При таком течении дел, полагаю, через несколько лет Нор-Ум-Бега останется жить лишь в преданиях соседних народов.
Но рыжеволосые воины сражались доблестно плечом к плечу с моими Героями, ибо не любили жизнь и не заботились о ее сохранении.
Теперь я должен поведать о событии, для меня позорном.
Под одним из святилищ Кукулькана и его женщин мы нашли несколько кувшинов вина. Напиток оказался некрепким, но пьянящим, и это было первое вино, увиденное мной со дня крушения «Придвена». И вот, без всякой на то нужды я выставил себя полным глупцом.
Накануне предполагаемого выступления к Майяпану я собрал трибунов и центурионов в своей хижине для того, чтобы отметить начало похода, – и скоро все мы почувствовали приятное опьянение.
Я пытался научить друзей застольной песне Шестого Легиона и испытывал при этом немалые трудности, ибо мало кто мог понять слова, и ни один не имел ни малейшего представления о том, как следует вести мелодию. Музыка в нашем понимании слова незнакома им. Я надрывался изо всех сил, пытаясь перекричать луженые глотки товарищей, которые пели хором под ритмичный стук чаш:
Пей и наливай! Кружки поднимай!
Пусть нас тешит доброе вино.
Ибо нам с зарей выходить на бой,
И не всем вернуться суждено.
Внезапно я заметил, что пою один, и тупо уставился на сотрапезников. Те с выражением ужаса и благоговейного трепета на лицах смотрели на дверь. Обернувшись, я увидел Мерлина: старец испепелял нас взглядом, исполненным гнева и отвращения, – так, должно быть, смотрел Моисей на бражников, пирующих у золотого тельца.
– Свинья! – прогремел он. – О, погрязшие в мерзости и пороке! Пока вы здесь развлекаетесь, ваши друзья и соратники попали в плен к майя и приняли мучительную смерть! Пьяные безумцы, в печали и разрушении кончите вы жизни! Я проклинаю тебя, Вендиций! Твой народ будет скитаться в поисках пристанища, но шесть сотен лет не обретет его. Он будет странствовать по лицу земли, пока не найдет остров среди моря. На нем осядет народ твой под изображением орла, держащего в клюве змею, – но процветать не будет никогда.
Пути людей сих кровавы, они не способны к возрождению, они отвергли мое учение и извратили его. Я отрекаюсь от них, а сам ты, Вендиций, никогда не увидишь Рима! Теперь протрезвись и следуй за мной.
– Но кто сказал тебе это? – довольно тупо спросил я, все еще одурманенный вином.
– О, поспеши же, дурень! – беспокойно вскричал старец. – Пока ты здесь разговариваешь, умирают храбрые воины! Леса полны моих вестников.
Ты ведь знаешь, что я понимаю язык птиц. Со стороны Хайонваты было просто безумием идти на разведку. Я уже рассказал всем офицерам о наших задачах и планах наступления. Хайонвата присутствовал на том костре совета. Бедный своевольный глупец! Он хотел убедиться во всем собственными глазами и вот попал в плен с тридцатью своими воинами!
Что ж, храбрые души, они умели принять смерть достойно, и большинство из них уже мертвы. Но если майя, следуя обычаю, оставили вождя напоследок, то у твоего брата по крови еще есть возможность спастись, если мы не будем терять времени даром. Торопись же! Поговорим по дороге.
Туман в моей голове быстро рассеивался.
– Повелевай, Мерлин. Но, боюсь, это бесполезно. Войско не дойдет до Майяпана меньше, чем за шесть часов.
– Войско не дойдет. Но мы с тобой будем там меньше, чем через шесть минут.
Пока я стоял с раскрытым ртом, силясь понять, не ослышался ли (ведь в ушах моих все еще звенело от выпитого), старец резко приказал замершему в ужасе трибуну:
– Вели трубачу играть. Выступайте с восходом солнца. – (Край неба на востоке уже розовел). – Скажи войску, что командующие ушли вперед и будут ждать его на дороге к Майяпану. Пусть ничто в пути не остановит вас.
Он отсалютовал и пошел прочь. Бесшумно углубляясь вслед за старцем в лес, я услышал, как сотня сигнальных раковин отвечает резкими голосами на чистый благозвучный призыв моей бронзовой трубы, и понял, что скоро (возможно, в последний раз) старый бронзовый орел Шестого оглядит с высоты колонны марширующих воинов.
Оказавшись за прикрытием деревьев, Мерлин как будто позабыл о необходимости спешить. Он опустился на бревно и знаком велел мне сесть рядом.
Из-за пазухи старец извлек небольшую склянку и посмотрел сквозь нее на свет. В пузырьке позвякивало несколько таблеток.
– С помощью этого средства, Вендиций, – задумчиво произнес Мерлин, – мы преодолеем пространство и время – и в течение нескольких кратких мгновений покроем расстояние, отделяющее нас от Майяпана. Я не могу сказать тебе, из чего и каким образом изготовлены эти таблетки. Их подарила мне одна очаровательная фессалийская ведьма, с которой я коротал летние дни когда-то очень давно, еще во времена моей молодости. С их помощью мы замедляли скорую поступь Хроноса. Мы прожили с ней годы блаженства, а для простых смертных прошел лишь месяц. При расставании она дала мне несколько оставшихся таблеток.
Ну что ж, кости ее давно обратились в прах, а грех черной магии, за который надо нести ответственность, заключается в приготовлении сего снадобья, но не в его принятии.
Давай же, Варрон! Пусть каждый из нас проглотит по пилюле. Быть может, снадобье сие пробудит во мне память о красногубой Селене и нечестивых днях молодости.
Старец уронил мне на ладонь одну таблетку, и я положил ее на язык.
Она как будто слегка горчила. По мере того, как пилюля растворялась, в глазах у меня начало мутиться. Я потер их, но взгляд мой по-прежнему застилало туманом довольно долгое, как мне казалось, время. Когда же пелена спала с моих глаз, мне вдруг представилось, что я полностью оглох.
Прямо передо мной крохотная птичка пела, приветствуя восходящее солнце. Я отчетливо видел, как она сидит на ветке с широко раскрытым клювом. Она, безусловно, пела, но я не услышал ни звука. Я уставился на птичку, пытаясь найти объяснение происходящему, и тут заметил, что дувший до сих пор сильный ветер стих.
Мерлин наблюдал за мной с явным удовольствием.
– Идем, – сказал он наконец, и я понял, что не оглох. – Поспешим же теперь к Майяпану.
Я поднялся на ноги и последовал за старцем в странной, подобной смерти, тишине, внезапно спустившейся на лес.
Позади нас из ворот Кольхуакана выходил отряд воинов. Сейчас все они словно окаменели: некоторые замерли, занеся одну ногу для шага, а над головами людей плыл вымпел – странно искривленный, но не трепещущий. Создавалось такое впечатление, что из развевающегося на ветру куска украшенной перьями ткани он внезапно превратился в прихотливо изогнутую металлическую пластину.
Мерлин шел впереди. Я заметил, что после того, как он отводит в сторону загораживающую путь ветку, та не летит назад и не ударяет меня – но остается на месте.
Мы перешли вброд мелководный поток.
– Взгляни под ноги, – сказал Мерлин.
Я повиновался и с удивлением обнаружил, что вода не заполняет углубления, оставляемые нашими ногами в потоке. Цепочка следов тянулась за нами с самого берега и затягивалась так медленно, словно мы прошли не по воде, а по густой грязи.
Быстрым шагом мы продвигались вперед. В лицо нам подул ветер – сначала прохладный, потом теплый и наконец неприятно жаркий. Мерлин поддернул подол своего одеяния до колен. Тот медленно темнел, словно обугливался от жары.
– Надо идти чуть медленней, – наконец произнес старец. – Или мы воспламенимся от трения о воздух.
И тогда я понял! То не мир внезапно замер вокруг нас, но ускорилось наше восприятие времени.
В тот же миг я ощутил отчаянный голод. Мы продолжали путь. По-видимому, прошли часы, но розовая полоска неба на востоке не становилась шире.
Казалось, солнце замерло на месте и не собирается подниматься.
– Взгляни на небо. Оно осталось почти таким же, каким было, когда мы покинули Кольхуакан. Ты осознаешь, насколько далеко ушли мы за столь короткое время? Однако мы не бежали сломя голову и даже не запыхались. Мы просто шли скорым шагом, и все же в считанные секунды оставили за спиной многие мили. Теперь ты понимаешь, откуда появились легенды о том, что ведьмы имеют обыкновение смазывать тело мерзкой мазью и улетать по воздуху в облике птиц. Никто не догадывается, что весь секрет заключается в проглоченной пилюле – а сами ведьмы никогда не говорят об этом.
– Посмотри, Мерлин, – прервал я старца. – Дым Майяпана.
– О да. Именно туда мы и спешим.
– Была бы у нас Мантия Артура, которую я так глупо потерял, тогда один из нас мог бы помочь Хайонвате бежать.
Мерлин странно взглянул на меня.
– Не думай о ней больше. Мы пройдем мимо стражников незамеченными.
Мы шли по краю глубокого оврага вдоль стены Южной крепости – шли, казалось, неспешно, хотя в лица нам дул жаркий ветер. Часовые на высоких платформах стояли неподвижно, словно деревянные куклы, и смотрели на нас не мигая.
Потом Мерлин вдруг стремительно увлек меня за огромный валун. У меня закружилась голова, и внезапно звуки окружающего мира хлынули в мое сознание кипящим потоком. Вдали, там, где поднимались черные столбы дыма, гудела многолюдная толпа.
Неловкими пальцами Мерлин вытряхнул из склянки еще две таблетки. Снова застыло время – все звуки стихли, и ничто вокруг не шевелилось, кроме нас самих.
Мы продолжили путь вдоль оврага и скоро миновали Среднюю крепость, имеющую лишь пять сотен футов в ширину, но надежную и сильно укрепленную. Стоящие здесь на валу часовые также позволили нам беспрепятственно пройти мимо.
Теперь мы видели, что дым поднимается у стен Северной крепости. Огромная толпа людей собралась на плоской равнине, описанной мной выше.
Мерлин спокойно продолжал идти вперед, раздвигая плечом толпу. Я следовал за старцем с некоторой тревогой. Если действие этого снадобья – старого и, вероятно, ненадежного в смысле продолжительности действия – неожиданно кончится, майя разорвут нас на части прежде, чем Мерлин успеет достать свой пузырек.
Мы поднялись на небольшой холм, и глазам нашим открылась ужасная картина.
Прямо напротив, футах в шестидесяти от нас возвышался другой курган, никем не занятый и, очевидно, предназначенный для проведения некоего религиозного ритуала. От этого кургана (как и от нашего) в сторону города уходила низкая насыпная дорога, поднимающаяся приблизительно на фут над поверхностью равнины и имеющая в ширину около двенадцати футов. Две эти дороги тянулись параллельно друг другу на расстояние чуть большее четверти мили, а затем соединялись, описывая плавную дугу.
На всей протяженности их тесно толпились люди, обращенные лицами к ограниченному дорогами пространству. Там, на вымощенной плитами известняка площадке, горело множество больших костров, расположенных один за другим на некотором расстоянии.
Между кострами двумя рядами стояли вражеские воины, вооруженные палками и кнутами. Мы поняли, что наших пленных товарищей принуждали бежать между рядами палачей под градом жестоких ударов до тех пор, пока они, более не в силах перепрыгивать через многочисленные костры, не падали в один из них и не умирали мучительной смертью.
Было очевидно, что даже сильнейшие из воинов имели мало – или вовсе никакой – надежды выдержать это тяжелое испытание. И действительно, позже мы узнали, что пленный, которому удавалось пройти целый круг в ограниченном дорогами пространстве, вовсе не заслуживал помилования – его заставляли бежать и прыгать снова и снова, пока не наступит неотвратимый конец.
В тесной группе людей, чьи медленные-медленные выразительные жесты свидетельствовали о движениях, весьма энергичных в обычном временном измерении, мы увидели мужественное суровое лицо Хайонваты.
Мы пришли вовремя – и ни одной секундой позже, чем следовало!
– Оставайся здесь! – бросил я через плечо старцу и, выхватив меч, спрыгнул с кургана.
Сначала я наносил удары мечом по людям, стоящим на моем пути, но скоро обнаружил, что не в силах преодолеть пассивное сопротивление людской массы. Я мог отрубить руку одному и выпустить потроха другому – но безрезультатно: никто не реагировал, не пугался и не спешил убраться с дороги. Я мог израсходовать вею силу волшебного снадобья и, тем не менее, так и не прорубиться сквозь застывшее тело толпы.
Так что я выбрал кратчайший путь и бросился сквозь костер. Живущие по законам земного времени воспринимали его, вероятно, как страшный ревущий пожар.
Я же, напротив, мог разглядеть каждый острый язычок пламени весьма отчетливо. Меня не обожгло и не опалило, когда я пробежал сквозь огонь. Я ощутил слабое тепло и не почувствовал запаха тлеющей одежды.
Итак, я приблизился к группе людей, окружавших моего брата по крови, расшвырял воинов в стороны, вложил меч в ножны и, взвалив Хайонвату на спину, вернулся тем же путем, каким пришел. На протяжении всего этого времени Хайонвата не пошевелился и не дрогнул в моих руках.
Оказавшись вновь на кургане, я увидел обращенные в нашу сторону лица майя и понял, что Мерлин простоял на одном месте достаточно долго, чтобы стать видимым для окружающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31