лице Блейз появилось странное выражение.
– Действительно… – пробормотала она. После этого наши гостьи в основном налегали на творог, салат и лепешки с маслом. Остальные ничего против не имели: мясо селвера – лакомство, которое нечасто нам перепадает.
Наконец, как я и ожидал, отец заговорил о событиях в Мекатехевене.
– Гэрро рассказал, что вас разыскивают феллиане, – обратился он к Блейз.
– Боюсь, что так, – кивнула она.
– Мы – представители всех домов, хочу я сказать – обсудили дело.
– Мы не хотим причинить неприятности вашему тарну.
– Ну, неприятности все равно будут – из-за участия моего сына. Тут теперь ничего не поделаешь. Выгораживать вас мы не станем – это решено. Но любви к феллианам мы не питаем, особенно после того, что они сделали с одной из нас. – Он имел в виду Джастрию, конечно. – Мы поможем вам выбраться… Вы уверены, что не хотите больше мяса?
– Нет, спасибо. Когда мы должны будем уехать?
– Ну, можно не торопиться, пока мы не получим предупреждения. Джейми приведет с пастбища несколько селверов, чтобы вам было на чем ехать, а моя жена и Тесс приготовят вам припасы в дорогу.
– Твердый сыр и лепешки, – сказала матушка. – Они долго не портятся.
– Вы очень добры к нам.
– Когда доберетесь до спуска к бухте Нида, – продолжал отец, – просто отпустите селверов. Они сами найдут дорогу обратно. Брать вам их с собой смысла нет.
– Ты упомянул о предупреждении… – сказала Блейз.
– Да. Мы всегда его получаем. Как только гвардейцы и жрецы-феллиане появятся на Небесной равнине, они отправятся прямиком в тарн Гар – они всегда так делают. Люди с побережья не знают, где находится тарн Вин, даже если им известно, что Кел отсюда. Пришельцы будут задавать вопросы в Гаре; там их задержат, а тем временем нам дадут знать. Люди с побережья приходят пешком, и им нужно будет нанять и селверов, и проводников… да и поторговаться придется. У вас будет много времени для того, чтобы скрыться. Только не рассчитывайте, что ради вас мы станем лгать. Мы сообщим стражникам, что вы были здесь, и скажем, куда вы направились, если они спросят. Да все равно нечего беспокоиться, что они вас поймают.
– Можешь не говорить мне, я и сама догадалась, – улыбнулась Блейз. – Проводники на Небесной равнине имеют прискорбную привычку сбиваться с дороги.
– Что-то вроде этого, – подмигнул ей отец. Блейз, к моему удивлению, явно ему нравилась, хотя обычно он не слишком жаловал тех, кто приходил с побережья. Отец отхлебнул теплого молока, глядя на меня поверх края кружки. Исходивший от него запах печали стал таким сильным, что я чуть не поперхнулся… но по крайней мере я оказался предупрежден о том, что меня ожидало. – И вот что, Кел… Есть еще кое-что… Мне очень жаль, мой мальчик, но тарн решил отправить тебя в изгнание.
Я почувствовал дурноту, но сказать мне было нечего. Флейм и Блейз изумленно взглянули на отца.
– Вот так запросто? – спросила Флейм.
– Да. Мы должны оберегать тарн и сохранять мирмежду побережьем и Небесной равниной.
Матушка стиснула мою руку.
– И надолго? – спросила она отца.
– По крайней мере на год, а лучше – на два. – Отец вздохнул. – У Гэрровина есть знакомцы на всех островах, он тебе скажет, к кому обратиться, и даст денег для начала. Ты же знаешь: ты сможешь работать врачом где пожелаешь. Ты сможешь проводить Блейз и Флейм до берега, а оттуда отправиться в другое островное государство, пока до всех портов Мекате не дошла весть о том, что тебя ищут. Мы объясним чиновникам повелителя, как случилось, что ты случайно оказался втянут в дела нарушивших закон чужестранок. – Отец откашлялся и виновато взглянул на Блейз. – Мы постараемся очистить твое имя, Кел. Напиши нам, когда устроишься, а мы дадим тебе знать, когда ты сможешь вернуться. Не тревожься, мы, остальные, справимся с помощью больным, даже если Гэрровин снова сбежит. Тесс стала прекрасной акушеркой, знаешь ли, у нее легкая рука на младенчиков.
Я кивнул. Примерно такого развития событий я и ожидал после разговора с Гэрровином, но все равно было больно… Целых два года вдали от Небесной равнины! Мысль не укладывалась у меня в голове. Я постарался не смотреть на Блейз: боялся, что гнев слишком ясно окажется написан у меня на лице. Я положил ложку на стол: есть мне больше не хотелось.
После обеда Джейми взял селвера и отправился туда, где паслось наше стадо. Ориентироваться ему предстояло по запаху: пастухи могли отогнать животных куда угодно. Мы все, конечно, прекрасно знали запах своих селверов. Матушка принялась суетиться, командуя Тесс и отцом; заботы были ее защитой от горьких мыслей. Бабушка задремала у очага, а мы с Гэрровином уселись в углу: ему предстояло за полдня рассказать мне все, что нужно знать о жизни на чужих островах. Я чувствовал себя так, будто свалился с селвера, но еще не долетел до земли. Рано или поздно последует болезненный удар, пока же меня не покидало чувство приближающегося несчастья. И все же какая-то часть меня испытывала радостное возбуждение. Мне представлялся шанс увидеть мир, найти новые травы, новые лекарства, поговорить с другими целителями. Даже довольно пессимистический взгляд Гэрровина на мое будущее не мог полностью заглушить это чувство.
– Заработать на жизнь лечением больных не так легко, как полагает твой отец, – предостерег он меня. – Богатые могут себе позволить лечиться у силвов, и поверь: силвы часто справляются с делом лучше, чем такие, как мы с тобой, особенно если пациент обращается к ним в начале болезни. Остаются бедняки, а они много не заплатят, сам понимаешь. Это было одной из причин, почему я отправился на косу Гортан. Гам нет силвов-целителей, так что можно рассчитывать и на богатых пациентов… Только не советую я тебе туда соваться, особенно теперь. Нет, отправляйся лучше на Брет. Там есть женщина, которая поможет тебе устроиться. И можешь захватить мой сундук с лекарствами.
– А где он находится? – спросил я.
– Я оставил его у приятельницы в Мекатехевене, как обычно. – Сундук был огромным, слишком большим и тяжелым для того, чтобы поднимать его на Небесную равнину каждый раз, когда дядюшка возвращался из своих странствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66