Минутная стрелка замерла на цифре 17. Инженер нажал пуск.
Электроника запустила механическую часть. Реле замкнулись, мощные, несмотря на сверхмалые размеры, батарейки подали напряжение на микродвигатели, якоря закрутились, проворачивая червячные передачи микроредукторов, крепежные зажимы раздвинулись, выходя из приваренных к трубам фиксаторов, и массивная чушка снаряда упала вниз, раскрыв в носовой части пластины-парашютики. И...
И больше ничего не произошло.
И не могло произойти. Потому что в водоводах не стало воды. Все предусмотрели конструкторы мин-снарядов, кроме вот такого досадного пустячка. Ну нет в водопроводе воды! Цилиндр снаряда пал на дно пустой трубы, покачался недолго и замер недвижимо. Мощный водяной поток, который должен был подхватить и отнести его к стопорам-уловителям, отсутствовал. Сквозь перекрытые заглушки просачивался только чахлый ручеек, который мог удовлетворить разве что потребности детсадовской малышни, пускающей самодельные деревянные кораблики, но не заговорщиков, желавших передвинуть на добрые полкилометра многокилограммовый минный контейнер.
А в связи с тем, что снаряд не достиг места своего назначения, приведение в боевое положение зарядной части не состоялось. Взрыватель вставал в боевое положение только в момент соприкосновения с уловителем. Так хитро придумали разработчики, конструктивно исключившие непрограммируемый взрыв. Короче, перемудрили разработчики. Теперь их детище стало не опаснее гранаты с вывернутым запалом. Так, металлическая болванка, неизвестно как попавшая внутрь водопроводных труб.
Подтверждения о постановке мины не последовало. Разомкнутая цепь молчала. Инженер запустил проверочный тест. С механической частью все было в порядке. Равно как и с электронной. И тем не менее сигнализатор молчал. Что-то помешало мине достичь места назначения. Что-то или кто-то.
Инженер поднялся на поверхность и из ближайшего телефона-автомата доложил о происшествии.
— Ищите причину. Если потребуется, режьте трубопровод. Мне нужен результат, а не ваше недоумение, — сказал Технолог. — За срыв операции ответите головами. В самом прямом смысле.
Еще несколько секунд Технолог сидел в задумчивости. Он ожидал нечто подобное. Он боялся этого нечто. Он боялся не подчиняющегося логике необходимости случая. Стрелка рулетки показала на зеро. На кон были поставлены жизни всех участников операции. Но жизни всех участников операции не перевешивали его единственной. Операция, приведшая к неудаче в фазе завершения, чревата утечкой информации. Утечка информации ведет к повальной чистке свидетелей. Технолог тоже был свидетелем. В ситуации, угрожающей провалом, есть только два выхода: довести, несмотря ни на что, дело до конца, чтобы перейти из разряда опасных свидетелей в ранг победителей, или вовремя, до того, как придут чистильщики, обрубить хвосты.
Технолог вызвал своего заместителя.
— Остаешься за меня. В случае непредвиденных обстоятельств связь по резервному каналу. Все.
— Но я не имею права принимать дела, пока вы живы.
— Можешь считать, что я мертв! — отрезал Технолог. — Мое отсутствие — это мои проблемы!
В это время Резидент, приподняв и аккуратно опустив на место крышку, спускался в темноту и вонь канализационного люка. Все-таки кое-чему он научился у своих противников. А что до антисанитарных условий окопа, где ему предстояло продолжить бой, так это дело обычное, солдатское. Рядовой не выбирает плацдарм, где ему биться, побеждать и умирать.
— Кто-нибудь из вас умеет резать трубы? — спросил Инженер.
Боевики очумело уставились на, как им показалось спятившего технаря.
— Я не шучу! Кто-нибудь из вас умеет работать со сварочным аппаратом? Ну же, быстрей соображайте!
Боевики не умели работать со сварочным аппаратом, равно как и с токарными, фрезерными, сверлильными станками и другими средствами строительного и промышленного производства. Они умели стрелять с двух рук из любого положения, уходить от наружной слежки, запускать движки автомобилей с отключенным электропитанием, разбивать челюсти сложенным вдвое указательным пальцем. Но они не знали, с какой стороны браться за газовый резак.
— У нас есть тридцать девять минут. Сороковой уже нет. Сороковая — это провал операции. По нашей вине... Нам надо взрезать трубу, — сказал Инженер.
Боевикам не надо было объяснять, что последует за сороковой минутой. Их не надо было подгонять.
Они вошли в первый попавшийся дом и, рассыпавшись по квартирам, стали звонить и стучать в двери.
— Нам срочно нужен сварщик. У вас проживает сварщик?
В девятой по счету квартире они нашли человека требуемой специальности.
— Есть халтура, — сказали боевики, — за полчаса работы три ящика водки. Но идти надо немедленно. Каждая минута опоздания — минус бутылка.
— За три ящика я пойду голым на край света, — ответил быстро сориентировавшийся сварщик, шагая за порог в чем есть, то есть в пижаме и домашних тапочках.
Он очень хотел получить шестьдесят бутылок водки, и именно через полчаса. Он не знал, что за легкий заработок ему придется платить самой высокой ценой. Ценой жизни. Его смертный приговор был вынесен, а прошения о помиловании отклонены в момент, когда он на более чем тридцать секунд задержал взгляд на незакрытых лицах заговорщиков.
Боевикам повезло, сварщик знал толк в своем деле. Он справился за четыре минуты. Не повезло сварщику — если бы он работал медленнее, он прожил бы дольше. Хотя бы на несколько минут.
— Ха, труба-то пустая! — сказал сварщик, пробив огненной струёй небольшое отверстие в водоводе. — Нету воды! Тю-тю!
Боевики переглянулись.
— Надо искать заглушку, — сказал Инженер. — Надо пройтись по всем заглушкам в радиусе двадцати семи минут.
— Где может перекрываться эта труба? — вежливо спросили боевики.
— Эта? — почесал затылок сварщик. — Кажись, через улицу, в трех кварталах отсюда. Там насосная.
— В машину! — скомандовал Инженер. — Дыра такого размера не снизит давление воды в трубе.
— Мужики, а водка! — возмутился сварщик.
— Водка в машине.
В машине не было водки, в машине была мгновенная смерть. Улыбающегося и заговорщически подмигивающего бедолагу-сварщика убили ударом кулака в переносье. Он упал в ноги боевикам, лицом на еще горячий газовый резак. Он так и не узнал, за что его убили.
— У нас еще есть двадцать две минуты.
Офицер Безопасности, бросивший по требованию неизвестного телефонного собеседника свое рабочее место, чувствовал себя полным идиотом. Чем ближе подходил к насосной станции, тем больше чувствовал. Как минимум, за оставление боевого поста в момент проведения операции по обеспечению безопасности Президента его уволят с работы, лишив всех званий, наград, привилегий и надежд на получение квартиры и персональной пенсии. Как минимум! О максимуме даже думать не хочется. За максимумом маячат должностные расследования, подписанные прокурором ордера и прямоугольный забор с колючей проволокой.
И все только оттого, что какой-то сбежавший из психбольницы параноик, возомнивший себя мессией общенационального масштаба, умудрился вовлечь в свой маниакальный бред, в общем-то, совершенно нормального, трезво мыслящего офицера службы Безопасности. Так им и работать в паре — одному без царя в башке, другому без собственного мнения.
Надо вернуться. Вернуться немедленно, пока еще можно хоть как-то объяснить свое отсутствие. «Еще минута, две, три, и будет поздно», — уговаривал сам себя офицер. И... продолжал идти по указанному ему адресу.
Через одиннадцать минут он достиг искомого объекта и, согласно рекомендациям анонимного телефонного абонента, встал между дверьми близкого парадного подъезда. Сквозь заляпанные, захватанные стекла дверей, хоть и мутно, просматривалась улица, но совершенно не проглядывал сам наблюдатель. Ему надо было выстоять здесь еще полчаса, после чего быть свободным и отправляться на все четыре стороны. Хотя через полчаса ему идти уже было некуда. Через полчаса он автоматически превращался в бомжа и безработного.
Но через пять минут с одной из четырех, куда ему следовало отправляться, сторон на бешеной скорости подкатил битком набитый людьми микроавтобус «УАЗ» с надписью «Ремонтная» на борту. Люди, одетые в оранжевые ремонтные жилеты, бегом вломились в насосную! Они очень спешили, больше, чем просто аварийщики, прибывшие на ликвидацию сантехнического прорыва.
Офицер вышел из укрытия и шагами скучающего прохожего направился в сторону насосной, к расположенным с противоположной стороны от двери окнам. Боевик, оставленный для наблюдения, смотрел в другую сторону.
Офицер ухватился за выступ подоконника и подтянулся к окну. Он увидел, как ремонтники, обступив бесчувственно пьяного слесаря, бьют его по щекам.
— Где вода? Почему нет воды?
— Я один... Целый район... Вот этими руками... — пытался объяснить свои должностные обязанности слесарь.
— Вода?!
— Там прорыв. На дорогу. Где Президент!
— Кто перекрыл воду?
— Я. Вот этими руками... — признался слесарь, опасаясь преследования за допуск постороннего к вверенным вентилям. Да он и не помнил, кто крутил задвижку. Может, и сам. Он вообще слабо что-либо помнил после второй бутылки водки и растворенной в ней капсулы мощного психотропного препарата. Он даже, как его зовут, не мог бы сразу, без подготовки, сказать. — Иначе нельзя было. Иначе потоп. А там Президент...
— Идиот! — не выдержал один из боевиков. — Задвижка где? Ну, быстро! — И ударил и так не стоявшего на ногах слесаря в лицо.
— Эй, мужики, что здесь происходит?
В проеме запасной двери стоял, дружелюбно улыбаясь, офицер.
Боевики мгновенно сместились, загораживая своими телами упавшего слесаря.
— Да так, мужик, ничего особенного. Просто мы к другу зашли. А он так набрался, что на ногах не стоит. Дома жена, дети волнуются. Вот думаем, как его теперь до места назначения транспортировать, — беспрерывно замолотил языком один из боевиков, плавно двинувшись навстречу вошедшему.
— Так что ж вы так не по-людски?
— Так пьянь же! Хорошего обращения не понимает, — продолжал говорить, медленно приближаясь, боевик. В его действиях главным была не речь — движение.
Остальные боевики, рассредоточиваясь, брали под наблюдение проемы окон и дверей, из которых должно было последовать нападение. Каждый свое окно и свою дверь. По строго разграниченным секторам. Они просто не могли предположить, что нежданный визитер, если он не случайный прохожий, пришел один.
Офицер правильно оценил маневры красножилеточных водопроводчиков, действующих в лучших традициях тактики боя в замкнутых помещениях. Он был достаточно опытным, чтобы понять, что за этим через мгновение последует.
— Всем оставаться на местах! Я офицер службы Безопасности! — крикнул офицер, демонстрируя одновременно пистолет и служебное удостоверение.
Он правильно рассчитал их действия, но он неправильно оценил степень их выучки.
— Так ты свой! Что ж ты, мать твою, нам операцию срываешь! Мы же из того же ведомства, — раздосадованно ахнул боевик. — А я-то думаю...
— Оружие на пол за три метра от себя. Руки за воротник, — скомандовал офицер.
— Ну ты даешь, полковник! — со смешком обратился боевик к офицеру, хотя видел на нем сугубо гражданские штаны и пиджак. — Ну опусти пушку-то, я же говорю, мы свои, из третьего отдела. Начальник у нас Петров. Ну ты чего комедию ломаешь? Не узнаешь, что ли? — И даже руками с досады развел. — Ну тогда я... — И тут же выстрелил. Без паузы. Как учили.
Именно так, не меняя выражения лица, оборвав на полузвуке слово, фразу или даже исполнение любовного романса. Чтобы противник не успел насторожиться, не успел заподозрить подвох. Не уловил смену действия. Полслова, и тут же пуля. Это надо уметь. Этому надо долго и настойчиво учиться. Такое доступно только суперпрофессионалам.
Пуля ударила офицера в бок. Но он тоже имел боевой опыт, в него тоже не однажды стреляли. В том числе в Афганистане. Падая, он успел выпустить в противников всю обойму. Он не промахнулся.
Две пули принял в себя ближний к нему боевик. Еще три — стоявшие за ним приятели.
Боевиков подвел профессионализм. Они действовали правильно. В данном случае слишком правильно. Они подготовились к отражению вваливающихся в следующую секунду в окна и двери до зубов вооруженных спецназовцев и упустили единственного своего реального противника. Их враг не был, как подумали они, разведавангардом основных сил, он был просто самоубийцей-одиночкой.
Офицер быстро отполз под прикрытие массивного слесарного верстака, получив вдогонку еще три пули в колено, бедро и плечо. Война принимала затяжной характер.
Еще до того, как оглядеться, офицер сбросил пустую обойму, загнав на ее место новую. Прав был телефонный аноним, когда рекомендовал ему не ограничиваться одним боекомплектом. Он вообще оказался прав по всем статьям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48