Они тоже образовывали круг, в центре которого возвышался прекрасный Элинор — единственный наземный город страны, сияющий своим великолепием. Дворец Правительства, возникший на месте древнего замка Аль-Ришад, простирал свои крылья в пяти измерениях, и это придавало ему невещественность.
Линган подошел к сейфу и вынул маленький листок. «Высший Совет Вардов», — прочитал он. И дальше шесть имен:
Относительное время, годы
Лао ван Михаэль 0
Линган ван Стоил 0
Креил ван Рейн 121
Аолла ван Вандерлит 194
Строггорн ван Шер 245
Диггиррен ван Нил 259
«Где ты, Аолла Вандерлит?» — подумал Линган. Шел 194 год относительного времени, но Линган точно знал, что в его стране не было человека с таким именем.
Аолла ван Вандерлит
Уже много месяцев Анна, голодная и оборванная, скиталась по городам. В который раз за свою двадцатипятилетнюю жизнь она пыталась укрыться от всевидящего ока Инквизиции. Ее способности телепата помогали ей в этом, хотя именно из-за них Анна так часто попадала в переплет. Обычно все начиналось с неосторожно сказанного слова, после которого следовал донос и святые отцы начинали охоту за ней. С некоторых пор ее описание было разослано по всем городам, и хотя Анна была уверена, что всегда вовремя почувствует опасность, прятаться становилось все сложнее. Инквизиция свирепствовала, и люди стали подозрительно относиться к посторонним. Она стала замечать, что многие с боязнью смотрят на нее. А однажды, встретив ночью мужчину, решилась и проникла к нему в мозг. То, что Анна узнала, привело ее в шок.
Телепатические способности проявились у нее еще в детстве, но пока она росла, никому не было дела до грязной, оборванной девчонки, плохо помнящей своих рано умерших родителей. Сейчас, став женщиной, многое изменилось. Ко всем несчастьям добавилась редкая, необыкновенная, почти демоническая красота, притягивающая мужчин, несмотря на рваную одежду. Для средневековья внешность Анны представляла смертельную угрозу: черные, до синевы, волосы и темно-карие, почти черные, глаза, пронзительный, пробирающий взгляд, пугающий женщин и привлекательный для мужчин, делающий ее такой желанной; белая, прозрачная от постоянного недоедания, кожа, резким контрастом оттеняющая черные брови и обычно подкрашенные краской губы; хрупкая фигурка, вызывающая желание покровительства, а при сопротивлении — жестокую месть.
Очень часто Анна была вынуждена пользоваться своей внешностью, зарабатывая себе на хлеб, но красота была ее врагом. Малейший отказ мужчине мог повлечь за собой донос и арест, и поэтому она уже давно забыла, с каких лет могла позволить себе этот отказ, уступив кому-то еще совсем девочкой. Способность к телепатии все время усиливалась. Проникнув в мозг мужчины, Анна с ужасом поняла, что даже простые, обыкновенные люди стали чувствовать исходящий от нее страх. «Это конец, — подумала она. — Это значит, что мне нельзя появляться в городах. Как же я смогу выжить?» Анна взглянула на свой живот. Беременность, пока совсем незаметная, так неожиданно наступившая после стольких лет вольной жизни, совсем доконала ее. Отца ребенка она, конечно же, не помнила. Бог знает, сколько мужчин сменила Анна за это время, где теперь было его искать? Да и кому была нужна такая, как она? Заходя в церковь, она всегда молила Бога о том, чтобы никогда не беременеть. Так продолжалось до ее двадцати пяти лет, словно Господь и правда жалел ее. Тем сильнее был для нее удар. Теперь, рано или поздно, Анне пришлось бы выйти к людям, чтобы родить и пристроить ребенка, и это больше всего ее угнетало.
Несколько месяцев она пряталась в лесу, собирая коренья, грибы и ягоды. Стояло лето, но моросящие холодные дожди превратили остатки ее одежды в тряпье. Анна соорудила себе хижину из веток и листьев, которая хотя бы немного защищала ее от непогоды. По ее расчетам, прошло примерно четыре месяца беременности, и пока живот был совсем незаметен.
В один из дней, измученная и изголодавшаяся, она решилась выйти из леса и пришла в небольшой городок. Постучавшись в один из самых бедных домов на окраине, Анна попросилась на ночлег. Грязная старуха пустила ее, постелив завшивленную тряпку прямо на пол, но все равно это было лучше, чем ночевать в холодном, мокром лесу. Она надеялась, что утром ей удастся найти себе какого-нибудь мужчину и заработать немного денег, пока беременность не стала совсем заметной.
Прежде чем выйти на улицу, Анна долго приводила себя в порядок. Расчесала длинные черные волосы и слегка натерла бледные щеки. Старуха дала ей затененный таз с водой, служивший зеркалом. Анна так изголодалась, что лишь ее темно-карие глаза блестели огнем. Губы были совсем бледные, и она решила, если удастся заработать немного денег, купить краску для губ. Старуха сначала согласилась брать часть ее заработка за жилье, но сейчас, разглядев девушку при блеклом свете дня, зло пробурчала: «Какой с тебя доход! Посмотри на себя, одни кости! И кому только такая нужна!»
Анна промолчала о беременности, иначе старуха выгнала бы ее.
Она долго ходила по рыночной площади, заглядывая мужчинам в глаза. Анна часто использовала свои телепатические способности, выбирая или слегка подвыпившего мужчину или того, у кого случилось несчастье. Таким же образом ей удавалось понять, есть ли у него деньги и будет ли платить. Из своего опыта она слишком хорошо знала, как легко получить вместо денег удар в живот или по лицу, а в этот раз ей нужен был смирный клиент, в ее положении не хватало еще неприятностей. Время шло, а подходящий человек не находился. Анна быстро устала и не заметила, как торговки стали на нее подозрительно коситься. Необычная внешность девушки и исходивший от нее необъяснимый ужас напугал женщин.
— Надо бы позвать священника, — тихо сказала одна из торговок другой. Я никогда не видала этой девушки, и, клянусь Богом, она самая настоящая ведьма. Гляди, как смотрит, аж всю душу выворачивает.
— Тише ты, — шикнула на нее соседка, — а то и правда заколдует.
Она наклонилась к мальчишке, который помогал ей таскать овощи на рынок, и что-то быстро зашептала ему на ухо. Мальчишка тут же убежал.
— Сейчас ею займутся, — торговка ухмыльнулась.
Опасность Анна почувствовала не сразу, но случайно столкнувшись со взглядом одной из торговок, насторожилась. Она слишком устала, чтобы прочитать мысли женщины, но зло, которое исходило от той, ощутила отчетливо. «Пора уходить. А то нарвусь на неприятности», — подумала Анна.
Она уже выходила с площади, когда какой-то монах остановился и пристально посмотрел на нее. Его странные бесцветные глаза сверлили, и она отчетливо ощутила, как кто-то прикоснулся к ее мозгу. Анна тихо вскрикнула и, собрав все силы, какие только остались, побежала. Ей все казалось, что этот страшный монах преследует ее, и только добежав до хижины старухи, она перевела дух. Анна огляделась, напрягая свои телепатические способности, но ее никто не искал. «Слава Богу, наверное, показалось, но здесь мне оставаться нельзя». Забрав свой узелок, она хотела сразу же уйти, но усталость была слишком сильной.
Когда Анна представила, что будет опять спать в холодном, промозглом лесу, ноги у нее подкосились. Решив, что только немного поспит, совсем чуть-чуть, она легла на подстилку и задремала.
Огромная, рыжая с золотом, гончая, с горящими, желтыми, без зрачков, глазами, гналась за ней во сне и, когда, догнав, вцепилась ей в ноги, Анна с криком проснулась, мгновенно ощутив погоню. Ей трудно было подсчитать, сколько людей вышли на охоту, но тот страшный монах был с ними. Мужчина в золоте, в ореоле огня шел за ней!
— Ну что, ведьма, попалась! — незнакомый отчетливый голос ворвался в мозг.
Анна с криком выскочила на улицу, забыв про свои вещи, и стремительно побежала по направлению к лесу. От погони ее отделяло большое расстояние и, если бы не этот монах, у нее были все шансы спастись, но сейчас в этом не было никакой уверенности. Добежав до леса, Анна не смогла даже передохнуть. Погони не было видно, но она отчетливо ощущала присутствие Мужчины в золоте, в ореоле огня, ни на шаг не отстающего от нее.
Анна пробиралась по лесу уже несколько часов, изодрав лицо и руки в кровь и не обращая на это внимания. Обессиленное недоеданием и беременностью тело плохо слушалось, она чувствовала, что погоня все приближается. Как ни меняла Анна направление, страшный монах шел следом. Еще через час, подвернув ногу, она упала в каком-то овраге и больше не смогла идти, поняв наконец, что первый раз в жизни ее дар не поможет спастись. Анна без страха смирилась с судьбой, хорошо зная, что ее ждет.
На миг она потеряла сознание, а когда очнулась, увидела над собой страшного монаха. Мужчина в золоте, в ореоле огня. Его лицо закрывала маска, и только серо-голубые белесые глаза сверлили ее.
— Ну что, ведьма, попалась? Неужели ты думала, что сможешь уйти от меня? — зазвучало в ее мозгу. Анна посмотрела на монаха и внезапно поняла, что этот человек обладал такими же способностями к чтению мыслей, как у нее.
— Вы такой же, как я!
— Ошибаешься. Ты — ведьма, а я — отлавливаю таких, как ты. — Он кивнул стражникам. — Заберите ее.
Анне связали руки и потащили. Усталость всех этих месяцев обрушилась на нее, и она плохо воспринимала происходящее. Перед глазами качалась дорога, а когда ее вели через город, люди толпились, выкрикивая «Ведьму поймали!» и бросали в нее камнями. Один из камней попал ей в живот, и Анна почувствовала, как шевельнулся ребенок.
* * *
Ее бросили в холодную промозглую камеру с крохотным окошком на самом верху, почти не пропускающем света. Пол был скользкий от слизи и мха, и, когда она босыми ногами наступала на него, ее начинало тошнить от отвращения и страха. Перед этим стражники долго глумились над ней. Только их боязнь быть обвиненными в связи с ведьмой спасла Анну от изнасилования, но не от издевательств — еще неизвестно, что было хуже. Один из них долго тискал ее груди и промежность, запуская свои жирные грязные пальцы глубоко внутрь ее тела и грубо прижимая к себе, когда она вздрагивала от отвращения. Его ноздри широко раздувались от возбуждения, он с вожделением облизывал губы, силой забираясь ей в рот языком и кусая. Только кончив, он отстал, и тогда за нее принялся другой, завалив ее, обнаженную, лицом вниз, оседлав и безжалостно таская за длинные волосы, раздирая ей лицо и тело о холодные шершавые плиты. Анна не кричала, зная, что ее крик лишь доставит им дополнительное наслаждение, и тогда стражник принялся за ее груди, безжалостно кусая их и заставляя ласкать себя. Телепатически она видела, что эти скоты еще хотели сделать с ней, и это добавляло дополнительные страдания. Вдосталь наглумившись, они бросили ее на ледяной, мокрый, в следах чужой крови и слизи, пол.
Немного придя в себя, Анна села в углу камеры, обняв руками колени. «Господи! Пошли мне скорее смерть! Не дай пройти все муки ада! Я грешница, но ты, всемилостивый Господь, знаешь, что я невиновна. Я никогда не служила дьяволу. Прости меня, Господи, избавь от мучений!» — она молилась и, в конце концов задремав, проснулась от того, что крыса укусила ее за палец. Анна вскрикнула от боли, крыса испуганно отскочила, но не убежала, а уселась в метре от нее, и как Анна ни старалась ее прогнать, не реагировала. Они так и просидели весь остаток дня, глядя друг на друга.
Раздался звон ключей. Анна вздрогнула, пытаясь пробраться в мозг человека и узнать, что ее ждет, но лучше ей было не делать этого. Монах, но не тот со страшным взглядом, и двое стражников пришли за ней.
Когда ее ввели в помещение, от одного вида разложенных инструментов Анне стало плохо. В камине вовсю горел огонь, на котором нагревались некоторые инструменты.
— Итак, ведьма, — сказал скрипучим голосом монах. — Сознаешься ли ты в сношениях с дьяволом?
Анна проникла к нему в мозг и, увидев, что он собирается делать с ней, решила, что отпираться бессмысленно. Приговор был давно вынесен и спасения не было. Она подумала, что если не будет сопротивляться, сможет избежать мучений.
— Сознаюсь, Святой отец, и раскаиваюсь. — Анна покорно наклонила голову, пытаясь взять себя в руки. Монах расхохотался.
— Глупая ведьма! Неужели ты думаешь, что Святая Инквизиция поверит твоему раскаянию! Растяните ее! — Анна ощущала, как мозг монаха излучает лютую ненависть и вожделение, мучения жертв безумно возбуждали этого страшного человека. С нее содрали остатки одежды и положили на деревянный стол с какими-то странными приспособлениями. Затем ее руки закрепили вверх, а ноги зажали в деревянные колодки. Монах кивнул палачу, который вынул один из раскаленных прутьев и прижал к ее груди. Боль была такой страшной, что Анна закричала, почувствовав запах жареного мяса. «Господи! Мне не выдержать этого, Господи!» — телепатически кричала она.
Палач начал растягивать ее тело. Анна чувствовала, как напрягается каждый мускул, каждый сустав и кричала, не переставая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Линган подошел к сейфу и вынул маленький листок. «Высший Совет Вардов», — прочитал он. И дальше шесть имен:
Относительное время, годы
Лао ван Михаэль 0
Линган ван Стоил 0
Креил ван Рейн 121
Аолла ван Вандерлит 194
Строггорн ван Шер 245
Диггиррен ван Нил 259
«Где ты, Аолла Вандерлит?» — подумал Линган. Шел 194 год относительного времени, но Линган точно знал, что в его стране не было человека с таким именем.
Аолла ван Вандерлит
Уже много месяцев Анна, голодная и оборванная, скиталась по городам. В который раз за свою двадцатипятилетнюю жизнь она пыталась укрыться от всевидящего ока Инквизиции. Ее способности телепата помогали ей в этом, хотя именно из-за них Анна так часто попадала в переплет. Обычно все начиналось с неосторожно сказанного слова, после которого следовал донос и святые отцы начинали охоту за ней. С некоторых пор ее описание было разослано по всем городам, и хотя Анна была уверена, что всегда вовремя почувствует опасность, прятаться становилось все сложнее. Инквизиция свирепствовала, и люди стали подозрительно относиться к посторонним. Она стала замечать, что многие с боязнью смотрят на нее. А однажды, встретив ночью мужчину, решилась и проникла к нему в мозг. То, что Анна узнала, привело ее в шок.
Телепатические способности проявились у нее еще в детстве, но пока она росла, никому не было дела до грязной, оборванной девчонки, плохо помнящей своих рано умерших родителей. Сейчас, став женщиной, многое изменилось. Ко всем несчастьям добавилась редкая, необыкновенная, почти демоническая красота, притягивающая мужчин, несмотря на рваную одежду. Для средневековья внешность Анны представляла смертельную угрозу: черные, до синевы, волосы и темно-карие, почти черные, глаза, пронзительный, пробирающий взгляд, пугающий женщин и привлекательный для мужчин, делающий ее такой желанной; белая, прозрачная от постоянного недоедания, кожа, резким контрастом оттеняющая черные брови и обычно подкрашенные краской губы; хрупкая фигурка, вызывающая желание покровительства, а при сопротивлении — жестокую месть.
Очень часто Анна была вынуждена пользоваться своей внешностью, зарабатывая себе на хлеб, но красота была ее врагом. Малейший отказ мужчине мог повлечь за собой донос и арест, и поэтому она уже давно забыла, с каких лет могла позволить себе этот отказ, уступив кому-то еще совсем девочкой. Способность к телепатии все время усиливалась. Проникнув в мозг мужчины, Анна с ужасом поняла, что даже простые, обыкновенные люди стали чувствовать исходящий от нее страх. «Это конец, — подумала она. — Это значит, что мне нельзя появляться в городах. Как же я смогу выжить?» Анна взглянула на свой живот. Беременность, пока совсем незаметная, так неожиданно наступившая после стольких лет вольной жизни, совсем доконала ее. Отца ребенка она, конечно же, не помнила. Бог знает, сколько мужчин сменила Анна за это время, где теперь было его искать? Да и кому была нужна такая, как она? Заходя в церковь, она всегда молила Бога о том, чтобы никогда не беременеть. Так продолжалось до ее двадцати пяти лет, словно Господь и правда жалел ее. Тем сильнее был для нее удар. Теперь, рано или поздно, Анне пришлось бы выйти к людям, чтобы родить и пристроить ребенка, и это больше всего ее угнетало.
Несколько месяцев она пряталась в лесу, собирая коренья, грибы и ягоды. Стояло лето, но моросящие холодные дожди превратили остатки ее одежды в тряпье. Анна соорудила себе хижину из веток и листьев, которая хотя бы немного защищала ее от непогоды. По ее расчетам, прошло примерно четыре месяца беременности, и пока живот был совсем незаметен.
В один из дней, измученная и изголодавшаяся, она решилась выйти из леса и пришла в небольшой городок. Постучавшись в один из самых бедных домов на окраине, Анна попросилась на ночлег. Грязная старуха пустила ее, постелив завшивленную тряпку прямо на пол, но все равно это было лучше, чем ночевать в холодном, мокром лесу. Она надеялась, что утром ей удастся найти себе какого-нибудь мужчину и заработать немного денег, пока беременность не стала совсем заметной.
Прежде чем выйти на улицу, Анна долго приводила себя в порядок. Расчесала длинные черные волосы и слегка натерла бледные щеки. Старуха дала ей затененный таз с водой, служивший зеркалом. Анна так изголодалась, что лишь ее темно-карие глаза блестели огнем. Губы были совсем бледные, и она решила, если удастся заработать немного денег, купить краску для губ. Старуха сначала согласилась брать часть ее заработка за жилье, но сейчас, разглядев девушку при блеклом свете дня, зло пробурчала: «Какой с тебя доход! Посмотри на себя, одни кости! И кому только такая нужна!»
Анна промолчала о беременности, иначе старуха выгнала бы ее.
Она долго ходила по рыночной площади, заглядывая мужчинам в глаза. Анна часто использовала свои телепатические способности, выбирая или слегка подвыпившего мужчину или того, у кого случилось несчастье. Таким же образом ей удавалось понять, есть ли у него деньги и будет ли платить. Из своего опыта она слишком хорошо знала, как легко получить вместо денег удар в живот или по лицу, а в этот раз ей нужен был смирный клиент, в ее положении не хватало еще неприятностей. Время шло, а подходящий человек не находился. Анна быстро устала и не заметила, как торговки стали на нее подозрительно коситься. Необычная внешность девушки и исходивший от нее необъяснимый ужас напугал женщин.
— Надо бы позвать священника, — тихо сказала одна из торговок другой. Я никогда не видала этой девушки, и, клянусь Богом, она самая настоящая ведьма. Гляди, как смотрит, аж всю душу выворачивает.
— Тише ты, — шикнула на нее соседка, — а то и правда заколдует.
Она наклонилась к мальчишке, который помогал ей таскать овощи на рынок, и что-то быстро зашептала ему на ухо. Мальчишка тут же убежал.
— Сейчас ею займутся, — торговка ухмыльнулась.
Опасность Анна почувствовала не сразу, но случайно столкнувшись со взглядом одной из торговок, насторожилась. Она слишком устала, чтобы прочитать мысли женщины, но зло, которое исходило от той, ощутила отчетливо. «Пора уходить. А то нарвусь на неприятности», — подумала Анна.
Она уже выходила с площади, когда какой-то монах остановился и пристально посмотрел на нее. Его странные бесцветные глаза сверлили, и она отчетливо ощутила, как кто-то прикоснулся к ее мозгу. Анна тихо вскрикнула и, собрав все силы, какие только остались, побежала. Ей все казалось, что этот страшный монах преследует ее, и только добежав до хижины старухи, она перевела дух. Анна огляделась, напрягая свои телепатические способности, но ее никто не искал. «Слава Богу, наверное, показалось, но здесь мне оставаться нельзя». Забрав свой узелок, она хотела сразу же уйти, но усталость была слишком сильной.
Когда Анна представила, что будет опять спать в холодном, промозглом лесу, ноги у нее подкосились. Решив, что только немного поспит, совсем чуть-чуть, она легла на подстилку и задремала.
Огромная, рыжая с золотом, гончая, с горящими, желтыми, без зрачков, глазами, гналась за ней во сне и, когда, догнав, вцепилась ей в ноги, Анна с криком проснулась, мгновенно ощутив погоню. Ей трудно было подсчитать, сколько людей вышли на охоту, но тот страшный монах был с ними. Мужчина в золоте, в ореоле огня шел за ней!
— Ну что, ведьма, попалась! — незнакомый отчетливый голос ворвался в мозг.
Анна с криком выскочила на улицу, забыв про свои вещи, и стремительно побежала по направлению к лесу. От погони ее отделяло большое расстояние и, если бы не этот монах, у нее были все шансы спастись, но сейчас в этом не было никакой уверенности. Добежав до леса, Анна не смогла даже передохнуть. Погони не было видно, но она отчетливо ощущала присутствие Мужчины в золоте, в ореоле огня, ни на шаг не отстающего от нее.
Анна пробиралась по лесу уже несколько часов, изодрав лицо и руки в кровь и не обращая на это внимания. Обессиленное недоеданием и беременностью тело плохо слушалось, она чувствовала, что погоня все приближается. Как ни меняла Анна направление, страшный монах шел следом. Еще через час, подвернув ногу, она упала в каком-то овраге и больше не смогла идти, поняв наконец, что первый раз в жизни ее дар не поможет спастись. Анна без страха смирилась с судьбой, хорошо зная, что ее ждет.
На миг она потеряла сознание, а когда очнулась, увидела над собой страшного монаха. Мужчина в золоте, в ореоле огня. Его лицо закрывала маска, и только серо-голубые белесые глаза сверлили ее.
— Ну что, ведьма, попалась? Неужели ты думала, что сможешь уйти от меня? — зазвучало в ее мозгу. Анна посмотрела на монаха и внезапно поняла, что этот человек обладал такими же способностями к чтению мыслей, как у нее.
— Вы такой же, как я!
— Ошибаешься. Ты — ведьма, а я — отлавливаю таких, как ты. — Он кивнул стражникам. — Заберите ее.
Анне связали руки и потащили. Усталость всех этих месяцев обрушилась на нее, и она плохо воспринимала происходящее. Перед глазами качалась дорога, а когда ее вели через город, люди толпились, выкрикивая «Ведьму поймали!» и бросали в нее камнями. Один из камней попал ей в живот, и Анна почувствовала, как шевельнулся ребенок.
* * *
Ее бросили в холодную промозглую камеру с крохотным окошком на самом верху, почти не пропускающем света. Пол был скользкий от слизи и мха, и, когда она босыми ногами наступала на него, ее начинало тошнить от отвращения и страха. Перед этим стражники долго глумились над ней. Только их боязнь быть обвиненными в связи с ведьмой спасла Анну от изнасилования, но не от издевательств — еще неизвестно, что было хуже. Один из них долго тискал ее груди и промежность, запуская свои жирные грязные пальцы глубоко внутрь ее тела и грубо прижимая к себе, когда она вздрагивала от отвращения. Его ноздри широко раздувались от возбуждения, он с вожделением облизывал губы, силой забираясь ей в рот языком и кусая. Только кончив, он отстал, и тогда за нее принялся другой, завалив ее, обнаженную, лицом вниз, оседлав и безжалостно таская за длинные волосы, раздирая ей лицо и тело о холодные шершавые плиты. Анна не кричала, зная, что ее крик лишь доставит им дополнительное наслаждение, и тогда стражник принялся за ее груди, безжалостно кусая их и заставляя ласкать себя. Телепатически она видела, что эти скоты еще хотели сделать с ней, и это добавляло дополнительные страдания. Вдосталь наглумившись, они бросили ее на ледяной, мокрый, в следах чужой крови и слизи, пол.
Немного придя в себя, Анна села в углу камеры, обняв руками колени. «Господи! Пошли мне скорее смерть! Не дай пройти все муки ада! Я грешница, но ты, всемилостивый Господь, знаешь, что я невиновна. Я никогда не служила дьяволу. Прости меня, Господи, избавь от мучений!» — она молилась и, в конце концов задремав, проснулась от того, что крыса укусила ее за палец. Анна вскрикнула от боли, крыса испуганно отскочила, но не убежала, а уселась в метре от нее, и как Анна ни старалась ее прогнать, не реагировала. Они так и просидели весь остаток дня, глядя друг на друга.
Раздался звон ключей. Анна вздрогнула, пытаясь пробраться в мозг человека и узнать, что ее ждет, но лучше ей было не делать этого. Монах, но не тот со страшным взглядом, и двое стражников пришли за ней.
Когда ее ввели в помещение, от одного вида разложенных инструментов Анне стало плохо. В камине вовсю горел огонь, на котором нагревались некоторые инструменты.
— Итак, ведьма, — сказал скрипучим голосом монах. — Сознаешься ли ты в сношениях с дьяволом?
Анна проникла к нему в мозг и, увидев, что он собирается делать с ней, решила, что отпираться бессмысленно. Приговор был давно вынесен и спасения не было. Она подумала, что если не будет сопротивляться, сможет избежать мучений.
— Сознаюсь, Святой отец, и раскаиваюсь. — Анна покорно наклонила голову, пытаясь взять себя в руки. Монах расхохотался.
— Глупая ведьма! Неужели ты думаешь, что Святая Инквизиция поверит твоему раскаянию! Растяните ее! — Анна ощущала, как мозг монаха излучает лютую ненависть и вожделение, мучения жертв безумно возбуждали этого страшного человека. С нее содрали остатки одежды и положили на деревянный стол с какими-то странными приспособлениями. Затем ее руки закрепили вверх, а ноги зажали в деревянные колодки. Монах кивнул палачу, который вынул один из раскаленных прутьев и прижал к ее груди. Боль была такой страшной, что Анна закричала, почувствовав запах жареного мяса. «Господи! Мне не выдержать этого, Господи!» — телепатически кричала она.
Палач начал растягивать ее тело. Анна чувствовала, как напрягается каждый мускул, каждый сустав и кричала, не переставая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37