Одних только волосков сотни три отобрали. И каждый сравнили с каждым.
Эти волосы принадлежали покойному.
Эти — его жене.
Эти — водителю.
Эти — любовнице.
Замам…
Референтам…
Другим побывавшим в машине работникам…
А вот эти…
“Эти” волоски были необычными, потому что были из парика. Причем перекрашенными в цвет, близкий к цвету шевелюры водителя.
На сиденье водителя, на коврике, на приборной панели были найдены микрочастички грима.
На руле мазки тонального крема.
И все сразу стало очевидным…
Водитель не убивал своего хозяина, он даже не был в момент убийства в гараже. Его каким-то образом отключили, например, подмешав в еду или питье психотропные вещества, влили в рот водки, положили в беседку и, загримировавшись под него, сели в его машину.
Когда “болван” вызвал машину, в машине сидел уже не водитель, сидел убийца!
Это был гарантированный и, может быть, единственный способ проскользнуть сквозь кольца охраны. Стать тем, кто не может вызывать подозрений, спокойно сблизиться с жертвой, сделать свое дело и незамеченным, хотя и наблюдаемым всеми, покинуть место преступления.
Все очень просто!
Хотя на самом деле не просто. Не просто выполнить грим, подобрать цвет и форму парика. Еще сложнее скопировать походку, жесты, мимику, голос так, чтобы, общаясь практически в упор, никто не заметил подмены.
Покойник — не заметил.
— Мы предполагаем проверить всех людей, которые в промежуток между восемнадцатью и восемнадцатью тридцатью могли находиться…
— Можете не проверять, — прервал своего телохранителя Президент. — Меня больше не интересуют выводы следствия.
— Но я думал…
— Вы слишком поздно начали думать. Думать надо было раньше, когда объект был жив, когда я просил его защитить. А теперь — поздно. Все поздно…
Президента действительно мало интересовали выводы следствия. Он лучше, чем кто-либо, знал, кто был коллективным исполнителем заказа, и знал, кто был заказчиком.
Впрочем, нет, об исполнителях он знал не так уж и много, знал, может быть, чуть более других, знал лишь, что они есть. Что способны на самопожертвование. И способны выполнять задачи, которые другим выполнить не под силу. Потому что с этой практически безнадежной задачей справились.
Чему то ли радоваться, то ли огорчаться…
Конечно, радоваться, коли остались еще в стране профессионалы такого уровня.
Но еще более огорчаться. Тому, что в стране есть профессионалы такого уровня.
И никакого противоречия в том нет. Потому что все зависит от стоящего впереди знака — плюса или минуса. От того, по какую сторону баррикады эти профессионалы окажутся. Посредники заверяли его, что по эту. Но так ли это? И даже если так, будет ли так в дальнейшем?
Не узнать.
Как тогда проверить их преданность?
Только заставив пролить кровь. Потому что слова в этом мире ничего не значат. Значит — кровь.
Заказать им очередного “болвана”?
Нет, “болван” — это не проверка. Это лишь проверка технических возможностей. Проверка лояльности — это нечто иное. Но все равно желательно замешанное на крови!
Да, им нужно заказать человека, но не “болвана”. Не “болвана”! Им нужно заказать их человека. Так будет болезненней. Так будет вернее. Если они им пожертвуют — им можно доверять. Если нет… Если нет, то лучше их задавить теперь, пока они не ждут атаки с этой стороны. С его стороны.
Нужно заставить отдать их своего человека. Например, того, который разрабатывал тему заговора. Лучше его! И тем убить двух зайцев!..
Только не зайцев. Если учитывать масштабы игры, следует сказать не зайцев, следует сказать — медведей. Убить двух медведей! Так будет вернее. Так будет в самый раз…
Глава 38
Ситуации такого уровня Служба безопасности разрешать самостоятельно не могла. Не имела права.
Можно было, конечно, как раньше, на боевых, рискнуть взять ответственность на себя и… Только тот, кто возьмет, тот в случае неудачи и огребется. А огребаться не хочется. Отвыкли они в уютных офисных креслах рисковать. Привыкли за них держаться.
— Похоже, надо сдаваться “Рыжему”.
“Рыжий” был птицей высокого полета. Слишком высокого, чтобы тревожить его по пустякам.
— К “Рыжему? Да ты что?! Сдались мы ему с нашими проблемами…
Но “Рыжий” прореагировал на случившееся неожиданно нервно. Слишком нервно.
— Почему вы не доложили мне сразу?
— Но мы не думали…
— Надо было думать! Думать вообще полезно!.. “Рыжий” потребовал представить ему подробный отчет и затребовал в Москву директора Дальэнерго…
— Что это он из-за какого-то паршивого завода?..
Но дело было не в заводе — что такое один, на задворках электрической империи, бетонный заводик в сравнении с тысячами больших и малых предприятий отрасли, десятками тысяч километров линий электропередачи, миллиардными оборотами? Пустяк. Меньше, чем пустяк!
Дело было в том, что “наезд” на завод ЖБИ-2 был лишь первым “звоночком”. После которого прозвучал еще один, о чем начальники Службы безопасности ничего не знали. Прозвучал в прямом смысле этого слова — на столе, в кабинете директора другого, в другом конце страны, предприятия энергосистемы. О чем директор незамедлительно доложил наверх.
Один случай — можно списать на случай.
Два случая — это уже предупреждение… Только о чем?..
“Рыжий” лихорадочно соображал, от кого может исходить угроза. Угроза делу.
В стране намечается очередной этап передела собственности. Намечается с его подачи и не без его участия. Все должно начаться по хорошо просчитанному сценарию и начаться скоро…
Запад готов под распродажу естественных монополий списать долги и даже чего-нибудь подкинуть стране на бедность. Почему — пока не ясно. Но очень кстати. Эти ребята умеют продавливать угодные им решения.
Хозяин против них не пойдет. У Хозяина позиции шаткие, он, как та проститутка, которая всех должна удовлетворить — и тех и этих, со всех деньги содрать и при этом девичью честь сохранить. Что трудно.
Нет, Хозяин в драку не полезет. Хозяин будет в стороне, будет над дракой.
Кто еще? Народ?
Народ, как верно подметил Пушкин, будет безмолвствовать. Народу еще Петр языки повырвал вместе с бородами. А Сталин остатки подчистил.
Народ можно в расчет не брать.
Оппозиция? Тоже не противник. Им чем хуже, тем лучше. Внешне протестуя против “распродажи Родины”, они будут “за”, надеясь извлечь из этого процесса свои дивиденды.
Конкуренты?
Ерунда. Реальной конкуренции в стране нет. С теми, кто хоть что-то собой представляет, все уже договорено. Им мир важнее денег. А тех, что помельче, всех давно перестреляли и пересажали. Рынок силы устоялся. Никто в чужую кормушку без спроса не сунется.
Здесь тоже все схвачено.
Расклад самый удачный — верхи пока не могут, низам все по фигу, прослойка молчит в тряпочку, прикормленная спонсорскими подачками.
Путь расчищен. Как говорил их Ленин — вчера было рано, завтра будет поздно. В самый раз — сегодня, сейчас.
Подгрести основные в этой стране фонды, а там посмотрим, кто чего стоит. И сколько.
Так должно быть!
Должно было быть…
И вдруг в колоде объявляются новые козыри. Вдруг выясняется, что какие-то беспредельщики, никого ни о чем не спросив, начали свой передел собственности. Начали снизу передел не принадлежавшей им собственности. Уже фактически его собственности.
По крайней мере так можно истолковать эти два случившихся почти одновременно на Дальнем Востоке и на крайнем Западе события. Можно и не так, но лучше так! Лучше — как на попытку проверить его на вшивость, потому что слишком много поставлено на карту.
Если эти заводы отдать легко, то кое-кто может принять его легкомысленность за слабость. И тогда неизбежен передел претензий. Тогда не устоять…
— Немедленно разберитесь с этими… Как угодно разберитесь, — приказал “Рыжий”.
— Мы можем применять оружие? — на всякий случай уточнили руководители Службы безопасности.
— Можете. И даже желательно применять…
Все всё поняли. Поняли больше, чем было сказано. Поняли, что “Рыжий” заказал кровь. Чтобы другим неповадно было…
В подведомственных охранных агентствах провели повальную мобилизацию. Прямо как во время объявления войны. Охранников отзывали из отгулов и отпусков, вручали командировочные удостоверения и билеты и посылали на Дальний Восток. Спортобщество “Факел” было вынуждено отправить на соревнования и сборы чуть не всех своих спортсменов, сформировав сразу три сборные команды — легкоатлетов, футболистов и пловцов.
Прибывающие на место охранники и “спортсмены” на этот раз особо не скрывались, они демонстрировали силу. Силу пославших их сюда хозяев.
Но основную задачу решали не они, решали многочисленные, прикормленные через благотворительные фонды и напрямую — конвертиками “друзья” отечественной энергетики. “Друзья”, работавшие в правоохранительных органах.
На дачу “Рыжего” зачастили люди в мундирах.
— Мне необходимо знать, кто на нас наезжает. Необходимо знать как можно быстрее…
На других дачах, в откупленных ресторанах и роскошных гостиницах люди “Рыжего” встречались с известными бизнесменами и уголовными авторитетами.
— Если это ваши!..
— Гадом буду, не наши! Что мы, фраера, чтобы не понимать, на кого можно лезть, а за кого рога пообломают!..
Кое с кем из “серьезной братвы” “Рыжий” встречался лично сам. Встречался в офисах и в камерах люкс Бутырок и Крестов.
— Нормальненько у тебя тут. Бедно, но со вкусом…
И было действительно ничего.
В проеме окна, закрывая решетку, висели веселенькие жалюзи, по стенам были раскатаны фотообои с альпийскими пейзажами, “шконки” застелены водяными, с подогревом, матрасами, в углу стоял забитый снедью трехкамерный холодильник, в другом телевизор диагональю полтора метра и музцентр, на месте параши биотуалет.
— Выпить хочешь? Там, в баре.
В мини-баре было спиртное. На выбор.
— Так сидеть можно…
— Вот когда до тебя очередь дойдет — посидишь.
— Типун тебе!..
И то верно, зона, она хоть с “бошевским” холодильником, хоть без, а все одно — зона.
— Зачем пожаловал?
— За жизнь поговорить…
“Перетирали” долго. Всех вспомнили: и друзей, и врагов.
— Может, это черные?
— Нет. У них своя свадьба. Им этот бетон, что танцору… Разве только магаданские.
— Магаданские?.. Может, и магаданские. Счас, звоночек отобью, узнаю.
Заключенный камеры люкс выдернул из-под матраса мобильный телефон.
— Так ты еще и со связью?
— А как без нее? У меня на воле дело.
— Не шмонают?
— Шмонают. Но потом отдают. За баксы. Я эту трубку раз десять обратно покупал. Дорого, блин, стала. Как новый “шестисотый”.
Тыкая синим от татуировок пальцем в кнопки, авторитетный зэк набрал номер.
— Это ты, что ли, Дундук? А это я, узнал?
— …
— Оттуда — с крытки.
— …
— Я чего тебе брякнул-то. Тут базарят, твои кореша беспредел творят? Во Владике на фраеров наехали конкретно, заводик у них взяли.
— …
— ЖБИ-2.
— …
— Нет, не твои? А чьи тогда? Может, Ряхи? Или Косаря Хромого?
— …
— Нет? Ну тогда бывай…
Нажал кнопку отбоя.
— Не знает он ничего.
— Или не хочет сказать?
— Знал бы — сказал. Мне бы сказал! Нет, это не местные.
— А кто?
Заключенный пожал плечами.
— Тогда я пошел? Если что нужно, ты скажи, я организую…
— Ничего не нужно, все есть. Разве только с амнистией пособить.
— Сделаем. Без проблем.
— И вот что еще. Ты это, напругу здесь не вырубай, а то у них за два года не уплачено. Дядя сильно просил. И у меня жратва стухнет.
“Дядей” был начальник тюрьмы.
— Будет ему ток.
— Ну вот и ладно. Ты заходи, если еще чего надо будет…
Другие зэки тоже звонили из камер своим приятелям и отбивали им факсы.
И “друзья” с Петровки отбивали.
И с Лубянки.
А свои так вообще с ног сбились.
Но кончик ниточки не находился. Никак не находился…
Но ничего, найдется! При такой массированной облаве найдется…
Обязательно найдется! Вопрос лишь времени!..
Глава 39
Раньше границы были на замке.
Потом замки дружными демократическими усилиями сбили, и расхожая газетная фраза — безграничные просторы страны — стала звучать по-новому — без граничные.
Что, в общем-то, неплохо.
Потому что разве это дело, когда фрезеровщик Тютькин не может смотаться на пару дней на рождественские каникулы в Париж без согласования своей кандидатуры с завкомом.
Впрочем, он и теперь дальше тещиной дачи не выезжает. Наверное, не хочет… Но, главное, что может!
И это, бесспорно, хорошо!
А что же тогда плохо?
Плохо, что младшая дочь Тютькина и его старший сын употребляют наркотики. Приток которых раньше сдерживал тот самый “занавес” А теперь его нет…
Такое положение дел научный марксизм-ленинизм определял как диалектику. Когда с одной стороны — ну очень хорошо, а с другой — можно бы хуже, да хуже вроде уже некуда.
Единственно кто выиграл от открытия границ, причем без каких-либо оговорок, — это спецслужбы. К сожалению, не наши.
К примеру, раньше, чтобы провернуть на территории Советской империи какую-нибудь операцию, приходилось месяцами подбирать и разрабатывать подходящую кандидатуру, пробивать в границах “коридоры”, устраивать тайники, “снимать” пароли, проводить подводки, вербовки и акции прикрытия… Теперь ничего пробивать не надо, теперь можно подойти к первому встретившемуся в правительственном коридоре чиновнику и предложить ему…
— Мы хочет предложить вашей страна большую партию дешевых компьютеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Эти волосы принадлежали покойному.
Эти — его жене.
Эти — водителю.
Эти — любовнице.
Замам…
Референтам…
Другим побывавшим в машине работникам…
А вот эти…
“Эти” волоски были необычными, потому что были из парика. Причем перекрашенными в цвет, близкий к цвету шевелюры водителя.
На сиденье водителя, на коврике, на приборной панели были найдены микрочастички грима.
На руле мазки тонального крема.
И все сразу стало очевидным…
Водитель не убивал своего хозяина, он даже не был в момент убийства в гараже. Его каким-то образом отключили, например, подмешав в еду или питье психотропные вещества, влили в рот водки, положили в беседку и, загримировавшись под него, сели в его машину.
Когда “болван” вызвал машину, в машине сидел уже не водитель, сидел убийца!
Это был гарантированный и, может быть, единственный способ проскользнуть сквозь кольца охраны. Стать тем, кто не может вызывать подозрений, спокойно сблизиться с жертвой, сделать свое дело и незамеченным, хотя и наблюдаемым всеми, покинуть место преступления.
Все очень просто!
Хотя на самом деле не просто. Не просто выполнить грим, подобрать цвет и форму парика. Еще сложнее скопировать походку, жесты, мимику, голос так, чтобы, общаясь практически в упор, никто не заметил подмены.
Покойник — не заметил.
— Мы предполагаем проверить всех людей, которые в промежуток между восемнадцатью и восемнадцатью тридцатью могли находиться…
— Можете не проверять, — прервал своего телохранителя Президент. — Меня больше не интересуют выводы следствия.
— Но я думал…
— Вы слишком поздно начали думать. Думать надо было раньше, когда объект был жив, когда я просил его защитить. А теперь — поздно. Все поздно…
Президента действительно мало интересовали выводы следствия. Он лучше, чем кто-либо, знал, кто был коллективным исполнителем заказа, и знал, кто был заказчиком.
Впрочем, нет, об исполнителях он знал не так уж и много, знал, может быть, чуть более других, знал лишь, что они есть. Что способны на самопожертвование. И способны выполнять задачи, которые другим выполнить не под силу. Потому что с этой практически безнадежной задачей справились.
Чему то ли радоваться, то ли огорчаться…
Конечно, радоваться, коли остались еще в стране профессионалы такого уровня.
Но еще более огорчаться. Тому, что в стране есть профессионалы такого уровня.
И никакого противоречия в том нет. Потому что все зависит от стоящего впереди знака — плюса или минуса. От того, по какую сторону баррикады эти профессионалы окажутся. Посредники заверяли его, что по эту. Но так ли это? И даже если так, будет ли так в дальнейшем?
Не узнать.
Как тогда проверить их преданность?
Только заставив пролить кровь. Потому что слова в этом мире ничего не значат. Значит — кровь.
Заказать им очередного “болвана”?
Нет, “болван” — это не проверка. Это лишь проверка технических возможностей. Проверка лояльности — это нечто иное. Но все равно желательно замешанное на крови!
Да, им нужно заказать человека, но не “болвана”. Не “болвана”! Им нужно заказать их человека. Так будет болезненней. Так будет вернее. Если они им пожертвуют — им можно доверять. Если нет… Если нет, то лучше их задавить теперь, пока они не ждут атаки с этой стороны. С его стороны.
Нужно заставить отдать их своего человека. Например, того, который разрабатывал тему заговора. Лучше его! И тем убить двух зайцев!..
Только не зайцев. Если учитывать масштабы игры, следует сказать не зайцев, следует сказать — медведей. Убить двух медведей! Так будет вернее. Так будет в самый раз…
Глава 38
Ситуации такого уровня Служба безопасности разрешать самостоятельно не могла. Не имела права.
Можно было, конечно, как раньше, на боевых, рискнуть взять ответственность на себя и… Только тот, кто возьмет, тот в случае неудачи и огребется. А огребаться не хочется. Отвыкли они в уютных офисных креслах рисковать. Привыкли за них держаться.
— Похоже, надо сдаваться “Рыжему”.
“Рыжий” был птицей высокого полета. Слишком высокого, чтобы тревожить его по пустякам.
— К “Рыжему? Да ты что?! Сдались мы ему с нашими проблемами…
Но “Рыжий” прореагировал на случившееся неожиданно нервно. Слишком нервно.
— Почему вы не доложили мне сразу?
— Но мы не думали…
— Надо было думать! Думать вообще полезно!.. “Рыжий” потребовал представить ему подробный отчет и затребовал в Москву директора Дальэнерго…
— Что это он из-за какого-то паршивого завода?..
Но дело было не в заводе — что такое один, на задворках электрической империи, бетонный заводик в сравнении с тысячами больших и малых предприятий отрасли, десятками тысяч километров линий электропередачи, миллиардными оборотами? Пустяк. Меньше, чем пустяк!
Дело было в том, что “наезд” на завод ЖБИ-2 был лишь первым “звоночком”. После которого прозвучал еще один, о чем начальники Службы безопасности ничего не знали. Прозвучал в прямом смысле этого слова — на столе, в кабинете директора другого, в другом конце страны, предприятия энергосистемы. О чем директор незамедлительно доложил наверх.
Один случай — можно списать на случай.
Два случая — это уже предупреждение… Только о чем?..
“Рыжий” лихорадочно соображал, от кого может исходить угроза. Угроза делу.
В стране намечается очередной этап передела собственности. Намечается с его подачи и не без его участия. Все должно начаться по хорошо просчитанному сценарию и начаться скоро…
Запад готов под распродажу естественных монополий списать долги и даже чего-нибудь подкинуть стране на бедность. Почему — пока не ясно. Но очень кстати. Эти ребята умеют продавливать угодные им решения.
Хозяин против них не пойдет. У Хозяина позиции шаткие, он, как та проститутка, которая всех должна удовлетворить — и тех и этих, со всех деньги содрать и при этом девичью честь сохранить. Что трудно.
Нет, Хозяин в драку не полезет. Хозяин будет в стороне, будет над дракой.
Кто еще? Народ?
Народ, как верно подметил Пушкин, будет безмолвствовать. Народу еще Петр языки повырвал вместе с бородами. А Сталин остатки подчистил.
Народ можно в расчет не брать.
Оппозиция? Тоже не противник. Им чем хуже, тем лучше. Внешне протестуя против “распродажи Родины”, они будут “за”, надеясь извлечь из этого процесса свои дивиденды.
Конкуренты?
Ерунда. Реальной конкуренции в стране нет. С теми, кто хоть что-то собой представляет, все уже договорено. Им мир важнее денег. А тех, что помельче, всех давно перестреляли и пересажали. Рынок силы устоялся. Никто в чужую кормушку без спроса не сунется.
Здесь тоже все схвачено.
Расклад самый удачный — верхи пока не могут, низам все по фигу, прослойка молчит в тряпочку, прикормленная спонсорскими подачками.
Путь расчищен. Как говорил их Ленин — вчера было рано, завтра будет поздно. В самый раз — сегодня, сейчас.
Подгрести основные в этой стране фонды, а там посмотрим, кто чего стоит. И сколько.
Так должно быть!
Должно было быть…
И вдруг в колоде объявляются новые козыри. Вдруг выясняется, что какие-то беспредельщики, никого ни о чем не спросив, начали свой передел собственности. Начали снизу передел не принадлежавшей им собственности. Уже фактически его собственности.
По крайней мере так можно истолковать эти два случившихся почти одновременно на Дальнем Востоке и на крайнем Западе события. Можно и не так, но лучше так! Лучше — как на попытку проверить его на вшивость, потому что слишком много поставлено на карту.
Если эти заводы отдать легко, то кое-кто может принять его легкомысленность за слабость. И тогда неизбежен передел претензий. Тогда не устоять…
— Немедленно разберитесь с этими… Как угодно разберитесь, — приказал “Рыжий”.
— Мы можем применять оружие? — на всякий случай уточнили руководители Службы безопасности.
— Можете. И даже желательно применять…
Все всё поняли. Поняли больше, чем было сказано. Поняли, что “Рыжий” заказал кровь. Чтобы другим неповадно было…
В подведомственных охранных агентствах провели повальную мобилизацию. Прямо как во время объявления войны. Охранников отзывали из отгулов и отпусков, вручали командировочные удостоверения и билеты и посылали на Дальний Восток. Спортобщество “Факел” было вынуждено отправить на соревнования и сборы чуть не всех своих спортсменов, сформировав сразу три сборные команды — легкоатлетов, футболистов и пловцов.
Прибывающие на место охранники и “спортсмены” на этот раз особо не скрывались, они демонстрировали силу. Силу пославших их сюда хозяев.
Но основную задачу решали не они, решали многочисленные, прикормленные через благотворительные фонды и напрямую — конвертиками “друзья” отечественной энергетики. “Друзья”, работавшие в правоохранительных органах.
На дачу “Рыжего” зачастили люди в мундирах.
— Мне необходимо знать, кто на нас наезжает. Необходимо знать как можно быстрее…
На других дачах, в откупленных ресторанах и роскошных гостиницах люди “Рыжего” встречались с известными бизнесменами и уголовными авторитетами.
— Если это ваши!..
— Гадом буду, не наши! Что мы, фраера, чтобы не понимать, на кого можно лезть, а за кого рога пообломают!..
Кое с кем из “серьезной братвы” “Рыжий” встречался лично сам. Встречался в офисах и в камерах люкс Бутырок и Крестов.
— Нормальненько у тебя тут. Бедно, но со вкусом…
И было действительно ничего.
В проеме окна, закрывая решетку, висели веселенькие жалюзи, по стенам были раскатаны фотообои с альпийскими пейзажами, “шконки” застелены водяными, с подогревом, матрасами, в углу стоял забитый снедью трехкамерный холодильник, в другом телевизор диагональю полтора метра и музцентр, на месте параши биотуалет.
— Выпить хочешь? Там, в баре.
В мини-баре было спиртное. На выбор.
— Так сидеть можно…
— Вот когда до тебя очередь дойдет — посидишь.
— Типун тебе!..
И то верно, зона, она хоть с “бошевским” холодильником, хоть без, а все одно — зона.
— Зачем пожаловал?
— За жизнь поговорить…
“Перетирали” долго. Всех вспомнили: и друзей, и врагов.
— Может, это черные?
— Нет. У них своя свадьба. Им этот бетон, что танцору… Разве только магаданские.
— Магаданские?.. Может, и магаданские. Счас, звоночек отобью, узнаю.
Заключенный камеры люкс выдернул из-под матраса мобильный телефон.
— Так ты еще и со связью?
— А как без нее? У меня на воле дело.
— Не шмонают?
— Шмонают. Но потом отдают. За баксы. Я эту трубку раз десять обратно покупал. Дорого, блин, стала. Как новый “шестисотый”.
Тыкая синим от татуировок пальцем в кнопки, авторитетный зэк набрал номер.
— Это ты, что ли, Дундук? А это я, узнал?
— …
— Оттуда — с крытки.
— …
— Я чего тебе брякнул-то. Тут базарят, твои кореша беспредел творят? Во Владике на фраеров наехали конкретно, заводик у них взяли.
— …
— ЖБИ-2.
— …
— Нет, не твои? А чьи тогда? Может, Ряхи? Или Косаря Хромого?
— …
— Нет? Ну тогда бывай…
Нажал кнопку отбоя.
— Не знает он ничего.
— Или не хочет сказать?
— Знал бы — сказал. Мне бы сказал! Нет, это не местные.
— А кто?
Заключенный пожал плечами.
— Тогда я пошел? Если что нужно, ты скажи, я организую…
— Ничего не нужно, все есть. Разве только с амнистией пособить.
— Сделаем. Без проблем.
— И вот что еще. Ты это, напругу здесь не вырубай, а то у них за два года не уплачено. Дядя сильно просил. И у меня жратва стухнет.
“Дядей” был начальник тюрьмы.
— Будет ему ток.
— Ну вот и ладно. Ты заходи, если еще чего надо будет…
Другие зэки тоже звонили из камер своим приятелям и отбивали им факсы.
И “друзья” с Петровки отбивали.
И с Лубянки.
А свои так вообще с ног сбились.
Но кончик ниточки не находился. Никак не находился…
Но ничего, найдется! При такой массированной облаве найдется…
Обязательно найдется! Вопрос лишь времени!..
Глава 39
Раньше границы были на замке.
Потом замки дружными демократическими усилиями сбили, и расхожая газетная фраза — безграничные просторы страны — стала звучать по-новому — без граничные.
Что, в общем-то, неплохо.
Потому что разве это дело, когда фрезеровщик Тютькин не может смотаться на пару дней на рождественские каникулы в Париж без согласования своей кандидатуры с завкомом.
Впрочем, он и теперь дальше тещиной дачи не выезжает. Наверное, не хочет… Но, главное, что может!
И это, бесспорно, хорошо!
А что же тогда плохо?
Плохо, что младшая дочь Тютькина и его старший сын употребляют наркотики. Приток которых раньше сдерживал тот самый “занавес” А теперь его нет…
Такое положение дел научный марксизм-ленинизм определял как диалектику. Когда с одной стороны — ну очень хорошо, а с другой — можно бы хуже, да хуже вроде уже некуда.
Единственно кто выиграл от открытия границ, причем без каких-либо оговорок, — это спецслужбы. К сожалению, не наши.
К примеру, раньше, чтобы провернуть на территории Советской империи какую-нибудь операцию, приходилось месяцами подбирать и разрабатывать подходящую кандидатуру, пробивать в границах “коридоры”, устраивать тайники, “снимать” пароли, проводить подводки, вербовки и акции прикрытия… Теперь ничего пробивать не надо, теперь можно подойти к первому встретившемуся в правительственном коридоре чиновнику и предложить ему…
— Мы хочет предложить вашей страна большую партию дешевых компьютеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48