Все...
«Монтера» допрашивал лично зам по безопасности.
— Кто ты? Пленник молчал.
— Еще раз спрашиваю — кто ты?..
Последний раз спрашиваю — кто ты?..
Кто?!.
Пленник молчал.
— Ладно, попробуйте вы.
За «монтера» взялись охранники. Они привалили его к стене, задрали вверх руки, пристегнули их к двум выступающим из штукатурки металлическим кольцам и стали монотонно, почти без остановок, бить безвольно провисшее тело. Очень расчетливо бить, так, чтобы как можно дольше держать пленника в сознании,
— Ну что, теперь скажешь?
Скажешь?..
Убьем ведь, дурак!
Через пару часов пленник впервые раскрыл рот. Но лишь для того, чтобы обложить по матери своих палачей, извернувшись прокусить одному из них руку и прокричать страшным голосом:
— Вы еще об этом пожалеете, суки. Кровью умоетесь!..
Его отстегнули, повалили на пол и стали пинать по почкам, уже мало заботясь о том, чтобы не причинить вреда здоровью.
Но он все равно молчал.
Крепкий мужик попался.
— Эй, вы, потише, прибьете совсем, — прикрикнул зам по безопасности.
Хотел добавить что-то еще, но в кармане зазуммерил мобильный телефон.
Кому это он понадобился?
Вытащил трубку.
— Кто это?
— Неважно. Я сейчас передам трубку... В наушнике что-то затрещало.
— Да, — сказал женский голос. Знакомый голос. Очень знакомый голос!..
— Кто это?
— Как кто — я. Да я же!.. Жена! Это же жена!!
— Ты?! Почему?.. Где ты?
— Я не знаю. Нас увезли...
Трубка вновь зашуршала. И знакомый мужской голос бесстрастно произнес:
— Ваша жена, ваши дети, ваши мать и отец у нас. Хотите убедиться?
— Вы кто? Кто?!
— Я же говорю — неважно. Важно, что ваши близкие у нас и мы хотим предложить...
Раздался громкий протяжный стон избиваемого пленника. Настолько громкий, что он был услышан не только в комнате.
— Ты!.. — свирепо прошептал мужчина в трубке. — Прекрати немедленно Или...
В наушнике мобильника взвизгнула и истошно закричала женщина. До боли знакомым голосом.
— Отставить! — что было сил рявкнул зам по безопасности. — Хватит, сволочи!
Бойцы удивленно посмотрели на своего командира.
— Я сказал — прекратить! — раздельно проговаривая слова, повторил он. — Совсем прекратить! Пленник замолчал.
— Ты все правильно понял, — сказал голос мужчины в мобильнике. — За каждый волос... за каждый его волос ты ответишь жизнью своих близких.
— Только попробуй, гад, только попробуй!.. — угрожающе забормотал заместитель главы консорциума.
— Уже попробовал. Тебе оставлена посылка. С пальцем твоего отца. На проходной оставлена. Можешь убедиться.
Зам по безопасности взвыл. Он понял, что его не пугают, что его предупреждают и что там, на проходной, ему действительно оставлен пакет с обрубком пальца. И еще понял, что это не урки, урки так оперативно и так жестко не действуют. Так действуют только профессионалы.
— Каждый следующий час мы будем отрезать по пальцу вначале у твоего отца, потом у твоей матери, потом у жены и потом... Потом начнем присылать головы.
Начнут. — — Эти начнут!.. Точно начнут!..
— Все! Я все понял! Что вы хотите?
— Чтобы ты отпустил нашего человека. Живым и, по возможности, здоровым.
— Врача! Быстро врача! — крикнул зам. — Ему врача! Кто-то выбежал в коридор.
— Что еще?
— Этого будет довольно. С остальным мы справимся сами.
— Дайте мне поговорить с детьми! Я требую поговорить с детьми!
— Через час. Когда мы сообщим время и место.
Гудки... Врач бинтовал раненому пленнику раны.
— С ним все нормально? Все? — беспрерывно интересовался зам по безопасности.
— Ну если это, — показал врач на проступающую сквозь бинты кровь, — можно считать нормой. Переломов, проникающих ранений и других телесных повреждений, угрожающих жизни, я не обнаружил. Но чтобы делать окончательные выводы, требуется обследование.
— Ну так обследуйте!
— Где, здесь?
— Здесь!
Через час раздался звонок.
— Папа, это я, — сказал детский голос.
— А Света и мама? Где они?
— Здесь. Они с дедушкой сидят...
— Вы удовлетворены? Теперь ваш ход.
Тащите его сюда — показал зам на пленника. Скорей, скорей.
Того аккуратно поднесли ближе.
— На, говори. Пленник взял трубку.
— Это ты?
— Я.
— Живой?
Пленник нехорошо посмотрел на своих мучителей. Зам по безопасности злобно и одновременно умоляюще взглянул ему в лицо. И почувствовал, как его лицо заливает холодный пот.
— Будем считать, что живой.
— Держись там, немного осталось.
Зам перехватил телефон.
— Я выполнил ваши условия. Что дальше, что?
— Дальше обмен. Ты возьмешь машину, посадишь нашего человека на правое переднее сиденье и будешь ехать по восточному шоссе. Один ехать,
— Куда ехать?
— Просто ехать. Мы тебя сами найдем.
— Но мне нужны гарантии, что вы...
— Гарантия может быть только одна — твоя честная игра.
— Хорошо, я согласен.
На двадцатом километре машину зама догнал автобус. Водитель в маске, закрывающей лицо, посигналил и по — а казал пальцем куда-то назад, в салон. К окнам прилипли лица домочадцев зама по безопасности. Дети, жена, родители... Все.
Он остановился. И просто перешел в автобус. А водитель автобуса сел в машину.
Размен состоялся...
В тот же день заместитель главы консорциума «Сибнефтепродукт» убыл из города в неизвестном направлении вместе с семьей. В квартире на столе он оставил служебный пистолет, положенный на записку, адресованную шефу. Где было всего две строки:
«Принимайте их условия. Это профессионалы». Но глава консорциума «Сибнефтепродукт» не прислушался к доброму совету. Глава консорциума «Сибнефтепродукт» закусил удила...
Глава 33
Помощник Резидента рассказывал, как пустые квадратики в кроссворде буквами заполнял.
— Это что касается почерка преступлений и используемого в них оружия. Теперь по прочим уликам. Я провел идентификационную экспертизу отпечатков, оставленных на нижних ветках дерева, откуда велось наблюдение за объектом.
— Ну-ну, и что?
— Форма оконечности крюков на «якоре» идентична форме оконечности крюков на «кошках», получаемых, в ряде прочего штатного снабжения, частями специального назначения Министерства обороны и Главного разведывательного управления.
— Но и ФСБ тоже?
— В том числе и ФСБ, Но в подразделениях ФСБ, на тренировках и в реальных боевых, отдают предпочтение «якорям» другой формы.
Кроме того, заточка! В частях ФСБ и армии «кошки» затачивают по-разному. Ну так сложилось. Так вот, тот «якорь», который использовался в данном конкретном случае, затачивался людьми, не имеющими отношения к ФСБ. Это не их почерк!
Занятно.
— Пошли дальше.
Отпечаток подошвы обуви, найденный мною вблизи места преступления, совпадает узором, рантом и прочими деталями с так называемыми «прыжковыми», или «диверсионными», ботинками. Причем это редко встречающийся «норвежский» вариант, так как рифление на подошве сделано под норвежский солдатский ботинок. Такая обувь, с узором вероятного противника, используется только в армейской разведке.
В Службе безопасности и прочих силовых структурах подобная обувь, конечно, тоже имеется, но у нее на подошве «отечественный» рисунок. Фээсбэшникам незачем маскироваться под чужую обувь.
— А если предположить, что кому-то в руки случайно попала уворованная из армии обувь?
— — Но тогда вряд ли «норвежская». Просто по теории вероятности — слишком ее мало. Кроме того, при списании такую обувь уничтожают. Я уточнял.
И подковки. На отпечатке были подковки с насечкой, которые обычно набивают на каблуки спецназовцы и редко кто-либо другой.
Далее, струбцина, с помощью которой крепились к дереву оптические приборы, не входит ни в один из комплектов приборов ночного видения. Это фотострубцина. Причем именно такая, которую предпочитают, после небольшой переделки, использовать в частях спецназа. Они вообще любят все переделывать и усовершенствовать под себя. И здесь тоже руку приложили, так как штатная струбцина их не устроила.
Обрывок маскировочной сетки, снятый мною с дерева, был выпущен в семьдесят восьмом году по заказу ГРУ для нужд диверсионно-разведывательных частей. Это именно эта сетка, семьдесят восьмого года, я проверил.
— Она могла быть списана и оказаться у кого угодно.
— Могла. Но оказалась там, где оказались «кошки», струбцина и «диверсионные» башмаки. Три совпадения — это слишком много для просто совпадения.
Кроме того, я нашел в схроне, который использовался для отдыха наблюдателей, обрывки целлофана и крошки. Так вот, это обрывки упаковки сухпая, выдаваемого личному составу армейских спецподразделений, выполняющему боевое задание. Крошки также соответствуют продуктам, входящим в состав носимого запаса. Более того, этот НЗ был отправлен в части лишь полтора месяца назад!
Что же это — четвертое, не считая оружия и почерка, совпадение?
— Вполне может быть.
— Может, но маловероятно. Маловероятно, чтобы люди, передвигающиеся в «диверсионных» ботинках «норвежского» исполнения, использующие «якоря», струбцины, маскировочные сети, носимый запас, боеприпасы и взрывчатые вещества, поставляемые в части специального назначения Минобороны и ГРУ, не имели к спецназу отношения. Это армейские спецы. Все эти преступления, ну, или большую их часть совершили они.
Они!
— Хорошо, допустим. Что еще?
— Все, — удивился Помощник.
— А почему они убивают? С какой целью? Помощник слегка стушевался. На этот, главный, вопрос он ответа не имел. Он, как оказалось, очень неплохо освоил «арифметику». А вот «алгебру»... «Алгебру» ему еще только предстояло познавать. Всю оставшуюся жизнь...
— Выбор жертв не совсем понятен. Они из разных регионов, работают на разных предприятиях... Все это позволяет предположить, что их нанимают в качестве исполнителей криминальные структуры...
— — А как они их находят? Как десятки ничем не связанных друг с другом людей узнают о возможности заказа высококвалифицированных киллеров?
Они что, объявления в газетах дают?
У Помощника покраснели уши.
— Ну, не знаю... Может быть, они узнают эту информацию друг от друга...
— Ну да, такой народный телеграф — мол, если кому надо завалить соседа или мэра города, то звоните по контактному телефону...
— Конечно, не так.
— А как?
— Ну... Может, к ним напрямую обращаются? Ведь всем понятно, что подобные кадры проще всего найти в армии.
— Куда обращаются? Пишут слезное письмо министру обороны? Вот ты знаешь, где находятся части спецназа?
— Нет.
— А им тогда как узнать? Места дислокации диверсионно-разведывательных частей относятся к информации с грифами «Для служебного пользования» и «Секретно». А заказчики тем не менее их находят. Как?
— Не знаю.
— Тогда я тебе скажу — никто их не находит, потому что ничьих заказов они не выполняют.
— Но как же тогда?..
— А вот так! Нет у них сторонних заказов. И все эти убийства никакого отношения к криминальным разборкам не имеют.
— Не понимаю.
— Я тоже не понимал, пока не просмотрел список жертв. Пока не понял, что их всех объединяет. Ты помнишь, кем были пострадавшие при жизни?
— Предпринимателями, бизнесменами...
— А точнее?
— Руководителями предприятий.
— Каких?
— Разных. Сейчас не вспомню.
— Вот это ты правильно сказал — разных. Действительно разных — — металлургических, резинотехнических, ткацких... Но это только на первый взгляд разных, а по сути... По сути связанных друг с другом как... как дети, рожденные от одного отца.
— Чем связанных?
— Единым заказчиком. Который покупал у них черный и цветной металл, профиль, шины, приборы, автомобили, дерево, муку, горюче-смазочные материалы, ватин... Догадываешься, кто это?
— Неужели?..
— Да, так и есть — Министерство обороны. Все они так или иначе, напрямую или через цепочку посредников, получали заказы от Министерства обороны на поставку различного рода материально-технических средств или на выполнение тех или иных работ.
Вот что их всех объединяло!
— Но зачем, зачем военным было убирать руководителей, которые занимались снабжением армии?!
— Например, затем, чтобы проводить политику цен. Довольно-таки однобокую политику. Выгодную только одной стороне. Только им! Убивая руководителей предприятий, они всего лишь играли на понижение. Сбивали цены. Нормальный рэкет. Только в просто рэкете в киоск приходит какой-нибудь Паша Шконка и, тыкая в живот финкой, требует отстегнуть ему десять процентов барыша и продать по сходной цене ящик водки. А эти, если их не устраивает цена изделия, палили из противоснайперских винтовок и подкладывали под машины фугасы. И запуганные руководители шли на уступки. Ну или не шли и тогда быстро переселялись из своих кабинетов на городское кладбище, а тот, кто вставал на их место, предпочитал не спорить. Потому что предпочитал жить.
Вот такая схема.
— И все равно я не понимаю, какой им с этого барыш?
— Самый прямой. Большинство рэкетируемых предприятий выпускают не конечный продукт, а лишь его составляющие — металл, оптику, резину для колес, начинку боеприпасов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45