Принца в его спальне не оказалось, не оказалось его и внизу и даже в кабинете предыдущей королевы, про который Венделлу знать не полагалось. Однако невозможно покинуть сцену с таким шумом, какой поднял Шарм, не заставив легион слуг навострить уши, и Венделл вскоре выяснил, что принца выгнали из замка, хотя толком не узнал, по какой именно причине. Он тут же собрал всякое оружие и одежду, вскочил на второго по быстроте коня в конюшне и помчался вдогонку.
Ночной сторож направил его на южную дорогу, и на заре он добрался до деревни, которую вот уже третью неделю терроризировал огромный волк. Ее жители сообщили, что Шарм затравил зверюгу, прикончил его и ускакал, даже не выслушав их благодарностей.
На следующий день другая компания деревенских жителей поделилась сведениями, что весенний овечий приплод очень страдал от нападений грифона, а принц, не заботясь о собственной безопасности, пошел прямиком на проклятую тварь, снес ей голову, потом вскочил на коня и ускакал, никому и слова не сказав.
А по ту сторону границы с Аласией он услышал даже еще более странную историю. Шайка разбойников ограбила торговое село и как раз занялась дележом добычи, когда на их стоянке появился безумного вида молодой человек с всклокоченными волосами и дико блуждающими глазами, оглушил их атамана рукояткой кинжала по голове, а их предупредил, что вернется разделаться с ними попозже. И исчез, прежде чем они успели опомниться и схватиться за мечи. И лишь через несколько часов до них дошло, что они только что повстречались с легендарным принцем Шармом.
Все это очень встревожило Венделла.
Шарма он нагнал неподалеку от деревни Колючий Шиповник. День клонился к вечеру. Шарм вел коня по дороге и нес седло. Конь был измучен — весь в мыле, с клубящейся пеной на губах. Шарм снял с него и уздечку и вел его, держа за гриву.
Сам он выглядел не лучше коня. Рваная грязная одежда, волосы, слипшиеся в колтун от пота и крови. А измучен он был даже больше коня, и хотя пена у него на губах не клубилась, Венделл бы не удивился, заклубись она вдруг. Сапоги все исцарапаны, заляпаны грязью, пояс сполз на бедра, и ножны волочились по земле. Он посмотрел на Венделла усталыми глазами:
— А, Венделл… Привет!
— Обойдемся без приветов! — Венделл ухватил принца за локоть и потащил к ближайшему ручью, вытащил из седельной сумки кусок мыла, сунул в руку Шарма и столкнул его в воду. — Почему вы уехали, ничего мне не сказав? Знаете же, что вам без меня — крышка! — Он забрал у принца Разящий, брезгливо оглядел клинок и отложил его. — Я перепугался дальше некуда. — Он разложил чистую одежду принца. — А что мы здесь, собственно, делаем?
— Возвращаемся в замок.
— Зачем?
— Аврора забыла свою зубную щетку, вот мы за ней и возвращаемся.
— Чего-чего?
— Щучу.
— Чего-то вы себя странно ведете. Значит, Золия дала вам от ворот поворот, а?
Шарм как раз окунул голову в воду, чтобы промыть волосы. Он оглянулся на Венделла:
— Что?
— Я сказал, что вы, кажется, совсем расстроились, получив от Золии отлуп.
— Примерно.
— Так вы же то и дело их получали, но не бесились так. Что в ней такого?
— Наверное, высокие каблуки. Шпильки меня всегда заводят. — Венделл собрался опровергнуть это утверждение, но Шарм зашлепал по воде к берегу. — Какая-нибудь еда у нас имеется?
— Хлеб. Корнишончики. Сыр. Вино. И холодная курица.
— Ты молодец, Венделл. Я позабочусь, чтобы тебе вынесли за это королевскую благодарность.
— Помереть! Так зачем мы возвращаемся в этот замок? Я думал, вы про грааль и думать забыли.
— Просто, Венделл, по разным причинам, о которых расскажу попозже, я почувствовал, что мне надо на время выбраться из Иллирии. С Золией ничего не вышло, папаня празднует медовый месяц, Мандельбаум думает только о Руби…
— Что есть, то есть.
— … ну, и по всему по этому мне нечем было заняться, вот я и решил вернуться в Аласию, проверить сведения, полученные от Медведя, навести кое-какие справки, кое в чем разобраться. Убедительно?
— Не-а. А теперь скажите, что на самом деле происходит? Опять переночуем в этой гостинице?
— Нет. Я уже там побывал. Хотел поговорить с теми двумя виночерпиями, которых Медведь нашел в замке. Но они толком не помнят, состоялось бракосочетание Авроры или нет.
— Жаль-жаль, — сказал Венделл, который не понял, при чем тут это.
— Угу. Но я узнал кое-что очень интересное. Вчера вечером сюда приехали Эсмерельда и Золия. Мне казалось, что я поставил рекорд, но они каким-то образом меня обогнали.
— Так вы же задерживались сражать и спасать, — напомнил Венделл.
— И то верно. — Принц помолчал. — Интересное совпадение, что Мандельбаум вдруг как с неба упал, когда мы были тут в прошлый раз. А ведь он уже много лет почти не выходит за стены замка.
— Поспешил к нам на помощь.
— Угу. И сказал, что Грааль плодородия гроша ломаного не стоит. Затем Эсмерельда узнает, что терновник в изгороди засох, и внезапно поспешает в Аласию.
— Так вам же лучше! Можете еще раз подъехать к Золии. Ну и пусть Эсмерельда здесь, вам-то что? Дама в годах, и все. Вы же с ней и двух слов не сказали.
— Мне следовало бы более тщательно навести о ней справки, — сказал принц задумчиво и очень медленно. — Медведь говорит, что Эсмерельда — та самая голубая фея, которая навела чары на Аврору.
— Эк! — сказал Венделл. И добавил: — Ух ты!
— Жители Колючего Шиповника очень расстроились, увидев, что она вернулась.
— Еще бы!
— Пожалуй, я нанесу ей визит.
— Ночью? Мы навестим злую фею в заколдованной часовне ночью? Так ведь злые чародеи именно в эти часы пускают в ход самую черную свою магию.
— И значит, она не легла спать. Если пойдем днем, мы ее разбудим. Что было бы невежливо.
— Так ничего же видно не будет!
— А мы возьмем фонари. Да и какая разница, раз идти нам в подземелье?
Венделл упрямо скрестил руки на груди:
— Государь, со всем почтением к вам, не слишком ли это рискованное дерзание ради какой-то дурацкой старинной плошки? Это же не спасение похищенной девицы! Вы сами всегда говорили, что поисками мы не занимаемся.
— И не занимаемся. Тут особый случай, Венделл. И пойду я один.
— Бросьте! Вы же знаете, что я всегда дерусь рядом с вами.
— Но не на этот раз.
— Мой господин, мой принц не пойдет без меня в пещеру, где рыщет всякая нечистая сила.
— А вот это нам требуется обсудить прямо сейчас, Венделл. Возможно, я уже не твой принц. Теперь слушай внимательно.
* * *
Солнце уже закатывалось, когда Энн добралась до терновой изгороди. Ее пробрала дрожь. Последние лучи падали на терновые ветки, отбрасывая причудливые жуткие тени, а шипы казались рядами заостренных зубов в злобно ухмыляющихся пастях. Она привязала лошадь к стволу и направилась к проходу, прорубленному Медведем и его товарищами. Тут все выглядело куда менее грозным. Терновник был срублен почти под корень, ветки были втоптаны в землю, а обломленные и повисшие на полосках коры сучья по сторонам прохода имели самый жалкий вид. Конец прохода терялся в сумраке. Сам проход был достаточно широк, чтобы трое могли идти по нему бок о бок, и достаточно высок, чтобы провести сквозь него лошадь. Выглядел он абсолютно безопасным, но Энн еще не забыла, с какой быстротой вырастали в тот раз новые ветки и шипы.
Ей не хотелось углубляться в него, совсем-совсем не хотелось, но она не сомневалась, что Шарм вернулся в замок грааля. Не исключено было, что он в эту самую минуту находится по ту сторону изгороди… Секунду спустя она уже не сомневалась, что Шарм прошел сквозь изгородь и сейчас бродит среди развалин замка. Внезапно то, что находилось внутри изгороди, стало много заманчивее того, что находилось снаружи. Она посмотрела на заходящее солнце и сказала себе, что до наступления темноты вполне можно сбегать внутрь, поискать принца и, если его там не окажется, успеть назад, в гостиницу «Колючий Шиповник». Проделать такой путь и разминуться с ним — как это было бы досадно! Она хотела отыскать его, пока он все еще был эмоционально уязвим, все еще оправлялся от припадка, так сказать. Но разумеется, после того, как он заполучит дурацкий Грааль.
В последний раз погладив морду лошади, чтобы окончательно ее успокоить, Энн шагнула в проход. Потом остановилась, ожидая, что ее сзади захлестнет шипастый побег. Но ничего не произошло, и, подобрав юбку, она углубилась в проход. Хотя там царил сумрак, но сквозь сплетение веток просачивалось достаточно света, чтобы не спотыкаться. Когда же впереди замаячило светлое пятно выхода, она зашагала быстрее и увереннее, не сомневаясь, что вот-вот увидит принца. И будет очень этому рада, решила она. Собственно, ей все равно, нашел он грааль или нет. Она зашагала еще быстрее. Возможно, и он обрадуется, увидев ее, подумала она. После крушения, которое он претерпел в Иллирии, ему нужно излить кому-нибудь душу, а она сможет его утешить… Энн оглянулась. Солнце заходило быстрее, чем она ожидала. В проходе стало совсем темно. Она почти побежала… и споткнулась.
Вместе с равновесием Энн потеряла и присутствие духа. Снизу проход был усеян колючими ветками, и шипы вонзились ей в ладони, на которые она упала. Ой! Она тотчас вскочила на ноги, но колючки усеяли ее платье, и она исцарапалась еще больше, пытаясь их стряхнуть. Собственно, в проходе вовсе не стоял непроницаемый мрак, и Энн просто спаниковала. Сердце у нее бешено колотилось, дыхание прерывалось, и последние ярды она пробежала, наклоняясь вперед, вскрикивая от страха, когда колючки царапали ей кожу и зацепляли волосы.
Ну и конечно, выбравшись наружу, почувствовала себя последней идиоткой.
Солнце зашло, и мутные сумерки обернулись ясной звездной ночью. Веял свежий душистый ветерок, высокая трава мягким ковром стлалась у нее под ногами и успокаивающе шелестела. Энн села в траву и дала сердцу угомониться. «Чудесно, — сказала она себе. — Ну просто чудесно! Какое внушительное доказательство смелости! Старайся не забывать, что ты взрослая и темноты не боишься». Решительно зажимая их ногтями, она аккуратно извлекла шипы, застрявшие в ее одежде. Потом осмотрела руки. Почти по плечи они были в сетке царапин, которые уже начинали слегка кровоточить. Не тот вид, в котором стоит показываться мальчику, если хочешь ему понравиться. Но что поделать! Она пожала плечами, поднялась с земли и осмотрелась.
Замок Спящей Красавицы выглядел по-иному, чем тогда, когда она его увидела впервые. Во-первых, на этот раз была ночь, а во-вторых, он сгорел дотла, хотя и был каменным. Но чуть только огонь охватил деревянные балки, как потолки и стены обрушились. Впрочем, основания башен в большинстве сохранились, и некоторые достигали в высоту целых двадцати футов, а кое-где уцелели и части стен и лестниц. Но в целом это было бесформенное нагромождение обломков, из-за которых выглядывала восходящая луна.
А вот принца Шарма нигде видно не было.
На нее нахлынули дурные предчувствия. Она была так уверена, что он отправился в Аласию на поиски доказательств двуличности Авроры и что страсть к приключениям заставит его, раз уж он доберется туда, заодно поискать и Грааль. Развалины не только выглядели безлюдными, но трава между замком и терновой изгородью не хранила никаких следов человека или зверя — во всяком случае, свежих.
«Может быть, я в чем ошиблась, — подумала она, — может быть, он разлегся где-нибудь на речном бережку с удочкой на коленях, радуясь, что избавился от ответственности быть принцем Шармом?» Но еще немного поразмыслив, она решила, что это маловероятно. Было слишком темно, чтобы пробираться назад сквозь изгородь, и она решила посмотреть на замок поближе.
Ров не пострадал, и по-прежнему в нем струилась ледяная прозрачная вода. Подъемный мост в средней части сгорел и рухнул в ров, но кто-то — предположительно ребята Медведя — положил над провалом несколько обгорелых балок, и можно было перебраться на ту сторону. Она перебралась и вскарабкалась на одну из самых высоких каменных куч, откуда можно было обозреть все руины в лучах восходящей луны.
Ничто не наводит такое уныние и тоску одиночества, как вид обгорелых развалин, — ничто, кроме вида обгорелых развалин ночью. Угрюмая чернота обугленных балок, беспорядочные груды закопченных камней, черепки, лужи маслянистой воды, и повсюду бездонные ямы, зияющие провалы во тьму многоярусных подвалов и погребов. Все это создавало атмосферу отчаяния, выматывающей душу тоски. Сердце Энн мучительно сжалось. Между камнями со зловещим шорохом прошмыгнула какая-то тварь, и Энн нервно приподняла юбки. В сравнении ее собственный обветшалый замок казался теплым и уютным, ее угнетенные крестьяне — дружелюбными и преданными, и она искренне пожалела, что оставила родной дом ради этих дурацких поисков.
Затем почти в самой середине развалин она заметила смутные отблески костра.
У нее екнуло сердце: «Шарм! Я знала, знала!», и она уже открыла рот, чтобы позвать его, но вовремя спохватилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30