Яд? Дурман? Ты это подразумеваешь под гостеприимством, милорд?
– Чушь, – резко ответил Каинрон. – Дай сюда. – Он взял ее кубок, понюхал, отхлебнул. – Ну, видишь? В следующий раз, возможно, ты будешь верить… ик!.. мне.
Какую-то секунду он выглядел смущенным, но не в его характере было долго сомневаться в себе. Лорд стал дальше разглагольствовать о славе своего дома, незаметно для себя самого отпивая понемногу из бокала, который он так и забыл вернуть, икая в самых неожиданных местах. Торисен тоже фигурировал в его рассуждениях, но теперь он презрительно насмехался над ним, а не злился.
– Представь себе… ик!.. что этот человек вообразил, что сумеет замаскироваться, просто натянув красную куртку и прокравшись… ик!.. без охраны на нижний луг. Зачем? Они с принцем задумали заключить соглашения без одобрения… ик!.. Совета. Ардет будет рвать и метать, когда дознается. Старик до сих пор думает, что Торисен прыгает только тогда, когда он дергает за веревочки. Ну-ну, посмотрим, кто у нас будет прыгать и почему. Ик!
Он подлил себе еще вина. Джейм внезапно заметила, что его ноги больше не касаются полотняного пола. Каинрон тоже обратил на это внимание. Он осторожно ощупал пространство под собой элегантным сапогом, откашлялся и отставил кубок.
– Выдержанное вино, – сказал он неуверенно. – К счастью, у меня крепкая голова… ик!
Он поднялся еще на дюйм, и лицо его приняло встревоженное выражение, но еще больше Каинрон возмутился, когда быстро метнувшаяся Джейм вытащила у него из-за пояса Костяной Нож. Каинрон закричал:
– Стража, стража! Убийца! Колдунья! Ик! Охранники лихорадочно расшнуровывали дверь. Джейм полоснула клинком по противоположной матерчатой стене. Края ткани разошлись, наполовину разрезанные, наполовину мгновенно сгнившие под лезвием Ножа. Девушка, извиваясь, выскользнула в щель, оказавшись в холщовом коридоре. И куда теперь? Стражники сбегались. Она распорола еще одну стену, ввалившись в затянутый шелками будуар. Лура, визжа, подскочила.
– Мне только пройти, – поспешно сказала Джейм и немедленно скрылась в проделанной в дальней стене дыре.
Еще коридор, еще стена. О Трое, насколько же велика эта палатка? Еще комната, и охранник поворачивается к ней лицом, чтобы тут же, всхрапнув, упасть от кулака Марка.
– Я так и думал, что рано или поздно ты появишься, – спокойно сказал великан-кендар, пока Жур терся о ее колено, а вольвер вопросительно повизгивал из следующей каморки. Джейм разрезала стену и выпустила его.
– Слушайте, я немного спешу. Вы вдвоем сможете затеять тут беспорядок, чтобы прикрыть мое бегство?
– Я бы сказал, что ты и сама неплохо справляешься, – заметил Марк, прислушиваясь к воплям, реву и крику, несущимся оттуда, где прошла Джейм. – Но, конечно, пожалуйста, с удовольствием.
– И придержите Жура.
Распарывая очередную стену, она слышала, как протестующе воет барс. Бедный Жур, вечно тебя оставляют в стороне. Еще два холщовых барьера, за каждым следующим светлее, чем за предыдущим, и вот наконец в дыре открылось солнечное небо жаркого утра.
Вокруг палатки стали собираться люди, привлеченные шумом внутри. Девочка-кендар вела в поводу серую боевую лошадь. Джейм перехватила узду.
– Но это конь командира Шета! – Девочка не отпускала.
– И он мне нужен. Понимаешь?
Глаза ребенка поймали ее взгляд и потупились.
– П-понимаю, высокорожденная.
Джейм вскарабкалась на неприкрытую спину лошади. Трое, как же далеко отсюда земля. Она играла в пятнашки – «раз-два-три-умри» – на крышах четырехэтажных домов и то чувствовала себя в большей безопасности. Позади часть шатра тряслась от рева. Да, Марк и вольвер, несомненно, забавляются вовсю. А если бы они сейчас, например, пробили крышу, то, возможно, оттуда выпорхнул бы Каинрон со всеми своими подсолнухами, маргаритками и прочим.
Джейм пришпорила пятками жеребца и тут же чуть не покатилась с него кувырком – так он рванулся. «Если выживу, – думала она, отчаянно цепляясь за гриву, – то просто необходимо будет научиться нормально скакать». Они с грохотом промчались по лагерю, перелетели Нижние Валы (к счастью, в нижней их точке), пересекли среднее поле. Искатели отпрыгивали с их дороги и сердито кричали вслед. Земля казалась вымощенной телами, но на этот раз ее лошадь знала, куда ставить копыта. Они пролетели через горловину между деревьями и рекой и оказались на нижнем лугу.
– Где Торисен? – прокричала Джейм паре людей с носилками, насколько возможно сдерживая коня. Жеребец вскидывал крупом, словно желая проверить на прочность ее не слишком-то защищенное седалище. – Он в красной куртке!
– В красной? Так это был Верховный Лорд? Тогда, хай-\борн, он пошел на утес, на обзорную площадку. И принц с ним.
Конь понес Джейм галопом. Они уже миновали поле битвы, тел под ногами больше не было. Верхние водопады ревели в ущелье. А впереди, не более чем в пятистах футах, мир, казалось, кончался, обрываясь на краю утеса, за которым не было ничего, кроме неба. Там, на пятачке, стояли две фигуры. Одна была в каркинорской буйволовой куртке, другая – в темно-красной. Первый человек стоял на коленях. Второй протягивал ему сложенные чашечкой руки.
– Тори, нет! Не надо!..
Конь шарахнулся. Джейм сорвалась и полетела кубарем, земля и небо так быстро сменяли друг друга перед глазами, что слились в одно расплывчатое мелькающее пятно, пока девушка катилась в густой траве. Шапка слетела, длинные черные волосы хлестали по глазам. Потом она все-таки, пошатываясь, встала и побежала. Кажется, человек в толстой куртке лежал на земле, а брат нагнулся над ним. Что там случилось? До них еще ярдов сто, тень прыгает по земле впереди, обгоняя хозяйку. Ее тень? Но солнце встает на востоке, а не на севере. Сзади быстро приближается что-то очень яркое. Когда Джейм повернулась посмотреть, сияние было уже над головой. Милостивые Трое, Плетущая Мечты. Именем Порога, что происходит?
Торисен спрашивал себя о том же. Нужные слова были сказаны, надрезы сделаны, принц опустился на одно колено и отпил глоток крови, набежавшей в ладони Верховного Лорда, что символически привязывало Одалиана условленной клятвой.
– Вот. Дело сделано, – с облегчением сказал Торисен, и принц странно взглянул на него снизу вверх.
– Да. Сделано.
По телу каркинорца пробежала дрожь, словно сама плоть хотела оторваться от костей. Взгляд удивленно обратился вовнутрь себя, в нем рос испуг. Принца вновь затрясло.
– Одалиан? Светлейший? Что-то не так?
Но он не ответил. Он скорчился в траве, прижав руки к лицу. Пальцы стали неправдоподобно длинными и тонкими, они тянулись от глаз к волосам, как решетка забрала шлема, но то, с чем он боролся, было под крышкой черепа.
Над головой вспыхнул слепящий свет. Ошеломленный, Торисен глядел на него. Над равниной дугой изогнулось сияние, как комета, прорезающая черноту отступающих грозовых туч. На обожженном зрачке осталось изображение женской фигуры. Что-то было в ней такое, отчего у Торисена перехватило дыхание. Кто это?
Принц хрипло рассмеялся. Торисен резко обернулся – над лежащим наклонилась девушка, задыхающаяся, как после быстрого бега, ее черные волосы рассыпались, упав до земли. Он наверняка знает и ее, но это же не может быть…
– Связующий, – выдохнул принц сквозь ладони. – Какая… шутка… надо мной.
Джейм смотрела на него. Потом взгляд перепрыгнул на брата. Связующий? Связующий Кровью? Тори – шанир? Он тоже смотрел на нее с растущим недоверием:
– Во имя Порога, кто… о нет. Не говори мне…
– Боюсь, что так. Привет, братец. – Приближающийся свет заставил повернуться к югу. – Всемилостивые Трое. Она идет снова.
– Кто идет?! Кто эта женщина?!
Свет был почти над ними. Не ответив, Джейм взметнулась, защищая глаза от сияния. Принц уцепился за нее, но это был уже совсем не принц. По лицу существа бежала рябь, словно оно было отражением в колеблемой ветром стоячей воде пруда.
– Не надо! – гаркнул он. – Не становитесь на ее пути, вы оба! Одно прикосновение – и она вырвет ваши души. Она не в силах помочь себе!
Свет замедлил полет и завис над самым краем обрыва.
Он резал глаза. Торисен не видел ничего перед собой, но когда он отвернулся, под воспалившимися веками заплясала, женщина. И тут между ней и ложным принцем, как тень, встала фигурка, сжимающая белый нож.
– Оставь его в покое, черт побери!
Джейм и сама вздрогнула от своего вопля. Во имя земли, что она делает, становясь между двумя созданиями из легенд? Мастер послал Госпожу вернуть своего верного слугу, наверняка так и не догадываясь, какую тонкую двойную игру вел переврат. Что ей до этого… за исключением того, что, если бы не Тирандис, она никогда бы не узнала, что такое честь.
– Дай ему умереть с миром!
Она не раз говорила на языке Рун Мастера, но впервые чувствовала, как от ее голоса побежали нити силы – пусть этого недостаточно, неважно. У нее есть Костяной Нож. Она может защитить себя и двух других, если… если…
Прекрасное лицо Плетущей Мечты было мирно и неподвижно – почти маска, и, на этот раз, поразительно знакомо. Потрясенная Джейм переводила взгляд с черенка Ножа на застывшие бледные черты и обратно. Да, из трех лиц, вырезанных на рукояти – девушка, леди, старуха, – Госпожа была второй. Но никакая кость не может передать серебристое сияние глаз и немыслимую черноту зрачков, бездонную, как пустота между звездами.
Как и в Хмари, Джейм чувствовала, что Тьма тянет ее. Она падала туда, ниже, ниже… Но в то же время девушка ощущала камни утеса под ногами и солнечные лучи, припекающие левую щеку. А видела мрак и каменную арку, протянутую над первозданным хаосом, разверзшимся в самом центре сущности Плетущей Мечты. Там завывали ветры, Джейм не сомневалась. Она слышала о метафорах души, используемых лекарями, и знала, что через них и спасают людей; но если мост и был метафорой, то зияющая пустота под ним – нет. Злоупотребив своими силами шанира, первая Джеймсиль открыла брешь в пространство за пределами Цепи Сотворений, как и сказал аррин-кен. Теперь души тех, к кому она прикасалась, крича, падали туда, и Джейм провалится, если тезка прикоснется к ней.
Ho где же Плетущая Мечты? Она всего лишь в десяти футах, у самого обрыва. Джейм медленно шагнула на мостик. Она чувствовала, как жесткая трава скалы задевает ее ноги, и знала, что движется к краю.
Впереди мерцал свет. Женщина танцевала на каменной радуге над пустотой, полностью сосредоточившись на поворотах и па Сенеты, помогающих ей сохранять непрочное равновесие. Со стороны это была красивейшая леди в ослепительно-белых одеждах. Но здесь, в сердце бытия, платье ее души поблекло до цвета старой кости, и свечение не могло разогнать подступившую вплотную темноту. Длинные волосы тоже были белы, а бледные черты напоминали уже не второе, а скорее третье лицо на черенке Ножа. Однако следы красоты остались, спасенные от распада лежащими в основании души невинностью, наивностью и неведением, которые даже этому личному аду вокруг до сих пор не дали разрушить все. Джейм сделала еще шаг:
– Мама?
Женщина повернулась. Они теперь стояли очень близко друг к другу. Не задумываясь, Джейм протянула руку, почти дотронувшись до чужой бледной щеки, и увидела, что Плетущая Мечты, как зеркало, повторила ее движение, чуть-чуть не касаясь ее.
– Дочка?
Джейм не отрывала от нее взгляд.
– Я… я е-едва помню тебя, – запинаясь, сказала она. – Это же было так давно. Почему ты оставила нас?
– Потому что я не могла больше прикасаться к тебе.
Надо было сказать еще так много, столько вопросов задать, столько ответов получить, чтобы охватить годы разлуки, пролегшие между ними; но время уже ушло. Плетущая Мечты пошатнулась, ее глаза расширились от внезапного ужаса. Она остановила танец. Камень под ними начал осыпаться. Джейм тоже стало трудно держаться. Она не знала, падает ли со скалы или с метафорического моста, неважно – никакой опоры больше не было. Если женщина сейчас дотронется до нее, она наверняка упадет, а Плетущая Мечты, наоборот, может вернуть себе равновесие. Джейм видела, как паника подхлестывает ту и заставляет колебаться. Прежде Госпожа пожинала души словно во сне. А забрать одну сейчас, осознавая, что она делает, означает конец невиновности, истинное падение, потерю чести, но также и возможность выжить.
Внезапная улыбка озарила истершиеся черты Плетущей Мечты. Ее рука, не дотрагиваясь, обвела лицо Джейм, будто ласково погладив, и мост, на котором она стояла, провалился. Джейм крикнула и рванулась вперед подхватить, но опоздала. Растянувшись на краю сломанной арки, она видела, как чужая душа с развевающимися белыми волосами падает вниз, в пустоту. Вслед летели куски камня. Мост распадался. Джейм вжалась в него, боясь шевельнуться, инстинктивно зная, что и утес под ней сейчас обваливается. Позади сквозь вой ветра кто-то выкрикивал ее имя:
– Джеми, дай руку! Ты слышишь меня? Ответь!
– Я слышу тебя, Сенетари, – прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Чушь, – резко ответил Каинрон. – Дай сюда. – Он взял ее кубок, понюхал, отхлебнул. – Ну, видишь? В следующий раз, возможно, ты будешь верить… ик!.. мне.
Какую-то секунду он выглядел смущенным, но не в его характере было долго сомневаться в себе. Лорд стал дальше разглагольствовать о славе своего дома, незаметно для себя самого отпивая понемногу из бокала, который он так и забыл вернуть, икая в самых неожиданных местах. Торисен тоже фигурировал в его рассуждениях, но теперь он презрительно насмехался над ним, а не злился.
– Представь себе… ик!.. что этот человек вообразил, что сумеет замаскироваться, просто натянув красную куртку и прокравшись… ик!.. без охраны на нижний луг. Зачем? Они с принцем задумали заключить соглашения без одобрения… ик!.. Совета. Ардет будет рвать и метать, когда дознается. Старик до сих пор думает, что Торисен прыгает только тогда, когда он дергает за веревочки. Ну-ну, посмотрим, кто у нас будет прыгать и почему. Ик!
Он подлил себе еще вина. Джейм внезапно заметила, что его ноги больше не касаются полотняного пола. Каинрон тоже обратил на это внимание. Он осторожно ощупал пространство под собой элегантным сапогом, откашлялся и отставил кубок.
– Выдержанное вино, – сказал он неуверенно. – К счастью, у меня крепкая голова… ик!
Он поднялся еще на дюйм, и лицо его приняло встревоженное выражение, но еще больше Каинрон возмутился, когда быстро метнувшаяся Джейм вытащила у него из-за пояса Костяной Нож. Каинрон закричал:
– Стража, стража! Убийца! Колдунья! Ик! Охранники лихорадочно расшнуровывали дверь. Джейм полоснула клинком по противоположной матерчатой стене. Края ткани разошлись, наполовину разрезанные, наполовину мгновенно сгнившие под лезвием Ножа. Девушка, извиваясь, выскользнула в щель, оказавшись в холщовом коридоре. И куда теперь? Стражники сбегались. Она распорола еще одну стену, ввалившись в затянутый шелками будуар. Лура, визжа, подскочила.
– Мне только пройти, – поспешно сказала Джейм и немедленно скрылась в проделанной в дальней стене дыре.
Еще коридор, еще стена. О Трое, насколько же велика эта палатка? Еще комната, и охранник поворачивается к ней лицом, чтобы тут же, всхрапнув, упасть от кулака Марка.
– Я так и думал, что рано или поздно ты появишься, – спокойно сказал великан-кендар, пока Жур терся о ее колено, а вольвер вопросительно повизгивал из следующей каморки. Джейм разрезала стену и выпустила его.
– Слушайте, я немного спешу. Вы вдвоем сможете затеять тут беспорядок, чтобы прикрыть мое бегство?
– Я бы сказал, что ты и сама неплохо справляешься, – заметил Марк, прислушиваясь к воплям, реву и крику, несущимся оттуда, где прошла Джейм. – Но, конечно, пожалуйста, с удовольствием.
– И придержите Жура.
Распарывая очередную стену, она слышала, как протестующе воет барс. Бедный Жур, вечно тебя оставляют в стороне. Еще два холщовых барьера, за каждым следующим светлее, чем за предыдущим, и вот наконец в дыре открылось солнечное небо жаркого утра.
Вокруг палатки стали собираться люди, привлеченные шумом внутри. Девочка-кендар вела в поводу серую боевую лошадь. Джейм перехватила узду.
– Но это конь командира Шета! – Девочка не отпускала.
– И он мне нужен. Понимаешь?
Глаза ребенка поймали ее взгляд и потупились.
– П-понимаю, высокорожденная.
Джейм вскарабкалась на неприкрытую спину лошади. Трое, как же далеко отсюда земля. Она играла в пятнашки – «раз-два-три-умри» – на крышах четырехэтажных домов и то чувствовала себя в большей безопасности. Позади часть шатра тряслась от рева. Да, Марк и вольвер, несомненно, забавляются вовсю. А если бы они сейчас, например, пробили крышу, то, возможно, оттуда выпорхнул бы Каинрон со всеми своими подсолнухами, маргаритками и прочим.
Джейм пришпорила пятками жеребца и тут же чуть не покатилась с него кувырком – так он рванулся. «Если выживу, – думала она, отчаянно цепляясь за гриву, – то просто необходимо будет научиться нормально скакать». Они с грохотом промчались по лагерю, перелетели Нижние Валы (к счастью, в нижней их точке), пересекли среднее поле. Искатели отпрыгивали с их дороги и сердито кричали вслед. Земля казалась вымощенной телами, но на этот раз ее лошадь знала, куда ставить копыта. Они пролетели через горловину между деревьями и рекой и оказались на нижнем лугу.
– Где Торисен? – прокричала Джейм паре людей с носилками, насколько возможно сдерживая коня. Жеребец вскидывал крупом, словно желая проверить на прочность ее не слишком-то защищенное седалище. – Он в красной куртке!
– В красной? Так это был Верховный Лорд? Тогда, хай-\борн, он пошел на утес, на обзорную площадку. И принц с ним.
Конь понес Джейм галопом. Они уже миновали поле битвы, тел под ногами больше не было. Верхние водопады ревели в ущелье. А впереди, не более чем в пятистах футах, мир, казалось, кончался, обрываясь на краю утеса, за которым не было ничего, кроме неба. Там, на пятачке, стояли две фигуры. Одна была в каркинорской буйволовой куртке, другая – в темно-красной. Первый человек стоял на коленях. Второй протягивал ему сложенные чашечкой руки.
– Тори, нет! Не надо!..
Конь шарахнулся. Джейм сорвалась и полетела кубарем, земля и небо так быстро сменяли друг друга перед глазами, что слились в одно расплывчатое мелькающее пятно, пока девушка катилась в густой траве. Шапка слетела, длинные черные волосы хлестали по глазам. Потом она все-таки, пошатываясь, встала и побежала. Кажется, человек в толстой куртке лежал на земле, а брат нагнулся над ним. Что там случилось? До них еще ярдов сто, тень прыгает по земле впереди, обгоняя хозяйку. Ее тень? Но солнце встает на востоке, а не на севере. Сзади быстро приближается что-то очень яркое. Когда Джейм повернулась посмотреть, сияние было уже над головой. Милостивые Трое, Плетущая Мечты. Именем Порога, что происходит?
Торисен спрашивал себя о том же. Нужные слова были сказаны, надрезы сделаны, принц опустился на одно колено и отпил глоток крови, набежавшей в ладони Верховного Лорда, что символически привязывало Одалиана условленной клятвой.
– Вот. Дело сделано, – с облегчением сказал Торисен, и принц странно взглянул на него снизу вверх.
– Да. Сделано.
По телу каркинорца пробежала дрожь, словно сама плоть хотела оторваться от костей. Взгляд удивленно обратился вовнутрь себя, в нем рос испуг. Принца вновь затрясло.
– Одалиан? Светлейший? Что-то не так?
Но он не ответил. Он скорчился в траве, прижав руки к лицу. Пальцы стали неправдоподобно длинными и тонкими, они тянулись от глаз к волосам, как решетка забрала шлема, но то, с чем он боролся, было под крышкой черепа.
Над головой вспыхнул слепящий свет. Ошеломленный, Торисен глядел на него. Над равниной дугой изогнулось сияние, как комета, прорезающая черноту отступающих грозовых туч. На обожженном зрачке осталось изображение женской фигуры. Что-то было в ней такое, отчего у Торисена перехватило дыхание. Кто это?
Принц хрипло рассмеялся. Торисен резко обернулся – над лежащим наклонилась девушка, задыхающаяся, как после быстрого бега, ее черные волосы рассыпались, упав до земли. Он наверняка знает и ее, но это же не может быть…
– Связующий, – выдохнул принц сквозь ладони. – Какая… шутка… надо мной.
Джейм смотрела на него. Потом взгляд перепрыгнул на брата. Связующий? Связующий Кровью? Тори – шанир? Он тоже смотрел на нее с растущим недоверием:
– Во имя Порога, кто… о нет. Не говори мне…
– Боюсь, что так. Привет, братец. – Приближающийся свет заставил повернуться к югу. – Всемилостивые Трое. Она идет снова.
– Кто идет?! Кто эта женщина?!
Свет был почти над ними. Не ответив, Джейм взметнулась, защищая глаза от сияния. Принц уцепился за нее, но это был уже совсем не принц. По лицу существа бежала рябь, словно оно было отражением в колеблемой ветром стоячей воде пруда.
– Не надо! – гаркнул он. – Не становитесь на ее пути, вы оба! Одно прикосновение – и она вырвет ваши души. Она не в силах помочь себе!
Свет замедлил полет и завис над самым краем обрыва.
Он резал глаза. Торисен не видел ничего перед собой, но когда он отвернулся, под воспалившимися веками заплясала, женщина. И тут между ней и ложным принцем, как тень, встала фигурка, сжимающая белый нож.
– Оставь его в покое, черт побери!
Джейм и сама вздрогнула от своего вопля. Во имя земли, что она делает, становясь между двумя созданиями из легенд? Мастер послал Госпожу вернуть своего верного слугу, наверняка так и не догадываясь, какую тонкую двойную игру вел переврат. Что ей до этого… за исключением того, что, если бы не Тирандис, она никогда бы не узнала, что такое честь.
– Дай ему умереть с миром!
Она не раз говорила на языке Рун Мастера, но впервые чувствовала, как от ее голоса побежали нити силы – пусть этого недостаточно, неважно. У нее есть Костяной Нож. Она может защитить себя и двух других, если… если…
Прекрасное лицо Плетущей Мечты было мирно и неподвижно – почти маска, и, на этот раз, поразительно знакомо. Потрясенная Джейм переводила взгляд с черенка Ножа на застывшие бледные черты и обратно. Да, из трех лиц, вырезанных на рукояти – девушка, леди, старуха, – Госпожа была второй. Но никакая кость не может передать серебристое сияние глаз и немыслимую черноту зрачков, бездонную, как пустота между звездами.
Как и в Хмари, Джейм чувствовала, что Тьма тянет ее. Она падала туда, ниже, ниже… Но в то же время девушка ощущала камни утеса под ногами и солнечные лучи, припекающие левую щеку. А видела мрак и каменную арку, протянутую над первозданным хаосом, разверзшимся в самом центре сущности Плетущей Мечты. Там завывали ветры, Джейм не сомневалась. Она слышала о метафорах души, используемых лекарями, и знала, что через них и спасают людей; но если мост и был метафорой, то зияющая пустота под ним – нет. Злоупотребив своими силами шанира, первая Джеймсиль открыла брешь в пространство за пределами Цепи Сотворений, как и сказал аррин-кен. Теперь души тех, к кому она прикасалась, крича, падали туда, и Джейм провалится, если тезка прикоснется к ней.
Ho где же Плетущая Мечты? Она всего лишь в десяти футах, у самого обрыва. Джейм медленно шагнула на мостик. Она чувствовала, как жесткая трава скалы задевает ее ноги, и знала, что движется к краю.
Впереди мерцал свет. Женщина танцевала на каменной радуге над пустотой, полностью сосредоточившись на поворотах и па Сенеты, помогающих ей сохранять непрочное равновесие. Со стороны это была красивейшая леди в ослепительно-белых одеждах. Но здесь, в сердце бытия, платье ее души поблекло до цвета старой кости, и свечение не могло разогнать подступившую вплотную темноту. Длинные волосы тоже были белы, а бледные черты напоминали уже не второе, а скорее третье лицо на черенке Ножа. Однако следы красоты остались, спасенные от распада лежащими в основании души невинностью, наивностью и неведением, которые даже этому личному аду вокруг до сих пор не дали разрушить все. Джейм сделала еще шаг:
– Мама?
Женщина повернулась. Они теперь стояли очень близко друг к другу. Не задумываясь, Джейм протянула руку, почти дотронувшись до чужой бледной щеки, и увидела, что Плетущая Мечты, как зеркало, повторила ее движение, чуть-чуть не касаясь ее.
– Дочка?
Джейм не отрывала от нее взгляд.
– Я… я е-едва помню тебя, – запинаясь, сказала она. – Это же было так давно. Почему ты оставила нас?
– Потому что я не могла больше прикасаться к тебе.
Надо было сказать еще так много, столько вопросов задать, столько ответов получить, чтобы охватить годы разлуки, пролегшие между ними; но время уже ушло. Плетущая Мечты пошатнулась, ее глаза расширились от внезапного ужаса. Она остановила танец. Камень под ними начал осыпаться. Джейм тоже стало трудно держаться. Она не знала, падает ли со скалы или с метафорического моста, неважно – никакой опоры больше не было. Если женщина сейчас дотронется до нее, она наверняка упадет, а Плетущая Мечты, наоборот, может вернуть себе равновесие. Джейм видела, как паника подхлестывает ту и заставляет колебаться. Прежде Госпожа пожинала души словно во сне. А забрать одну сейчас, осознавая, что она делает, означает конец невиновности, истинное падение, потерю чести, но также и возможность выжить.
Внезапная улыбка озарила истершиеся черты Плетущей Мечты. Ее рука, не дотрагиваясь, обвела лицо Джейм, будто ласково погладив, и мост, на котором она стояла, провалился. Джейм крикнула и рванулась вперед подхватить, но опоздала. Растянувшись на краю сломанной арки, она видела, как чужая душа с развевающимися белыми волосами падает вниз, в пустоту. Вслед летели куски камня. Мост распадался. Джейм вжалась в него, боясь шевельнуться, инстинктивно зная, что и утес под ней сейчас обваливается. Позади сквозь вой ветра кто-то выкрикивал ее имя:
– Джеми, дай руку! Ты слышишь меня? Ответь!
– Я слышу тебя, Сенетари, – прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57