Медленно, как в кадре набегающей кинокамеры, движется навстречу причудливая конструкция порта – панорама зданий, кранов, цистерн, больших и малых судов у причалов на фоне зеленого амфитеатра нагорий с россыпью белых и кремовых домиков. Я люблю это зрелище нарастающего перед глазами порта с его пестрой палитрой красок и праздничной суетой на причалах и набережных. Как хорошо наблюдать эту сцену, когда ты беззаботен и счастлив той полнотой радости, какую дают эта высота неба, жар солнца, ленивая синь моря и бронзовый загар на лицах встречающих. Галка так и смотрит сейчас – с радостным чувством свободы от житейских забот, забыла даже спросить о прервавшем наш завтрак госте с военного катера.
Впрочем, ошибаюсь – вспомнила.
– Ты кого это высматриваешь в толпе?
– Видишь двух парней у трапа? Один в желтой водолазке, с усиками, другой – в майке. Типичные «бичи». А вон еще один у машины. И мотоцикл вдали у стеночки.
– Твои люди?
– Предполагаю.
– Это их тот парень прислал? Оттуда?
– Ага.
– Я так и подумала. Больно вышколен, только что каблуками не щелкает.
– Он и должен быть вышколен. Старший лейтенант по званию. С нами до Одессы поедет.
– Зачем?
– Может понадобиться.
– Договорились?
– Конечно. Обо всем, что требуется. Давай вниз, хочу с Сахаровым на палубе потолкаться, пока они на берег не сошли.
Сахаровых мы встречаем двумя этажами ниже, у лифта. Они явно собрались на берег. У Тамары импортная пляжная сумка с головой тигра на белом пластике, на руке у Сахарова переброшен аккуратно вывернутый подкладкой наверх пиджак.
– На экскурсию или на пляж? – интересуется Галка.
Тамара обиженно морщится:
– Я хотела на экскурсию. Потрясная прогулка в ботанический сад на Зеленом Мысу. Но Миша почему-то не хочет.
– А вы куда? – спрашивает он с обычной сахаровской незаинтересованностью, словно и не было у нас никакого разговора вчера.
– Сейчас никуда. Подождем, пока не схлынет эта туристская толчея. А там, вероятно, тоже на пляж. Кстати, – говорю я Сахарову, – за буйки там плавать вам не удастся. Охрана.
Он молча пожимает плечами все с той же наигранной безразличностью.
Все идет как задумано: старший лейтенант Лежава в летней кремовой распашонке неотступно следует за Сахаровым. Он и в кабину лифта с ними вошел, и шагает сейчас за ними по трапу.
– Интересно, зачем Сахарову пиджак? – спрашивает Галка: тоже заметила.
– А ты не догадываешься?
– Кажется, да.
– Погляди-ка на этих ребят у трапа. Вот один уже садится на мотоцикл – думаю, в аэропорт махнет. Другой поплелся за нашей парочкой, а третий идет к машине.
– Кто это?
– Ты же его только что в лифте видела.
– Ясно.
– Все идет по плану.
У меня еще два часа свободного времени. В город ехать рано, а Галка теряет день.
– Ты бы на пляж поехала, – говорю я, – все-таки лучший пляж на побережье. Тамару найдешь. Вероятно, зареванную.
– Почему?
– Он же оставит ее на пляже. Вот ты и утешишь.
– А ты?
– Мне лишь через два часа надо быть в управлении. Кстати, может быть, я сегодня и не вернусь на теплоход. Возможно, мне придется срочно лететь в Москву. На сутки. Завтра, может быть даже утром, вернусь в Новороссийск. Как раз к теплоходу.
– Почему вдруг такая спешка?
– Все зависит от сложившейся ситуации, вернее, от некоторых ее обстоятельств. Каких, сам еще не знаю. Но, вероятнее всего, лететь придется.
– В связи с Бугровым?
– Не только. Это одна из связок, не больше. И не будем уточнять, Галочка. Всему свое время.
– А ведь верно сказал Сахаров: ты все-таки службист, Сашка.
– Обстоятельства, – неопределенно говорю я. – Задачи разделяются. Мне – одна, тебе – другая. Добровольно или вынужденно, но Сахаров обязательно вернется на теплоход. Будет рваться ко мне – не пускай. Скажи, что я нездоров, повысилось давление или сердце пошаливает, – словом, что-нибудь придумай. Врач будет предупрежден. Дверь каюты держи всегда на запоре, ключ при себе. Предупреди стюардессу, чтобы второй ключ никому не давала. Вот, собственно, и все. А заканчивать операцию будем на перегоне Новороссийск – Одесса.
ОБЛАВА
Вахтанг Мгеладзе, немолодой уже грузин в звании подполковника, говорит по-русски с легким акцентом. А внешне он чем-то напоминает Ираклия Андроникова, этого мастера короткого рассказа, – если не лицом, то каким-то только ему присущим обаянием.
– Похож? – улыбается он. – Многие говорят, а чем похож, понятия не имею. И рассказывать ничего не умею. Вместо рассказа я вам лучше рапорт Лежавы прочту.
– «Нинико, бери карандаш и стенографируй. Подполковника на месте нет, а у меня срочное донесение. Пиши. Полковник Гриднев задание уточнил. Надо не только проследить Сахарова во время его передвижений по городу, засечь все его встречи и явки, но и никоим образом не выпустить его из города. Только на теплоход – и никаких других вариантов. Первый вариант провалился сразу: в кассах аэропорта билетов на Москву не было. Только он вышел в зал ожидания и объявил во весь голос: „Друзья, – говорит, – кто захочет уступить мне билет в Москву, плачу вдвое“. Никто не откликнулся. А он, как на рынке, еще громче: „Очень нужно, товарищи, поскорее попасть в Москву – человек при смерти! Может, кто с женой едет, так я и два билета возьму. По сто рублей, деньги на бочку“. Тут кто-то зашевелился. Ну а мы тоже не простачки. Милиционер под боком – сразу в бой. „Не шуми, – говорит, – генацвале, нехорошо получается. А еще хуже спекуляцию разводить. Кто билет продаст, заберу обоих“. Тут он извинения попросил: „Очень нужно, – говорит, – товарищ, простите“. Ко второй кассе пошел, на местные рейсы. А там уже Нико Гавашели сидел. „Продажа билетов, – говорит (это он уже с начальством согласовал), – временно прекращена ввиду нелетной погоды“. – „Какая же нелетная погода, – кипятится Сахаров, – когда на небе ни облачка!“ – „Здесь нет, – говорит Нико, – а в горах грозовой фронт, понял?“ Ну Сахаров наш совсем заскучал. Стоит сейчас в дверях, пока я по телефону докладываю, что и как, и размышляет, куда податься. Торадзе с Нодия уже у машины, меня ждут. Вот он шагнул в дверь, прощай пока, Нинико, некогда мне: бегу, догоняю. А Гавашели уже на вокзал помчался – на случай, если Сахаров в Тбилиси надумает с вечерним скорым. Будешь расшифровывать, смотри не перепутай – зарежу».
Я невольно не могу сдержать улыбки, но и тревоги скрыть не могу – очень уж энергично действует Сахаров, очень уж ему хочется раньше меня в Москву попасть. И денег никаких не жалеет.
– Эх, не упустили бы, товарищ подполковник, – не могу я сдержаться.
Он смотрит на меня с таким успокаивающим радушием, что тревога моя тает, как мороженое на его блюдце.
– Извини, дорогой, не угощаю: совсем растаяло, – говорит он, поймав мой взгляд, – и давай так. Полковника и подполковника пока отменим, мы не на смотре. Я – Вахтанг, ты – Сандро, все, как у вас говорят, проще простого. Задача твоя мне ясна: из Сухуми предупредили. Ему не уйти. Мне уже все ясно: брать его ты не хочешь или потому, что цепочка, которая за ним тянется, тебе неясна, или потому, что оснований для ареста пока еще нет. Думаю, второе вернее. Так?
– Так, – говорю я, – основания в Москве добывают, а мне важно не выпустить его с теплохода, до Одессы довезти. Двух я у тебя забираю – предупрежден?
– Поедут Лежава и Нодия. От таких ни по морю, ни посуху не уйдешь. Будь спок, как там в Москве говорят, Райкин, кажется? А Сахаров этот что, из-за рубежа?
– Нет, – вздыхаю я, – из-за рубежа давно бы взяли. А то с сорок шестого в Москве живет. А в сорок третьем в Одессе в гестапо подвизался в чине гауптштурмфюрера. По национальности русский, по обстоятельствам немец, а по духу подлец.
– Тогда зачем спешить? Взять можно и позже, пусть гуляет до поры до времени. А пока нащупай всю его агентуру – связных, явки, шифровки, тайники, почтовые ящики.
– Нельзя. Нет времени. Он узнал меня и сразу понял, что открыт. Главное для него теперь – уйти от следствия. И если мы не разоблачим его до возвращения в Москву, он преспокойно оборвет все связи и с милой улыбкой предложит Немезиде ничью. А это, сам понимаешь, нас никак не устраивает. А если возьмем его до возвращения в Москву, то хоть кончик ниточки да останется. А там, смотри, и весь клубок размотаем. Вот он и рвется в Москву нас опередить.
– Почему бы тебе там его не встретить? У тебя же все шансы попасть в Москву раньше.
– Может, и придется слетать на сутки. Спецрейс устроишь?
– А почему нет? Туда и обратно.
– Обратно не сюда, а в Новороссийск, к теплоходу. Он сегодня вечером отойдет, в Новороссийске утром будет. А мою поездку сейчас с Москвой согласую.
Мгеладзе хрустит пальцами и вздыхает сочувственно.
– А жаль небось отпуска, а? На таком теплоходе только жить-поживать, а не шпионов ловить. Я сам прошлым летом на «Шота Руставели» такой же круиз проделал. Бассейн – царский, можно сказать, коньячок к ужину, пивком залейся. Я сам люблю и на сквознячке посидеть, и шариками на бильярде постукать, и кофейку у Махмуда вкусить – есть у нас такой мусульманин, кофе как аллах варит.
– Да, – говорю, – жаль, конечно, – и вздыхаю. И не пляж в голове, а мечущийся по городу Сахаров и Корецкий в Москве у телефона.
С ним я и соединяюсь по ВЧ.
– Есть новости? – спрашиваю.
– Вагон! Ермоленко встретился с Бугровым и уточнил все, что требуется. Сахаров Михаил Данилович бежал вместе с Бугровым из заключения в феврале сорок пятого года во время транспортировки лагерного эшелона на запад. Обстоятельства побега и события, ему предшествовавшие, очень интересны, но это не телефонный разговор. Главное же в том, что Бугров лично знал Сахарова, сражался с ним бок о бок в Словацких Татрах и даже получил от него фотокарточку, на которой они сняты вместе на биваке партизанского отряда Славко Бенека. Второе: Бугров категорически утверждает, что Сахаров погиб в марте того же года, когда он в составе партизанской пятерки прикрывал переброску отряда в горах. Погибли они близ Махалян на Братиславском шоссе. Там и похоронены, и памятник им поставлен – гранитная глыба с именами, среди которых и Сахаров. Снимок этот тоже имеется.
– Значит, Бугров не очевидец гибели Сахарова? – перебиваю я.
– Нет, но он принимал участие в захоронении погибших. Кроме того, одному из группы прикрытия, хотя и тяжело раненному, все же удалось спастись. Это Янек Ондра, бывший пулеметчик отряда. Сейчас он директор одного из телевизионных ателье в Братиславе.
– Вот что, Коля, – опять перебиваю я, – немедленно после разговора со мной свяжись с Братиславой. Попроси товарищей помочь нам. Пусть постараются найти этого Ондру и взять у него письменные показания о гибели группы прикрытия, и Сахарова в частности. Объясни товарищам срочность всего этого дела…
– Уже связались, – не без гордости сообщает Корецкий. – Ответ ожидаем сегодня же.
– Лады, – говорю я, – дальше. Бугрова – в Москву, сам понимаешь. Вместе с Ермоленко и всей документацией по делу. Тоже сегодня.
– Уже вылетели. Будут часам к шести, если в пути ничто не задержит. – В голосе Корецкого уже звучит торжество угадавшего все шесть номеров в очередном тираже «Спортлото». – Теперь, я думаю, Александр Романович, можно и к старухе. К псевдомамаше Сахарова. Сослаться на то, что это какой-нибудь другой Сахаров, ей не удастся. Он все рассказал Бугрову: и кто его мать, и где она живет и работает. И об отношениях с ней рассказал. Не очень, оказывается, любила она сыночка. Парень о вузе мечтал, а она его работать заставила: деньги, мол, дома нужны. Учеником к мяснику на рынок определила; мясники, говорит, теперь лучше инженеров живут. А уходя в свой последний бой, Сахаров так и сказал Бугрову: «Найдешь, если жив будешь, в Апрелевке матушку, так передай ей, что подарков не шлю, а если умереть придется в бою, так умру с честью, ни имени своего, ни Родины не опозорив». Бугров бы так и передал, если б нашел ее по приезде, ну а потом, как мы знаем, по совету однополчанина своего передумал. Я полагаю завтра же ее навестить и поговорить по душам, благо основания для такого разговора у нас имеются, если, конечно, – добавляет он, – не будет других указаний.
– Будут, Коля, – говорю я, понимая, как огорчу я сейчас человека. – Навещу ее я, и не завтра, а сегодня же вечером. После того, как встречусь с Бугровым.
Корецкий долго молчит, так долго, что я уже начинаю думать, не произошло ли где-нибудь разъединения на линии.
– Ничего не понимаю, – доносится до меня наконец его недоумевающий голос, – вы откуда говорите, Александр Романович?
– Из Батуми, Коля. И в течение ближайшего часа отбываю в Москву.
– А как же Сахаров?
– Пока он мечется по городу в поисках билета на самолет. Надеется попасть в Москву раньше меня.
– И вы допустите?
– Нет, конечно. Его сопровождает в странствиях целая опергруппа, надежно его блокирующая. В конце концов, если понадобится, прибегнем к крайним мерам.
– Будете брать?
– Зачем? Просто попросим по-хорошему не покидать теплохода до прибытия в Одессу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19