– Отбивные готовы. – Миссис Кастивет встала со стаканом в руке. – Не торопитесь допивать, возьмите с собой коктейли за стол. Роман, не забудь принять таблетку.
– Третьего октября забастовка закончится, – настаивал мистер Кастивет. – За день до приезда Папы Римского. Ни один Папа не приедет в город, где бастуют газетчики.
– А я слышала по телевизору, что он отложит свою поездку до тех пор, пока забастовка не кончится, – сообщила миссис Кастивет.
Ги улыбнулся.
– Ну, так и полагается для настоящей показухи. Мистер и миссис Кастивет засмеялись, и Ги присоединился к ним. Розмари улыбнулась и разрезала отбивную, сухую и пережаренную, с горошком и картофельным пюре под мучным соусом Миссис Кастивет никак не могла успокоиться.
– Да, действительно, прямо в точку: настоящая показуха!
– Я дарю вам эту шутку, – сказал Ги.
– Все эти наряды и ритуалы… – подхватил мистер Кастивет. – Да и во всех религиях, не только у католиков. Сплошной маскарад для невежд!
– Может быть, мы обижаем Розмари своими замечаниями? – заметила миссис Кастивет.
– Нет, вовсе нет.
– Ты ведь не религиозна, дорогая моя? – учтиво спросил мистер Кастивет.
– Меня так воспитывали, – сказала Розмари. – Но теперь я чистый агностик. Так что вы меня ни чуть не обидели – А вы? – поинтересовался мистер Кастивет у Ги. – Вы тоже агностик?
– Наверное, да Не знаю, как можно думать иначе. То есть, я хочу сказать, что убедительных доказательств нет ни у одной из сторон, верно?
– В самом деле нет, – согласился мистер Кастивет. Миссис Кастивет внимательно поглядела на Розмари.
– Ты так неуютно себя почувствовала, когда мы смеялись над шуткой Ги насчет Папы.
– Ну, он ведь все-таки Папа, – смутилась Розмари. – Я всегда его уважала и сейчас уважаю, хотя и не считаю уже, что он святой.
– Если ты не считаешь его святым, – сказал мистер Кастивет, – то не следует его и уважать, потому что он обманывает людей, говоря, что он святой.
– Вот именно, – поддержал Ги.
– Как только подумаю, сколько денег уходит на его наряды и драгоценности… – проговорила миссис Кастивет.
– Вот вам и лицемерие, замаскированное религией, – продолжал мистер Кастивет. – Это было неплохо изображено в «Лютере». Вы там играли главную роль, Ги?
– Я? Нет! – ответил Ги.
– Разве не вы были дублером Альберта Финни?
– Нет. У меня там была менее заметная роль.
– Странно, – удивился мистер Кастивет. – А я думал, что это вы. Я помню вашу жестикуляцию и специально посмотрел в программке, кого вы играли. И там написано, что вы были дублером Финни.
– Какую жестикуляцию? – не понял Ги.
– Ну, я не помню точно, вот такие движения…
– Когда у Лютера начинался приступ, я делал руками такой жест, как бы протягивая их к небу.
– Точно! – радостно подтвердил мистер Кастивет. – Именно это… А вот у мистера Финни все было очень неестественно, смею заметить – Да что вы, – возразил Ги.
– По-моему, его игру сильно переоценили, – сказал мистер Кастивет. – Интересно было бы посмотреть, как бы вы сыграли эту роль.
Ги засмеялся.
– Мы с Финни действительно очень разные. – Он радостно посмотрел на Розмари. Она улыбнулась: ей было приятно, что Ги чувствует себя здесь хорошо, иначе бы он ей этого не простил – весь вечер провести в разговорах с папашей и мамашей Сеттл. Нет, Кеттл.
– Мой отец был театральным продюсером, – продолжал мистер Кастивет. – И все свое детство я провел в обществе таких людей, как миссис Фиск и Форбс-Роберт-сон, Отис Скиннер и Моджеска. Поэтому я замечаю не только обычные способности у актеров. У вас, например, интереснейшие внутренние качества, Ги. И по телепередачам это видно. Вы пойдете очень далеко, если преодолеете полосу временных неудач, через которую должен пройти каждый выдающийся актер. Вы сейчас где-нибудь снимаетесь?
– У меня есть на примете парочка ролей, – сказал Ги – Не могу себе представить, чтобы вам в них отказали.
– А я могу.
Мистер Кастивет уставился на Ги.
– Вы это серьезно?
На десерт был домашний бостонский пирог с кремом, и хотя он удался лучше, чем отбивные с овощами, Розмари показалось, что он слишком уж приторный. Однако Ги похвалил пирог и даже попросил добавки. Но, может быть, он только играл очередную роль, подумала Розмари, отвечая комплиментом на комплимент.
После ужина Розмари вызвалась помочь с посудой. Миссис Кастивет сразу же приняла предложение, и женщины занялись уборкой стола, а Ги и мистер Кастивет прошли в гостиную.
Кухня, начинавшаяся сразу за холлом, была маленькая и казалась еще меньше из-за оранжереи, о которой говорила Терри. Растения располагались на большом белом столе длиной фута в три, который стоял возле единственного окна. Над столом склонились лампы, освещавшие стекла парника, отчего они казались не прозрачными, а какими-то белесыми. В оставшемся пространстве близко друг к другу стояли мойка, плита, холодильник и над всем этим под самым потолком были прибиты какие-то бесконечные ящики. Розмари вытирала посуду, стоя рядом с миссис Кастивет, и с удовольствием думала, что ее кухня гораздо больше и куда лучше обставлена.
– Терри говорила мне про вашу оранжерею.
– О, да, – сказала миссис Кастивет. – Это прекрасное хобби. Тебе бы тоже надо этим заняться.
– Когда-нибудь и у меня будет сад с разными травами, – ответила Розмари. – Не в городе, конечно. Если Ги предложат большую роль в кино, то мы переедем в Лос-Анджелес. Я ведь по своему характеру – деревенская девушка.
– А семья у тебя была большая? – спросила миссис Кастивет.
– Да. У меня три брата и две сестры. А я самая младшая.
– Сестры замужем?
– Да.
Миссис Кастивет водила мыльной губкой внутри стакана.
– У них есть дети?
– У одной двое, а у другой четверо, – ответила Розмари. – Но это было давно. Сейчас, наверное, уже трое и пятеро.
– Это хороший знак для тебя, – продолжала миссис Кастивет, все еще намыливая стакан. Она мыла посуду очень тщательно. – Если у твоих сестер много детей, значит, у тебя тоже так будет. Это передается по наследству.
– Да, мы очень плодовитые. – Розмари приготовила полотенце для стакана. – У моего брата Эдди уже восемь детей, а ему только двадцать шесть лет.
– Вот это да! – Миссис Кастивет ополоснула стакан и передала его Розмари.
– А всего у меня двадцать племянниц и племянников. Но я даже и половину из них не видела.
– А разве ты не ездишь их навещать?
– Нет. Я не в очень хороших отношениях с семьей. Я дружу только с одним братом. Остальные считают меня уродом в семье.
– Да? Почему же?
– Потому что Ги не католик, и мы не венчались в церкви.
– О! – посочувствовала миссис Кастивет. – Какой шум поднимают некоторые люди из-за религии. Ну, это они виноваты, а не ты, так что и не переживай.
– Легко сказать. – Розмари поставила стакан на полку. – Может быть, теперь я буду мыть, а вы вытирать?
– Нет, лучше так.
Розмари выглянула в дверь. Но она увидела только уголок гостиной, в котором стояли столики с газетами и ящики. Ги и мистер Кастивет расположились в другом углу. В воздухе висел голубоватый сигаретный дым.
– Розмари!
Она обернулась. Миссис Кастивет протягивала ей чистую тарелку, держа ее в зеленой резиновой перчатке.
Почти целый час они мыли тарелки, кастрюли и столовое серебро. Розмари подумала, что сама бы она сделала это вдвое быстрей. Когда они с миссис Кастивет вернулись в гостиную, Ги и мистер Кастивет сидели на диване лицом друг к другу, и мистер Кастивет что-то увлеченно доказывал Ги, время от времени ударяя себя указательным пальцем по ладони.
– Ну, Роман, хватит утомлять Ги своими рассказами про Моджеску, – заворчала миссис Кастивет. – Он тебя слушает только из вежливости.
– Нет, что вы, мне очень интересно, миссис Кастивет, – возразил Ги.
– Вот видишь! – воскликнул мистер Кастивет.
– Только говорите Мияни, – попросила миссис Кастивет. – Называйте меня Минни, а его – Роман, хорошо?
Она взглянула на Розмари.
– Хорошо?
Ги засмеялся.
– Ну ладно, пусть будет Минни.
Они поговорили про Гоульдов и Брюнов, про Дубина и де Вора, потом про брата Терри, который оказался в гражданском госпитале в Сайгоне, а потом перешли к убийству Кеннеди, потому что миссис Кастивет сейчас как раз читала об этом книгу. Сидя на стуле, Розмари почувствовала себя странно: ей показалось, что Кастиветы – старые знакомые Ги, которым ее только что представили.
– Как ты считаешь, это был заговор? – спросил мистер Кастивет, и Розмари снова почувствовала, что она выпадает из общей беседы, и поэтому ответила невпопад. Извинившись, она пошла за миссис Кастивет, которая пригласила ее посмотреть ванную и туалет. Ей показали бумажные полотенца с надписью «Для наших гостей» и книгу «Анекдоты для чтения в туалете», которые были совсем не смешные.
Розмари и Ги ушли в половине одиннадцатого, сказав на прощанье «До свиданья, Роман» и «Спасибо, Минни», и после сердечного рукопожатия обещали приходить еще, Что со стороны Розмари было чистейшей фальшью. Как только они вышли в коридор и услышали, что дверь за ними закрылась, Розмари с облегчением вздохнула и радостно взглянула на Ги, увидев, что он делает то же самое.
– Ну-у, Роман, – сказал он, смешно сдвинув брови. – Перестань му-у-учить Ги своими рассказами про Моджес-ку-у-у!
Розмари засмеялась и цыкнула на него, они схватились за руки и на цыпочках побежали к своей двери, вошли внутрь, закрылись на замок, на засов и на цепочку. Ги забил невидимые гвозди, привалил невидимые камни, поднял невидимый разводной мост, вытер лоб и устало посмотрел на Розмари – она согнулась и умирала со смеху.
– Ну и отбивные!
– Боже мой! – подхватила Розмари. – А пирог! Как ты съел целых два куска? Он же был ужасный!
– Милая моя, – сказал Ги. – Это было образцом сверхчеловеческого мужества и самопожертвования. Я подумал: «Наверное, эту старую каргу никто в жизни не просил о добавках», – и поэтому отважился. – Он величественно взмахнул рукой. – Иногда у меня возникает потребность совершать благородные поступки, Они прошли в спальню.
– Она сама выращивает разные травы, – сообщила Розмари. – А потом выбрасывает их в окно.
– Ш-ш-ш, у стен есть уши. А как тебе понравилось серебро?
– Послушай, а тебе не показалось это смешным: у них всего три одинаковые тарелки, – спросила Розмари, снимая туфли одна о другую, – и столько красивых серебряных ножей и вилок.
– Давай лучше не будем сплетничать: вдруг они нам их завещают?
– Нет, лучше будем вредными и сами себе купим. А ты в туалет не ходил?
– У них? Нет.
– Отгадай, что у них там есть.
– Биде.
– Нет. Сборник анекдотов. – Не может быть! Розмари сняла платье.
– Точно. Книжечка на веревочке. Прямо около унитаза.
Ги улыбнулся и покачал головой. Он стоял у серванта и пытался расстегнуть запонки.
– Но рассказы Романа, – признался он, – были очень интересные. Я раньше никогда не слышал ничего про Фор-бса-Робертсона, а ведь он в свое время был звездой. – Он никак не мог справиться со второй запонкой. – Я завтра снова пойду к нему, он мне еще что-нибудь расскажет.
Розмари с удивлением посмотрела на мужа.
– Ты?
– Да, он меня пригласил. – Ги вытянул руку. – Помоги, пожалуйста.
Она подошла к нему и почувствовала себя растерянной.
– Но мы ведь договаривались встретиться с Джимми и Тайгер.
– Разве? – спросил он, искренне удивившись. – По-моему, мы должны были еще созвониться.
– Нет, мы уже договорились. Ги пожал плечами.
– Ну, встретимся с ними в среду или в четверг. Розмари наконец расстегнула запонку и протянула ее на ладони. Ги забрал ее.
– Спасибо. Но ты можешь туда не ходить, если не хочешь, останешься здесь.
– Наверное, я лучше останусь, – согласилась она, потом подошла к кровати и села.
– Он лично знал Генри Ирвинга, – продолжал Ги. – И это ужасно интересно!
Розмари отстегнула чулки.
– Зачем они сняли картины? – задумчиво спросила она.
– Не понимаю.
– Картины… Они их зачем-то сняли. И в гостиной, и в коридорах. Там одни гвозди остались. Картина, которая висит над камином, совсем не из той рамы. Она на два дюйма короче с обеих сторон.
Ги внимательно посмотрел на нее.
– А я и не заметил.
– И зачем у них столько газет и бумаг в гостиной?
– А это он мне объяснил, – сказал Ги, снимая рубашку. – Он собирает марки. Со всего света, поэтому так много разной почты.
– Да, но почему все это свалено в гостиной? У них ведь есть еще три или четыре комнаты, и все закрыты. Почему бы им туда все не переложить?
Ги подошел к Розмари, держа рубашку в руке, и нажал пальцем ей на нос.
– Ты становишься такой же любопытной, как и Минни, – сказал он, чмокнул воздух и отправился в ванную.
Через десять или пятнадцать минут, поставив чайник для кофе, Розмари почувствовала резкую боль внизу живота – верный сигнал приближающихся месячных. Она расслабилась, держась одной рукой за плиту, и подождала, пока боль утихнет, затем вынула салфетку, банку с кофе и вдруг ощутила себя одинокой и несчастной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27