И тебе тоже, правда, Ники?
Вообще-то ничего девочка, только вот эти ее глупые вопросы, с которыми она вечно пристает к человеку… Да еще эта ее голова, которую она вроде и не собирается убирать с его плеча… Нет, ему, конечно, не тяжело, но если кто-нибудь увидит…
Он дернул плечом и тут же засмеялся над собственной глупостью. Ну, кто может их увидеть здесь, в миллионах километров от всего живого?
Нуми уселась поудобнее и сняла шлем; из-под него показалась насупленная физиономия.
– Значит, я задаю глупые вопросы, да?
– Слушай, этот твой электронный мозг все понимает не так, как надо. Знаешь что? Если мы попадем на Пирру, я попрошу поставить тебе другой мозг. Хорошо бы и мне сделать такую операцию, и тогда бы мы с тобой говорили только как телепаты. У вас, наверное, уже усовершенствовали такие аппараты.
– Пожалуйста, не говори об этом, не то я опять заплачу! – попросила Нуми.
Ники понял, о чем не следует напоминать: не о мозге, а о времени, которое пробежало на Пирре, пока они путешествовали, и унесло с собой всех ее близких. Ему тоже стало грустно. Тот, кому случалось внезапно впадать в подобнее состояние, знает, как чувствует себя человек. В груди жжет, как огнем, от которого даже кости становятся мягкими, а глаза видят все вокруг словно сквозь влажное стекло.
– Нуми, не надо плакать! – поспешно сказал он. – Все будет очень хорошо, вот увидишь!
– Небось самому плакать хочется! – отозвалась девочка.
Запираться не было смысла – это и без электронного мозга было заметно.
– Мне от злости хочется плакать. Зло берет на этих дураков. Надо же, получить такую планету и жить, словно последние дикари! И на других планетах не лучше. Чушь какая-то! Наверное, это закон природы: ни одна цивилизация не желает учиться у другой. А плакать из-за законов природы глупо, правда же?
Он был готов придумать еще сотню доводов, лишь бы утешить девочку, но она перебила с лукавой улыбкой:
– За свою долгую и нелегкую жизнь, Ники, я убедилась, что каждый должен найти свою планету и устроить жизнь на ней так, как ему хочется.
Эх, какой чудесный товарищ эта девчонка с Пирры. Вместо того, чтобы ждать от него утешения, она сама его утешает! Вот бы сбылось то, о чем он попросил золотую рыбку! Если бы они нашли свою планету и навсегда остались вместе…
Ники так ушел в свои мечты, что забыл об электронном мозге и спохватился только тогда, когда Нуми тихонько сказала:
– А теперь скажи мне все это вслух!
Ники Буян покраснел так, будто оказался по соседству с красной звездой.
– Вот видишь, если бы у меня был такой же мозг, как у тебя, ты бы не заставляла меня повторять все по сто раз!
Но Нуми не унималась:
– Нет, все равно заставляла бы! Нельзя без слов, слова – это очень важно!
– Ерунду говоришь! Разве могут слова быть важнее мыслей! Дурацких слов в жизни сколько хочешь!
– Буф-ф, Ники, какой ты страшный спорник! Глупых слов не бывает, а бывают только глупые мысли. Слово бывает таким, каким его делает мысль. Слово – только одежда мысли, без которой сна не может существовать. Что будут делать мысли без слова?
– Станут ходить нагишом и дрожать от холода, – засмеялся Ники, которому не хотелось признаваться в поражении.
– И будут грустными и одинокими, если не смогут одеться в хорошие слова и показаться людям! – добавила Нуми со своей лукавой улыбкой.
Надо же, как она это хорошо сказала! Такую красивую мысль не мог придумать ее искусственный мозг, он знает одни формулы и законы. Ему никогда не понять, как важно для девочки, чтобы ее видели в красивой одежде и с красивыми словами.
– Ну же, Ники, скажи мне словами то, о чем ты недавно думал! Ну, пожалуйста!
Ники разозлился.
– Одна досада с вами, девчонками! Как придумаете что-нибудь, так вам хоть кол на голове теши!
Нуми в растерянности принялась ощупывать свою голову – она снова столкнулась с непонятным для нее земным оборотом речи.
– Ну хорошо, тогда расскажи мне, по крайней мере, о чем ты говорил с рыбкой, здесь я чего-то не поняла. Она что, на самом деле умела говорить?
В этом-то мальчик и подавно не мог признаться, и потому воскликнул:
– Слушай, если у вас на Пирре все такие приставалы, ноги моей не будет на вашей планете, так и знай! Лучше возьми да проверь, где мы находимся, потому что мы уже вышли из туннеля!
Нуми, наверное, поняла, что рассердился он не всерьез, и ничуть не обиделась, а только улыбнулась тихонько и чуть виновато и стала смотреть наружу сквозь зрачок Мало.
В самом деле, яркие полосы туннеля уже растаяли в черноте космического пространства. Снова стали видны галактики, скопления звезд и даже отдельные звезды. Внезапно Нуми, задыхаясь от волнения, закричала, показывая в космос то одной, то другой рукой:
– Ники! Это небо мне знакомо! И вон то созвездие и вот это!
– А может быть… – начал Ники и умолк.
– Пирра! – Нуми вскочила на ноги. – Мы летим на Пирру!
Николай Буяновский, как и полагается землянину, закричал «ура». Конечно, он не знал, как встретит его эта чужая цивилизация и что их ждет на Пирре, но раз на ней бывают такие девчонки, как Нуми, наверное, все будет очень хорошо!
9. Следует ли отказываться от своих слов. Где радость, там и горе. Чего можно ожидать от звезд
Планета была окутана голубовато-розовым маревом. сквозь которое проступили очертания морей и континентов. Нуми радостно называла их по именам, и хотя их невозможно было запомнить, звучали они приятно. Однако Ники не давала покоя одна мысль, которую он и высказал:
– С такой высоты уже должны быть видны большие города…
– У нас нет таких городов, как у вас, – пояснила Нуми. – Мы на Пирре живем среди лесов, в горах и на плавучих островках в море. Вся промышленность у нас перенесена на ближайшие пустынные планеты. Так мы охраняем природу Пирры.
Но тревога Ники не рассеивалась. Он не забыл, что, по мнению и земных, и пирранских ученых, здесь прошли целые столетия и все, наверное, изменилось. Нуми угадала состояние мальчика и стала его успокаивать. А может, и себя:
– Наверное, Мало опять выберет такое место, где его никто не увидит. Он поступил так, когда спасал наш космолет. Высадил нас в заповеднике, где людей вообще не бывает и все животные живут на воле.
– А что мы там будем делать? Вдруг эти животные нападут на нас?
Нуми засмеялась.
– Ты не испугался двухголовых чудовищ, а боишься наших симпатичных животных! Ничего с нами не случится. К тому же у нас и радиостанции есть в шлемах, и компасы… – мы обязательно доберемся до людей!
Нуми была весела и беззаботна, а Ники все никак не мог успокоиться.
– Нуми, но ведь у нас нет денег. На что мы купим инструменты?
– Денег? – удивилась девочка и тут же засмеялась – просто потому, что ей было очень радостно и весело. – Не волнуйся, нам и без денег дадут все, что нужно.
– А что, если я попрошу себе такой же мозг, как у тебя? Это не будет слишком большим нахальством с моей стороны?
– Конечно, нет! Но мы все равно не должны отказываться от своих слов, Ники. Если человек откажется от своих слов, он наверняка перестанет быть человеком! Так мне кажется… – Тут Нуми запнулась и тревожно посмотрела на мальчика. – Ники, не надо этого хотеть! Ты – земной человек, а пирранский мозг сделает тебя совсем другим!
– Ну и что из этого! – пренебрежительно отозвался Ники; какому земному мальчишке не хочется отличаться от остальных.
– Но тогда я, может быть, перестану тебя любить.
– Подумаешь! – сказал Ники как можно беззаботнее, чтобы скрыть смущение. Ох уж эти девчонки!
Нуми была готова заплакать.
– Значит, тебе все равно?
– Буф-ф, ты опять за свое! Я хотел сказать, что это не так страшно. Ведь этот мозг можно выключать, правда? Как только тебе захочется меня полюбить, я нажимаю кнопку и говорю: готово, Нуми, можешь меня любить сколько хочешь.
Оказывается, у пирранских девчонок слезы тоже легко переходят в смех. У Ники полегчало на душе. И не только на душе, но и во всем теле, потому что Мало выключил гравитацию вокруг себя и легче тополиного пуха начал спускаться над бескрайней и веселой зеленью леса.
Как только они снова почувствовали свою тяжесть, Нуми дернула Ники за руку и быстро поползла к выходу.
– Шлемы можно не надевать, Ники. Наш воздух даже лучше вашего.
Ники не горел от нетерпения и потому спросил:
– А когда Мало за нами вернется?
Они уже стояли в просторной утробе космического Пегаса, и Нуми выпрямилась, зажигая фонарик. При его ярком свете Ники увидел, как она взволнована и растеряна, и потому добавил:
– Ты должна сказать ему, сколько времени мы здесь пробудем.
– Буф-ф, Ники, – вздохнула девочка. – Откуда я знаю, сколько мне захочется здесь пробыть?
– А вдруг он улетит очень далеко и не сможет услышать тебя? – все так же осторожно, стараясь не обидеть девочку, сказал Ники.
– Он нас не бросит. Но я все-таки попрошу его, чтобы он прилетел за нами, как только мы позовем. Ладно?
Ники согласился, но в груди его по-прежнему шевелилось какое-то тревожное предчувствие. Уж лучше бы они сели на Землю и взяли инструменты оттуда! Правда, и ему было бы нелегко решить, надолго ли он останется на родной планете.
Пирранка нажала на кнопку у себя за ухом, чтобы убедиться, что искусственный мозг наверняка работает, и стала передавать Мало свое пожелание; при этом она так напрягалась, что губы ее шевелились. Увидев, что она замолчала. Ники спросил:
– Что он тебе ответил?
– Не знаю. Я ведь тебе объясняла, что он внушает мне свои ответы.
– А сейчас он тебе ничего не внушил?
– Наверное, внушил, потому что я знаю, что надо выходить на планету и что ничего страшного нас не ожидает. И еще я уверена, что космос принадлежит людям, что мы будем путешествовать по нему, когда и сколько пожелаем. Правда, это хороший ответ?
– Гм, – задумчиво отозвался Ники. – И ты, и я? Так тебе кажется?
– Да, и ты, и я. Именно такое у меня чувство, поверь мне, – сказала девочка без особой убежденности. – Ники, пойдем. Мне не терпится посмотреть, куда он нас высадил.
– Надень шлем, – строго сказал он. – Надевай, говорят тебе! Неизвестно, какой стала Пирра за это время.
Нуми послушно нахлобучила шлем на голову, ловко его застегнула, а потом помогла Ники надеть шлем. И легонько постучала пальцем по стеклу перед самым его носом.
– Разве ты не рад? – зазвучал в шлемофоне ее голос, в котором слышалось нетерпение и радость.
– Конечно, рад, – улыбнулся ей Ники. – Я захвачу с собой портфель. Вашим ребятам на Пирре, наверное, будет интересно посмотреть на земные учебники. Лишь бы Мало выпустил меня с ними.
– Хорошо, попробуй, – отозвалась Нуми, ныряя в мягкую стену Мало головой вперед.
Ники обступил полный мрак, потому что Нуми взяла фонарик с собой. Мальчик достал собственный фонарик и нагнулся за портфелем. В этот миг ему показалось, что кто-то сильно толкнул его в спину. С ужасающей легкостью он взлетел в воздух и ударился о стену, которая отбросила его как мячик. Ники повис в воздухе, беспомощно болтая руками и ногами. Это могло означать только одно: Мало выключил гравитацию и готовился взлететь.
– Ну-ми-и-и!
Вместо ответа в шлемофоне раздались всхлипывания.
– Скажи ему, чтобы он вернулся! Скорее! Я не буду брать портфель!..
– Я… е-му все время… это и говорю… – сквозь слезы отвечала пирранка. – А он… он…
– Успокойся! – крикнул ей Ники. – А то он тебя не поймет!
Шлемофон еще несколько раз всхлипнул и совсем затих. Молчание Нуми и чувство невесомости всерьез испугали Ники, и он стал звать девочку с удвоенной силой.
– Он не возвращается! Я его уже почти не вижу… – Ее голос звучал совсем тихо, будто из страшной бездны.
– Что он тебе сказал? Ты меня слышишь, Нуми? Что этот гад тебе ответил?
– Ой, не называй его так… Не знаю… Он… он сказал, что и раньше… Что люди должны сами…
– Перестань реветь, слышишь? Перестань! Я должен тебе сказать…
Ники не удалось договорить, потому что его внезапно швырнуло на мягкое дно Мало. Чувство тяжести снова вернулось к нему. А это означало, что Мало поднялся над атмосферой Пирры и готов нырнуть в очередной звездный туннель.
Ники стал звать еще отчаяннее. Но в шлемофоне царила тишина, не было слышно ни плача, ни слов, ни тихого потрескивания радиосигналов: Мало поднялся так высоко, что волны передатчика не доставали до него.
Мальчик свернулся в клубочек и заплакал. Заплакал, как не плакал давно и как не полагалось плакать старому космическому волку и вообще уже почти взрослому человеку.
Однако слез его никто не слышал, кроме Мало; но Мало или был бессердечным существом, или мог воспринимать только импульсы Нуми. А звезды?.. Что им до горя земного мальчишки! Они так велики и так заняты собственными делами…
Это жестоко, но что поделаешь? Тот из вас, кто пробовал что-нибудь сказать звездам, знает, что им не до нас. Потому мы, люди, должны сами справляться с нашими делами во Вселенной, как знаем и как можем, не ожидая от звезд сочувствия или помощи.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1. Мало не дает объяснений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Вообще-то ничего девочка, только вот эти ее глупые вопросы, с которыми она вечно пристает к человеку… Да еще эта ее голова, которую она вроде и не собирается убирать с его плеча… Нет, ему, конечно, не тяжело, но если кто-нибудь увидит…
Он дернул плечом и тут же засмеялся над собственной глупостью. Ну, кто может их увидеть здесь, в миллионах километров от всего живого?
Нуми уселась поудобнее и сняла шлем; из-под него показалась насупленная физиономия.
– Значит, я задаю глупые вопросы, да?
– Слушай, этот твой электронный мозг все понимает не так, как надо. Знаешь что? Если мы попадем на Пирру, я попрошу поставить тебе другой мозг. Хорошо бы и мне сделать такую операцию, и тогда бы мы с тобой говорили только как телепаты. У вас, наверное, уже усовершенствовали такие аппараты.
– Пожалуйста, не говори об этом, не то я опять заплачу! – попросила Нуми.
Ники понял, о чем не следует напоминать: не о мозге, а о времени, которое пробежало на Пирре, пока они путешествовали, и унесло с собой всех ее близких. Ему тоже стало грустно. Тот, кому случалось внезапно впадать в подобнее состояние, знает, как чувствует себя человек. В груди жжет, как огнем, от которого даже кости становятся мягкими, а глаза видят все вокруг словно сквозь влажное стекло.
– Нуми, не надо плакать! – поспешно сказал он. – Все будет очень хорошо, вот увидишь!
– Небось самому плакать хочется! – отозвалась девочка.
Запираться не было смысла – это и без электронного мозга было заметно.
– Мне от злости хочется плакать. Зло берет на этих дураков. Надо же, получить такую планету и жить, словно последние дикари! И на других планетах не лучше. Чушь какая-то! Наверное, это закон природы: ни одна цивилизация не желает учиться у другой. А плакать из-за законов природы глупо, правда же?
Он был готов придумать еще сотню доводов, лишь бы утешить девочку, но она перебила с лукавой улыбкой:
– За свою долгую и нелегкую жизнь, Ники, я убедилась, что каждый должен найти свою планету и устроить жизнь на ней так, как ему хочется.
Эх, какой чудесный товарищ эта девчонка с Пирры. Вместо того, чтобы ждать от него утешения, она сама его утешает! Вот бы сбылось то, о чем он попросил золотую рыбку! Если бы они нашли свою планету и навсегда остались вместе…
Ники так ушел в свои мечты, что забыл об электронном мозге и спохватился только тогда, когда Нуми тихонько сказала:
– А теперь скажи мне все это вслух!
Ники Буян покраснел так, будто оказался по соседству с красной звездой.
– Вот видишь, если бы у меня был такой же мозг, как у тебя, ты бы не заставляла меня повторять все по сто раз!
Но Нуми не унималась:
– Нет, все равно заставляла бы! Нельзя без слов, слова – это очень важно!
– Ерунду говоришь! Разве могут слова быть важнее мыслей! Дурацких слов в жизни сколько хочешь!
– Буф-ф, Ники, какой ты страшный спорник! Глупых слов не бывает, а бывают только глупые мысли. Слово бывает таким, каким его делает мысль. Слово – только одежда мысли, без которой сна не может существовать. Что будут делать мысли без слова?
– Станут ходить нагишом и дрожать от холода, – засмеялся Ники, которому не хотелось признаваться в поражении.
– И будут грустными и одинокими, если не смогут одеться в хорошие слова и показаться людям! – добавила Нуми со своей лукавой улыбкой.
Надо же, как она это хорошо сказала! Такую красивую мысль не мог придумать ее искусственный мозг, он знает одни формулы и законы. Ему никогда не понять, как важно для девочки, чтобы ее видели в красивой одежде и с красивыми словами.
– Ну же, Ники, скажи мне словами то, о чем ты недавно думал! Ну, пожалуйста!
Ники разозлился.
– Одна досада с вами, девчонками! Как придумаете что-нибудь, так вам хоть кол на голове теши!
Нуми в растерянности принялась ощупывать свою голову – она снова столкнулась с непонятным для нее земным оборотом речи.
– Ну хорошо, тогда расскажи мне, по крайней мере, о чем ты говорил с рыбкой, здесь я чего-то не поняла. Она что, на самом деле умела говорить?
В этом-то мальчик и подавно не мог признаться, и потому воскликнул:
– Слушай, если у вас на Пирре все такие приставалы, ноги моей не будет на вашей планете, так и знай! Лучше возьми да проверь, где мы находимся, потому что мы уже вышли из туннеля!
Нуми, наверное, поняла, что рассердился он не всерьез, и ничуть не обиделась, а только улыбнулась тихонько и чуть виновато и стала смотреть наружу сквозь зрачок Мало.
В самом деле, яркие полосы туннеля уже растаяли в черноте космического пространства. Снова стали видны галактики, скопления звезд и даже отдельные звезды. Внезапно Нуми, задыхаясь от волнения, закричала, показывая в космос то одной, то другой рукой:
– Ники! Это небо мне знакомо! И вон то созвездие и вот это!
– А может быть… – начал Ники и умолк.
– Пирра! – Нуми вскочила на ноги. – Мы летим на Пирру!
Николай Буяновский, как и полагается землянину, закричал «ура». Конечно, он не знал, как встретит его эта чужая цивилизация и что их ждет на Пирре, но раз на ней бывают такие девчонки, как Нуми, наверное, все будет очень хорошо!
9. Следует ли отказываться от своих слов. Где радость, там и горе. Чего можно ожидать от звезд
Планета была окутана голубовато-розовым маревом. сквозь которое проступили очертания морей и континентов. Нуми радостно называла их по именам, и хотя их невозможно было запомнить, звучали они приятно. Однако Ники не давала покоя одна мысль, которую он и высказал:
– С такой высоты уже должны быть видны большие города…
– У нас нет таких городов, как у вас, – пояснила Нуми. – Мы на Пирре живем среди лесов, в горах и на плавучих островках в море. Вся промышленность у нас перенесена на ближайшие пустынные планеты. Так мы охраняем природу Пирры.
Но тревога Ники не рассеивалась. Он не забыл, что, по мнению и земных, и пирранских ученых, здесь прошли целые столетия и все, наверное, изменилось. Нуми угадала состояние мальчика и стала его успокаивать. А может, и себя:
– Наверное, Мало опять выберет такое место, где его никто не увидит. Он поступил так, когда спасал наш космолет. Высадил нас в заповеднике, где людей вообще не бывает и все животные живут на воле.
– А что мы там будем делать? Вдруг эти животные нападут на нас?
Нуми засмеялась.
– Ты не испугался двухголовых чудовищ, а боишься наших симпатичных животных! Ничего с нами не случится. К тому же у нас и радиостанции есть в шлемах, и компасы… – мы обязательно доберемся до людей!
Нуми была весела и беззаботна, а Ники все никак не мог успокоиться.
– Нуми, но ведь у нас нет денег. На что мы купим инструменты?
– Денег? – удивилась девочка и тут же засмеялась – просто потому, что ей было очень радостно и весело. – Не волнуйся, нам и без денег дадут все, что нужно.
– А что, если я попрошу себе такой же мозг, как у тебя? Это не будет слишком большим нахальством с моей стороны?
– Конечно, нет! Но мы все равно не должны отказываться от своих слов, Ники. Если человек откажется от своих слов, он наверняка перестанет быть человеком! Так мне кажется… – Тут Нуми запнулась и тревожно посмотрела на мальчика. – Ники, не надо этого хотеть! Ты – земной человек, а пирранский мозг сделает тебя совсем другим!
– Ну и что из этого! – пренебрежительно отозвался Ники; какому земному мальчишке не хочется отличаться от остальных.
– Но тогда я, может быть, перестану тебя любить.
– Подумаешь! – сказал Ники как можно беззаботнее, чтобы скрыть смущение. Ох уж эти девчонки!
Нуми была готова заплакать.
– Значит, тебе все равно?
– Буф-ф, ты опять за свое! Я хотел сказать, что это не так страшно. Ведь этот мозг можно выключать, правда? Как только тебе захочется меня полюбить, я нажимаю кнопку и говорю: готово, Нуми, можешь меня любить сколько хочешь.
Оказывается, у пирранских девчонок слезы тоже легко переходят в смех. У Ники полегчало на душе. И не только на душе, но и во всем теле, потому что Мало выключил гравитацию вокруг себя и легче тополиного пуха начал спускаться над бескрайней и веселой зеленью леса.
Как только они снова почувствовали свою тяжесть, Нуми дернула Ники за руку и быстро поползла к выходу.
– Шлемы можно не надевать, Ники. Наш воздух даже лучше вашего.
Ники не горел от нетерпения и потому спросил:
– А когда Мало за нами вернется?
Они уже стояли в просторной утробе космического Пегаса, и Нуми выпрямилась, зажигая фонарик. При его ярком свете Ники увидел, как она взволнована и растеряна, и потому добавил:
– Ты должна сказать ему, сколько времени мы здесь пробудем.
– Буф-ф, Ники, – вздохнула девочка. – Откуда я знаю, сколько мне захочется здесь пробыть?
– А вдруг он улетит очень далеко и не сможет услышать тебя? – все так же осторожно, стараясь не обидеть девочку, сказал Ники.
– Он нас не бросит. Но я все-таки попрошу его, чтобы он прилетел за нами, как только мы позовем. Ладно?
Ники согласился, но в груди его по-прежнему шевелилось какое-то тревожное предчувствие. Уж лучше бы они сели на Землю и взяли инструменты оттуда! Правда, и ему было бы нелегко решить, надолго ли он останется на родной планете.
Пирранка нажала на кнопку у себя за ухом, чтобы убедиться, что искусственный мозг наверняка работает, и стала передавать Мало свое пожелание; при этом она так напрягалась, что губы ее шевелились. Увидев, что она замолчала. Ники спросил:
– Что он тебе ответил?
– Не знаю. Я ведь тебе объясняла, что он внушает мне свои ответы.
– А сейчас он тебе ничего не внушил?
– Наверное, внушил, потому что я знаю, что надо выходить на планету и что ничего страшного нас не ожидает. И еще я уверена, что космос принадлежит людям, что мы будем путешествовать по нему, когда и сколько пожелаем. Правда, это хороший ответ?
– Гм, – задумчиво отозвался Ники. – И ты, и я? Так тебе кажется?
– Да, и ты, и я. Именно такое у меня чувство, поверь мне, – сказала девочка без особой убежденности. – Ники, пойдем. Мне не терпится посмотреть, куда он нас высадил.
– Надень шлем, – строго сказал он. – Надевай, говорят тебе! Неизвестно, какой стала Пирра за это время.
Нуми послушно нахлобучила шлем на голову, ловко его застегнула, а потом помогла Ники надеть шлем. И легонько постучала пальцем по стеклу перед самым его носом.
– Разве ты не рад? – зазвучал в шлемофоне ее голос, в котором слышалось нетерпение и радость.
– Конечно, рад, – улыбнулся ей Ники. – Я захвачу с собой портфель. Вашим ребятам на Пирре, наверное, будет интересно посмотреть на земные учебники. Лишь бы Мало выпустил меня с ними.
– Хорошо, попробуй, – отозвалась Нуми, ныряя в мягкую стену Мало головой вперед.
Ники обступил полный мрак, потому что Нуми взяла фонарик с собой. Мальчик достал собственный фонарик и нагнулся за портфелем. В этот миг ему показалось, что кто-то сильно толкнул его в спину. С ужасающей легкостью он взлетел в воздух и ударился о стену, которая отбросила его как мячик. Ники повис в воздухе, беспомощно болтая руками и ногами. Это могло означать только одно: Мало выключил гравитацию и готовился взлететь.
– Ну-ми-и-и!
Вместо ответа в шлемофоне раздались всхлипывания.
– Скажи ему, чтобы он вернулся! Скорее! Я не буду брать портфель!..
– Я… е-му все время… это и говорю… – сквозь слезы отвечала пирранка. – А он… он…
– Успокойся! – крикнул ей Ники. – А то он тебя не поймет!
Шлемофон еще несколько раз всхлипнул и совсем затих. Молчание Нуми и чувство невесомости всерьез испугали Ники, и он стал звать девочку с удвоенной силой.
– Он не возвращается! Я его уже почти не вижу… – Ее голос звучал совсем тихо, будто из страшной бездны.
– Что он тебе сказал? Ты меня слышишь, Нуми? Что этот гад тебе ответил?
– Ой, не называй его так… Не знаю… Он… он сказал, что и раньше… Что люди должны сами…
– Перестань реветь, слышишь? Перестань! Я должен тебе сказать…
Ники не удалось договорить, потому что его внезапно швырнуло на мягкое дно Мало. Чувство тяжести снова вернулось к нему. А это означало, что Мало поднялся над атмосферой Пирры и готов нырнуть в очередной звездный туннель.
Ники стал звать еще отчаяннее. Но в шлемофоне царила тишина, не было слышно ни плача, ни слов, ни тихого потрескивания радиосигналов: Мало поднялся так высоко, что волны передатчика не доставали до него.
Мальчик свернулся в клубочек и заплакал. Заплакал, как не плакал давно и как не полагалось плакать старому космическому волку и вообще уже почти взрослому человеку.
Однако слез его никто не слышал, кроме Мало; но Мало или был бессердечным существом, или мог воспринимать только импульсы Нуми. А звезды?.. Что им до горя земного мальчишки! Они так велики и так заняты собственными делами…
Это жестоко, но что поделаешь? Тот из вас, кто пробовал что-нибудь сказать звездам, знает, что им не до нас. Потому мы, люди, должны сами справляться с нашими делами во Вселенной, как знаем и как можем, не ожидая от звезд сочувствия или помощи.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1. Мало не дает объяснений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21