— Сам Гануччи сейчас в Италии, слава тебе Господи хоть за это! И если удастся вернуть мальчика прежде, чем он пронюхает об этом…
— Бенни, будь я проклят, если решусь вмешиваться во что-то, что имеет хоть самое отдаленное отношение к мальчишке Гануччи!
— Но ты уже вмешался! — жестко заявил Бенни.
— Вмешался? Я?! Это как?!
— Ты уже слышал, что я сказал. А мне сегодня утром позвонила Нэнни…
— Нэнни? Вот оно что! — протянул Косой.
— Да, Нэнни. Она рассказала мне, и вот как я попал в эту историю. А теперь пришел к тебе, и, следовательно, ты тоже теперь с нами заодно. И если, не дай Господи, что-то случится с сыном Гануччи…
— Господи помилуй! — возопил Косой, округлив свой вечно таращившийся в небеса глаз.
— …тогда любой из тех, кто замешан в этом деле, горько пожалеет, что вообще услышал о нем. Можешь мне поверить.
— Я так уже жалею, — проворчал Косой.
— Точно. Да и я тоже, — подхватил Бенни, — но в этом и есть, так сказать, ирония судьбы.
— Это как же?
— Ну, это когда человек вроде тебя, который, кажется, никак с этим не связан, и вдруг на тебе — оказывается, увяз в этом деле по самое это самое! И если такое, упаси Господи, дойдет до кого-нибудь наверху…
— Боже упаси! — опять округлив глаз, взвизгнул Косой.
— Так что, сам понимаешь, надо поворачиваться да вернуть его парнишку домой. И молиться, чтобы все закончилось, пока сам папаша в отъезде. А иначе просто не знаю…
— Само собой, Бенни. Деньги будут ждать тебя завтра, в это самое время.
— Вот и хорошо. Задаток нужен?
— Только не от такого старого приятеля, как ты.
— Ага, — Бенни кивнул и уже светским тоном поинтересовался:
— А над чем ты последнее время работал?
— Делал долларовые купюры, — ответил Косой. — Возни с ними немного, но чтобы напечатать, уходит чертова бездна времени. А последнее мое творение видел, Бенни?
— Нет, не пришлось, — покачал головой Бенни. — А если честно, то и вообще ни одного не видел. Но с радостью бы посмотрел, если не возражаешь…
— Я как раз печатал, когда ты пришел, — кивнул Косой и направился к прессу. — Сейчас покажу. А потом будем пить кофе. — Осторожно, двумя пальцами он снял с валика еще влажную долларовую купюру. — Мокрая еще, — досадливо поморщился он, — так что, гляди, осторожнее. — В глазах его сверкала гордость истинного творца, он протянул банкнот Бенни. — Только взгляни, — самодовольно усмехнулся он.
Бенни посмотрел на влажный банкнот. Выглядел он как настоящий. Поморгав, он снова взглянул на него, на этот раз внимательнее. И ему вдруг почему-то сразу расхотелось кофе. На Бенни будто снизошло прозрение, он понял, что вызволить у бандитов мальчишку Гануччи будет куда более сложно, чем он полагал вначале, рассчитывая просто привезти пятьдесят тысяч фальшивых банкнотов и забрать Льюиса. Он ведь почти ничего не знал об этих ненормальных. Ужас приковал его к месту, и Бенни застыл, тупо разглядывая на влажном еще банкноте портрет генерала Джорджа Вашингтона.
— Ну, и что ты о нем думаешь? — пыжась от гордости, спросил Косой.
— М-м-м… — промычал Бенни, — слушай, а тебе не; кажется, что он у тебя слегка того? Немного косит?..
— Честно? — изумился Косой и поднес к глазам банкнот. — А ну-ка, покажи…
Глава 6
НЮХАЛКА
Во вторник с утра пораньше Нэнни отправилась повидать Нюхалку Делаторе, питая в душе слабую надежду, что, может, юн слышал, кто похитил маленького Льюиса. Конечно, надежды на это было мало, поскольку похищение произошло совсем недавно и вряд ли кто успел уже рассказать об этом Нюхалке.
Но Нэнни, в жутком отчаянии, готова была ухватиться за любую соломинку. Звонок от Бенни Нэпкинса прошлым вечером развеял ее последние иллюзии насчет этого дела. Оказалось, что раздобыть в этом городе фальшивые купюры, да еще в таком количестве, вовсе не так просто, как они рассчитывали. Бенни сказал, что ему придется заняться другим делом, а с нее взял обещание немедленно дать ему знать, как только вымогатель позвонит и скажет, куда и когда доставить деньги. Она и понятия не имела, что это за другое дело, а Бенни ей не сказал.
Честно говоря, Нэнни уже потихоньку начинала жалеть, что вообще связалась с ним.
Вскоре она уже жалела и о том, что пошла к Нюхалке Делаторе. Разговаривать с подобным типом было делом нелегким. Да и потом ее не раз предупреждали — упаси Бог забыться и наговорить лишнего, рассказывая о чем-то такому человеку, как Нюхалка, если, конечно, она не хочет, чтобы все это в виде рапорта прямехонько попало на стол начальника полиции. Нэнни с самого начала твердо настроилась не говорить ему больше, чем необходимо.
Но она не учла, с кем имеет дело. Нюхалка, считавший благородное занятие добывания информации не только делом чести, но и призванием, решил вытянуть из Нэнни все, что та знала.
Итак, они вдвоем сидели на залитой солнцем скамейке в парке Плаза, рассеянно поглядывая на сплошной поток машин, двигавшийся через Ист-Ривер, и разговаривали. Если бы кто-нибудь мог подслушать их разговор, ему бы показалось, что эти двое, так сказать, ходят вокруг да около.
— Так объясни, Бога ради, для чего я тебе понадобился, — сказал Нюхалка.
— Хотела узнать, может, ты что-нибудь слышал, — ответила Нэнни.
— О чем? — удивился Нюхалка.
— Ну… обо всем.
— М-да… ну что ж, слышал кое-что кое о чем, — протянул Нюхалка, что было откровенным враньем, поскольку он вообще не понимал, о чем это она. — Только не знаю, что именно тебя интересует.
— Я не могу сказать, что меня интересует, до тех пор, пока не узнаю, что ты знаешь, — несколько туманно объяснила Нэнни.
— Угу, — протянул Нюхалка. — Понятно. Но как мне знать, что именно ты хочешь знать, если я не знаю, что ты знаешь?
Нэнни уставилась вдаль, на реку, туда, где тяжело груженная угольная баржа натужно пыхтела от напряжения, выплевывая огромные клубы дыма прямо в нежно синеющее небо. Она вдруг вспомнила родную Темзу и с тоской подумала, какой ничем не омраченной, простой и бесхитростной была когда-то ее жизнь.
В те времена она жила в Мэйфере. Может быть, положение у нее было не столь блестящее, как теперь, в «Кленах», но тогда ей, по крайней мере, не приходилось иметь дело с такими типами, как Нюхалка.
— То, что меня интересует, — наконец после секундного колебания произнесла Нэнни, — касается одного преступления.
— Какого преступления? — насторожился Нюхалка.
— А о каких именно преступлениях тебе известно?
— А какие именно тебя интересуют?
— Любые, о которых ты что-нибудь знаешь.
— А я знаю о многих.
— О каких именно?
— Сначала скажи, какие тебя интересуют.
— Любые, о которых тебе хоть что-то известно.
— М-м-м, в конце концов, в этом городе совершается немало преступлений, — промямлил Нюхалка, — раз ты здесь, значит, тебе известно, что я как раз и есть тот самый человек, которому положено знать о каждом из них. Так что если ты имеешь в виду что-то конкретное, какое-то определенное преступление, о котором хочешь разузнать поподробнее, то скажи, что именно тебя интересует. А уж я покопаюсь в кладовой своей памяти и вытащу именно то, что надо. Так о каком преступлении идет речь?
— А почему бы тебе не покопаться в кладовой своей памяти вслух? — предложила Нэнни. — И когда ты дойдешь до того, что мне надо, я так и скажу.
— Нэнни, ты такая милая девушка, настоящая леди, — процедил сквозь зубы Нюхалка, — но ты даром тратишь мое время.
Или мы с тобой придем к какому-то согла…
— Есть у тебя сведения о каком-то преступлении, которое было совершено совсем недавно, скажем, в течение последних двух дней?
— То есть вчера?
— Да, вчера или позавчера.
— Позавчера? То есть ты хочешь сказать, во вторник?
— Именно.
— То есть, если я правильно понял, тебя интересует преступление, совершенное во вторник?
— Да.
— Утром или вечером?
— Вечером.
— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнул он, — это уже кое-что. Осталось еще немного сузить круг наших поисков, и мы у цели. Преступление серьезное или так себе, не очень?
— Серьезное.
— Серьезнее, чем, скажем, обычное нарушение?
— Да.
— Серьезнее, чем преступление категории А?
— Да.
— Стало быть, если я тебя правильно понял, речь идет о тяжком уголовном преступлении?
— Да.
— Очень хорошо, — кивнул Нюхалка. — Теперь мне бы хотелось, чтобы ты ясно поняла одну очень важную вещь: есть преступления и преступления. То, о котором идет речь, тяжкое или не очень?
— Тяжкое.
— Тогда ответь мне на такой вопрос: то, о чем мы говорим, карается лишением свободы на срок более двадцати лет или менее?
— Думаю, более.
— Понятно. Иначе говоря, мы можем смело исключить такие преступления, как вооруженное нападение, подлог и кража в особо крупных размерах. Если основываться на твоих словах, то все это тяжким уголовным преступлением не считается.
— Да.
— Стало быть, то, о чем идет речь, либо вооруженное ограбление, либо поджог, либо убийство, либо и то и другое вместе.
Или что-то вроде этого.
— Да.
— Так, пошли дальше. Преступление, о котором идет речь, относится к одной из перечисленных мной категорий?
— Нет.
— Ясно. Тогда в связи с этим позволь задать тебе один вопрос, — попросил Нюхалка.
— Конечно.
— Ты ведь уже несколько лет служишь в доме мистера Гануччи. Почему бы тебе не обратиться прямо к нему, раз тебе так уж до смерти хочется разузнать об этом преступлении?
— Мистер Гануччи сейчас в Италии.
— Позвони ему, — предложил Нюхалка.
— Не хочу прерывать его отдых. Ему это не понравится.
— Ну и зря! Уверен, он был бы только рад помочь тебе докопаться…
— Не уверена, что он был бы так уж рад, — перебила его Нэнни.
Нюхалка впился изучающим взглядом в ее лицо. И вдруг глаза его подозрительно сузились.
— Похоже, это что-то такое, — прошипел он, — о чем мистеру Гануччи лучше вообще не знать? Я угадал?
— О чем это ты?
— Например, о преступлении, совершенном кем-то из его людей, особенно если этот человек из тех, с кем мистер Гануччи связан тесными деловыми отношениями… да еще совершенном без его санкции, либо так, что ему об этом вообще ничего не было известно. Может, это что-то такое, что вызвало бы его крайнее раздражение, случись ему узнать о нем.
— Нет, — покачала головой Нэнни.
— Нет? Значит, я ошибся? — разочарованно протянул Нюхалка.
— Нет.
Стащив с головы шляпу, Нюхалка растерянно почесал в затылке.
— Черт, ну и задала ты мне задачку! — пробурчал он.
— Так, значит, ты ничего не слышал?
— Во всяком случае, ничего похожего на то, о чем мы сейчас с тобой говорили.
— Думаю, мы с тобой поняли друг друга, — сказала Нэнни.
— Придется поразнюхать, что к чему, — задумчиво сказал Нюхалка.
— Стало быть, пока говорить не о чем, — подытожила Нэнни.
— Пока да. Попытаюсь что-нибудь разузнать.
— Спасибо. — Нэнни встала. Одернув юбку, она повернулась к нему:
— До свидания, мистер Делаторе, — и быстрыми шагами направилась в сторону Первой авеню.
Провожая девушку задумчивым взглядом, Нюхалка чертыхнулся про себя, пытаясь понять, о чем они, собственно, говорили все это время.
Глава 7
ГАРБУГЛИ
Но уже к половине двенадцатого Нюхалка и думать забыл обо всей этой истории и о Нэнни в том числе. У него на уме были куда более важные дела. А более важными, чем какое-то гипотетическое преступление, были (соответственно): его бывшая жена Роксана (сучка паршивая), человек из Амарилло, штат Техас, работающий сейчас самым обычным зазывалой на Бродвее, и несусветные алименты, которые по-прежнему пыталась выманить у него бывшая жена — и это несмотря на то, что давным-давно жила с тем мерзким типом из Техаса, который не стеснялся курить собственноручно скрученные сигареты!
— Где же тут справедливость?! — возопил Нюхалка. — Мистер Гарбугли! Платить этой шлюхе, которая Бог знает сколько времени уже согревает постель другому?!
— Согласен, справедливостью тут и не пахнет. Но закон есть закон, — возразил Вито Гарбугли.
Он был очень занятым человеком и ни за что на свете не согласился бы уделить какому-то Нюхалке хотя бы минуту своего драгоценного времени (да и кто бы согласился?!), если бы не звонок из полицейского управления. Звонил лейтенант Александер Боццарис, в прошлом не раз оказывавший ему разного рода услуги и попросивший сейчас оказать ответную услугу «одному из особо доверенных консультантов полицейского управления».
Поговорив с лейтенантом, Гарбугли прошел по коридору в соседнюю комнату, где был кабинет его партнера Аззекки, чтобы спросить, известен ли ему человек по имени Фрэнк Делаторе.
— Так это небось Нюхалка Делаторе! — воскликнул Аззекка. — А тебе зачем? — Естественно, пришлось во всех подробностях рассказать про звонок из полиции. Аззекка, выслушав до конца, возмущенно покачал головой:
— Крыса он, этот самый Делаторе!
Надо было отказаться, вот и все!
Ничего не оставалось, как напомнить взбеленившемуся Аззекке, что как-то раз Джо Дириджере, директор страховой компании, пожертвовал семь тысяч четыреста долларов на столь любимую Боццарисом благотворительность, за что тому пришлось отдать приказ выпустить на свободу всех, кого задержали во время ночного полицейского рейда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Бенни, будь я проклят, если решусь вмешиваться во что-то, что имеет хоть самое отдаленное отношение к мальчишке Гануччи!
— Но ты уже вмешался! — жестко заявил Бенни.
— Вмешался? Я?! Это как?!
— Ты уже слышал, что я сказал. А мне сегодня утром позвонила Нэнни…
— Нэнни? Вот оно что! — протянул Косой.
— Да, Нэнни. Она рассказала мне, и вот как я попал в эту историю. А теперь пришел к тебе, и, следовательно, ты тоже теперь с нами заодно. И если, не дай Господи, что-то случится с сыном Гануччи…
— Господи помилуй! — возопил Косой, округлив свой вечно таращившийся в небеса глаз.
— …тогда любой из тех, кто замешан в этом деле, горько пожалеет, что вообще услышал о нем. Можешь мне поверить.
— Я так уже жалею, — проворчал Косой.
— Точно. Да и я тоже, — подхватил Бенни, — но в этом и есть, так сказать, ирония судьбы.
— Это как же?
— Ну, это когда человек вроде тебя, который, кажется, никак с этим не связан, и вдруг на тебе — оказывается, увяз в этом деле по самое это самое! И если такое, упаси Господи, дойдет до кого-нибудь наверху…
— Боже упаси! — опять округлив глаз, взвизгнул Косой.
— Так что, сам понимаешь, надо поворачиваться да вернуть его парнишку домой. И молиться, чтобы все закончилось, пока сам папаша в отъезде. А иначе просто не знаю…
— Само собой, Бенни. Деньги будут ждать тебя завтра, в это самое время.
— Вот и хорошо. Задаток нужен?
— Только не от такого старого приятеля, как ты.
— Ага, — Бенни кивнул и уже светским тоном поинтересовался:
— А над чем ты последнее время работал?
— Делал долларовые купюры, — ответил Косой. — Возни с ними немного, но чтобы напечатать, уходит чертова бездна времени. А последнее мое творение видел, Бенни?
— Нет, не пришлось, — покачал головой Бенни. — А если честно, то и вообще ни одного не видел. Но с радостью бы посмотрел, если не возражаешь…
— Я как раз печатал, когда ты пришел, — кивнул Косой и направился к прессу. — Сейчас покажу. А потом будем пить кофе. — Осторожно, двумя пальцами он снял с валика еще влажную долларовую купюру. — Мокрая еще, — досадливо поморщился он, — так что, гляди, осторожнее. — В глазах его сверкала гордость истинного творца, он протянул банкнот Бенни. — Только взгляни, — самодовольно усмехнулся он.
Бенни посмотрел на влажный банкнот. Выглядел он как настоящий. Поморгав, он снова взглянул на него, на этот раз внимательнее. И ему вдруг почему-то сразу расхотелось кофе. На Бенни будто снизошло прозрение, он понял, что вызволить у бандитов мальчишку Гануччи будет куда более сложно, чем он полагал вначале, рассчитывая просто привезти пятьдесят тысяч фальшивых банкнотов и забрать Льюиса. Он ведь почти ничего не знал об этих ненормальных. Ужас приковал его к месту, и Бенни застыл, тупо разглядывая на влажном еще банкноте портрет генерала Джорджа Вашингтона.
— Ну, и что ты о нем думаешь? — пыжась от гордости, спросил Косой.
— М-м-м… — промычал Бенни, — слушай, а тебе не; кажется, что он у тебя слегка того? Немного косит?..
— Честно? — изумился Косой и поднес к глазам банкнот. — А ну-ка, покажи…
Глава 6
НЮХАЛКА
Во вторник с утра пораньше Нэнни отправилась повидать Нюхалку Делаторе, питая в душе слабую надежду, что, может, юн слышал, кто похитил маленького Льюиса. Конечно, надежды на это было мало, поскольку похищение произошло совсем недавно и вряд ли кто успел уже рассказать об этом Нюхалке.
Но Нэнни, в жутком отчаянии, готова была ухватиться за любую соломинку. Звонок от Бенни Нэпкинса прошлым вечером развеял ее последние иллюзии насчет этого дела. Оказалось, что раздобыть в этом городе фальшивые купюры, да еще в таком количестве, вовсе не так просто, как они рассчитывали. Бенни сказал, что ему придется заняться другим делом, а с нее взял обещание немедленно дать ему знать, как только вымогатель позвонит и скажет, куда и когда доставить деньги. Она и понятия не имела, что это за другое дело, а Бенни ей не сказал.
Честно говоря, Нэнни уже потихоньку начинала жалеть, что вообще связалась с ним.
Вскоре она уже жалела и о том, что пошла к Нюхалке Делаторе. Разговаривать с подобным типом было делом нелегким. Да и потом ее не раз предупреждали — упаси Бог забыться и наговорить лишнего, рассказывая о чем-то такому человеку, как Нюхалка, если, конечно, она не хочет, чтобы все это в виде рапорта прямехонько попало на стол начальника полиции. Нэнни с самого начала твердо настроилась не говорить ему больше, чем необходимо.
Но она не учла, с кем имеет дело. Нюхалка, считавший благородное занятие добывания информации не только делом чести, но и призванием, решил вытянуть из Нэнни все, что та знала.
Итак, они вдвоем сидели на залитой солнцем скамейке в парке Плаза, рассеянно поглядывая на сплошной поток машин, двигавшийся через Ист-Ривер, и разговаривали. Если бы кто-нибудь мог подслушать их разговор, ему бы показалось, что эти двое, так сказать, ходят вокруг да около.
— Так объясни, Бога ради, для чего я тебе понадобился, — сказал Нюхалка.
— Хотела узнать, может, ты что-нибудь слышал, — ответила Нэнни.
— О чем? — удивился Нюхалка.
— Ну… обо всем.
— М-да… ну что ж, слышал кое-что кое о чем, — протянул Нюхалка, что было откровенным враньем, поскольку он вообще не понимал, о чем это она. — Только не знаю, что именно тебя интересует.
— Я не могу сказать, что меня интересует, до тех пор, пока не узнаю, что ты знаешь, — несколько туманно объяснила Нэнни.
— Угу, — протянул Нюхалка. — Понятно. Но как мне знать, что именно ты хочешь знать, если я не знаю, что ты знаешь?
Нэнни уставилась вдаль, на реку, туда, где тяжело груженная угольная баржа натужно пыхтела от напряжения, выплевывая огромные клубы дыма прямо в нежно синеющее небо. Она вдруг вспомнила родную Темзу и с тоской подумала, какой ничем не омраченной, простой и бесхитростной была когда-то ее жизнь.
В те времена она жила в Мэйфере. Может быть, положение у нее было не столь блестящее, как теперь, в «Кленах», но тогда ей, по крайней мере, не приходилось иметь дело с такими типами, как Нюхалка.
— То, что меня интересует, — наконец после секундного колебания произнесла Нэнни, — касается одного преступления.
— Какого преступления? — насторожился Нюхалка.
— А о каких именно преступлениях тебе известно?
— А какие именно тебя интересуют?
— Любые, о которых ты что-нибудь знаешь.
— А я знаю о многих.
— О каких именно?
— Сначала скажи, какие тебя интересуют.
— Любые, о которых тебе хоть что-то известно.
— М-м-м, в конце концов, в этом городе совершается немало преступлений, — промямлил Нюхалка, — раз ты здесь, значит, тебе известно, что я как раз и есть тот самый человек, которому положено знать о каждом из них. Так что если ты имеешь в виду что-то конкретное, какое-то определенное преступление, о котором хочешь разузнать поподробнее, то скажи, что именно тебя интересует. А уж я покопаюсь в кладовой своей памяти и вытащу именно то, что надо. Так о каком преступлении идет речь?
— А почему бы тебе не покопаться в кладовой своей памяти вслух? — предложила Нэнни. — И когда ты дойдешь до того, что мне надо, я так и скажу.
— Нэнни, ты такая милая девушка, настоящая леди, — процедил сквозь зубы Нюхалка, — но ты даром тратишь мое время.
Или мы с тобой придем к какому-то согла…
— Есть у тебя сведения о каком-то преступлении, которое было совершено совсем недавно, скажем, в течение последних двух дней?
— То есть вчера?
— Да, вчера или позавчера.
— Позавчера? То есть ты хочешь сказать, во вторник?
— Именно.
— То есть, если я правильно понял, тебя интересует преступление, совершенное во вторник?
— Да.
— Утром или вечером?
— Вечером.
— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнул он, — это уже кое-что. Осталось еще немного сузить круг наших поисков, и мы у цели. Преступление серьезное или так себе, не очень?
— Серьезное.
— Серьезнее, чем, скажем, обычное нарушение?
— Да.
— Серьезнее, чем преступление категории А?
— Да.
— Стало быть, если я тебя правильно понял, речь идет о тяжком уголовном преступлении?
— Да.
— Очень хорошо, — кивнул Нюхалка. — Теперь мне бы хотелось, чтобы ты ясно поняла одну очень важную вещь: есть преступления и преступления. То, о котором идет речь, тяжкое или не очень?
— Тяжкое.
— Тогда ответь мне на такой вопрос: то, о чем мы говорим, карается лишением свободы на срок более двадцати лет или менее?
— Думаю, более.
— Понятно. Иначе говоря, мы можем смело исключить такие преступления, как вооруженное нападение, подлог и кража в особо крупных размерах. Если основываться на твоих словах, то все это тяжким уголовным преступлением не считается.
— Да.
— Стало быть, то, о чем идет речь, либо вооруженное ограбление, либо поджог, либо убийство, либо и то и другое вместе.
Или что-то вроде этого.
— Да.
— Так, пошли дальше. Преступление, о котором идет речь, относится к одной из перечисленных мной категорий?
— Нет.
— Ясно. Тогда в связи с этим позволь задать тебе один вопрос, — попросил Нюхалка.
— Конечно.
— Ты ведь уже несколько лет служишь в доме мистера Гануччи. Почему бы тебе не обратиться прямо к нему, раз тебе так уж до смерти хочется разузнать об этом преступлении?
— Мистер Гануччи сейчас в Италии.
— Позвони ему, — предложил Нюхалка.
— Не хочу прерывать его отдых. Ему это не понравится.
— Ну и зря! Уверен, он был бы только рад помочь тебе докопаться…
— Не уверена, что он был бы так уж рад, — перебила его Нэнни.
Нюхалка впился изучающим взглядом в ее лицо. И вдруг глаза его подозрительно сузились.
— Похоже, это что-то такое, — прошипел он, — о чем мистеру Гануччи лучше вообще не знать? Я угадал?
— О чем это ты?
— Например, о преступлении, совершенном кем-то из его людей, особенно если этот человек из тех, с кем мистер Гануччи связан тесными деловыми отношениями… да еще совершенном без его санкции, либо так, что ему об этом вообще ничего не было известно. Может, это что-то такое, что вызвало бы его крайнее раздражение, случись ему узнать о нем.
— Нет, — покачала головой Нэнни.
— Нет? Значит, я ошибся? — разочарованно протянул Нюхалка.
— Нет.
Стащив с головы шляпу, Нюхалка растерянно почесал в затылке.
— Черт, ну и задала ты мне задачку! — пробурчал он.
— Так, значит, ты ничего не слышал?
— Во всяком случае, ничего похожего на то, о чем мы сейчас с тобой говорили.
— Думаю, мы с тобой поняли друг друга, — сказала Нэнни.
— Придется поразнюхать, что к чему, — задумчиво сказал Нюхалка.
— Стало быть, пока говорить не о чем, — подытожила Нэнни.
— Пока да. Попытаюсь что-нибудь разузнать.
— Спасибо. — Нэнни встала. Одернув юбку, она повернулась к нему:
— До свидания, мистер Делаторе, — и быстрыми шагами направилась в сторону Первой авеню.
Провожая девушку задумчивым взглядом, Нюхалка чертыхнулся про себя, пытаясь понять, о чем они, собственно, говорили все это время.
Глава 7
ГАРБУГЛИ
Но уже к половине двенадцатого Нюхалка и думать забыл обо всей этой истории и о Нэнни в том числе. У него на уме были куда более важные дела. А более важными, чем какое-то гипотетическое преступление, были (соответственно): его бывшая жена Роксана (сучка паршивая), человек из Амарилло, штат Техас, работающий сейчас самым обычным зазывалой на Бродвее, и несусветные алименты, которые по-прежнему пыталась выманить у него бывшая жена — и это несмотря на то, что давным-давно жила с тем мерзким типом из Техаса, который не стеснялся курить собственноручно скрученные сигареты!
— Где же тут справедливость?! — возопил Нюхалка. — Мистер Гарбугли! Платить этой шлюхе, которая Бог знает сколько времени уже согревает постель другому?!
— Согласен, справедливостью тут и не пахнет. Но закон есть закон, — возразил Вито Гарбугли.
Он был очень занятым человеком и ни за что на свете не согласился бы уделить какому-то Нюхалке хотя бы минуту своего драгоценного времени (да и кто бы согласился?!), если бы не звонок из полицейского управления. Звонил лейтенант Александер Боццарис, в прошлом не раз оказывавший ему разного рода услуги и попросивший сейчас оказать ответную услугу «одному из особо доверенных консультантов полицейского управления».
Поговорив с лейтенантом, Гарбугли прошел по коридору в соседнюю комнату, где был кабинет его партнера Аззекки, чтобы спросить, известен ли ему человек по имени Фрэнк Делаторе.
— Так это небось Нюхалка Делаторе! — воскликнул Аззекка. — А тебе зачем? — Естественно, пришлось во всех подробностях рассказать про звонок из полиции. Аззекка, выслушав до конца, возмущенно покачал головой:
— Крыса он, этот самый Делаторе!
Надо было отказаться, вот и все!
Ничего не оставалось, как напомнить взбеленившемуся Аззекке, что как-то раз Джо Дириджере, директор страховой компании, пожертвовал семь тысяч четыреста долларов на столь любимую Боццарисом благотворительность, за что тому пришлось отдать приказ выпустить на свободу всех, кого задержали во время ночного полицейского рейда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25