Я даже назначу тебя своим заместителем, словно ты мой сын и наследник. Помни, что однажды ты все еще можешь унаследовать мой трон, Лагес. Но только еще раз пойди против меня, и клянусь, я убью тебя, даже если бы ты был мой единственный сын!
Лагес был ошарашен, ибо знал, что император неумолим. Он пришел на эту аудиенцию, ожидая смерти, – вместо этого его враг предлагает ему свободу и высокое положение.
– Почему ты думаешь, что можешь доверять мне? – спросил он, пытаясь догадаться, с какой затаенной целью Мариль предлагает ему полное прощение.
Мариль опять уселся на трон, приглядываясь к Лагесу:
– Я думаю, что знаю твое сердце, Лагес. Даже если ты не хочешь признать это, я сделал с твоим отцом то, что должен был сделать. Он ввязался не в мелкую придворную интригу – это была государственная измена. Обычай и закон требуют одного для заговорщиков против Империи. Пусть Лейан был твоим отцом – не забывай, что он был и моим братом. Вот почему я поступил с ним так, как поступил – дал ему шанс убить меня или достойно погибнуть в равной схватке.
Лагес сжал кулаки, но подавил гнев в голосе:
– Возможно, это правда – не буду спорить. Побуждения человека известны только ему самому. Но я знаю одно: обычай требует, чтобы я отомстил за смерть отца.
Мариль кивнул, соглашаясь:
– Да, я понимаю. Вот еще одна причина, почему я не казнил тебя.
– Это не значит, что я пытался убить тебя только по обычаю. Между нами кровная вражда – мужчина против мужчины. Я клянусь тебе, что нет удовольствия, которого я жаждал бы больше, чем убить тебя этими руками! – Он поднял кулаки, чтобы подчеркнуть свои слова.
Глаза Мариля вспыхнули от ответной ярости – но он ответил с хриплым смехом:
– Тем не менее сейчас тебе придется забыть нашу вражду, племянник. Вместо этого – если я правильно понимаю твое сердце – ты на самом деле поможешь мне…
– Я помогу придушить тебя твоими же кишками!
Мариль не обратил внимания на эту вспышку:
– Да, поможешь мне. Мы оба стремимся отомстить за твоего отца.
Лагес был захвачен врасплох.
– Что ты имеешь в виду? – тихо спросил он, думая, что здесь скрыта жестокая шутка. Но такой окольный путь был чужд Марилю, равно как и милосердие, проявленное к смертельному врагу.
Мариль холодно улыбнулся, пользуясь своим преимуществом.
– Я не убивал твоего отца, ты должен это знать. Да, это моя рука вонзила меч в его плоть – но я не убивал его. Лейан был мне братом; я никогда не желал его смерти, пока этого не потребовал рок. Я не более ответствен за его смерть, чем меч, пронзивший его. Моя рука и мой меч были просто инструментом темной силы, которая всех нас поймала в свою паутину,– злая судьба, сплетенная хитрым демоном, который умыслил погубить наш род.
Нет, Лагес. Это не я убил Лейана. Это была коварная ведьма, которая настроила моего брата против меня, которая вовлекла его в черный заговор, чтобы добиться своих извращенных целей. Это Эфрель убила твоего отца. Я скажу тебе, что Эфрель убила Лейана так же верно, как если бы ее рука вонзила клинок в его сердце!
Лагес стоял с хмурым видом. Мысли о вине Эфрель и прежде приходили ему в голову, но яростный поток эмоций не мог найти выхода в мести мертвой колдунье. Часто бессонными ночами он беспокойно метался, проклиная прекрасную чародейку, которая погубила так много людей своими вероломными замыслами. Но Мариль жил, а прочие были мертвы – этого Лагес не мог перенести.
– Да, Эфрель. – Император увидел неуверенность в лице Лагеса и мягко продолжил: – В глубине сердца ты и сам знаешь, что в падении Лейана виновата эта ведьма, но ты не признаешься в этом – даже самому себе. Эфрель была за пределами твоей мести, а я был реальным, на меня ты мог направить свою ненависть, когда горе и стыд зажгли огонь безумия в твоей душе. Так что ты злился на Неистена Мариля, забыв о ядовитом создании, которое соблазнило твоего отца и привело его к гибели.
В тисках невыносимого напряжения Лагес склонил голову и сказал почти шепотом:
– Эфрель! Да, ты говоришь правду. Теперь я это понимаю. Наверное, в глубине души я всегда это знал. Но Эфрель мертва, и я…
– Нет! – прервал его Мариль. В его голосе послышалась нотка страха – почти ужаса. – Нет, Эфрель не мертва! Колдунья в своем логове на Пеллине. Я тебе говорю, Эфрель жива – и клянусь всеми богами, я не понимаю, как это может быть!
– Что! Откуда ты знаешь! – Беспокойные мысли Лагеса закружились, его представления опять перевернулись.– Этого не может быть! Что за шутки…
– Я уже не один месяц ощущал, что что-то происходит,– перебил его Мариль.– Агенты доставляли мне сведения о необычных передвижениях кораблей и людей по всей Империи. Многие мои лорды стали беспокойными, другие открыто перестали повиноваться. И слишком много моих шпионов погибло. Особенно трудно мне было получать информацию с Пеллина. Несколько однообразных докладов о мирной жизни там подозрительно не соответствовали собранной информации и зловещему факту, что большинство моих агентов на Пеллине совсем перестали слать донесения. Было похоже, что против меня замышляется заговор, но у меня не было никакой конкретной информации.– Мариль нахмурился.– Конечно, и твои усилия, вдохновленные плохими советчиками, потребовали всего моего внимания, так что только сейчас обнаружилась эта серьезнейшая угроза Империи. Я предположил, вполне естественно, что ты каким-то образом приложил руку и к этому заговору. – Мариль не сказал, что одной из причин, почему он пощадил Лагеса, было стремление раскрыть предполагаемых заговорщиков.– Но этим утром Касси, один из самых талантливых моих шпионов, вернулся с Пеллина, куда он отправился с бандой головорезов, которым сказали, что там для них есть работа. Даже Касси едва сумел выбраться с этого проклятого острова, чтобы доставить сведения. Он был еле жив, когда его подобрала рыбацкая лодка около Фиситии – после того как он ночью спрыгнул с корабля мятежников и поплыл к земле, держась на плаву с помощью набитых пробкой штанов.
Но Касси доставил мне информацию, в которой я нуждался. Он говорит, что Эфрель все еще жива – хотя и сильно изуродована после того, как ее протащил бык по нашему городу. Касси собственными глазами видел ее в подвалах Дан-Леге, он клянется в этом. Он не может объяснить, как ей удалось выжить, но наказание не лишило ее ум адской хитрости, и теперь огонь ненависти пожирает ее злую душу. Месяцами Эфрель готовится к завоеванию Товноса и захвату трона Империи. Касси говорит, что ведьма собрала опасно большое число последователей-мятежников. Он также говорит, что Эфрель назначила своим полководцем некоего загадочного чужестранца, которого призвала из Лартроксии. Он именуется Кейн.
– Кейн? Я знаю только об одном человеке, носившем это имя.
– Да. – Голос Мариля утратил свою властную уверенность. – Это другая странность, которая не дает мне покоя. Касси дважды видел вблизи этого человека и говорит, что Кейн даже выглядит, как то чудовище из легенд. Более того, он говорит, что мятежники гордятся, что их новый вождь и Рыжий Кейн, чьи пиратские орды мародерствовали на наших берегах два века назад, – один и тот же человек! – Он сделал паузу, погрузившись в размышления. – Погоди, я позову Касси. Он, должно быть, уже отдохнул. Послушаем его полный доклад. – Мариль позвал стражников. Они тут же появились в дверях.– Стражник! Приведи ко мне Касси!
– Кейн из прошлых времен, дядя? – Лагес покачал головой в замешательстве. – Нет, это невозможно. Скорее всего, это какая-то хитрость ведьмы. Эфрель нашла кого-то, похожего на Кейна, и использует эту выдумку, чтобы прибавить уверенности мятежникам.
– Я тоже так подумал, Лагес,– ответил Мариль, с удовольствием заметив, что его племянник снова признал их родственные узы.– Но опять-таки, невозможно и чтобы Эфрель была жива! Кто может сказать, какими силами повелевает эта колдунья? События принимают какой-то сверхъестественный оборот, и мне это не нравится. Совсем. Я не боюсь ничего из плоти и стали – но колдовство…
Мариль заговорил с неотразимой серьезностью:
– Так я могу рассчитывать на твою преданность в этом деле, да? Ты дашь мне слово чести, что прекратишь эту бессмысленную вражду? Ты будешь сражаться на моей стороне, чтобы уничтожить эту ведьму, чьи черные преступления и грязные вожделения оскорбили богов и принесли несчастья Дому Неистенов?
Согласно кодексу чести, Лагес мог дать только один ответ. Он задумчиво кивнул:
– Да. Ты можешь положиться на мою преданность. Я клянусь, что помогу тебе уничтожить эту ведьму. Если это правда, что Эфрель избежала заслуженной ею судьбы, ты можешь быть уверен, что я не буду знать покоя, пока она и ее проклятые сообщники не будут истреблены. Эфрель должна ответить за смерть моего отца, и ни воскресший пират, ни ее чародейство не спасут коварную шлюху!
– Я знал, что ты поймешь! – возликовал Мариль. Он радостно схватил руку племянника. – Еще есть надежда, что мятеж удастся подавить в зародыше. Мы получим всю информацию от Касси – подробности планов и укреплений Эфрель, имена предателей. Потом я пошлю имперский флот под твоим командованием в Призарт. Тех кораблей, которые мы сможем собрать за неделю, должно хватить, чтобы раздавить мятежников и сжечь город и крепость дотла.
В тронный зал вошел стражник. Его лицо было бледным, и он был один.
– Где Касси? – спросил Мариль.
Стражник облизал губы:
– Мой господин, я думаю, вы сами должны увидеть это.
Мариль посмотрел на удрученного стражника. Выругавшись, император поднялся с трона и величественной поступью вышел из зала.
Лагес стоял в пустом зале для приемов, скрестив руки на широкой груди и задумавшись. Он морщил лоб в размышлениях. Слишком много и таких открытий в одночасье привели его в смятение. Утром он был узником, опозоренным и ожидающим казни. Еще не было полудня – его освободили, вернули высокое положение, вверили командование над имперским флотом, пообещали сделать наследником. Слава и власть были в его руках. Боги дали ему возможность отомстить Эфрель, жениться на М'Кори, занять императорский трон. Честолюбивые планы – но, обладая смелостью и способностями, сильный человек может добиться всего.
Значит, боги решили изменить узор его судьбы. Он улыбнулся, вспомнив пророчество. Жрица знала, что Лагес – любимец богов.
Улыбка Лагеса превратилась в гримасу.
– Это ничего не меняет, дорогой дядюшка, – прошептал он теням. – Я поклялся быть верным тебе до смерти Эфрель. А потом…
Только тени слышали его невеселый смех.
XIV. …И ОДИН ВЫХОДИТ
Касси открыл один глаз, увидел шелковые простыни и пушистые меховые одеяла, открыл второй и увидел роскошную обстановку своих покоев. Он зевнул, потянулся онемевшими руками и ногами. Он был в императорском дворце Товностена. Его больше не преследовали.
Он богат. Касси почесал острый щетинистый подбородок и подумал, насколько далеко может простираться щедрость императора. Отныне он будет жить как аристократ – и больше никаких скитаний по улицам Товностена. Он будет жить в великолепном имении, вечно пьяный, сытый и ублаженный, и будет заботиться лишь о том, чтобы его бывшие собратья не стянули его драгоценности.
Что-то разбудило его. Он глянул на дверь. Неистен Мариль поставил столько стражников, что они могли бы справиться с целой армией. Безопасность была успокаивающей, но сейчас Касси хотел спать. Если бы эти дураки поменьше шумели…
– Господин? Вы проснулись? – На пороге по стойке смирно стоял стражник.
Касси насладился почтительным обращением представителя имперской гвардии. Он презрительно скривил губы, отвечая:
– Теперь да. В чем дело? – Его тон намекал, что лучше бы им не беспокоить его по пустякам.
– К вам пришли, господин.
– Скажи ему, пусть засунет свое дело себе в задницу, – зевнул Касси. Человек в его положении не мог принимать случайных гостей, а если бы его хотел видеть Мариль, стражники не были бы так предупредительны.
– Но я бы предпочла, чтобы это сделали со мной вы, – промурлыкал еще один голос.
Касси сел. Сон как рукой сняло.
– Неистен Мариль прислал меня к тебе, – улыбнулась она. – Я тебе нравлюсь?
Она была гибка, как танцовщица, с ладной фигурой, которую облегало прозрачное шелковое одеяние. Ее волосы были коротко подстрижены и завивались тугими локонами, экстравагантно окрашенными в цвета осенних листьев. Ее лицо было смуглым и игривым, как у ребенка, ногти – длинными и покрытыми черным лаком. Касси подумал, исполнилось ли ей пятнадцать.
– Иди сюда, – ухмыльнулся он.
– Мой господин, нам приказано не впускать никого, кроме самого императора,– запротестовал стражник.– Есть опасность, что…
Она хихикнула удивительно гортанным тоном:
– Я выгляжу такой опасной, мой господин?
Пальцы с черными ногтями расстегнули застежки зелено-золотого одеяния. Полы шелка соскользнули к ее ногам. Она была тонкой и белокожей, ее тело покрывали узоры красок цвета осени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Лагес был ошарашен, ибо знал, что император неумолим. Он пришел на эту аудиенцию, ожидая смерти, – вместо этого его враг предлагает ему свободу и высокое положение.
– Почему ты думаешь, что можешь доверять мне? – спросил он, пытаясь догадаться, с какой затаенной целью Мариль предлагает ему полное прощение.
Мариль опять уселся на трон, приглядываясь к Лагесу:
– Я думаю, что знаю твое сердце, Лагес. Даже если ты не хочешь признать это, я сделал с твоим отцом то, что должен был сделать. Он ввязался не в мелкую придворную интригу – это была государственная измена. Обычай и закон требуют одного для заговорщиков против Империи. Пусть Лейан был твоим отцом – не забывай, что он был и моим братом. Вот почему я поступил с ним так, как поступил – дал ему шанс убить меня или достойно погибнуть в равной схватке.
Лагес сжал кулаки, но подавил гнев в голосе:
– Возможно, это правда – не буду спорить. Побуждения человека известны только ему самому. Но я знаю одно: обычай требует, чтобы я отомстил за смерть отца.
Мариль кивнул, соглашаясь:
– Да, я понимаю. Вот еще одна причина, почему я не казнил тебя.
– Это не значит, что я пытался убить тебя только по обычаю. Между нами кровная вражда – мужчина против мужчины. Я клянусь тебе, что нет удовольствия, которого я жаждал бы больше, чем убить тебя этими руками! – Он поднял кулаки, чтобы подчеркнуть свои слова.
Глаза Мариля вспыхнули от ответной ярости – но он ответил с хриплым смехом:
– Тем не менее сейчас тебе придется забыть нашу вражду, племянник. Вместо этого – если я правильно понимаю твое сердце – ты на самом деле поможешь мне…
– Я помогу придушить тебя твоими же кишками!
Мариль не обратил внимания на эту вспышку:
– Да, поможешь мне. Мы оба стремимся отомстить за твоего отца.
Лагес был захвачен врасплох.
– Что ты имеешь в виду? – тихо спросил он, думая, что здесь скрыта жестокая шутка. Но такой окольный путь был чужд Марилю, равно как и милосердие, проявленное к смертельному врагу.
Мариль холодно улыбнулся, пользуясь своим преимуществом.
– Я не убивал твоего отца, ты должен это знать. Да, это моя рука вонзила меч в его плоть – но я не убивал его. Лейан был мне братом; я никогда не желал его смерти, пока этого не потребовал рок. Я не более ответствен за его смерть, чем меч, пронзивший его. Моя рука и мой меч были просто инструментом темной силы, которая всех нас поймала в свою паутину,– злая судьба, сплетенная хитрым демоном, который умыслил погубить наш род.
Нет, Лагес. Это не я убил Лейана. Это была коварная ведьма, которая настроила моего брата против меня, которая вовлекла его в черный заговор, чтобы добиться своих извращенных целей. Это Эфрель убила твоего отца. Я скажу тебе, что Эфрель убила Лейана так же верно, как если бы ее рука вонзила клинок в его сердце!
Лагес стоял с хмурым видом. Мысли о вине Эфрель и прежде приходили ему в голову, но яростный поток эмоций не мог найти выхода в мести мертвой колдунье. Часто бессонными ночами он беспокойно метался, проклиная прекрасную чародейку, которая погубила так много людей своими вероломными замыслами. Но Мариль жил, а прочие были мертвы – этого Лагес не мог перенести.
– Да, Эфрель. – Император увидел неуверенность в лице Лагеса и мягко продолжил: – В глубине сердца ты и сам знаешь, что в падении Лейана виновата эта ведьма, но ты не признаешься в этом – даже самому себе. Эфрель была за пределами твоей мести, а я был реальным, на меня ты мог направить свою ненависть, когда горе и стыд зажгли огонь безумия в твоей душе. Так что ты злился на Неистена Мариля, забыв о ядовитом создании, которое соблазнило твоего отца и привело его к гибели.
В тисках невыносимого напряжения Лагес склонил голову и сказал почти шепотом:
– Эфрель! Да, ты говоришь правду. Теперь я это понимаю. Наверное, в глубине души я всегда это знал. Но Эфрель мертва, и я…
– Нет! – прервал его Мариль. В его голосе послышалась нотка страха – почти ужаса. – Нет, Эфрель не мертва! Колдунья в своем логове на Пеллине. Я тебе говорю, Эфрель жива – и клянусь всеми богами, я не понимаю, как это может быть!
– Что! Откуда ты знаешь! – Беспокойные мысли Лагеса закружились, его представления опять перевернулись.– Этого не может быть! Что за шутки…
– Я уже не один месяц ощущал, что что-то происходит,– перебил его Мариль.– Агенты доставляли мне сведения о необычных передвижениях кораблей и людей по всей Империи. Многие мои лорды стали беспокойными, другие открыто перестали повиноваться. И слишком много моих шпионов погибло. Особенно трудно мне было получать информацию с Пеллина. Несколько однообразных докладов о мирной жизни там подозрительно не соответствовали собранной информации и зловещему факту, что большинство моих агентов на Пеллине совсем перестали слать донесения. Было похоже, что против меня замышляется заговор, но у меня не было никакой конкретной информации.– Мариль нахмурился.– Конечно, и твои усилия, вдохновленные плохими советчиками, потребовали всего моего внимания, так что только сейчас обнаружилась эта серьезнейшая угроза Империи. Я предположил, вполне естественно, что ты каким-то образом приложил руку и к этому заговору. – Мариль не сказал, что одной из причин, почему он пощадил Лагеса, было стремление раскрыть предполагаемых заговорщиков.– Но этим утром Касси, один из самых талантливых моих шпионов, вернулся с Пеллина, куда он отправился с бандой головорезов, которым сказали, что там для них есть работа. Даже Касси едва сумел выбраться с этого проклятого острова, чтобы доставить сведения. Он был еле жив, когда его подобрала рыбацкая лодка около Фиситии – после того как он ночью спрыгнул с корабля мятежников и поплыл к земле, держась на плаву с помощью набитых пробкой штанов.
Но Касси доставил мне информацию, в которой я нуждался. Он говорит, что Эфрель все еще жива – хотя и сильно изуродована после того, как ее протащил бык по нашему городу. Касси собственными глазами видел ее в подвалах Дан-Леге, он клянется в этом. Он не может объяснить, как ей удалось выжить, но наказание не лишило ее ум адской хитрости, и теперь огонь ненависти пожирает ее злую душу. Месяцами Эфрель готовится к завоеванию Товноса и захвату трона Империи. Касси говорит, что ведьма собрала опасно большое число последователей-мятежников. Он также говорит, что Эфрель назначила своим полководцем некоего загадочного чужестранца, которого призвала из Лартроксии. Он именуется Кейн.
– Кейн? Я знаю только об одном человеке, носившем это имя.
– Да. – Голос Мариля утратил свою властную уверенность. – Это другая странность, которая не дает мне покоя. Касси дважды видел вблизи этого человека и говорит, что Кейн даже выглядит, как то чудовище из легенд. Более того, он говорит, что мятежники гордятся, что их новый вождь и Рыжий Кейн, чьи пиратские орды мародерствовали на наших берегах два века назад, – один и тот же человек! – Он сделал паузу, погрузившись в размышления. – Погоди, я позову Касси. Он, должно быть, уже отдохнул. Послушаем его полный доклад. – Мариль позвал стражников. Они тут же появились в дверях.– Стражник! Приведи ко мне Касси!
– Кейн из прошлых времен, дядя? – Лагес покачал головой в замешательстве. – Нет, это невозможно. Скорее всего, это какая-то хитрость ведьмы. Эфрель нашла кого-то, похожего на Кейна, и использует эту выдумку, чтобы прибавить уверенности мятежникам.
– Я тоже так подумал, Лагес,– ответил Мариль, с удовольствием заметив, что его племянник снова признал их родственные узы.– Но опять-таки, невозможно и чтобы Эфрель была жива! Кто может сказать, какими силами повелевает эта колдунья? События принимают какой-то сверхъестественный оборот, и мне это не нравится. Совсем. Я не боюсь ничего из плоти и стали – но колдовство…
Мариль заговорил с неотразимой серьезностью:
– Так я могу рассчитывать на твою преданность в этом деле, да? Ты дашь мне слово чести, что прекратишь эту бессмысленную вражду? Ты будешь сражаться на моей стороне, чтобы уничтожить эту ведьму, чьи черные преступления и грязные вожделения оскорбили богов и принесли несчастья Дому Неистенов?
Согласно кодексу чести, Лагес мог дать только один ответ. Он задумчиво кивнул:
– Да. Ты можешь положиться на мою преданность. Я клянусь, что помогу тебе уничтожить эту ведьму. Если это правда, что Эфрель избежала заслуженной ею судьбы, ты можешь быть уверен, что я не буду знать покоя, пока она и ее проклятые сообщники не будут истреблены. Эфрель должна ответить за смерть моего отца, и ни воскресший пират, ни ее чародейство не спасут коварную шлюху!
– Я знал, что ты поймешь! – возликовал Мариль. Он радостно схватил руку племянника. – Еще есть надежда, что мятеж удастся подавить в зародыше. Мы получим всю информацию от Касси – подробности планов и укреплений Эфрель, имена предателей. Потом я пошлю имперский флот под твоим командованием в Призарт. Тех кораблей, которые мы сможем собрать за неделю, должно хватить, чтобы раздавить мятежников и сжечь город и крепость дотла.
В тронный зал вошел стражник. Его лицо было бледным, и он был один.
– Где Касси? – спросил Мариль.
Стражник облизал губы:
– Мой господин, я думаю, вы сами должны увидеть это.
Мариль посмотрел на удрученного стражника. Выругавшись, император поднялся с трона и величественной поступью вышел из зала.
Лагес стоял в пустом зале для приемов, скрестив руки на широкой груди и задумавшись. Он морщил лоб в размышлениях. Слишком много и таких открытий в одночасье привели его в смятение. Утром он был узником, опозоренным и ожидающим казни. Еще не было полудня – его освободили, вернули высокое положение, вверили командование над имперским флотом, пообещали сделать наследником. Слава и власть были в его руках. Боги дали ему возможность отомстить Эфрель, жениться на М'Кори, занять императорский трон. Честолюбивые планы – но, обладая смелостью и способностями, сильный человек может добиться всего.
Значит, боги решили изменить узор его судьбы. Он улыбнулся, вспомнив пророчество. Жрица знала, что Лагес – любимец богов.
Улыбка Лагеса превратилась в гримасу.
– Это ничего не меняет, дорогой дядюшка, – прошептал он теням. – Я поклялся быть верным тебе до смерти Эфрель. А потом…
Только тени слышали его невеселый смех.
XIV. …И ОДИН ВЫХОДИТ
Касси открыл один глаз, увидел шелковые простыни и пушистые меховые одеяла, открыл второй и увидел роскошную обстановку своих покоев. Он зевнул, потянулся онемевшими руками и ногами. Он был в императорском дворце Товностена. Его больше не преследовали.
Он богат. Касси почесал острый щетинистый подбородок и подумал, насколько далеко может простираться щедрость императора. Отныне он будет жить как аристократ – и больше никаких скитаний по улицам Товностена. Он будет жить в великолепном имении, вечно пьяный, сытый и ублаженный, и будет заботиться лишь о том, чтобы его бывшие собратья не стянули его драгоценности.
Что-то разбудило его. Он глянул на дверь. Неистен Мариль поставил столько стражников, что они могли бы справиться с целой армией. Безопасность была успокаивающей, но сейчас Касси хотел спать. Если бы эти дураки поменьше шумели…
– Господин? Вы проснулись? – На пороге по стойке смирно стоял стражник.
Касси насладился почтительным обращением представителя имперской гвардии. Он презрительно скривил губы, отвечая:
– Теперь да. В чем дело? – Его тон намекал, что лучше бы им не беспокоить его по пустякам.
– К вам пришли, господин.
– Скажи ему, пусть засунет свое дело себе в задницу, – зевнул Касси. Человек в его положении не мог принимать случайных гостей, а если бы его хотел видеть Мариль, стражники не были бы так предупредительны.
– Но я бы предпочла, чтобы это сделали со мной вы, – промурлыкал еще один голос.
Касси сел. Сон как рукой сняло.
– Неистен Мариль прислал меня к тебе, – улыбнулась она. – Я тебе нравлюсь?
Она была гибка, как танцовщица, с ладной фигурой, которую облегало прозрачное шелковое одеяние. Ее волосы были коротко подстрижены и завивались тугими локонами, экстравагантно окрашенными в цвета осенних листьев. Ее лицо было смуглым и игривым, как у ребенка, ногти – длинными и покрытыми черным лаком. Касси подумал, исполнилось ли ей пятнадцать.
– Иди сюда, – ухмыльнулся он.
– Мой господин, нам приказано не впускать никого, кроме самого императора,– запротестовал стражник.– Есть опасность, что…
Она хихикнула удивительно гортанным тоном:
– Я выгляжу такой опасной, мой господин?
Пальцы с черными ногтями расстегнули застежки зелено-золотого одеяния. Полы шелка соскользнули к ее ногам. Она была тонкой и белокожей, ее тело покрывали узоры красок цвета осени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32