По тропке, огибающей бухту, они направились к инспекционному лагерю, который, по оценке Сандерса, находился примерно в трех четвертях мили вниз по течению реки. Оставалась надежда, что армейский пост окажется у самой границы зараженной зоны, и солдаты смогут по следам отыскать беседку и спасти шахтовладельца и Серену Вентресс.
Оба проводника шагали очень быстро, практически не останавливаясь, чтобы сориентироваться, один впереди Сандерса, а другой, тот, что носил островерхую каскетку, ярдах в десяти позади. Минут через пятнадцать, когда они прошли уже с милю, а лес даже и не думал редеть, Сандерс вдруг понял, что моряки на самом деле получили совсем другое задание и отнюдь не стремились вывести его в безопасное место. Выпроводив доктора в лес, Торенсен, вне всякого сомнения, использовал его, говоря словами Вентресса, как подсадную утку, будучи уверен, что архитектор попытается добраться до Сандерса, чтобы получить информацию о своей похищенной жене.
Когда они во второй раз вышли на небольшую прогалину, зажатую между двумя дубовыми рощицами, Сандерс остановился и пошел назад к матросу в каскетке. Он начал было с ним препираться, но тот только покачал головой и указал Сандерсу карабином вперед.
Минут через пять Сандерс обнаружил, что остался один. Тропа перед ним опустела. Он вернулся на прогалину, где на лесной подстилке мерцали бесхозные тени. Провожатые исчезли среди подлеска.
Сандерс оглянулся через плечо на окружавшие прогалину темные гроты, вслушиваясь, не раздастся ли звук шагов, но чехлы, окутавшие деревья, пели и потрескивали, пока лес выстывал в темноте. Над головой, сквозь протянувшуюся над поляной сеть из стеклянных волокон, виднелся щербатый шар луны. Вокруг него в стеклянных стенах, словно светлячки, поблескивали отражения звезд.
Он заспешил по тропе дальше. В темноте его одежда постепенно начала светиться, покрывавший ткань иней в свете звезд расшил ее блестками. Циферблат часов ощетинился остриями кристаллов, руку Сандерса будто охватил браслет из лунного камня.
В ста ярдах позади доктора за деревьями громыхнул ружейный выстрел. В ответ дважды огрызнулся карабин, и до скорчившегося за стволом Сандерса донеслась мешанина звуков: топот бегущих ног, крики, ружейная пальба.
Внезапно все стихло. Сандерс ждал, вглядываясь в темноту вокруг себя. С тропинки донеслось несколько отрывочных, не вполне внятных звуков. Кто-то вскрикнул, и тут же последовал ружейный выстрел. Откуда-то донесся жалобный вопль африканца.
Пробираясь между деревьями, Сандерс пустился в обратный путь. В пяти ярдах от тропы, в ложбинке между корней дуба он наткнулся на тело умирающего проводника. Тот привалился к стволу дуба, отброшенный силой выстрела. Невидящими глазами смотрел он на приближающегося Сандерса, одной рукой прикрывая ручеек крови, бегущей из раздробленной груди. В десятке футов от него валялась островерхая каскетка, на которой отпечатался след маленькой ноги.
Сандерс опустился рядом с ним на колени. Африканец смотрел куда-то в сторону. Его влажные глаза неотрывно следили за просвечивающей между деревьев далекой рекой. Ее окаменевшая гладь, словно белоснежный лед, протянулась до самого переливающегося самоцветами леса на противоположном берегу.
Со стороны беседки завыла сирена. Сообразив, что Торенсен и его люди вряд ли станут с ним церемониться, Сандерс поднялся. Африканец молча умирал у его ног. Оставив его, Сандерс пересек тропинку и устремился к реке.
Когда он добрался до берега, в четверти мили от себя он увидел пришвартованный в крохотном озерце незамерзшей воды катер, неподалеку от которого открывалось устье узкого протока, огибающего полуразрушенный причал. С мостика светил прожектор, его лучи играли на белой поверхности, что обрамляла открытую воду.
Пригнувшись, Сандерс пробирался среди растущей по краю берега осоки. Перед ним, расцвеченная блуждающим лучом прожектора, мерцала среди остекленевших деревьев его бегущая тень — темный силуэт, испещренный сверкающими самоцветами.
В полумиле вниз по течению русло расширялось, образуя обширный ледник. По другую его сторону Сандерс увидел верхушки крыш далекого Монт-Ройяля. Словно пешеходная дорожка из застывшего газа, сквозь темноту уходила разрываемая глубокими провалами речная гладь. По дну протоки струилась ледяная вода, остаток былого полноводного потока. Сквозь трещины и расщелины Сандерс пытался заглянуть туда, в надежде отыскать тело капитана Радека, выброшенного на прибрежный лед.
Вынужденный покинуть реку, когда ее гладь вздыбилась чередой огромных наледей, доктор добрался наконец до окраины Монт-Ройяля. Покрытая инеем ограда и оставленное оборудование безошибочно позволяли узнать территорию инспекционного поста. Передвижная лаборатория, расположенные неподалеку столики и оборудование — все покрывал толстый слой инея. Веточки в центрифуге вновь расцвели сверкающими побегами самоцветов. Сандерс подобрал брошенный шлем, превратившийся в стеклянного дикобраза, и закинул его в окно лаборатории.
В темноте белые крыши домов шахтерского городка тускло светились, напоминая собой мрачные храмы какого-то некрополя. Их карнизы украшали бесчисленные шпили и готические химеры, связанные между собой перекинувшимся через дороги переплетением нитей. Стылый ветер разгуливал по пустынным улицам, блуждал по доходящему до пояса окаменевшему лесу ощетинившихся шипов, по вмурованным в него брошенным машинам, увязшим в этой чаще, словно ископаемые ящеры на дне древнего океана.
Превращения повсюду шли все быстрее и быстрее. Ноги Сандерса оказались заточены в огромные хрустальные шлепанцы. Торчащие из них шипы позволяли ему передвигаться по усеянной остриями обочине дороги, но направленные друг против друга иглы угрожали вскоре срастись воедино и приковать его к земле.
С востока доступ в город преграждал лес, а дорога была разворочена. Сандерс поплелся обратно к реке, надеясь перебраться через вереницу наледей и пробиться на юг к военному лагерю. Взбираясь на первую из хрустальных глыб, он услышал, как подземные потоки вливаются из-под морены в свободный речной поток.
Наледь по диагонали пересекала длинная расщелина с низко нависшим над ней козырьком, она привела Сандерса к лабиринту галерей, напоминающих эфемерные колоннады готического собора. Далее ледопады рушились на белый пляж, который, казалось, служил южной границей пораженной зоны. Среди ледопадов открывались жерла погребенных протоков, и прозрачная струя пропитанной лунным светом воды устремлялась между глыбами, чтобы влиться в обмелевшую реку, уровень воды в которой понизился по крайней мере футов на десять. Сандерс брел по замерзшему берегу, вглядываясь в стеклянный лес по обе стороны от реки. Деревья здесь начинали тускнеть, хрустальные оболочки, будто подтаявший лед, лоскутьями облепляли стволы.
В пятидесяти ярдах дальше по ледяному пляжу, который сужался, омываемый потоком воды, Сандерс заметил стоящую под одним из низко нависших деревьев темную человеческую фигуру. Устало взмахнув рукой, доктор бросился к ней.
— Подождите! — позвал он, опасаясь, что человек может отступить в лес. — Я здесь…
В десяти ярдах от него Сандерс перешел на шаг. Человек не шевелясь стоял под деревом. Склонив голову, он держал на плечах большой обломок выловленного из реки дерева. Солдат, решил Сандерс, добывший годные для костра дрова.
Когда Сандерс подошел к нему поближе, человек шагнул вперед — угрожающе и в то же время пугливо. Отраженный от ледопадов свет расцветил его изуродованное тело.
— Радек… О Боже! — Потрясенный, Сандерс отшатнулся назад; споткнувшись о выступающий из-подо льда корень, он чуть не упал. — Радек?..
Человек колебался — как раненое животное, которое никак не может решиться, сдаться ему на милость охотника или напасть. На плечах он по-прежнему нес закрепленную Сандерсом деревянную жердь. Левую половину его тела болезненно перекосило, как будто он пытался сбросить с себя взгромоздившегося ему на плечи инкуба, но не мог поднять руку к ремню на затылке. Правая же, казалось, безвольно свешивалась с деревянной перекладины креста. Плечо было разворочено огромной раной, от локтя до груди зияла обнаженная плоть. Чудовищно ободранное лицо, с которого на Сандерса смотрел единственный глаз, все еще истекало кровью, капавшей вниз на белоснежный лед.
Узнав ремень, которым он приторочил к плечам Радека деревянную поперечину, доктор Сандерс сделал успокаивающий жест и шагнул вперед. Он вспомнил предостережение Вентресса и кристаллы, отломанные им от тела, пока он вытаскивал Радека из-под вертолета. Припомнил он и Арагона, постукивающего себя по клыку со словами: «Покрыт?.. Мой зуб из золота целиком, доктор».
— Радек, дайте я помогу… — Сандерс подступил ближе, видя, что Радек колеблется. — Поверьте, я хотел спасти вас…
Все еще пытаясь избавиться от деревянного груза, Радек уставился сверху вниз на Сандерса. На его лице, казалось, отразились еще не оформившиеся мысли, а мигающий глаз сфокусировался на докторе.
— Радек… — Сандерс поднял руку, чтобы удержать его, не понимая, бросится ли капитан на него или устремится, словно раненый зверь, в лесную чащу.
Волоча ноги, Радек подобрался ближе. В горле у него что-то заурчало. Он попытался шагнуть дальше и чуть не опрокинулся под тяжестью раскачивающейся жерди.
— Заберите меня… — начал он и сделал еще один неверный шаг. Словно скипетр, вытянул перед собой окровавленную руку. — Заберите меня назад!
Он с трудом держался на ногах, под тяжелым ярмом его качало из стороны в сторону, одна нога шлепала по льду, а лицо заливало свечение лесных самоцветов. Сандерс смотрел, как капитан судорожно дернулся вперед, вытянув руку, словно собираясь опереться на плечо доктора. Но он уже, казалось, забыл о Сандерсе, привлеченный играющим на ледопадах светом.
Сандерс отступил с его пути, но Радек, неожиданно шагнув вбок, развернул деревянную поперечину и вновь оказался перед доктором.
— Заберите меня!..
— Радек!.. — От удара у Сандерса перехватило дыхание, он, спотыкаясь, двинулся вперед, словно зевака, гонимый к некой кровавой Голгофе ее грядущей жертвой. Один неуверенный шаг за другим, все быстрее и быстрее, Радек теснил Сандерса, а перекладина на его плечах отрезала доктору все пути к спасению.
Сандерс бросился бегом в сторону ледопадов. В двадцати ярдах от первой из глыб, где выплескивались на поверхность подземные потоки, такие же темные и холодные, как и его воспоминания о внешнем мире, он развернулся и побежал к отмели. В последний раз, словно раненый зверь, закричал Радек, и Сандерс, погрузившись по самые плечи в реку, поплыл прочь по серебристой воде.
Маска
Несколько часов спустя, когда продрогший до костей Сандерс брел по опушке полыхающего всеми цветами радуги леса, он наткнулся на залитую лунным светом широкую и пустынную дорогу. Вдалеке виднелись очертания белого отеля. Со своим длинным фасадом и полуобвалившимися колоннами здание казалось подсвеченными лучом прожектора руинами. Слева от дороги лесистый склон венчали высившиеся над Монт-Ройялем голубые холмы.
На сей раз, когда, подойдя поближе, он помахал рукой застывшему рядом с припаркованным у отеля одиноким «лендровером» человеку, тот с готовностью откликнулся. Второй часовой, охранявший разрушенный отель, перебежал через ведущую к зданию подъездную дорогу. Луч прожектора с крыши автомобиля осветил мостовую прямо у ног доктора. Двое африканцев в форме местной медицинской службы вышли встретить его. В отсветах леса их подернутые влагой глаза не отрывались от Сандерса, когда они подсаживали его в машину, а темные пальцы испытующе ощупывали мокрую ткань его костюма.
Доктор Сандерс откинулся на заднее сиденье, слишком усталый, чтобы назвать себя. Один из мужчин уселся за руль и включил автомобильную рацию. Пока он говорил что-то в микрофон, глаза его не отрывались от продолжающих таять на обуви и часах Сандерса кристаллов. Белый свет слабо искрился в темной кабине. Последние кристаллы на циферблате часов вспыхнули напоследок и померкли, а стрелки неожиданно дрогнули и начали вращаться.
Дорога служила внешней границей зараженной зоны, и доктору Сандерсу темнота вокруг него казалась кромешной, черный воздух — безжизненным и пустым. После нескончаемого мерцания остекленевшего леса стоящие вдоль дороги деревья, разрушенный отель и даже оба спутника Сандерса казались лишь своими собственными сумрачными образами, тусклыми копиями разноцветных, блистающих подлинников в каком-то далеком краю у истоков окаменевшей реки. Несмотря на все облегчение, которое испытывал Сандерс, ускользнув из леса, его не покидало ощущение серости и вторичности окружающего, ощущение того, что он стоит на слякотной отмели отыгравшего свое мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25