– прошептал он. – Они ведь только того и ждут, чтоб ты отказался от операции, и они вытащат на всеобщее обозрение твое сердце… Уж извини, Леш, но даже если у меня сердчишко и покалывает иногда… с богом дождя мне им делиться не очень-то хочется!
– Ты не понимаешь, Паша, – Холодов с вызовом глядел на Сикинику. Он уже привык к золотым лучам этой ходячей статуи. – Это мы так силой меряемся!
– Ты ж в проигрыше останешься, болван!
– С чего бы такая уверенность? Это наше личное дело, Савельев… Мужчина против женщины…
– Ты и в самом деле чокнулся, – задохнулся от возмущения Павел. – Скажи уж честно, что зацепил богиню за живое…
– Ну да, что-то в этом роде, – Холодов отошел от операционного стола. – Я все тебе объясню, но позже, позже. Не здесь, не сейчас…
– А ты – оптимист! Будет ли оно, это твое «позже»?
– Ну, сколько мне ждать еще? – не отвечая Павлу, рыкнул на всю операционную Холодов. Его голос эхом отскочил от стен и прокатился по залу. За спиной врача раздался шорох жреческого одеяния Домбоно. «Вот и все, – окаменел Холодов. – Сейчас пырнут ножом в спину, и дело с концом». Он и не думал оборачиваться, он ждал этого удара, пристально глядя на Сикинику. Глаз ее с такого расстояния видно не было, только толстый слой блестящей алмазной пудры.
– Я начинаю заниматься наркозом! – прошептал Домбоно, вплотную подойдя к Холодову.
– Придется обождать! – холодно приказал Алексей. – Пока не выясним кое-что раз и навсегда. Я хочу знать, кто здесь сегодня командует? Вы, царица, или все-таки я?
«Я и в самом деле съехал», – подумал Холодов, выжидая, как отреагируют они на его слова. Напряжение все росло, уголок его рта начал нервно подрагивать. «Что я делаю, что я делаю, господи? Я гоню к чертовой матери богиню Мерое!»
– Приступайте к операции! – мрачно отозвался Домбоно.
– Нет!
Минут пять они с царицей исподлобья поглядывали друг на друга, два противника, связанные тайным чувством. Один – на золотом троне, залитым неземным сиянием… другой – в потрепанных джинсах и белой футболке. От великолепного операционного одеяния жрецов Холодов принципиально отказался, оно только мешало ему. По телу бежали мурашки… сок чистоты действительно начинал действовать.
Так же внезапно стена сомкнулась. А свет остался, только Сикиника исчезла, растворилась, растаяла в золотом сиянии.
«В сценических эффектах она еще как соображает, – подумал Холодов. – Вот так и держат хитрые боги наивный народ за полнейших дураков». Алексей обернулся к Домбоно.
– А вот теперь и в самом деле приступим, пожалуй! – с довольным видом произнес Холодов. И бросил горделивый взгляд на Савельева. Вечный циник был белее столь нелюбимого им снега. – Ну? Чего мы ждем?! Остеома сама из мальчишки не выпрыгнет!
Савельев вымученно улыбнулся ему.
– Когда все это закончится, Холодов, – прошептал он, – я обязательно надаю тебе по морде!
– Если это тебе по кайфу, Паш, попробуй, – и Холодов вернулся к столу. Принца Мин-Ра уже успели переложить с кровати на стол и перевязать. Косо усмехнувшись, Алексей подмигнул Савельеву. – Если бы ты знал, Паш, как у меня сейчас все поджилки трясутся!
Домбоно склонился над мальчиком. В золотой чашечке уже был готов таинственный напиток сна. Мин-Ра колебался только мгновение, а потом решительно выпил сок богов. Холодов судорожно вздохнул.
– Савельев, держи на всякий случай эфир наготове, – посоветовал он.
– Не нужно. Я ж тебе рассказывал об операции на желчном пузыре. Больная улыбалась, словно ей сны цветные снились…
Мин-Ра тоже спал. Он действительно улыбался умиротворенно, сбежав в сон от всего земного.
– Удовлетворены? – хмыкнул Домбоно.
– Не совсем. Как долго этот ваш наркоз продержится?
– Сколько нужно, столько и продержится.
– Ваши слова да богу в уши, – и Холодов взялся за скальпель.
Первый надрез. Быстро и ровно, словно по линейке. Пока крови было мало. Савельев быстро промокнул тампоном алые капельки. Жрецы замерли в священном ужасе. Кровь! Кровь сына Солнца.
– Леш, а ты не хочешь ножами Домбоно воспользоваться? – осторожно спросил Павел. – По очереди, а, Холодов…
– Обойдусь, – Холодов взял новый, большой скальпель…
Это была, несмотря на старательную помощь Савельева, «кровяная» операция. Лицо Домбоно блестело от пота, словно гладко отполированный камень. Видно было, как переживает и нервничает верховный жрец. Он весь взмок. Жрецы молча молились.
«Придется воспользоваться ножами Домбоно, – спустя двадцать минут решился Холодов. – Иначе Пашка не справится».
– Домбоно, хватит корчить из себя уписанный собаками памятник! – грубо скомандовал Алексей. – А ну, покажите нам, на что вы способны… Домбоно!
Верховный жрец склонился над мальчиком. Его нож скользнул по краям раны, по мускулам… и кровотечение стало тише, тише, словно сосуды заснули.
– Браво, Домбоно! – искренне восхитился Холодов. – 1:0 в вашу пользу!
Кости, опухоль… нож на нож, Холодов рядом с Домбоно: они добрались до остеомы, врага в теле сына Солнца.
– Остеома! – прошептал Холодов. – Господи, Савельев, как же нам повезло. Это и в самом деле всего лишь остеома!
В операционной воцарилась гробовая тишина. Позвякивали инструменты – и все, больше ни единого звука. Прошло несколько часов… и Холодов совершенно утратил чувство времени, забыл, где он, что с ним. Он оперировал, и все, жизнь за пределами операционной закончилась. Он удалял остеому. Перед ним лежал больной, и только это было важно. Только это…
…Принц Мин-Ра еще спал, улыбался во сне, а личико мальчика было забрызгано кровью. Холодов проверил дыхание, пульс, сердцебиение, давление… все в норме, все, как и положено после завершения такой операции.
– Я восхищен, Домбоно! – сказал он, поглядывая на мальчика, которого аккуратно переносили на кровать. – Дадите мне с собой ваш напиток богов?!
– Ничто из Мерое не покинет Мерое, – Домбоно кивнул, и медсестра поднесла им чашу с ароматно пахнущей водой. Врачи погрузили в нее руки, с блаженством чувствуя освежающее покалывание в пальцах. – Когда Мин-Ра снова пойдет?
– Для этого нужно время, – Холодов провел рукой по лицу, чувствуя неимоверную, свинцовую просто усталость.
– Но он будет ходить?
– Это я вам гарантирую.
– Спасибо, – Домбоно низко поклонился, а затем, не говоря ни слова, вместе со всеми своими жрецами вышел из операционной. Оставив Холодова и Савельева одних. Изгои. Чужие.
– Сейчас этот гад начнет интриговать по новой! – пробормотал Холодов, рассеянно наблюдая за тем, как хорошенькая медсестричка прибирает инструменты. – Кстати, что там с Шелученко? Он и в самом деле свихнулся?
– Я вообще не знаю, где он! – Савельев удивленно взглянул на Холодова. – Я думал, что он тебе для чего-то понадобился. И Домбоно поэтому забрал его…
– Нет! Савельев, мне нужно к мальчику, срочно! Все самое опасное только начинается! Скажи ребятам, что сегодня мы спасли их жизнь…
И не дожидаясь ответа, он бросился прочь из операционной. Коридор был пуст… никто из простых смертных не должен видеть сына Солнца спящим. Холодов торопливо бежал за жрецами, которые везли на кровати спящего мальчика.
…А ночью пошел долгожданный дождь.
До позднего вечера Алексей дежурил около Мин-Ра. Но вот ресницы мальчика затрепетали, и Холодов сделал ему укол болеутоляющего. Мальчик очнулся и вцепился в Холодова обеими руками.
– Все в порядке, дружок, – нежно улыбнулся Алексей. Принц Мин-Ра расплылся в улыбке. Холодов обеспокоенно глядел на него. «Нет, все-таки мальчишка потерял много крови! Черт побери, надо было сразу слушаться Савельева, а не выпендриваться перед Домбоно. Теперь придется прибегать к старым, испытанным средствам времен бабушек-прабабушек. Красное вино с яйцом. Хорошее питание. Интересно, здесь делают красное вино? Эх, надо было сразу прибегнуть к помощи Домбоно. Прав, Пашка, сто раз прав, когда говорит, что нет скотины более говнистой, чем медики…»
– Что с моей ногой? – испуганно спросил мальчик.
– Все в полном ажуре! – «Пока что, – мелькнуло в голове. – Пока еще в полном порядке! А вот что будет завтра-послезавтра? Господи, хоть бы только нагнаиваться не начало…»
До самой ночи он просидел около постели мальчика. Вероника спала. Вскоре она «заступила» на первую ночную вахту, затем снова легла отдохнуть, ее сменил Алексей.
– Знаешь, а ведь я молилась, – смущенно призналась она, когда Холодов вернулся с операции. – Встала на колени и молилась. Теперь-то я верю, да, Бог на свете есть…
В ту ночь мальчик спал крепко, не чувствуя боли. Операция закончилась удачно, но что будет дальше?!. А дальше начнутся придворные козни. Все как водится в человеческом стаде…
Алексей сидел рядом с мальчиком, вслушивался в его дыхание и думал, думал, думал. Думы были невеселые, безнадега царила в комнате.
Павел метался по коридору. Внезапно он вздрогнул всем телом. Словно ногу змея обвила!
За его спиной стояла незнакомка. Светлокожая, в длинном простеньком платье, стройная и длинноногая, с распущенными по плечам каштановыми волосами. Высокая грудь, круглое, удивительно красивое личико. Она словно сошла с полотен художников старой испанской школы.
– Как вы попали сюда? Кто вы? Кто пропустил вас?
– А кто бы посмел не пропустить меня? – спросила незнакомка с улыбкой. Голос, низкий, теплый, голос, обволакивающий сознание. – Может же мать посмотреть на свое дитя…
Савельев потер глаза и чуть отступил в сторону. «Кажется, я добрался до врат тайны Мерое, – мелькнуло в голове Павла. – О, господи, стоило оказаться в плену… Чтобы нос к носу столкнуться с местной сумасшедшей…»
Глава 21
БОГИ ТОЖЕ ЛЮДИ
Язык, который, как известно, без костей, у Савельева отнимался довольно редко. Разве что пару-тройку раз в жизни, когда он чувствовал себя совершенно беспомощным, бессильным и немым. И вот, кажется, оправдывает себя поговорка «Бог троицу любит» – и все три раза довелось ему теряться здесь в Мерое. Первый раз онемел он на все сто, когда увидел этот таинственный город, второй раз – когда вместе с друзьями оказался в клетке между небом и землей. И вот, кажется, наступает этот самый третий раз…
Что же происходит, а, Господи? Павел испуганно смотрел на прекрасную незнакомку в старо-испанском стиле. Только когда она подошла чуть ближе, к Савельеву вновь вернулся дар речи.
– А вы ничего не перепутали? – спросил он. Дурацкий вопрос! Как же он злился на себя, господи, как же злился! Длинные волнистые волосы незнакомки мерцали в тусклом свете. Какой красивый цвет у этих волос. К ним так и хочется прикоснуться губами…
– В той комнате лежит принц Мин-Ра, – прошептал Павел. Так же глупо, как и предыдущий вопрос! Он чувствовал себя беспомощным дурачком-кроликом под парализующим взглядом кобры.
– Я знаю, – прошептала незнакомка в ответ.
– Сын Солнца…
– Да. А я и есть Солнце.
«Чокнутая, – с грустью подумал Савельев. – Самая обыкновенная сумасшедшая баба. Такая красивая и… такая безумная. И откуда она только заявилась? И почему бегает по больнице без каких-либо препятствий? Может, Домбоно снял охрану?»
– Почему вы с другом все время гоните меня? – внезапно спросила женщина. В ее бархатном голосе зазвенели металлические нотки, и Савельева словно обожгло. – Я просто хочу быть человеком, хотя бы раз в жизни я хочу побыть человеком. Я же имею на это право…
И тут Савельев вновь лишился дара речи. Напрочь. Он стоял, хватая ртом воздух, как выброшенная волной на берег рыба.
– Богиня… – прошептал он. Ему казалось, что слова обжигают гортань, полыхают на губах светло и ярко.
Она поправила волосы.
– Меня зовут Сикиника. Какая богиня? Посмотри на меня! Ну, что такого божественного во мне?
– Все! – выдохнул Савельев. – Все!
– На мне сейчас нет ни золота, ни алмазной пудры. Я – человек… я – женщина. И я пришла к твоему другу! Его невеста сказала, что я всего лишь маска! Статуя! Морщинистая ведьма, спрятавшаяся под золотом! Вот я и пришла к нему, пусть посмотрит, похожа ли я на старую ведьму! – выкрикнула царица Мерое. И из глаз брызнули слезы. – Я хочу знать, что я тоже человек! Хотя бы раз в жизни я не хочу, слышишь, не хочу быть богиней! Я не хочу, не хочу!
И с плачем бросилась к дверям. Павел схватил царицу за плечи.
– Не ходи туда, о, царица, – глухо попросил он и осторожно повел прочь.
…В садике на крыше царского дворца – этой святая святых Сикиники, Савельев усадил Сикинику на стул. Она была послушна. Ожившая тряпичная кукла. Слезы молча катятся по щекам.
– Царица, – прошептал Павел, нежно касаясь ее плеча. Женщина вздрогнула.
– Не смей жалеть меня! Мне жалости не нужно!
– Это последнее, что я сейчас чувствую, милая моя, – честно признался Савельев.
– Значит, ты… ты боишься меня?
– Очень может быть, – Савельев ласково погладил ее по голове. – Но не тебя. Тебя я как раз очень хорошо понимаю, царица. Ты теряла, я тоже не так давно потерял дорогого мне человека. Но твоя любовь к Алексею была бы слишком жестокой игрой, Сикиника, – прошептал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Ты не понимаешь, Паша, – Холодов с вызовом глядел на Сикинику. Он уже привык к золотым лучам этой ходячей статуи. – Это мы так силой меряемся!
– Ты ж в проигрыше останешься, болван!
– С чего бы такая уверенность? Это наше личное дело, Савельев… Мужчина против женщины…
– Ты и в самом деле чокнулся, – задохнулся от возмущения Павел. – Скажи уж честно, что зацепил богиню за живое…
– Ну да, что-то в этом роде, – Холодов отошел от операционного стола. – Я все тебе объясню, но позже, позже. Не здесь, не сейчас…
– А ты – оптимист! Будет ли оно, это твое «позже»?
– Ну, сколько мне ждать еще? – не отвечая Павлу, рыкнул на всю операционную Холодов. Его голос эхом отскочил от стен и прокатился по залу. За спиной врача раздался шорох жреческого одеяния Домбоно. «Вот и все, – окаменел Холодов. – Сейчас пырнут ножом в спину, и дело с концом». Он и не думал оборачиваться, он ждал этого удара, пристально глядя на Сикинику. Глаз ее с такого расстояния видно не было, только толстый слой блестящей алмазной пудры.
– Я начинаю заниматься наркозом! – прошептал Домбоно, вплотную подойдя к Холодову.
– Придется обождать! – холодно приказал Алексей. – Пока не выясним кое-что раз и навсегда. Я хочу знать, кто здесь сегодня командует? Вы, царица, или все-таки я?
«Я и в самом деле съехал», – подумал Холодов, выжидая, как отреагируют они на его слова. Напряжение все росло, уголок его рта начал нервно подрагивать. «Что я делаю, что я делаю, господи? Я гоню к чертовой матери богиню Мерое!»
– Приступайте к операции! – мрачно отозвался Домбоно.
– Нет!
Минут пять они с царицей исподлобья поглядывали друг на друга, два противника, связанные тайным чувством. Один – на золотом троне, залитым неземным сиянием… другой – в потрепанных джинсах и белой футболке. От великолепного операционного одеяния жрецов Холодов принципиально отказался, оно только мешало ему. По телу бежали мурашки… сок чистоты действительно начинал действовать.
Так же внезапно стена сомкнулась. А свет остался, только Сикиника исчезла, растворилась, растаяла в золотом сиянии.
«В сценических эффектах она еще как соображает, – подумал Холодов. – Вот так и держат хитрые боги наивный народ за полнейших дураков». Алексей обернулся к Домбоно.
– А вот теперь и в самом деле приступим, пожалуй! – с довольным видом произнес Холодов. И бросил горделивый взгляд на Савельева. Вечный циник был белее столь нелюбимого им снега. – Ну? Чего мы ждем?! Остеома сама из мальчишки не выпрыгнет!
Савельев вымученно улыбнулся ему.
– Когда все это закончится, Холодов, – прошептал он, – я обязательно надаю тебе по морде!
– Если это тебе по кайфу, Паш, попробуй, – и Холодов вернулся к столу. Принца Мин-Ра уже успели переложить с кровати на стол и перевязать. Косо усмехнувшись, Алексей подмигнул Савельеву. – Если бы ты знал, Паш, как у меня сейчас все поджилки трясутся!
Домбоно склонился над мальчиком. В золотой чашечке уже был готов таинственный напиток сна. Мин-Ра колебался только мгновение, а потом решительно выпил сок богов. Холодов судорожно вздохнул.
– Савельев, держи на всякий случай эфир наготове, – посоветовал он.
– Не нужно. Я ж тебе рассказывал об операции на желчном пузыре. Больная улыбалась, словно ей сны цветные снились…
Мин-Ра тоже спал. Он действительно улыбался умиротворенно, сбежав в сон от всего земного.
– Удовлетворены? – хмыкнул Домбоно.
– Не совсем. Как долго этот ваш наркоз продержится?
– Сколько нужно, столько и продержится.
– Ваши слова да богу в уши, – и Холодов взялся за скальпель.
Первый надрез. Быстро и ровно, словно по линейке. Пока крови было мало. Савельев быстро промокнул тампоном алые капельки. Жрецы замерли в священном ужасе. Кровь! Кровь сына Солнца.
– Леш, а ты не хочешь ножами Домбоно воспользоваться? – осторожно спросил Павел. – По очереди, а, Холодов…
– Обойдусь, – Холодов взял новый, большой скальпель…
Это была, несмотря на старательную помощь Савельева, «кровяная» операция. Лицо Домбоно блестело от пота, словно гладко отполированный камень. Видно было, как переживает и нервничает верховный жрец. Он весь взмок. Жрецы молча молились.
«Придется воспользоваться ножами Домбоно, – спустя двадцать минут решился Холодов. – Иначе Пашка не справится».
– Домбоно, хватит корчить из себя уписанный собаками памятник! – грубо скомандовал Алексей. – А ну, покажите нам, на что вы способны… Домбоно!
Верховный жрец склонился над мальчиком. Его нож скользнул по краям раны, по мускулам… и кровотечение стало тише, тише, словно сосуды заснули.
– Браво, Домбоно! – искренне восхитился Холодов. – 1:0 в вашу пользу!
Кости, опухоль… нож на нож, Холодов рядом с Домбоно: они добрались до остеомы, врага в теле сына Солнца.
– Остеома! – прошептал Холодов. – Господи, Савельев, как же нам повезло. Это и в самом деле всего лишь остеома!
В операционной воцарилась гробовая тишина. Позвякивали инструменты – и все, больше ни единого звука. Прошло несколько часов… и Холодов совершенно утратил чувство времени, забыл, где он, что с ним. Он оперировал, и все, жизнь за пределами операционной закончилась. Он удалял остеому. Перед ним лежал больной, и только это было важно. Только это…
…Принц Мин-Ра еще спал, улыбался во сне, а личико мальчика было забрызгано кровью. Холодов проверил дыхание, пульс, сердцебиение, давление… все в норме, все, как и положено после завершения такой операции.
– Я восхищен, Домбоно! – сказал он, поглядывая на мальчика, которого аккуратно переносили на кровать. – Дадите мне с собой ваш напиток богов?!
– Ничто из Мерое не покинет Мерое, – Домбоно кивнул, и медсестра поднесла им чашу с ароматно пахнущей водой. Врачи погрузили в нее руки, с блаженством чувствуя освежающее покалывание в пальцах. – Когда Мин-Ра снова пойдет?
– Для этого нужно время, – Холодов провел рукой по лицу, чувствуя неимоверную, свинцовую просто усталость.
– Но он будет ходить?
– Это я вам гарантирую.
– Спасибо, – Домбоно низко поклонился, а затем, не говоря ни слова, вместе со всеми своими жрецами вышел из операционной. Оставив Холодова и Савельева одних. Изгои. Чужие.
– Сейчас этот гад начнет интриговать по новой! – пробормотал Холодов, рассеянно наблюдая за тем, как хорошенькая медсестричка прибирает инструменты. – Кстати, что там с Шелученко? Он и в самом деле свихнулся?
– Я вообще не знаю, где он! – Савельев удивленно взглянул на Холодова. – Я думал, что он тебе для чего-то понадобился. И Домбоно поэтому забрал его…
– Нет! Савельев, мне нужно к мальчику, срочно! Все самое опасное только начинается! Скажи ребятам, что сегодня мы спасли их жизнь…
И не дожидаясь ответа, он бросился прочь из операционной. Коридор был пуст… никто из простых смертных не должен видеть сына Солнца спящим. Холодов торопливо бежал за жрецами, которые везли на кровати спящего мальчика.
…А ночью пошел долгожданный дождь.
До позднего вечера Алексей дежурил около Мин-Ра. Но вот ресницы мальчика затрепетали, и Холодов сделал ему укол болеутоляющего. Мальчик очнулся и вцепился в Холодова обеими руками.
– Все в порядке, дружок, – нежно улыбнулся Алексей. Принц Мин-Ра расплылся в улыбке. Холодов обеспокоенно глядел на него. «Нет, все-таки мальчишка потерял много крови! Черт побери, надо было сразу слушаться Савельева, а не выпендриваться перед Домбоно. Теперь придется прибегать к старым, испытанным средствам времен бабушек-прабабушек. Красное вино с яйцом. Хорошее питание. Интересно, здесь делают красное вино? Эх, надо было сразу прибегнуть к помощи Домбоно. Прав, Пашка, сто раз прав, когда говорит, что нет скотины более говнистой, чем медики…»
– Что с моей ногой? – испуганно спросил мальчик.
– Все в полном ажуре! – «Пока что, – мелькнуло в голове. – Пока еще в полном порядке! А вот что будет завтра-послезавтра? Господи, хоть бы только нагнаиваться не начало…»
До самой ночи он просидел около постели мальчика. Вероника спала. Вскоре она «заступила» на первую ночную вахту, затем снова легла отдохнуть, ее сменил Алексей.
– Знаешь, а ведь я молилась, – смущенно призналась она, когда Холодов вернулся с операции. – Встала на колени и молилась. Теперь-то я верю, да, Бог на свете есть…
В ту ночь мальчик спал крепко, не чувствуя боли. Операция закончилась удачно, но что будет дальше?!. А дальше начнутся придворные козни. Все как водится в человеческом стаде…
Алексей сидел рядом с мальчиком, вслушивался в его дыхание и думал, думал, думал. Думы были невеселые, безнадега царила в комнате.
Павел метался по коридору. Внезапно он вздрогнул всем телом. Словно ногу змея обвила!
За его спиной стояла незнакомка. Светлокожая, в длинном простеньком платье, стройная и длинноногая, с распущенными по плечам каштановыми волосами. Высокая грудь, круглое, удивительно красивое личико. Она словно сошла с полотен художников старой испанской школы.
– Как вы попали сюда? Кто вы? Кто пропустил вас?
– А кто бы посмел не пропустить меня? – спросила незнакомка с улыбкой. Голос, низкий, теплый, голос, обволакивающий сознание. – Может же мать посмотреть на свое дитя…
Савельев потер глаза и чуть отступил в сторону. «Кажется, я добрался до врат тайны Мерое, – мелькнуло в голове Павла. – О, господи, стоило оказаться в плену… Чтобы нос к носу столкнуться с местной сумасшедшей…»
Глава 21
БОГИ ТОЖЕ ЛЮДИ
Язык, который, как известно, без костей, у Савельева отнимался довольно редко. Разве что пару-тройку раз в жизни, когда он чувствовал себя совершенно беспомощным, бессильным и немым. И вот, кажется, оправдывает себя поговорка «Бог троицу любит» – и все три раза довелось ему теряться здесь в Мерое. Первый раз онемел он на все сто, когда увидел этот таинственный город, второй раз – когда вместе с друзьями оказался в клетке между небом и землей. И вот, кажется, наступает этот самый третий раз…
Что же происходит, а, Господи? Павел испуганно смотрел на прекрасную незнакомку в старо-испанском стиле. Только когда она подошла чуть ближе, к Савельеву вновь вернулся дар речи.
– А вы ничего не перепутали? – спросил он. Дурацкий вопрос! Как же он злился на себя, господи, как же злился! Длинные волнистые волосы незнакомки мерцали в тусклом свете. Какой красивый цвет у этих волос. К ним так и хочется прикоснуться губами…
– В той комнате лежит принц Мин-Ра, – прошептал Павел. Так же глупо, как и предыдущий вопрос! Он чувствовал себя беспомощным дурачком-кроликом под парализующим взглядом кобры.
– Я знаю, – прошептала незнакомка в ответ.
– Сын Солнца…
– Да. А я и есть Солнце.
«Чокнутая, – с грустью подумал Савельев. – Самая обыкновенная сумасшедшая баба. Такая красивая и… такая безумная. И откуда она только заявилась? И почему бегает по больнице без каких-либо препятствий? Может, Домбоно снял охрану?»
– Почему вы с другом все время гоните меня? – внезапно спросила женщина. В ее бархатном голосе зазвенели металлические нотки, и Савельева словно обожгло. – Я просто хочу быть человеком, хотя бы раз в жизни я хочу побыть человеком. Я же имею на это право…
И тут Савельев вновь лишился дара речи. Напрочь. Он стоял, хватая ртом воздух, как выброшенная волной на берег рыба.
– Богиня… – прошептал он. Ему казалось, что слова обжигают гортань, полыхают на губах светло и ярко.
Она поправила волосы.
– Меня зовут Сикиника. Какая богиня? Посмотри на меня! Ну, что такого божественного во мне?
– Все! – выдохнул Савельев. – Все!
– На мне сейчас нет ни золота, ни алмазной пудры. Я – человек… я – женщина. И я пришла к твоему другу! Его невеста сказала, что я всего лишь маска! Статуя! Морщинистая ведьма, спрятавшаяся под золотом! Вот я и пришла к нему, пусть посмотрит, похожа ли я на старую ведьму! – выкрикнула царица Мерое. И из глаз брызнули слезы. – Я хочу знать, что я тоже человек! Хотя бы раз в жизни я не хочу, слышишь, не хочу быть богиней! Я не хочу, не хочу!
И с плачем бросилась к дверям. Павел схватил царицу за плечи.
– Не ходи туда, о, царица, – глухо попросил он и осторожно повел прочь.
…В садике на крыше царского дворца – этой святая святых Сикиники, Савельев усадил Сикинику на стул. Она была послушна. Ожившая тряпичная кукла. Слезы молча катятся по щекам.
– Царица, – прошептал Павел, нежно касаясь ее плеча. Женщина вздрогнула.
– Не смей жалеть меня! Мне жалости не нужно!
– Это последнее, что я сейчас чувствую, милая моя, – честно признался Савельев.
– Значит, ты… ты боишься меня?
– Очень может быть, – Савельев ласково погладил ее по голове. – Но не тебя. Тебя я как раз очень хорошо понимаю, царица. Ты теряла, я тоже не так давно потерял дорогого мне человека. Но твоя любовь к Алексею была бы слишком жестокой игрой, Сикиника, – прошептал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31