Йетс прикрыл глаза от боли и тут же увидел, как сплошную тьму разорвала ослепительная вспышка, осветившая узкую железную лестницу.
Первый выстрел наделал больше всего вреда. Поток плазмы, прошедший слишком близко, сжег кожу на левом бедре, хорошо еще, материя брюк немного защитила ногу.
Выходит, безопаснее носить не серый, а белый костюм, который лучше отражает тепло. Надо не забыть, когда в следующий раз придется стрелять из плазменного излучателя.
— Вы что-то сказали, сэр? — предупредительно спросил фельдшер: Сэм, увлекшись, начал фантазировать вслух.
— Я просто размышлял, — объяснил Йетс, влезая в рубашку. — Если бы знал, что рядом со мной произойдет взрыв, ни за что бы не надел свой лучший костюм. Как вы полагаете, что это могло так взорваться? — Голос Сэма дрогнул от собственного наглого вранья, он сделал вид, что закашлялся. — Еще бы чуть-чуть, и я бы отправился к праотцам.
Такова была его версия происшедшего, придуманная для посторонних. Впрочем, последняя ее часть вполне соответствовала действительности.
Фельдшер пожал плечами. Он перенастраивал лечебный аппарат. По сути дела, ни фельдшер, ни доктор не были особенно нужны в госпитале. Компьютер ставил диагноз, манипуляторы осуществляли все необходимые операции. Врач осматривал только самых тяжелых пациентов, и то лишь для перестраховки на случай сбоя в компьютерах.
От этих сбоев людей умерло в тысячу раз меньше, чем от рук докторов, которые больше интересовались своим банковским счетом, чем диагнозом, или от невнимательности сестер, не заметивших запятую в рецепте.
Костюм, который дала ему Элла, был слишком свободным. Интересно, у этого парня все шмотки такие? Вкуса не больше, чем у верблюда. Йетс старался носить одежду, которая подчеркивала его фигуру. Может быть, Элла поняла, как он ею гордится, и специально выдала ему этот мешок, чтобы он не очень задавался?
— У вас тут есть телефон? — спросил Йетс фельдшера. — Мне нужно обо всем сообщить на работу.
— Вон он, в конце коридора.
Набирая номер, Йетс вспомнил, что оставил свою личную карточку в кармане испорченного пиджака. Надо было позвонить Элле, но сейчас он не готов к разговору с ней.
— Визово-миграционный отдел, Розарио слушает, — раздалось из динамика.
За спиной у Сэма да Сильва осматривал пациентку с окровавленной рукой в повязке. Рядом с ней стоял мужчина, и оба они тараторили на непонятном языке. Похоже было, что мужчина не утешает женщину, а обещает ее добить.
Йетс решил не обращать на эту парочку внимания и громко сказал в микрофон:
— Это инспектор Йетс. Я попал в аварию, поэтому, наверное, опоздаю на пару часов. Передай Эмерауду, чтобы ответил на мои звонки.
— Инспектор…
— Да? — Шум в процедурной начинал действовать Сэму на нервы.
— Вас спрашивала лейтенант Есилькова и просила позвонить как можно скорее. Она сказала, что… оторвет мне голову, если я забуду вам это передать.
— Не бойся, Розарио, я тебя спасу, — усмехнулся Йетс. — Хорошо, я позвоню ей немедленно. Какой номер?
— Пятнадцать — двадцать три — шестьдесят девять. — В голосе Розарио звучало нескрываемое облегчение. Кажется, Есилькова пообещала оторвать ему не только голову.
— Понятно. — В процедурной наконец-то стало тихо. Слышалось лишь тихое гудение приборов. Больная лежала под диагностическим аппаратом, мужчина стоял на коленях и что-то вполголоса говорил — видимо, молился. — Не забудь предупредить Эмерауда.
Не дожидаясь ответа, Йетс отключился и сразу, пока помнил, принялся набирать номер Есильковой.
— Патрульная станция номер четыре, — устало отозвался динамик. Усталость в любую минуту готова была смениться раздражением.
— Это инспектор Йетс. Лейтенант Есилькова просила меня позвонить, — сурово сказал Сэм, желая показать, что не потерпит никаких препирательств из-за того, что у кого-то был тяжелый день. Нога разболелась с новой силой, как будто бы ее только что медведь пожевал.
— Подождите, — ответили ему тем же недовольным голосом. — Я соединю вас с ней.
Йетс ждал, прислонившись лбом к холодной панели телефона. Боль в ноге понемногу стихала. Теперь уже можно попытаться согнуть ее в колене. Глядишь, и хромота уменьшится.
— Сэр, она спрашивает, где вы находитесь, — снова раздался голос из телефона, на этот раз он звучал немного повежливей.
— В Центральном госпитале, — недовольно проворчал Йетс, надеявшийся, что Есилькова поговорит с ним лично.
На другом конце провода на минуту воцарилось молчание. Пользуясь возможностью, Сэм принялся сгибать и разгибать больную ногу. Да Сильва вполголоса уговаривал пациентку снять часть одежды, чтобы диагностический аппарат смог приступить к осмотру.
Лечение, должно быть, проходит легче, когда больной без сознания и не надоедают родственники.
— Хорошо, — донеслось из телефона. — Она говорит, что вам надо подойти к нам через двадцать минут. Вы поняли?
— Да, я понял. Подождите! — Йетс начал злиться, хотя его собеседник только передал ему просьбу-приказ Есильковой. — Я был ранен при… взрыве в коридоре M-М и думаю, мне надо сделать заявление…
— Сделаете его, когда приедете к нам, — перебил его полицейский. — Мы как раз расследуем это дело.
— Разве M-М в вашем районе? — несколько сбавляя тон, спросил Йетс.
— Нет, сэр, — рявкнули ему в ответ, — но приходится помогать. Работы хватает на всех. Кстати, я собираюсь к ней вернуться, если вы ничего не имеете против.
Йетс хотел извиниться, но линия уже разъединилась.
Махнув на прощание фельдшеру, который все еще уговаривал пациентку, Йетс вышел из госпиталя.
В этот момент как раз подъехала «скорая», из которой санитары торопливо вытащили носилки с окровавленным телом.
Йетсу оставалось только надеяться, что это не жертва его недавних подвигов.
У него на совести и так было слишком много всего.
14. СОВМЕСТНАЯ РАБОТА
Йетс не насвистывал, открывая дверь патрульной станции. Во-первых, у него были разбиты губы, а во-вторых, отсутствовало настроение. Он пошел по уже знакомому коридору к комнате Есильковой. Не успел Сэм постучаться, как голос лейтенантши пригласил его войти.
— Прекрасно провожу время, — не здороваясь, хмыкнула она и повела Йетса в другую комнату. На пороге она обернулась и осмотрела Сэма с ног до головы: — Выглядишь неплохо, хотя и потрепанно. Наверное, пользуешься популярностью у женщин, а?
«Не сказал бы, особенно в последнее время», — Сэм действительно этого не сказал, а подумал.
Они шли по узкому коридору, но тут из двери высунулась мужская голова и спросила:
— Соня, ты уже видела новое расписание дежурств?
Есилькова ответила, не оборачиваясь:
— Слушай, Герб, если у тебя проблемы со списком, обсуждай их с Ингрехемом, а я не желаю больше об этом слушать.
И, действительно не слушая протестов Герба, двинулась дальше. Йетс следовал за ней. Проход был такой узкий, что иногда ему приходилось идти боком.
В конце коридора Есилькова остановилась и поманила пальцем Йетса:
— Сюда, инспектор. — Они очутились в довольно большой комнате, рассчитанной на десяток человек. Несколько полицейских, находившихся там, оживленно беседовали. Когда Есилькова вошла, разговоры смолкли. Она уселась на единственный свободный откидной стул.
— Тут у нас один голотанк на весь участок. Фернандесу он понадобится не скоро, так что, думаю, успеем просмотреть все, что надо.
Пока один из полицейских переписывал информацию с видеочипа, Йетс разыскал себе складной стул, который в компактном виде представлял собой сорокасантиметровый диск. С полдесятка таких дисков стояли стопками в углу.
Есилькова раздраженно хлопнула ладонью по клавиатуре голотанка. Он не работал. На панели среди зеленых огоньков горел один красный. Хлопок, однако, нисколько не помог.
Лейтенантша выругалась по-русски, и мгновенье спустя экран голотанка засветился мягкими переливающимися цветами: прибор был готов к работе.
— Воспроизведение, — произнесла Есилькова угрожающим тоном. Появилось изображение, слегка смазанное — запись была не очень качественная, но все-таки видно было неплохо.
— Это фильм, сделанный вашим другом Бэтоном, — хмуро пояснила Есилькова, поворачиваясь к Йетсу. — Тебе будет интересно. Есть и звуковое сопровождение, но оригинал записи находится в третьем участке, и они поленились сделать для нас копию.
Тут она пристально посмотрела на Сэма, видимо впервые за сегодняшний день.
— Слушай, что с тобой? Ты похож на мертвеца трехмесячной свежести.
— Нога болит, — проворчал Йетс. — Что-то взорвалось в коридоре M-М, бомба или еще что-то, а я оказался слишком близко.
— Ясно, — небрежно бросила Есилькова. — Поговорим об этом позже, а сейчас прокрутим фильм.
На экране голотанка появилось изображение стеклянной двери ресторана «Мулен Руж».
— Он включил камеру перед тем, как войти, — пояснил полицейский. — Невозможно определить, откуда он пришел. Мы предполагаем, что из туристского отеля.
В комнату, смеясь, вошли еще двое полицейских, один из них с порога громко потребовал кофе. Есилькова бросила на них уничтожающий взгляд, и оба сразу притихли.
Йетс увидел за стеклянной дверью официанта-араба, которому через несколько минут предстояло умереть, закашлявшись кровью.
Изображение слегка подрагивало при движениях Бэтона. Его напряженное, бледное лицо отразилось в стекле и тут же исчезло.
— Вот там, — хрипло заговорил Йетс, когда камера панорамировала обеденный зал. — Там сидит парень, он, наверное, африканер.
Йетс поежился. Этого человека, вероятно, уже нет в живых, если в сожженном фургоне было его тело. Теперь Йетс окончательно уверился в том, что именно он сидел тогда рядом с водителем.
— Спасибо, — вежливо откликнулась Есилькова. — Эта информация может нам пригодиться.
На экране появилось изображение туловища и нижней части лица официанта. Его губы шевелились — он уговаривал Бэтона разделить столик с Йетсом. Официант мелькнул в полный рост и исчез — Бэтон отступил на шаг и повернулся. Теперь Йетс любовался собственной персоной — здоровенный блондин, зыркающий по сторонам. Сэм едва успел подумать, что на самом деле он красивее, как на экране возникла Элла Брэдли. Видимо, Бэтон снимал всех, кто находился в ресторане. Элла посмотрела вверх, немного мимо камеры. На ее лице мелькнула улыбка, сменившаяся гримасой отвращения.
— Наверное, кашка не понравилась, — хмыкнула Есилькова. Ее лицо, однако, осталось мрачным.
Камера теперь пристально следила за официантом, возвращающимся с кухни. Его лицо было абсолютно нормальным — ни следа боли или дискомфорта. Йетс знал, что будет дальше. Официант закашлялся.
Сэм вскочил, отбросив стул, и отвернулся.
— Не надо, — сказал он и сам не узнал своего дрожащего голоса. — Понимаю, что это глупо, но я не хочу видеть все это еще раз…
Сэма чуть не стошнило. Он был вынужден снова сесть, чтобы не упасть в обморок, хотя потеря сознания в данный момент была бы неплохим выходом.
Есилькова сказала «стоп», и голотанк отключился.
Йетс вытер пот со лба.
— Это все из-за ожога и… — Он не договорил.
Наверное, все-таки стоило упасть в обморок.
— Понимаешь, Соня, это очень тяжело — смотреть и ждать, что он умрет, что его смерть невозможно предотвратить. Вроде кошмарного сна.
— Ничего, все в порядке, — неожиданно мягко сказала Есилькова. — Я просто хотела показать, что Бэтон специально снимал официанта, зная, что произойдет. Потом он пошел за тобой на кухню и отдельно снял всех погибших и оставшуюся в живых девушку. — Она усмехнулась углом рта. — Дальше картинка немного хуже. Что-то повредило объектив.
Сэм исподлобья посмотрел на нее.
— Люди, которые там не были, — невозмутимо продолжала Есилькова, — могут не понять, почему некоторые теряют над собой контроль. Я же это прекрасно понимаю.
Йетс не знал, как поблагодарить ее за сочувствие, и поэтому промолчал.
— Бэтон снимал не только в ресторане, — заметил один из полицейских. — Камера работала всю дорогу, пока он не добрался до шлюза.
— Понятно, — ответил Сэм и попытался положить ногу на ногу. Это было ошибкой — больное бедро не замедлило напомнить о себе. Сдержавшись, чтобы не выругаться, он осторожно поставил обе ноги на пол и только тогда спросил: — А теперь что?
— Теперь займемся другим делом.
Есилькова встала и подошла к голотанку, кивком подозвав к себе Сэма. Их освободившиеся стулья немедленно заняли.
— Карта, район четыреста сорок один, — отчетливо произнесла она, отсоединяя видеочип. На экране голотанка появился подробный план туннелей и коридоров.
— Так, покажи-ка мне, где произошел взрыв, — потребовала Есилькова. — Просто ткни пальцем в нужное место.
Ее голос звучал несколько зловеще. Йетс подумал, что это у нее профессиональное, своего рода способ воздействия на свидетеля. Он наклонился поближе к карте, чтобы лучше разглядеть мелкие цифры, и довольно легко нашел коридор ММ-МН — 12, который вел к квартире Эллы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27