– Да. Представляешь, какую злость наркоман может накопить за четыре года?
– Он отбыл срок? – спросил Карелла.
– Вышел в начале месяца, – ответил Буш. – В тюрьме пришлось поститься. Так что теперь вряд ли пылает братской любовью к полицейским.
– Да, вряд ли.
– Вот именно. Теперь посмотри его досье. В пятьдесят первом году был задержан за хулиганство. Якобы еще не имел дела с наркотиками, но при нем нашли пистолет 45-го калибра. Пистолет был неисправен, но все же это был 45-й калибр. В сорок девятом году тоже хулиганство, драка в баре. Опять с пистолетом, с исправным. Ему тогда повезло. Получил срок условно.
– Кажется, предпочитает 45-й калибр.
– Как и тот тип, который убил Майка и Дэйва. Что скажешь?
– Надо на него посмотреть. Где он?
Буш пожал плечами:
– Можно только гадать.
* * *
Хромой Дэнни в детстве болел полиомиелитом. Он легко отделался, не оставшись калекой на всю жизнь, но после болезни у него осталась небольшая хромота, и прозвище прилипло к нему навсегда. Его настоящая фамилия была Нельсон, но об этом мало кто знал, и все вокруг называли его Хромым Дэнни. Даже письма к нему так надписывали.
Дэнни было пятьдесят четыре года, но он казался моложе. Он был очень маленький, с маленькими глазами, мелкими чертами лица и мелкокостный. У него была вихляющая походка подростка, тонкий пронзительный голос, и на лице почти не было морщин.
Хромой Дэнни был осведомителем.
Он очень хорошо зарекомендовал себя, и сотрудники 87-го участка часто к нему обращались. Он всегда готов был сделать, что требуется, – если только мог. Редко случалось, чтобы Дэнни не мог дать нужную информацию. Тогда обращались к другим подсадным уткам. Кому-то всегда было известно то, что нужно. Следовало только найти нужного человека в нужное время.
Дэнни сидел обычно в баре под названием «Энди паб». Он не был алкоголиком и даже мало пил. Просто он сделал бар своей конторой. Это было дешевле, чем снимать где-то комнату, и, кроме того, здесь имелась телефонная будка, которой он часто пользовался. Кроме того, в баре удобно было слушать – а в этом заключалась первая обязанность Дэнни. Второй обязанностью было разговаривать.
Он сел напротив Кареллы и Буша и сначала выслушал их. Потом он заговорил.
– Ордис Чокнутый, – сказал он, – ага, ага.
– Ты знаешь, где он?
– А что он сделал?
– Не знаем.
– Последний раз я слышал, что он в тюряге.
– Он вышел в начале месяца.
– Ордис, Ордис. А, есть. Он наркоман.
– Правильно.
– Наверно, его нетрудно разыскать. Что он сделал?
– Может, и ничего, – сказал Буш, – а может, и много чего.
– А, вы думаете про эти убийства полицейских? – спросил Дэнни.
Буш пожал плечами.
– Только не Ордис. Вы лаете не на то дерево.
– Почему ты так думаешь?
Дэнни отпил пива, потом посмотрел на вентилятор.
– В этой духоте вентилятор не помогает. Черт, если эта жара скоро не прекратится, я уезжаю в Канаду. У меня дружок там. В Квебеке. Вы были в Квебеке?
– Нет, – сказал Буш.
– Там хорошо. Прохладно.
– Так как насчет Ордиса?
– Он сейчас придет, вот вы его и заберете, – сказал Дэнни и стал смеяться собственной шутке.
– Он сегодня остроумный, – сказал Карелла.
– Я всегда остроумный, – ответил Дэнни. – Ко мне столько дамочек стоит в очереди, сколько на счетах не сосчитаешь. Я самый умный.
– Мы не знали, что ты кот, – сказал Буш.
– Я не кот. Тут все полюбовно.
– А Ордиса ты любишь?
– Я его от дырки в стене не отличу. Мне на него наплевать. Меня от наркоманов тошнит.
– Ну так где же он?
– Еще не знаю. Дайте мне время.
– Сколько времени?
– Час, два. Наркоманов легко найти. Поговорить с парой толкачей и готово. Он вышел в начале месяца, так? Значит, он сейчас по уши в наркотиках. Уж это точно.
– Может, он бросил, – сказал Карелла. – Может, это еще не точно.
– Они никогда не бросают, – заметил Дэнни. – Не верьте сказкам. Он наверняка собирал зелье по всей округе. Я его найду. Но если вы думаете, что это он пришил ваших приятелей, то это ошибка.
– Почему?
– Я видел этого парня. У него не все дома. Он прибабахнутый. Он атомной атаки не заметит. У него в жизни одна цель: лошадка. Он такой. Он живет ради Белого бога. Только об этом и думает.
– Риардон и Фостер тогда его арестовали, – сказал Карелла.
– Ну и что? Думаете, он имел на них зуб? Ничего подобного. У него времени нет обижаться. Он успевает только найти своего толкача и купить что надо. Он уже наполовину ослеп от лошадки. Он не смог бы отстрелить свой палец. И чтобы он пришиб двух копов? Не смешите меня.
– Мы бы все-таки на него взглянули, – сказал Буш.
– Конечно. Я вас не УЧУ, как вам работать. Но этот тип готов для желтого дома, ребята. Он не отличит пистолет 45-го калибра от бетономешалки.
– Парочка пистолетов у него была, – возразил Карелла.
– Он играл с ними, играл, понятно? Если бы одна из этих штучек выстрелила недалеко от него, у него целую неделю был бы понос. Поверьте моему слову, он ни о чем не думает, кроме героина. Потому его и зовут Чокнутый. Он чокнутый и есть. Он за чертями гоняется.
– Я не доверяю наркоманам, – сказал Буш.
– Я тоже, – ответил Дэнни. – Но этот парень не убийца, поверьте моему слову. Он не знает даже, как время убить.
– Окажи нам услугу, – сказал Карелла.
– Конечно.
– Найди нам его. Ты знаешь наш номер.
– Конечно. Я вам звякну где-то через час. Я его найду. С ними всегда так.
Глава девятая
В полдень 26 июля температура поднялась до 95,6 градуса по Фаренгейту. В полицейском участке два вентилятора разгоняли влажный воздух, вползавший через решетки открытых окон. Казалось, все предметы в комнате Отдела детективов осели под постоянным тяжелым давлением жары. Только шкафы с картотеками и столы стояли прямо. Отчеты, карточки, копирка, конверты, списки стали вялыми и липкими на ощупь и ко всему приклеивались.
Сотрудники Отдела детективов работали без пиджаков. Их сорочки промокли, большие темные пятна выступали из-под мышек и расползались на спине. Вентиляторы совсем не помогали. Вентиляторы размешивали удушливые испарения города, а люди дышали с трудом и перепечатывали свои отчеты в трех экземплярах, выверяли листы с заданиями и мечтали о лете в горах или в Атлантик-Сити, где в лицо дует ветер с океана. Они вызывали жалобщиков и подозреваемых, их руки потели на черном пластике телефонных трубок, и они ощущали жару, как врага, который вонзает в тело тысячи раскаленных кинжалов.
Лейтенант Бернс так же мучился от жары, как и все остальные работники Отдела детективов. Его кабинет был налево от барьера и имел большое угловое окно. Окно было распахнуто, но свежее от этого не становилось. Зато сидящий напротив окна репортер имел свежий вид. Его фамилия была Сэведж; на нем был легкий синий костюм и темно-синяя панама; он курил сигарету и небрежно пускал кольца к потолку, где дым застаивался плотным серо-голубым слоем.
– Мне нечего больше сказать вам, – произнес Бернс. Репортер страшно раздражал его. Бернсу не верилось, что человек может иметь фамилию Сэведж.
– Может, это кто-то из молодых?
Кроме того, он не мог поверить, чтобы в такой день человек мог чувствовать себя таким свежим.
– Больше ничего, лейтенант? – очень мягко спросил Сэведж. Это был красивый мужчина с короткими белокурыми волосами и прямым, почти женским носом. Глаза были серые, холодные. Очень холодные.
– Ничего, – ответил лейтенант. – Какого черта вы ждали? Если бы мы знали, кто это, он был бы уже здесь, так ведь?
– Полагаю, что так, – сказал Сэведж. – Кого вы подозреваете?
– Мы над этим работаем.
– На кого падает подозрение? – повторил Сэведж.
– На нескольких человек. Подозревать – наше дело. Вы напишете про них на первой странице, и они скроются в Европе.
– Что вы имеете в виду?
– Подросток.
– Это мог сделать любой, – сказал Бернс. – Например, вы.
Сэведж улыбнулся, показав блестящие белые зубы.
– В этом районе много банд подростков, верно?
– Они у нас под контролем. Этот район не самое спокойное место в городе, Сэведж, но, как нам кажется, мы делаем здесь все возможное. Я понимаю, что могу обидеть вашу газету, Сэведж, но мы стараемся сами заниматься своими делами.
– Кажется, я слышу в вашем голосе иронию, лейтенант? – спросил Сэведж.
– Ирония – оружие интеллигента, Сэведж. Каждому, особенно вашей газете, известно, что полицейские – тупые вьючные животные.
– Моя газета никогда не писала этого, лейтенант.
– Нет? – Бернс пожал плечами. – Ну что ж, вы можете использовать это в завтрашнем выпуске.
– Мы хотим помочь, – сказал Сэведж. – Нам эти убийства полицейских нравятся не больше, чем вам. – Сэведж сделал паузу. – Как вам идея насчет группы подростков?
– Мы так не думаем. Эти группы не так действуют. Какого черта, почему ваши ребята пытаются свалить все, что случается в этом городе, на подростков? У меня сын подросток, и он не убивает полицейских.
– Это звучит обнадеживающе, – сказал Сэведж.
– Образование этих групп – особое явление, его надо понять, – сказал Бернс. – Я не говорю, что мы их ликвидировали, но они у нас под контролем. Мы справились с уличными драками, стрельбой и поножовщиной, так что можно считать, что сейчас эти группы представляют собой просто клубы. Пока они будут существовать в таком виде, я буду доволен.
– У вас на редкость оптимистический взгляд на вещи, – холодно сказал Сэведж. – Моя газета не считает, что беспорядки на улицах прекратились. По мнению моей газеты, убийство обоих полицейских прямо связано с существованием этих клубов.
– Да?
– Да.
– Ну так чего вы от меня хотите? Чтобы я арестовал каждого подростка в этом городе? Тогда ваша чертова газета могла бы продать еще миллион экземпляров.
– Нет. Но мы сами будем заниматься расследованием. И если нам удастся разобраться, 87-й участок будет не очень хорошо выглядеть.
– Да, и Отдел расследования убийств, и полицейское управление тоже останутся в дураках. Все полицейские будут выглядеть любителями по сравнению с суперсыщиками вашей газеты, так ведь?
– Возможно, – согласился Сэведж.
– Я хочу дать вам один совет, Сэведж.
– Да?
– Здешние молодые люди не любят, когда им задают вопросы. Вам придется иметь дело не с тихими ребятами, которые собираются, чтобы выпить пару кружечек пива. Вы будете иметь дело с парнями, чьи понятия совершенно отличаются от ваших или от моих. Смотрите, чтобы вас не убили.
– Буду смотреть, – ответил Сэведж с сияющей улыбкой.
– И еще одно.
– Да?
– Оставьте в покое мой участок. У меня хватает дел без вас и без ваших репортеров, которые могут накликать новую беду.
– Что для вас важнее, лейтенант? – спросил Сэведж. – Чтобы я не появлялся у вас или чтобы меня не убили?
Бернс улыбнулся и начал набивать трубку.
– Это примерно одно и то же, – сказал он.
* * *
Хромой Дэнни позвонил через 50 минут. Дежурный сержант снял трубку, потом переключил вызов на номер Кареллы.
– Отдел детективов 87-го участка, – сказал он. – Карелла слушает.
– Это Хромой Дэнни.
– Хэлло, Дэнни, что у тебя?
– Я нашел Ордиса.
– Где?
– Услуга или бизнес? – спросил Дэнни.
– Бизнес, – коротко сказал Карелла. – Где нам с тобой встретиться?
– Знаете кафе «У Дженни»?
– Ты шутишь?
– Нет, серьезно.
– Если Ордис – наркоман, то что он делает на «Улице шлюх»?
– Он под кайфом в комнате одной девки. Вам повезло, если он сможет что-нибудь промычать.
– Кто эта девка?
– Мы ведь за этим и встречаемся, Стив. Так?
– Назови меня «Стив» еще раз, и ты недосчитаешься пары зубов, приятель, – сказал Карелла.
– О'кей, детектив Карелла. Если вам нужен этот тип, я буду в кафе через пять минут. Возьмите с собой кого-нибудь из ваших.
– Ордис вооружен?
– Может быть.
– Сейчас иду, – сказал Карелла.
* * *
Улица «Ла Виа де Путас» тянулась с севера на юг. Наверно, индейцы называли ее по-своему, но вигвамы, стоявшие здесь в сказочные времена цветных бус и бобровых шкур, могли и тогда быть местом торговли. Когда индейцы исчезли, а протоптанные тропы превратились в асфальтированные дороги, тут обосновались представительницы древнейшей профессии. В свое время итальянские иммигранты называли улицу «Пьяцца путана», а ирландские иммигранты – «Притон шлюх». С наплывом пуэрториканцев здесь заговорили на другом языке, но источник дохода остался прежним. Пуэрториканцы окрестили улицу «Ла Виа де Путас». Полицейские звали ее «Улицей шлюх». Независимо от языка, посетители платили деньги и делали выбор.
Хозяйки этого рынка секса называли себя «Мамами». Мама Тереза держала самый известный притон на «Улице шлюх». Заведение Мамы Кармен было самым грязным. В притоне Мамы Люз полиция устраивала облавы шестнадцать раз, так как за его стенами проделывались разные махинации. Иногда полицейские заглядывали к Мамам и для собственного удовольствия. Когда полицейские являлись сюда по долгу службы, они делали облавы и заключали сделки с хозяйками. Иногда облавы давали интересные результаты, но обычно их проводили люди из Полиции нравов, которые были не в курсе соглашения между хозяйками и некоторыми сотрудниками 87-го участка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21