Нунганей испустил исступленный торжествующий вопль, когда Коренис показалась в дверном проеме. А воины короля в ужасе уставились на величаво выступающую женщину: героиню древнейших легенд Нор-Ум-Бега. Коренис откинула капюшон со сверкающих волос и стерла рукавом краску, покрывающую блестящие металлические щеки.
Больше ее нельзя было принять за существо, хотя бы отдаленно напоминающее человека, – при ее приближении сильные мужчины попятились прочь от каменных столбов с пленниками и прижались к огораживающей двор стене. Суровое, непреклонное лицо Коренис напоминало сейчас лик карающего ангела, готового привести в исполнение справедливый приговор. Она подняла огненное оружие и со щелчком отпустила пластину в торце ствола. Лицо ее не изменилось, и рука не дрогнула, когда одним плавным движением она отправила слуг Каранхи к праотцам.
Оружие коротко полыхнуло и мгновенно разрядилось – но одного выстрела оказалось достаточно, чтобы обрушить стену двора. Улица за ней была пуста.
Девушка подошла к связанным товарищам и, не давая себе труда распутать цепи, разорвала толстые звенья с такой легкостью, словно те были отлиты из воска. И только тогда она заговорила – и голос ее звучал, подобно голосу Рока.
– Так погибли первые из врагов Ахуни-и, бесчестящих ее имя.
– Попасть на остров оказалось довольно просто, – мрачно заметил Нунганей. – Но выбраться отсюда, похоже, будет несколько трудней.
Коренис рассмеялась.
– Сказано с присущим тебе оптимизмом, друг мой! Вот дорога, и вот ваше оружие. Так пойдемте же!
– Куда можем мы пойти, дева Атлантиды? – проворчал Гвальхмай. На этом острове нет ни единого уголка, где нас ждали бы друзья, – разве что леса за Стеной Рабов. Там нам придется долго отсиживаться. Ведь нас всего трое!
Коренис склонила прелестную головку.
– Нет, друг мой, нас четверо. Мы сами – и Ахуни-и, во имя которой я действую. Что же до следующего места назначения. Мне приказано взять Башню и ждать там дальнейшего развития событий.
– Мы идем на смерть, – тихо пробормотал Нунганей. И, пока Коренис помогала Гвальхмаю застегнуть пряжку пояса, он тайком соскреб немного копоти с грязных цепей и измазал ей щеки и лоб. После этого, чувствуя себя вполне готовым к своей последней битвы, абенаки поспешил за товарищами, сочиняя на ходу новые величественные строфы предсмертной песни.
Солнце стояло уже высоко в небе, но для обитателей города, затененного стеной темной воды, час пробуждения еще не настал. Никого не встретили трое друзей в бедных кварталах города, лежащих на пути к зиккурату. Последний, будучи самым высоким зданием на острове, отчетливо виднелся вдали. Избегая улиц, которыми их недавно вели ко дворцу короля, молодые люди и Коренис проходили мимо домов с наглухо закрытыми ставнями и дверями, запертыми на замки и засовы из страха перед ночными убийцами.
В Нор-Ум-Бега ни один человек не доверял соседу.
Удача сопутствовала друзьям и на следующей улице: грязной дороге, петляющей между кучами гниющих отбросов. Но так не могло продолжаться долго. Свернув на более пристойную городскую магистраль, они увидели неподалеку идущего навстречу им человека. Он был полностью вооружен и шагал, беззаботно поглядывая по сторонам и весело насвистывая. Молодые люди и девушка отпрянули обратно за угол, в нищий грязный переулок.
– Смена часового у Скважины, – прошептала Коренис. – Можешь убрать его, Нунганей! Только тихо.
Свирепый белозубый оскал послужил ей ответом. Абенаки выхватил боевой топорик и привычно взвесил его в руке.
Ничего не подозревающий стражник, очевидно, не спешил занять свое место в глубокой шахте. Позвякивая оружием, он неторопливо прошагал мимо подворотни. Нунганей выступил из-за угла, дабы обеспечить себе пространство для длинного замаха. Топорик абенаки полетел, стремительно вращаясь, и острое кремниевое его лезвие вонзилось по самую ручку, обмотанное ремнями, точно в место между латным воротником и шлемом, из-под которого выбивались рыжие пряди, теперь перерезанные и более красные, чем обычно.
Раздеть мертвого стражника в ближайшем грязном переулке было делом нескольких секунд. Вскоре из того переулка вышел вооруженный человек с тщательно убранными под шлем волосами и лицом, закрытым опущенным забралом. В руке он держал обнаженный меч, коим подгонял краснокожего раба и девушку в надвинутом на лоб капюшоне. Последние двое несли оружие Гвальхмая и Нунганея, увязанное в нижнюю рубашку убитого стражника.
Замаскированные таким образом, они миновали уже знакомые улицы, обойти которые не представлялось возможным, и прошли по широкому оживленному проспекту, не привлекая к себе особого внимания. Следующий поворот дороги привел их в убогий двор, где снова кипел на огне серебряный котел с завтраком и гуляло несколько проснувшихся детей. Трое друзей пересекли двор беспрепятственно и наконец вышли к широкой, поросшей травой мощеной дороге, проложенной вдоль отвесной стены океана.
Спеша вдоль неподвижной темной плоскости воды, молодые люди и Коренис заметили за неосязаемым барьером некое таинственное неясное шевеление: с другой стороны невидимой стены вслед за ними двигалась размытая смутная тень.
Огибая какое-то препятствие на морском дне, существо повернуло и ткнулось носом в прозрачную плотину, принимающую на себя колоссальное давление океана. И тогда молодые люди смогли рассмотреть его отчетливо: то длиннотелая акула рыскала под водой в поисках пищи – и за ней во мраке глубины маячили другие хищницы! Мягко шевеля плавниками, акула плыла за путниками, не сводя с них пристального взгляда маленьких свиных глазок.
– Морские волки Ахуни-и! – воскликнула Коренис. – Их призвали сюда – и они собираются!
И вот наконец молодые люди и Коренис приблизились к черной каменной башне – целые и невредимые вопреки мрачным ожиданиям Нунганея. Но едва они преодолели первые ступени вьющейся лестницы, как за их спинами послышался шум и крики: беглецов преследовала беспорядочная толпа рыжебородых солдат, бегущих вразброд и без командира.
Было ясно: их вот-вот настигнут. Но трое друзей стремительно взлетели на дюжину ступеней до небольшой площадки, и здесь, заслонив собой Коренис и Нунганея, Гвальхмай повернулся к врагам, готовый принять бой.
Конечно, молодой человек отличался внушительной физической силой и имел преимущество в позиции, ибо находился выше нападающих – но в первой схватке лишь прекрасный римский меч спас его. К счастью, отец Гвальхмая, Вендиций, бывший центурион, хорошо обучил сына. В искусстве владения мечом молодому человеку не было равных среди ацтеков, поскольку их маккаутль с зубцами из вулканического стекла предназначался в основном для того, чтобы бить и сокрушать лезвием, и не имел острия. Римским же мечом, кроме всего прочего, можно было и колоть.
Поначалу у Гвальхмая не представилось возможности для демонстрации боевого мастерства. Мощным натиском враги оттеснили его с площадки и заставили медленно отступать по ступеням все выше и выше. Голубой стальной клинок со свистом описывал круг – и никто из ступивших в него не оставался в живых.
К счастью для ацтланца, доспехи врагов были изготовлены не из таинственного живого орихалька, но из сплава, похожего на него по цвету. Подобно бронзе, металл сей отражал удар мягкого медного клинка и выдерживал удар топора, выкованного из того же сплава, но добрая легионерская сталь разрезала его, словно простое олово.
Выше и выше теснили враги Гвальхмая по широкой лестнице. Но уже на середине первого витка спирали молодой человек услышал звон тугого лука Нунганея. Стрела просвистела над плечом юноши и его противник со стоном повалился наземь, не успев опустить поднятую в замахе руку.
Высокий воин в прекрасных доспехах выбежал из толпы вперед, перебрасывая топор с руки на руку. Голова норумбежца была обнажена, и почти алые волосы его развевались на ветру, словно языки пламени. Экстатическое выражение на лице воина свидетельствовало о том, что он мало дорожит жизнью.
На бегу норумбежец пел песню Солнца:
Небо и Земля нетленны –
Смертен человек!
Годы старости ужасны –
Так умри в бою!
Он захрипел, когда стрела Нунганея вонзилась ему в горло, упал на колени у края лестницы и, перевалившись за низкое ограждение, полетел вниз, освобождая дорогу бегущим за ним людям. Но даже в последние мгновения жизни лицо воина сохранило выражение восторга.
Словно разъяренные ядовитые пчелы, жужжали в воздухе карающие стрелы. И наконец за отсутствием места для сражения норумбежцы были вынуждены прекратить наступление, дабы убрать с лестницы мертвые тела. Тяжело дыша, Гвальхмай прислонился к стене. Коренис вырвала из каменной кладки одну из тяжелых плит и швырнула ее в толпу. Трое друзей получили возможность короткой передышки.
Затем несколько тяжело вооруженных воинов попытались разобрать завал из трупов и расчистить себе путь, в то время как остальные норумбежцы метали в противников длинные ножи, прикрывая своих товарищей. Гвальхмай в отчаянии прыгнул вниз, дабы отвлечь воинов на себя.
Снова поднялся лязг, звон и стук оружия. Но пики с деревянными древками, несмотря на свою длину, не могли сравниться со стальным мечом в руках человека, которого обучал лучший воин из личной охраны Артура, Короля Британии. Наконец Нунганей, истратив все свои стрелы, принялся подбирать летящие со стороны противника ножи и без промаха метать их обратно – этим искусством молодой абенаки владел в совершенстве.
Итак, некоторое время троим друзьям удавалось удерживать лестницу. Новые и новые толпы норумбежцев волнами набегали на подножье Башни от теперь уже полностью пробудившегося города. Бесчисленные полчища воинов – полных сил, не обескровленных и безумно возбужденных от мысли о жестокой схватке, – оттесняли троих героев все выше и выше, к следующей площадке. Наконец Коренис повернулась и бросилась вверх.
Пораженный ударом топора, Нунганей лежал на ступенях – оглушенный, но живой – и Гвальхмай прикрыл товарища, приняв бой с дюжиной разъяренных воинов, похожих на ожившие золотые статуи. Молодой человек знал, что не оставит товарища, и решил умереть достойно.
– Падай на землю, ацтланец! – прозвучал громкий повелительный голос Коренис, и Гвальхмай мгновенно повиновался. Разряд огненного оружия воспламенил, казалось, сам воздух над его головой и с оглушительным грохотом смел прочь всех нападающих норумбежцев. Двадцать футов витого пандуса рассыпались в прах, и в лестнице образовался провал, преодолеть который мгновенно не представлялось возможным.
Но, очутившись за пределами досягаемости, друзья по-прежнему подвергались опасности под дождем копий, ножей и пущенных со страшной силой топоров, которые с грохотом падали на стертые ступени, высекая искры из камня. Отшвырнув в сторону разряженное оружие, Коренис схватила обоих юношей, легко побежала вверх и на следующем повороте витка скрылась от глаз норумбежцев.
Девушка достигла горизонтальной площадки, которая тянулась по всей окружности Башни, и опустила свою ношу наземь недалеко от ведущей на вершину лестницы. Молодые люди постепенно отдышались, и в глазах Нунганея появилось осмысленное выражение. С воинственным кличем абенаки вскочил на ноги и схватился за топорик – единственное оставшееся у него оружие.
И тут Гвальхмаю показалось, что его друг смутился. Было непривычно видеть, как под слоем предсмертной раскраски внезапно смягчилось это суровое мрачное лицо. Гвальхмай ухмыльнулся другу, и медленная теплая улыбка появилась на красиво очерченных губах металлической девушки – первая за долгое время их отступления. Улыбка мгновенно исчезла, когда снизу донеслись крики и щелканье бичей. Трое выглянули за ограду площадки.
Прямо внизу, в полусотне футах от них, зиял провал в пандусе. К нему гнали толпу краснокожих абенаки. Нагруженные тяжелыми деревянными балками и толстыми досками рабы едва переставляли ноги.
Норумбежцы безотлагательно приступили к делу. Длинные доски ставили вертикально и давали им падать к противоположному краю пролома. После того, как несколько досок отскочили при ударе и исчезли в пропасти, одна, наконец, легла прочно. Краснокожий раб проворно перебежал по ней на другую сторону расселины и крепко держал конец доски, пока его товарищи под бдительным оком надсмотрщика осторожно проталкивали по ней толстую балку. Когда та надежно стала на место, эту операцию повторили еще несколько раз, и затем остов моста молниеносно покрыли настилом.
Внезапно Гвальхмай обнаружил, что девушка, прежде стоявшая рядом, куда-то исчезла. Юноша оглянулся: действуя оторванным от подъемного механизма остроконечным брусом, как клином, Коренис выковыривала из мощеной площадки колоссальную плиту.
Гвальхмай подскочил к девушке, дабы помочь ей сбросить камень на мост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17