– Чего именно?
– Чистого хирургического инструмента для вскрытия раны.
– У тебя есть нож.
– Я сказал «чистый», имея в виду «стерильный». Грязный нож его погубит.
– Но микробов на лезвии может и не быть, – заметила Джози. – Его тоже можно обеззаразить в огне.
На это Айвену возразить было нечего, но он все равно не торопился приступать к делу.
– Ну? – нетерпеливо спросила Джози. – Чего мы медлим?
Айвен нашарил в кармане нож.
– Мне кажется, что это неправильно.
– Неправильно? – Она недоверчиво посмотрела на него. – Ты о чем?
– Наверное… – Немного поколебавшись, он начал заново: – Я думаю, мы не должны использовать нож.
– Мне плевать, что ты думаешь! – взорвалась она, и спящие вокруг люди беспокойно зашевелились во сне.
Льена, не прерывая песни, повернулась, чтобы взглянуть на них.
– До начала производства стали еще тысячи лет, – робко возразил Айвен. – Если мы начнем вмешиваться со своими современными технологиями, мы можем…
– Можем застрять тут, ты хотел сказать?
– Ну, вроде того.
Джози откинула волосы с лица и наклонилась поближе к Айвену, пристально и не мигая глядя на него в неверном свете лампы.
– Неужели до тебя еще не дошло? – прошипела она. – Мы уже застряли здесь. Это все, что у нас есть и что будет всегда. Для тебя, для меня, но особенно для Леппо. Оставить его умирать? За ним-то не прилетят никакие корабли с неба, и никакая сказочная фея не спасет его. Мы – его единственная надежда. Мы да этот нож. Так что воспользуйся им, пока не поздно!
Айвен достал нож из кармана и протянул его ей.
– На, попробуй.
Он ждал, что она жадно выхватит нож у него из рук, но она покачала головой и бессильно развела руками.
– Нет, я не могу, – сказала она с дрожью в голосе. – Я могу резать себя, ты это видел. Но только не его. Если я взрежу рану, а он… он потом… – Она вздрогнула. – К тому же это ведь ты читал обо всех этих медицинских штучках, а не я. Я даже не знала, что такое прижигание. С тобой у него больше шансов. Ты и сам это знаешь.
– Но ты же охотник, – в отчаянии возразил Айвен. – А я не могу даже…
– Можешь! И это единственный раз, когда я тебя о чем-то прошу. Я обещаю. Если ты сделаешь это для меня… для нас, то о большем одолжении я и не мечтаю. Я даю тебе слово. И я всегда буду защищать тебя. И Леппо тоже.
Поддавшись страсти, звучавшей в ее голосе, он открыл большое лезвие ножа и уставился на него, гадая, хватит ли у него духу довести дело до конца.
– Леппо верит в тебя, – прошептала Джози, – из-за того, как ты вел себя на охоте. Ты не прирожденный охотник, и он это знает. Но ты и не сбежал до конца охоты. Он оценил это, да и остальные тоже. Они говорили об этом потом. А Льена даже станцевала что-то, чтобы оградить тебя от опасностей. Ты подведешь их всех, если отступишься.
Это был последний довод, устоять перед которым он не мог. И, тем не менее, решиться сейчас – это значило переступить через еще один невидимый порог, отвернуться от будущего, которое он считал своим, и стать кем-то другим. Кем-то, о ком он сам имел лишь смутное представление.
На мгновение усомнившись, Айвен еще раз взглянул на горящее лицо Леппо, как будто желая найти в нем поддержку. Если не считать лихорадки, в нем не было ничего необычного – такое же лицо, как у остальных неандертальцев, к которым он начал привыкать за эти месяцы. Единственное, что в нем было необычного, – это его молодость. Сейчас в свете лампы было отчетливо видно, что это лицо юноши-мужчины, который только вступает во взрослую жизнь. Он и сам бы мог лежать сейчас вот так неподвижно, и его губы дрожали бы и бормотали что-то бессвязное, его жизнь могло засосать в темноту, возврата из которой нет.
Айвен закрыл глаза, пытаясь представить себя на месте Леппо, и тут же открыл их. Пещера перестала казаться ему холодной и неприветливой. По сравнению с непроницаемым мраком снаружи эта пещера, освещенная лампой, с теплым семейным крутом, казалась самым уютным местом на свете, вселяла надежду. Ради этого стоило бороться, сейчас и всегда.
С этими мыслями он взял нож и повернулся к огню.
23
Обернув руку куском шкуры, чтобы не обжечься, Айвен положил лезвие на угли и держал до тех пор, пока чистая сталь не изменилась в цвете и не заиграла цветами радуги. Раскаленный металл чуть шипел на холодном воздухе, пока Айвен пробирался между спящими обратно к тому месту, где лежал Леппо.
Льена, почуяв, что что-то затевается, перестала петь и подошла поближе, все еще притопывая в ритме танца. Харно, растревоженный этой суетой, проснулся и встал со своей лежанки.
Когда Айвен опустился перед Леппо на колени и поднес нож к ране, над ним резко и отчетливо прозвенел голос Харно.
– Что ты задумал?
Льена тихим голосом предостерегла Айвена.
– Законы клана ясно гласят: мы не можем сами отдавать жизнь демонам. Они должны забрать ее.
– Они думают, что я хочу убить его, – прошептал Айвен Джози по-английски.
– Не обращай внимания на них, делай свое дело, – ответила она и тайком потянулась за своим копьем.
Несмотря на то, что в пещере было холодно, Айвен весь вспотел, и руки стали дрожать, когда он поднес нож к ране. Хладнокровнее! – сказал он себе и сосредоточился на вспухшей ране, пока все остальное – все звуки и люди – не отошло на задний план. Смутно он слышал разгоревшийся спор, но это уже не имело значения в молчаливом пространстве, в котором были только они втроем – он, Леппо и нож. Даже крик Джози «Ради бога, давай же!» не произвел на него никакого эффекта.
В этот момент он думал над тем, что сказал Леппо несколько недель, а может, и месяцев, назад, перед тем как порезать себя в священной пещере: «Только кровь достаточно сильна, чтобы подчинить мир духов нам».
Только кровь!
Повторяя мысленно эти слова, Айвен вонзил нож в рану, да так глубоко, что скопившийся гной струей ударил ему в руку.
Леппо застонал, а Льена отчаянно закричала, но для него имело значение только то, что сказала Джози.
– Все назад! – крикнула она окружившим ее людям, замахнувшись на них копьем, а потом обернулась к Айвену. – Я не смогу удерживать их вечно. Заканчивай то, что начал!
Рана сейчас кровоточила, но он даже не пытался остановить кровь, а вместо этого пошел к костру. Под прикрытием Джози он снова раскалил нож, пока тот не стал светиться. Когда на этот раз он прикоснулся ножом к открытой ране, плоть зашипела. Леппо опять застонал, а пещера наполнилась запахом горелого мяса.
Даже Джози испугалась.
– Господи! Ты уверен в том, что ты делаешь? – Остальные же взвыли от боли за сородича.
Айвен повернулся к ним, собираясь все объяснить, но тут же понял, что не может этого сделать.
Слово «прижигание» и для Джози то ничего не значило. Как тогда объяснить его людям совсем другой культуры? В их языке даже слова подходящего не найдется. Однако что-то все-таки надо было сделать или сказать, причем срочно. Они смотрели на него в ужасе, Агри вся в слезах опустилась на колени, а Льена в отчаянии выдирала перья и косточки из своих волос.
– Что ты за существо? – спросила она шепотом.
– Ты – демон огня, пришедший с неба? – хриплым голосом добавил Харно.
И тут Айвен понял, что к ним надо обращаться на понятном им языке. Это их мир, в конце концов.
– Нет, я не дух огня, – ответил он. – Но я призвал его целебную силу. Я вызвал ее, чтобы выжечь яд из ноги Леппо.
Они продолжали смотреть на него с недоверием, и тогда он сделал вот что: он заговорил с ними на единственном другом доступном ему языке – на языке танца.
Сначала его движения были неуклюжими, поскольку он не имел никакого представления, как следует изображать огонь. Мысленно он представил пляшущие языки пламени в их родной пещере и постарался подражать им. И не просто копировать, а как бы пропустить их через себя, стать одним из этих языков, дать остальным почувствовать и впитать его внутренний мир, как огонь впитал в себя яд из тела Леппо. И постепенно, под влиянием образа огня, он почувствовал, как он сам меняется. Каждый взмах руки как зеркало отражал мерцание пламени в самом сердце костра, каждый шаг, каждый поворот туловища передавали движение то опадающего, то разгорающегося пламени. Когда он крутился и извивался, его волосы, казалось, рассыпали искры, а в глазах лучились раскаленные угольки.
Он сам сейчас был огнем, бушующим вокруг распростертого тела Леппо, окутывающим его пламенем, замыкающим его в очищающее кольцо, которое он очертил в танце движением ног. Его тяжелое дыхание превратилось в ветер, раздувающий огонь, невнятное пение, непроизвольно вырывавшееся из губ, было монотонным и низким, как гул отдаленного пожара. В этом безумном танце он утратил ощущение реальности, его будто несло к далекому миру, полному солнечного света. Там он знал, что значит гореть, питать и исцелять. Там он был ярче самого солнца, его дух – стремителен и яростен, как какой-нибудь древний бог огня, не признающий никакой другой силы, кроме своей собственной.
Когда он пришел в себя, он стоял на коленях и жадно хватал ртом воздух. В пещере стояла абсолютная тишина. Совсем рядом с собой он увидел глаза – более старые, более мудрые, каких у него самого никогда не будет. В них отражался свет лампы, и они смотрели на него с полным пониманием. Льена кивнула и обернулась к остальным – к другим лицам и глазам, которые, казалось, говорили ему, что они, наконец, узнали его, поняли, кто он такой на самом деле и зачем упал с неба.
– Смотрите! – сказала Льена. – Дух огня покинул его.
– Да, но он сделал свое дело, – сказал Харно и показал на розовые краешки, показавшиеся у обугленной раны Леппо. – Он плясал внутри его тела, но не сжег его.
Рядом с Льеной появилась Агри, и в ее лице читалась надежда.
– Этот танец огня правда спасет его?
Айвен хотел сказать ей, сказать им всем: «Да! Да, ваш друг сейчас заснет и проснется таким, каким был прежде. Он снова будет здоров». Вот только говорить сейчас об этом было рановато. Одного взгляда на лицо Леппо было достаточно, чтобы понять, что лихорадка все еще бушует в его теле. Только время покажет, излечился ли он или нет.
– Теперь духу решать судьбу Леппо, – сказал Айвен и попытался встать, поразившись, насколько он устал, и, не зная, что танец длился добрых полтора часа, а не несколько минут, как ему показалось.
Льена и Агри помогли ему подняться, и Агри прильнула к его руке, когда он стоял, пошатываясь, между ними.
– Добро пожаловать, – сказала Агри торжественно, и это несколько удивило его.
Льена любовно взяла его лицо в ладони, будто он ее второй сын, и прошептала:
– Даже если Леппо умрет, мы все равно счастливый народ. Наша сестра-луна дважды благословила нас.
Но именно слова Джози навсегда врезались ему в память.
Она уже снова сидела около Леппо, обхватив голову руками.
– Ты меня обманул, Айв, – признала она и усмехнулась. – Я и правда сначала думала, что этот мир не для тебя, что ты слабак, но я ошиблась. Ты, черт возьми, просто чудо, ты знаешь это?
24
Снежная буря и лихорадка Леппо улеглись одно временно.
Снаружи на рассвете ветер стал чуть потише, и когда Айвен пощупал лоб Леппо, он был заметно холоднее. Через пару часов пошел мягкий пушистый снег. Это значило, что буря закончилась. А в пещере мирно спал Леппо, которого больше не терзали кошмарные сны.
Остальные тоже дремали, измученные таким тяжким испытанием. И только когда Айвен снова пощупал лоб Леппо, задев при этом руку Джози, та пошевелилась и открыла глаза.
– Что? – Она сонно моргала, и в ее голосе все еще была нотка беспокойства. – С ним все в порядке?
– Все хорошо. Спи.
Но она уже проснулась. Сходив к выходу, она вернулась с пригоршней снега и своими губами смочила губы Леппо.
Джози проделывала это уже несколько раз, и в ее жесте была нескрываемая любовь.
– Так что, это животное станет тем самым? – тихо спросил он и хитровато улыбнулся.
Она без возражений приняла его подначку.
– Ну, должен же кто-то быть, я полагаю. Так почему бы не он?
– Я ведь не об этом спросил, – заметил Айвен.
– Я знаю.
– Так он – тот самый?
Джози пожала плечами и вытерла ладонью губы.
– Да, думаю, это он.
– Серьезно?
– Я знаю, это звучит глупо, но все именно так и есть. Он как раз для меня. Он… – Она замолчала, немного растерявшись. – Как бы тебе это объяснить? Здесь все по-другому. Я и чувствую все по-другому. Я наполовину Юта, а наполовину Джози. Иногда я во сне вижу себя неандерталкой, и это меня по-настоящему пугает.
– Почему?
Она развернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Потому что это неправда.
– Что ты имеешь в виду?
– Какая-то часть меня все еще рвется на корабль.
– Да, но как ты мне уже сказала, корабль – это дело прошлого, – сказал он и сам рассмеялся над своей неудачной шуткой. – Мы отныне принадлежим этому миру.
– Тебе теперь тоже так кажется?
– Да, после вчерашней ночи.
– Как насчет Агри? Она – та самая?
– Возможно.
Теперь была ее очередь хитро улыбнуться.
– До чего же ты скрытный!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31