Я же все время был на АЭС!..
Выхристюк был на связи, докладывал обстановку. Арестовали шесть человек из персонала фирмы и трех прикомандированных. И вдруг связь пропала. Я послал оперативника… Все фирмачи оказались убитыми — в упор расстреляли. И один прикомандированный тоже с дыркой в затылке. С Выхристюком были два оперативника, Хохлов и Цыбин. Стреляли в обоих: Цыбина сразу наповал, а Хохлов еще жив, девять пулевых ранений. Отправили в госпиталь. Мой опер застал его без сознания, но этот парень успел написать… Вот! В кулаке держал.
Меркулов вынул из кармана и положил перед Зарембой клок бумаги от телефакса, испачканный кровью. В записке было всего два слова, написанные карандашом: «Стрелял Выхристюк». Определить авторство по почерку было трудно — невообразимые каракули…
— А это не подставка? — самого себя спросил Заремба.
— Нет, — замотал головой физик. — Напротив офиса «Нейтрона» гуляла мамаша с коляской. Видела, как трое мужчин сели в «вольво» и уехали. Очень спешили.
У них была спортивная сумка с бумагами, из которой рассыпались какие-то листочки. Они собрали их, как попало засунули обратно и сели в машину. По описанию один из мужчин похож на вашего помошника.
— Выстрелы она слышала?
— Не слышала. У Выхристюка был комитетовский пистолет с глушителем.
— Что, всех из пистолета ухлопали?
— Нет, оперативников расстреливали из автомата иностранного производства.
Скорее всего, из винтовки М-16. Судя по извлеченным пулям.
— Это не М-16, — уверенно сказал полковник. — Это автомат системы Ярикова.
Что предпринимали по розыску?
— Оповестили городские службы ГАИ, милиции, перекрыли район, да что толку… «Вольво» нашли возле супермаркета на Обводном канале. Видимо, пересели в другую машину.
— Убрали свидетелей, — заключил Заремба. — Теперь надо ждать, это еще не все.
Обязательно ликвидируют всех, кто был посвящен в детали эксперимента на АЭС.
Возможно, кого-нибудь из руководства и научных работников станции. Арестовать бы весь персонал!
— Всех арестовать нельзя! — запротестовал физик. — И так мы взяли семерых непосредственных исполнителей эксперимента. А они высококвалифицированные кадры: операторы, технологи…
— Куда поместили?
— Находятся пока на станции, под нашей охраной. Следственная группа с ними работает.
— Немедленно в «Кресты»! — Заремба схватил телефонную трубку. — Вы что, с ума сошли там? Видели, как они концы рубят? Всю фирму ликвидировали, не моргнув глазом. А завтра посмотришь в газетах, сообщат, что ворвался маньяк и расстрелял ни в чем не повинных людей.
— Газетчиков не пускаем. Происшествием в «Нейтроне» занимается питерская спецслужба, по территориальной принадлежности…
— Не пускаем… Думаешь, у питерских своих выхристюков нет?
— Я во всем виноват, товарищ полковник, — по-мужицки вытирая лицо рукавом, проговорил Меркулов. — Надо было всех задержанных сотрудников фирмы сразу же вывезти в надежное место. В милицию, что ли. — — В наше время от предательства никто не застрахован. А в нашей конторе — тем более… Теперь скажи, зачем ты Прилетел в Москву?
— Как — зачем? — опешил физик. — Доложить! Это же ЧП!..
— Доложить и покаяться?
— В какой-то степени да…
— Мог бы сделать это по телефону. Или по радио.
— Но ведь ЧП! Предательство!
— А как же ты думал, брат? Война идет, Третья мировая, — Заремба намеренно спокойно открыл холодильник и достал пиво, одну бутылочку поставил перед Меркуловом. — А на войне есть убитые, есть раненые. И есть предатели. С этим нужно просто согласиться.
— Не могу. Я не ожидал, что вот так, в спину…
— Иначе не бывает. Предатели всегда стреляют в спину. Привыкай, рома. Война эта не на один год. И всегда будут бить в спину. И в основном те, от кого не ждешь.
А от Выхристюка можно было ждать. Мы еще не привыкли к войне, поэтому они пока бьют нас. Да ничего, привыкнем, научимся. Давай, брат, располагайся у меня на диване. Через два часа разбужу, полетим на Ленинградский фронт.
— Я не усну, товарищ…
— Ты майор или красна дева? Надо же, расчувствовался! Завтра мне нужны твои трезвые и ясные мозги! Не можешь спать — иди гуляй, дыши воздухом.
Окрик на физика подействовал. Он подстелил пиджак на подлокотник и умостился на коротком диванчике. Заремба выключил верхний свет и под маленькой настольной лампой составил текст срочной шифровки для оперативно-следственной группы, работающей на АЭС — немедленно и под усиленной охраной перевезти всех задержанных в «Кресты». И когда отдал радиограмму шифровальщикам, вдруг подумал, что и знаменитая неприступная питерская тюрьма, пожалуй, вряд ли укроет исполнителей эксперимента, если пришельцы захотят их ликвидировать. Возвращаясь в свой кабинет, он вспомнил, что надо взять личное дело Выхристюка, и направился было в отдел кадров и лишь возле опечатанной двери спохватился, что сейчас:
— глубокая ночь. Конечно, следовало бы и самому поспать, чтобы просветлело в голове, однако он знал, что не уснет. Предательство, а точнее, разоблачение Выхристюка, натолкнуло на мысль: сейчас же проверить все оперативные действия и связи помощника; все, к чему он прикладывал руку, подлежало теперь жесткой ревизии. В службе безопасности Выхристюк работал восемь лет, пришел в контору с должности секретаря райкома КПСС одного из районов столицы, закончил курсы специальной оперативной подготовки и был допущен к работе с агентурой. В подразделение Зарембыего перевели четыре года назад, и вот теперь нужно было проследить каждый его шаг за это время. Самому, не доверяясь никаким спецотделам и инспекциям.
Но на это потребуется несколько месяцев кропотливой работы с документами и агентурой, действующей сейчас в операциях, поскольку Выхристюк много к чему прикладывал свою черную руку…
И к агентуре в «бермудском треугольнике» тоже! Наверняка там есть его человек, возможно, не один, и надо бы предупредить Поспелова. Если есть такой человек среди агентуры, то вся разведоперация в Карелии изначально была под контролем пришельцев. И из этого, пожалуй, тоже можно поиметь выгоду, но придется начинать тонкую игру «разведка против разведки», а сил и средств на это — увы! — нет сейчас практически никаких. Конечно, «ГРУшники» потянули бы такую игру, да вся беда в том, что главное разведуправление не имеет права действовать на территории России…
Он завернул к радистам, заказал срочную связь с Поспеловым и, вернувшись в кабинет, застал Меркулова возле телевизора. На экране виднелась умиротворенная картинка — пасущееся стадо коров на бескрайнем лугу с холмами и перелесками: типичная русская природа…
— Да, это подходит, если сон не идет, — невесело одобрил Заремба. — Я буду работать, а ты сиди, — смотри и не мешай.
— Я тоже работаю, — вдруг сказал физик. — Это не простое кино. Перед вылетом сюда мне оперативники кассету сунули. Занятная картина, никогда не видел, только слышал. Может, и вы посмотрите, товарищ полковник?
— Я лошадей люблю, — сказал Заремба.
— А тут есть и лошади. И эффект двадцать пятого кадра.
— Откуда кассета? — сразу же уцепился полковник.
— На каждом энергоблоке есть специальные комнаты психологической разгрузки, — сообщил физик. — Операторы там отдыхают. Глядите, чем их потчуют вместе с коровками.
Меркулов включил замедленный, покадровый просмотр, «пролистал» несколько видов зеленого простора со стадом и остановил кадр: в зеленом свечении вырисовывалась отвратительная крысиная морда. Физик прокрутил еще двадцать четыре благодушные картинки и зафиксировал на экране двадцать пятую обугленное тело человека на том же зеленоватом фоне, в лопнувшем животе черви…
— Еще хотите? — спросил Меркулов.
— Не хочу, — бросил Заремба и пошел к столу.
— А то тут есть и «грибы» ядерных взрывов, и пауки, и лица висельников.
И даже надписи есть. Например: «Америка спасает мир», или «НАТО гарантия безопасности»…
— У меня и так голова кругом, — пробурчал полковник. — Ум за разум.
— Ничего не скажешь, впечатляет.
— Успех противника всегда впечатляет. Война есть война. Ничего, и мы научимся.
Отступим до Москвы, опомнимся и пойдем…
И от своих же слов Заремба ощутил глухую, болезненную тоску…
Эффект двадцать пятого кадра был открыт в шестидесятых годах и использован в мирных, рекламных целях. Человеческий глаз может воспринимать только двадцать четыре кадра и тогда мир на экране выглядит реальным. Но если врезать двадцать пятый, то зрение не успевает схватить его сути, однако картинка четко улавливается подсознанием. Мудрецы из рекламного бизнеса воспользовались этим эффектом и несколько лет обрабатывали мозги американцев самым простым способом: в фильмы и популярные передачи вклеивался двадцать пятый кадр с изображением фирменного знака «Кока-колы» либо просто призывом — «Пейте кока-колу!» Результаты оказались потрясающими и скоро ЦРУ и министерство обороны наложили лапу на оригинальное изобретение XX века, запретив его эксплуатацию в мирных целях.
— Мы так воевать никогда не научимся, — отчего-то сник Меркулов и выключил телевизор. — Откровенно сказать, когда этот чудак привез газеты со схемами ядерного реактора, я сначала не поверил… Мы психологически не готовы к такой войне. Мы не умеем даже защищаться, не то что наступать.
— Мы, может быть, пока не умеем, — согласился Заремба. — Мы с тобой. А вот пожарная десантура в Карелии нашла способ. А ей три года такое кино крутили, такие эффекты демонстрировали! Они представления не имели о двадцать пятом кадре, но раскусили, в чем дело, поняли, что их попросту сводят с ума. И стали валять дурака. Прикинулись идиотами и целых три года терпели!.. А вот два «новых русских» из Петрозаводска, два бывших журналиста не выдержали и пяти месяцев. И этот твой чудак! Разгадал же ребус!.. Кстати, где он? Где остановился?
— Сказал, у друга, в аспирантуре вместе учились, — вдруг тоже насторожился физик. — Телефон оставил…
— Дай телефон!
— Вы думаете, товарищ полковник…
— Не думаю, почти уверен!
Заремба набрал номер, и, несмотря на поздний час, на том конце сразу же взяли трубку. Полковник извинился и попросил пригласить к телефону гостя из Новосибирска. Представился, чтобы не напугать…
— Это невозможно, — отозвался женский голос. — И больше не звоните.
— Хорошо, только скажите, где он сейчас?
— В урне. Его прах — в урне, — с заметной неприязнью сообщила женщина. Оставьте его в покое теперь. Надо было пойти навстречу и понять его, когда он несколько лет обивал пороги в вашей службе.
— Что с ним произошло? Вы можете сказать, от чего он умер?
— От чего? От отчаяния!.. Он покончил с собой.
— Прошу вас, не кладите трубку, — взмолился Заремба. — Это очень важно.
Скажите, каким образом он покончил с собой?
— Привязал шнур кипятильника за полотенце-сушитель и повесился в ванной комнате.
— В это время кто-нибудь еще находился в квартире?
— Нет… Он выбрал момент, когда…
— Его убили! — оборвал Заремба. — Вы понимаете, что его убили!
— Милиция так не считает…
— Почему его кремировали? Кто вас просил, чтобы тело кремировали? Кто?
— Никто. Я сама так решила, — твердо и гордо произнесла женщина. — У меня нет денег, чтобы отвезти тело в Новосибирск. А урну с прахом я увезу в своей сумочке.
В трубке послышался короткий гудок, чем-то напоминающий сигнал тревоги на тонущем корабле. И звук этот надолго застрял в ухе…
Татьяна встретила его встревоженно — пыталась встать, завернувшись в одеяло.
— Я слышала выстрел! Там, внизу!.. Ты… Ты ее…
— Нет, ничего, все в порядке, — Поспелов почти насильно уложил ее в постель. — Тебе послышалось. У тебя же температура…
— Зачем ты обманываешь?
— Это был не выстрел. Просто я в темноте наткнулся на старый шкаф. Даже не подумал, что ты услышишь.
— А мне тут все слышно, что происходит внизу, — призналась «жена». Спальня прямо над кладовой… А перекрытия — доски… Ты правда не стрелял? Почему же она закричала?
— Что закричала?
— Не разобрала… Но слышала крик… Потом через некоторое время выстрел.
Не обманывай меня. Скажи, у тебя есть инструкции… Ты имеешь право… ликвидировать агента?
— Много будешь знать — скоро состаришься! — грубовато проговорил Георгий. — Тебе положено спать. Вот и спи на здоровье.
— Нет, я не хотела… Только подумала… Неужели ты бы смог выстрелить… в женщину?
— Что это с тобой? С чего это ты вдруг стала жалеть предателя? Эту стерву?.. Мы из-за своего благородства проигрываем войну?! — — Не убивай ее… Даже если есть инструкции. Это не выход.
— В чем выход, по-твоему? Выпустить ее?
— Даже если выпустишь — не уйдет. Она пришла перевербовать тебя, понимаешь?
Говорю же, ты нужен пришельцам. Они сами предлагают или хотят предложить… сотрудничество. Им важно приручить тебя, сделать управляемым. Ты сейчас для них самая подходящая фигура… Контора после штурма «логова» никогда не заподозрит тебя в двойной игре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Выхристюк был на связи, докладывал обстановку. Арестовали шесть человек из персонала фирмы и трех прикомандированных. И вдруг связь пропала. Я послал оперативника… Все фирмачи оказались убитыми — в упор расстреляли. И один прикомандированный тоже с дыркой в затылке. С Выхристюком были два оперативника, Хохлов и Цыбин. Стреляли в обоих: Цыбина сразу наповал, а Хохлов еще жив, девять пулевых ранений. Отправили в госпиталь. Мой опер застал его без сознания, но этот парень успел написать… Вот! В кулаке держал.
Меркулов вынул из кармана и положил перед Зарембой клок бумаги от телефакса, испачканный кровью. В записке было всего два слова, написанные карандашом: «Стрелял Выхристюк». Определить авторство по почерку было трудно — невообразимые каракули…
— А это не подставка? — самого себя спросил Заремба.
— Нет, — замотал головой физик. — Напротив офиса «Нейтрона» гуляла мамаша с коляской. Видела, как трое мужчин сели в «вольво» и уехали. Очень спешили.
У них была спортивная сумка с бумагами, из которой рассыпались какие-то листочки. Они собрали их, как попало засунули обратно и сели в машину. По описанию один из мужчин похож на вашего помошника.
— Выстрелы она слышала?
— Не слышала. У Выхристюка был комитетовский пистолет с глушителем.
— Что, всех из пистолета ухлопали?
— Нет, оперативников расстреливали из автомата иностранного производства.
Скорее всего, из винтовки М-16. Судя по извлеченным пулям.
— Это не М-16, — уверенно сказал полковник. — Это автомат системы Ярикова.
Что предпринимали по розыску?
— Оповестили городские службы ГАИ, милиции, перекрыли район, да что толку… «Вольво» нашли возле супермаркета на Обводном канале. Видимо, пересели в другую машину.
— Убрали свидетелей, — заключил Заремба. — Теперь надо ждать, это еще не все.
Обязательно ликвидируют всех, кто был посвящен в детали эксперимента на АЭС.
Возможно, кого-нибудь из руководства и научных работников станции. Арестовать бы весь персонал!
— Всех арестовать нельзя! — запротестовал физик. — И так мы взяли семерых непосредственных исполнителей эксперимента. А они высококвалифицированные кадры: операторы, технологи…
— Куда поместили?
— Находятся пока на станции, под нашей охраной. Следственная группа с ними работает.
— Немедленно в «Кресты»! — Заремба схватил телефонную трубку. — Вы что, с ума сошли там? Видели, как они концы рубят? Всю фирму ликвидировали, не моргнув глазом. А завтра посмотришь в газетах, сообщат, что ворвался маньяк и расстрелял ни в чем не повинных людей.
— Газетчиков не пускаем. Происшествием в «Нейтроне» занимается питерская спецслужба, по территориальной принадлежности…
— Не пускаем… Думаешь, у питерских своих выхристюков нет?
— Я во всем виноват, товарищ полковник, — по-мужицки вытирая лицо рукавом, проговорил Меркулов. — Надо было всех задержанных сотрудников фирмы сразу же вывезти в надежное место. В милицию, что ли. — — В наше время от предательства никто не застрахован. А в нашей конторе — тем более… Теперь скажи, зачем ты Прилетел в Москву?
— Как — зачем? — опешил физик. — Доложить! Это же ЧП!..
— Доложить и покаяться?
— В какой-то степени да…
— Мог бы сделать это по телефону. Или по радио.
— Но ведь ЧП! Предательство!
— А как же ты думал, брат? Война идет, Третья мировая, — Заремба намеренно спокойно открыл холодильник и достал пиво, одну бутылочку поставил перед Меркуловом. — А на войне есть убитые, есть раненые. И есть предатели. С этим нужно просто согласиться.
— Не могу. Я не ожидал, что вот так, в спину…
— Иначе не бывает. Предатели всегда стреляют в спину. Привыкай, рома. Война эта не на один год. И всегда будут бить в спину. И в основном те, от кого не ждешь.
А от Выхристюка можно было ждать. Мы еще не привыкли к войне, поэтому они пока бьют нас. Да ничего, привыкнем, научимся. Давай, брат, располагайся у меня на диване. Через два часа разбужу, полетим на Ленинградский фронт.
— Я не усну, товарищ…
— Ты майор или красна дева? Надо же, расчувствовался! Завтра мне нужны твои трезвые и ясные мозги! Не можешь спать — иди гуляй, дыши воздухом.
Окрик на физика подействовал. Он подстелил пиджак на подлокотник и умостился на коротком диванчике. Заремба выключил верхний свет и под маленькой настольной лампой составил текст срочной шифровки для оперативно-следственной группы, работающей на АЭС — немедленно и под усиленной охраной перевезти всех задержанных в «Кресты». И когда отдал радиограмму шифровальщикам, вдруг подумал, что и знаменитая неприступная питерская тюрьма, пожалуй, вряд ли укроет исполнителей эксперимента, если пришельцы захотят их ликвидировать. Возвращаясь в свой кабинет, он вспомнил, что надо взять личное дело Выхристюка, и направился было в отдел кадров и лишь возле опечатанной двери спохватился, что сейчас:
— глубокая ночь. Конечно, следовало бы и самому поспать, чтобы просветлело в голове, однако он знал, что не уснет. Предательство, а точнее, разоблачение Выхристюка, натолкнуло на мысль: сейчас же проверить все оперативные действия и связи помощника; все, к чему он прикладывал руку, подлежало теперь жесткой ревизии. В службе безопасности Выхристюк работал восемь лет, пришел в контору с должности секретаря райкома КПСС одного из районов столицы, закончил курсы специальной оперативной подготовки и был допущен к работе с агентурой. В подразделение Зарембыего перевели четыре года назад, и вот теперь нужно было проследить каждый его шаг за это время. Самому, не доверяясь никаким спецотделам и инспекциям.
Но на это потребуется несколько месяцев кропотливой работы с документами и агентурой, действующей сейчас в операциях, поскольку Выхристюк много к чему прикладывал свою черную руку…
И к агентуре в «бермудском треугольнике» тоже! Наверняка там есть его человек, возможно, не один, и надо бы предупредить Поспелова. Если есть такой человек среди агентуры, то вся разведоперация в Карелии изначально была под контролем пришельцев. И из этого, пожалуй, тоже можно поиметь выгоду, но придется начинать тонкую игру «разведка против разведки», а сил и средств на это — увы! — нет сейчас практически никаких. Конечно, «ГРУшники» потянули бы такую игру, да вся беда в том, что главное разведуправление не имеет права действовать на территории России…
Он завернул к радистам, заказал срочную связь с Поспеловым и, вернувшись в кабинет, застал Меркулова возле телевизора. На экране виднелась умиротворенная картинка — пасущееся стадо коров на бескрайнем лугу с холмами и перелесками: типичная русская природа…
— Да, это подходит, если сон не идет, — невесело одобрил Заремба. — Я буду работать, а ты сиди, — смотри и не мешай.
— Я тоже работаю, — вдруг сказал физик. — Это не простое кино. Перед вылетом сюда мне оперативники кассету сунули. Занятная картина, никогда не видел, только слышал. Может, и вы посмотрите, товарищ полковник?
— Я лошадей люблю, — сказал Заремба.
— А тут есть и лошади. И эффект двадцать пятого кадра.
— Откуда кассета? — сразу же уцепился полковник.
— На каждом энергоблоке есть специальные комнаты психологической разгрузки, — сообщил физик. — Операторы там отдыхают. Глядите, чем их потчуют вместе с коровками.
Меркулов включил замедленный, покадровый просмотр, «пролистал» несколько видов зеленого простора со стадом и остановил кадр: в зеленом свечении вырисовывалась отвратительная крысиная морда. Физик прокрутил еще двадцать четыре благодушные картинки и зафиксировал на экране двадцать пятую обугленное тело человека на том же зеленоватом фоне, в лопнувшем животе черви…
— Еще хотите? — спросил Меркулов.
— Не хочу, — бросил Заремба и пошел к столу.
— А то тут есть и «грибы» ядерных взрывов, и пауки, и лица висельников.
И даже надписи есть. Например: «Америка спасает мир», или «НАТО гарантия безопасности»…
— У меня и так голова кругом, — пробурчал полковник. — Ум за разум.
— Ничего не скажешь, впечатляет.
— Успех противника всегда впечатляет. Война есть война. Ничего, и мы научимся.
Отступим до Москвы, опомнимся и пойдем…
И от своих же слов Заремба ощутил глухую, болезненную тоску…
Эффект двадцать пятого кадра был открыт в шестидесятых годах и использован в мирных, рекламных целях. Человеческий глаз может воспринимать только двадцать четыре кадра и тогда мир на экране выглядит реальным. Но если врезать двадцать пятый, то зрение не успевает схватить его сути, однако картинка четко улавливается подсознанием. Мудрецы из рекламного бизнеса воспользовались этим эффектом и несколько лет обрабатывали мозги американцев самым простым способом: в фильмы и популярные передачи вклеивался двадцать пятый кадр с изображением фирменного знака «Кока-колы» либо просто призывом — «Пейте кока-колу!» Результаты оказались потрясающими и скоро ЦРУ и министерство обороны наложили лапу на оригинальное изобретение XX века, запретив его эксплуатацию в мирных целях.
— Мы так воевать никогда не научимся, — отчего-то сник Меркулов и выключил телевизор. — Откровенно сказать, когда этот чудак привез газеты со схемами ядерного реактора, я сначала не поверил… Мы психологически не готовы к такой войне. Мы не умеем даже защищаться, не то что наступать.
— Мы, может быть, пока не умеем, — согласился Заремба. — Мы с тобой. А вот пожарная десантура в Карелии нашла способ. А ей три года такое кино крутили, такие эффекты демонстрировали! Они представления не имели о двадцать пятом кадре, но раскусили, в чем дело, поняли, что их попросту сводят с ума. И стали валять дурака. Прикинулись идиотами и целых три года терпели!.. А вот два «новых русских» из Петрозаводска, два бывших журналиста не выдержали и пяти месяцев. И этот твой чудак! Разгадал же ребус!.. Кстати, где он? Где остановился?
— Сказал, у друга, в аспирантуре вместе учились, — вдруг тоже насторожился физик. — Телефон оставил…
— Дай телефон!
— Вы думаете, товарищ полковник…
— Не думаю, почти уверен!
Заремба набрал номер, и, несмотря на поздний час, на том конце сразу же взяли трубку. Полковник извинился и попросил пригласить к телефону гостя из Новосибирска. Представился, чтобы не напугать…
— Это невозможно, — отозвался женский голос. — И больше не звоните.
— Хорошо, только скажите, где он сейчас?
— В урне. Его прах — в урне, — с заметной неприязнью сообщила женщина. Оставьте его в покое теперь. Надо было пойти навстречу и понять его, когда он несколько лет обивал пороги в вашей службе.
— Что с ним произошло? Вы можете сказать, от чего он умер?
— От чего? От отчаяния!.. Он покончил с собой.
— Прошу вас, не кладите трубку, — взмолился Заремба. — Это очень важно.
Скажите, каким образом он покончил с собой?
— Привязал шнур кипятильника за полотенце-сушитель и повесился в ванной комнате.
— В это время кто-нибудь еще находился в квартире?
— Нет… Он выбрал момент, когда…
— Его убили! — оборвал Заремба. — Вы понимаете, что его убили!
— Милиция так не считает…
— Почему его кремировали? Кто вас просил, чтобы тело кремировали? Кто?
— Никто. Я сама так решила, — твердо и гордо произнесла женщина. — У меня нет денег, чтобы отвезти тело в Новосибирск. А урну с прахом я увезу в своей сумочке.
В трубке послышался короткий гудок, чем-то напоминающий сигнал тревоги на тонущем корабле. И звук этот надолго застрял в ухе…
Татьяна встретила его встревоженно — пыталась встать, завернувшись в одеяло.
— Я слышала выстрел! Там, внизу!.. Ты… Ты ее…
— Нет, ничего, все в порядке, — Поспелов почти насильно уложил ее в постель. — Тебе послышалось. У тебя же температура…
— Зачем ты обманываешь?
— Это был не выстрел. Просто я в темноте наткнулся на старый шкаф. Даже не подумал, что ты услышишь.
— А мне тут все слышно, что происходит внизу, — призналась «жена». Спальня прямо над кладовой… А перекрытия — доски… Ты правда не стрелял? Почему же она закричала?
— Что закричала?
— Не разобрала… Но слышала крик… Потом через некоторое время выстрел.
Не обманывай меня. Скажи, у тебя есть инструкции… Ты имеешь право… ликвидировать агента?
— Много будешь знать — скоро состаришься! — грубовато проговорил Георгий. — Тебе положено спать. Вот и спи на здоровье.
— Нет, я не хотела… Только подумала… Неужели ты бы смог выстрелить… в женщину?
— Что это с тобой? С чего это ты вдруг стала жалеть предателя? Эту стерву?.. Мы из-за своего благородства проигрываем войну?! — — Не убивай ее… Даже если есть инструкции. Это не выход.
— В чем выход, по-твоему? Выпустить ее?
— Даже если выпустишь — не уйдет. Она пришла перевербовать тебя, понимаешь?
Говорю же, ты нужен пришельцам. Они сами предлагают или хотят предложить… сотрудничество. Им важно приручить тебя, сделать управляемым. Ты сейчас для них самая подходящая фигура… Контора после штурма «логова» никогда не заподозрит тебя в двойной игре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62