Наконец, ее буквально вытолкнули на движущиеся ступеньки. Теперь ей оставалось лишь выбраться на улицу и смешаться с прохожими. Газету и сумочку она по-прежнему крепко прижимала к себе. «Связной оказался довольно неплох, - думала она. - Даже я ничего не заподозрила бы». Это было отрадно. Она попыталась расслабиться и слиться с окружающими.
Но почему до сих пор молчит Алексей? Они занялись любовью, и это было просто восхитительно, а потом он отправился в Ленинскую библиотеку. Однако вечером домой он не вернулся и не позвонил. Его мобильный был отключен, она пыталась связаться с ним четырежды, но все напрасно. Конечно, его работа частенько требовала долгих отлучек, но звонил он обязательно. Елена была уверена, что вечером муж обязательно позвонит. Перед его отлетом в Нью-Йорк на встречу с этим… как его?… ах да, Форсайтом, они могли бы устроить романтический ужин и провели бы вместе, по крайней мере, одну ночь. Но сейчас она постаралась отогнать эти мысли и решила зайти в ЦУМ на Красной площади. Знакомая продавщица Ольга накануне рассказала, что сегодня они должны получить новую партию платьев от Оскара де ла Рента. Разумеется, это возможно только в том случае, если она ухитрится поймать такси, что в это время дня и в этом месте сделать очень трудно.
Слава богу, дождь кончился и снова выглянуло солнце. Надо же, Брентано забыл свой зонтик. Казалось бы, такая простая вещь, а он взял да и лопухнулся. Впрочем, теперь это не имело значения. Зонтик оказался не нужен, и Брентано, смешавшись с толпой, пошел по Лубянской площади по направлению к Театральному проспекту, где постоянно полным-полно туристов, затем свернул в Большой Черкасский переулок, где, как он знал, всегда бывало малолюдно. Его так и подмывало взглянуть, что же такое он несет в газете, но Джо сдержал себя.
Человек, похожий на солидного бизнесмена, дошел до улицы Ильинка и свернул направо, в Никольский переулок, как раз там, где находилась небольшая синагога. Как он и предполагал, здесь было практически безлюдно и тихо, даже шум автобусов сюда не доносился. Брентано был просто одним из прохожих, оказавшихся в этот час в этом месте.
Юсуфов, стараясь не бросаться в глаза, следовал по другой стороне улицы в полуквартале от Брентано. В своем плаще он совершенно не отличался от окружающих и постепенно начал сокращать разделяющее их расстояние, на случай, если придется догнать и задержать шпиона. Рыжий был в контакте с Еленой Ванеевой, и уже одно это делало его возможным агентом ЦРУ, но наверняка сказать было невозможно. Больше всего на свете Илье Васильевичу хотелось выяснить, что же такое вложено в эту самую газету. Ничего, придется потерпеть. Сейчас он следит за шпионом - это ясно как день - и в Лубянской тюрьме, не больно-то приятном местечке для любого подозреваемого, все равно так или иначе вытянет из него информацию. Ну, Христенко, ну, предатель. Давно следовало приглядывать за ним поплотнее.
«Ладно, об этом потом», - подумал Илья Васильевич, ощущая тяжесть «дерринджера» на бедре. Он был одним из немногих, кто пользовался этим оружием, именно оно было у него самым любимым. Юсуфов вообще любил быть не таким, как все остальные. Именно это делало его особенным и отличало от стада. Может быть, перед тем как президент Лавров улетит в Женеву, он успеет попасть к нему на прием и рассказать о заговоре, обеспечив тем самым назначение на пост начальника Второго главного управления.
Заметив идущего за ним по противоположной стороне улицы Юсуфова, Брентано похвалил себя за внимательность. Нет, в метро он его не просчитал, но разве в такой толпе кого-нибудь выделишь взглядом? Все шло, как он и планировал, - тихая улочка, где каждый прохожий на виду, а уж человека из ФСБ он чуял за милю, как переодетого копа в балтиморском гетто. Но откуда же они узнали? Происходило что-то такое, что ему страшно не нравилось, но сейчас было не время раздумывать об этом. Впереди показалось здание, также являющееся частью заранее продуманного плана. Войдя в подъезд, через обширный холл можно было выйти через черный ход. Джо через плечо бросил мимолетный взгляд на русского агента, как раз пересекающего Ипатьевский переулок возле церкви, и понял, что расстояние между ними сокращается.
Брентано как ни в чем не бывало вошел в подъезд. Стоило ему оказаться вне поля зрения преследователя, как он пулей метнулся к черному ходу, выводящему в переулок. Сейчас ему позавидовал бы любой бегун-олимпиец. Он знал, что русский агент найдет вестибюль пустым и растерянно замечется, потом, возможно, заметит черный ход и выскочит следом за Джо, не зная, куда бежать дальше - направо или налево, поскольку, пока он оглядывался, Брентано уже успел воспользоваться черным ходом другого здания.
Оказавшись в вестибюле, Юсуфов чертыхнулся. Он метнулся направо и инстинктивно сделал правильный выбор. Там оказался черный ход, ведущий в здание. Шпион наверняка им воспользовался. В вестибюле несколько жильцов дожидались лифта, но черный ход казался более логичным путем отхода для человека, пытающего скрыться. Юсуфов бросился туда и оказался на соседней улице, среди людей, спешащих домой. Он мгновенно обшарил улицу взглядом, но преследуемого нигде не было видно.
Слава тебе, Господи, наконец-то можно спокойно почесаться, подумал Брентано, поспешно преодолев несколько кварталов. Он стащил с головы парик, отклеил бородку и рассовал их по карманам. После этого снял куртку, вывернул ее наизнанку и теперь оказался в красном вязаном жакете. Больше Джо ничем не был похож на того человека, за которым следил агент ФСБ. Этот русский, который считал себя таким крутым, на самом деле никуда не годился, и Брентано, не теряя времени, приступил к осуществлению финальной части плана. В двух улицах отсюда, на площади Революции, помещался офис агентства, занимающегося передачей бандеролей и посылок по всему миру. Он уселся в кресло, развернул газету и увидел вложенную в нее коробочку с диском. Затем Джо подошел к клерку и решил воспользоваться возможностью попрактиковаться в русском:
- Я хотеть отправить пакет в Нью-Йорк, - начал Брентано. - Поможете упаковать?
Клерк улыбнулся:
- Вы, должно быть, американец, да?
- Ладно, ребята, настанет день, и вы меня от своего не отличите, - огорчился уже по-английски Брентано.
Елене все же повезло с такси - это оказался новенький «мерседес». Она вышла из машины возле ЦУМа, где всегда было многолюдно. Особенно на площади перед универмагом - самым популярным местом у состоятельных русских дам, которые могли щеголять там друг перед другом в дорогих шубах и высоких сапогах. Она шла к входу в магазин, предвкушая, как сейчас подберет себе что-нибудь из новой коллекции Оскара де ла Рента, о чем давно мечтала, но не могла найти ничего подходящего. Интересно, правду ли говорила продавщица Ольга насчет новых поступлений? Может, хоть сегодня повезет.
- Госпожа Иванова? - окликнули ее сзади. Она остановилась, обернулась, удивляясь тому, что окликнувший ее человек не воспользовался фамилией, которую она носила всю жизнь.
- Да?
Грызлов с застенчивым видом, теребя в руке шляпу, сказал:
- Я - Сергей Борисович Грызлов из Второго главного управления. Вы работаете на четвертом этаже, а я - на втором, в Управлении военной контрразведки. Так что мы с вами, можно сказать, коллеги.
Она улыбнулась:
- Что, собственно, вам угодно?
- Прошу прощения за беспокойство. У нас есть основания полагать, что вы узнаете человека, которого задержал полковник Юсуфов, и поможете допросить его. Не исключено, что вы могли видеть его где-то раньше. Поверьте, это займет буквально несколько минут.
Она увидела, как к тротуару подрулила машина, за рулем которой сидел мужчина в кожаной кепке.
- Ну, разумеется. Всегда рада помочь.
- Мы будем вам крайне признательны.
Глава 8
ПОПАЛАСЬ
День 4. 22.00
Номер Алекса в отеле «Националь» был не менее роскошен, чем прежний, в «Метрополе». Он стоил около тысячи пятисот долларов в сутки, сумму совершенно умопомрачительную, по понятиям Алекса, но он, следуя совету Шометта, сегодня снял этот номер и заплатил вперед наличными. В апартаментах были расписные потолки и французская антикварная мебель. Наверняка это по достоинству оценили бы по-настоящему богатые люди, пожелай счастливчик, снявший номер, устроить прием и блеснуть своим богатством и властью. Рене считал, что выкинуть такой финт имеет смысл, поскольку Алекс выдавал себя за одного из будущих участников предстоящего голосования по «Глоба-Линк», и с этим нельзя было не согласиться.
Алекс схватился за мобильник и бросил взгляд на часы. Было десять вечера.
- Да, совершенно верно, один до Архангельска. Только вы не смогли бы придержать его, а то я еще не знаю, когда точно смогу выехать?
- Михаил Михайлович Филиппов?
- Совершенно верно. Я заплачу наличными прямо в кассу перед отправлением.
- Отлично. Спасибо.
Он отключил телефон, отложил его, открыл атташе-кейс, отодвинул пояс с деньгами и «глок-26». На дне кейса лежал желтый конверт с досье. Алекс уселся в кресло у торшера и начал читать справку о Владимире Юрьевиче Румянцеве, сопредседателе правления фирмы «Спейс-Диск».
Владимир Юрьевич Румянцев, родившийся 12 октября 1938 года, был единственным сыном Надежды Павловны и Юрия Яковлевича Румянцевых. Его деды и бабки находились в дальнем родстве с Николаем II и во время Октябрьской революции 1917 года вынуждены были бежать в Париж. Однако их сын, отец Владимира Юрьевича Румянцева, вернулся в коммунистическую Россию вскоре после разгрома белого движения. Он отрекся от эмиграции и после смерти Ленина во всем помогал Сталину. В конце концов он стал членом Политбюро.
Тем временем его сын Владимир Юрьевич учился в Московском государственном университете, самом престижном вузе страны, на факультете журналистики, и после смерти Сталина в 1953 году стал одним из ведущих советских пропагандистов. Он писал речи для Леонида Брежнева, которого сменил Андрей Черненко. После недолгого пребывания этого старикана посту генсека Владимир продолжал работать с Юрием Андроповым и Михаилом Горбачевым.
Ко времени смерти своего отца в 1972 году и матери в 1980-м Румянцев уже занимал пост начальника отдела пропаганды Гостелерадио. Он женился на Марине Клебановой и в 1974 году, через два года после смерти отца, был избран членом Политбюро, в то время возглавляемого Брежневым. Помимо роскошной квартиры в Москве на Кутузовском проспекте, Румянцеву была выделена большая дача в Сестрорецке, к северу от Санкт-Петербурга, где он и проживает с женой в настоящее время.
Его брак с Мариной Клебановой оказался неудачным с самого начала, и Владимир начал пить. Он частенько бил супругу, знакомые не раз видели ее в ссадинах и синяках. Но она никогда не жаловалась на мужа. Мария проживает в собственной части дома, состоящей из восемнадцати комнат. Кроме того, на участке имеется отдельно стоящий дом для гостей из восьми комнат, яхта в собственном доке на Неве и охотничьи угодья, круглосуточно охраняемые группой из шести охранников с питбулями.
Румянцев давно дружит с Андре Робеспьерром, они часто бывают друг у друга в гостях и по этому поводу всегда устраивают торжественные приемы. У них много общих интересов, от охоты до совместной деятельности по обеспечению финансового доминирования «Глоба-Линк» при содействии крупнейших корпораций и мировых политических лидеров. Его личный секретарь, Светлана Нармонова, проработала с ним последние десять лет и пользуется его полным доверием. Как она попала на эту должность, неизвестно, но эта женщина родом из небогатой семьи. Светлана проживает там же, на даче, и при необходимости сопровождает шефа в деловых поездках. Нармонова никогда не была замужем, считается, что она иногда оказывает шефу услуги сексуального характера. Впрочем, такого рода информация никогда подтверждена не была.
Внезапно послышался какой-то шум, потом он повторился - как будто в тишине номера металлом скребли по металлу. Замок провернулся, опустилась ручка двери. Алекс вскочил с кресла и едва не бросился вперед, но остановился и взглянул на часы Алексея. Как раз наступило время, когда горничная должна стелить постель. Он вернулся в кресло и принял как можно более беспечный вид, как будто ожидал этого визита.
- Прошу прощения, - послышался мужской голос, сопровождаемый негромким стуком по дверному косяку.
- Да? - отозвался Алекс, не поднимая головы. А когда поднял, то был просто потрясен, поскольку видел в материалах Христенко фотографию Андре Робеспьерра.
Робеспьерр по-прежнему стоял в дверях. Во взгляде его явственно читалось и одобрение, и снисходительность. Тот же странный коктейль чувств присутствовал и в его тоне, когда он продолжил говорить:
- Я как раз собирался поужинать и тут вспомнил, что мы с вами живем в одном отеле. Мой номер на седьмом этаже. Простите, я вас не отвлекаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Но почему до сих пор молчит Алексей? Они занялись любовью, и это было просто восхитительно, а потом он отправился в Ленинскую библиотеку. Однако вечером домой он не вернулся и не позвонил. Его мобильный был отключен, она пыталась связаться с ним четырежды, но все напрасно. Конечно, его работа частенько требовала долгих отлучек, но звонил он обязательно. Елена была уверена, что вечером муж обязательно позвонит. Перед его отлетом в Нью-Йорк на встречу с этим… как его?… ах да, Форсайтом, они могли бы устроить романтический ужин и провели бы вместе, по крайней мере, одну ночь. Но сейчас она постаралась отогнать эти мысли и решила зайти в ЦУМ на Красной площади. Знакомая продавщица Ольга накануне рассказала, что сегодня они должны получить новую партию платьев от Оскара де ла Рента. Разумеется, это возможно только в том случае, если она ухитрится поймать такси, что в это время дня и в этом месте сделать очень трудно.
Слава богу, дождь кончился и снова выглянуло солнце. Надо же, Брентано забыл свой зонтик. Казалось бы, такая простая вещь, а он взял да и лопухнулся. Впрочем, теперь это не имело значения. Зонтик оказался не нужен, и Брентано, смешавшись с толпой, пошел по Лубянской площади по направлению к Театральному проспекту, где постоянно полным-полно туристов, затем свернул в Большой Черкасский переулок, где, как он знал, всегда бывало малолюдно. Его так и подмывало взглянуть, что же такое он несет в газете, но Джо сдержал себя.
Человек, похожий на солидного бизнесмена, дошел до улицы Ильинка и свернул направо, в Никольский переулок, как раз там, где находилась небольшая синагога. Как он и предполагал, здесь было практически безлюдно и тихо, даже шум автобусов сюда не доносился. Брентано был просто одним из прохожих, оказавшихся в этот час в этом месте.
Юсуфов, стараясь не бросаться в глаза, следовал по другой стороне улицы в полуквартале от Брентано. В своем плаще он совершенно не отличался от окружающих и постепенно начал сокращать разделяющее их расстояние, на случай, если придется догнать и задержать шпиона. Рыжий был в контакте с Еленой Ванеевой, и уже одно это делало его возможным агентом ЦРУ, но наверняка сказать было невозможно. Больше всего на свете Илье Васильевичу хотелось выяснить, что же такое вложено в эту самую газету. Ничего, придется потерпеть. Сейчас он следит за шпионом - это ясно как день - и в Лубянской тюрьме, не больно-то приятном местечке для любого подозреваемого, все равно так или иначе вытянет из него информацию. Ну, Христенко, ну, предатель. Давно следовало приглядывать за ним поплотнее.
«Ладно, об этом потом», - подумал Илья Васильевич, ощущая тяжесть «дерринджера» на бедре. Он был одним из немногих, кто пользовался этим оружием, именно оно было у него самым любимым. Юсуфов вообще любил быть не таким, как все остальные. Именно это делало его особенным и отличало от стада. Может быть, перед тем как президент Лавров улетит в Женеву, он успеет попасть к нему на прием и рассказать о заговоре, обеспечив тем самым назначение на пост начальника Второго главного управления.
Заметив идущего за ним по противоположной стороне улицы Юсуфова, Брентано похвалил себя за внимательность. Нет, в метро он его не просчитал, но разве в такой толпе кого-нибудь выделишь взглядом? Все шло, как он и планировал, - тихая улочка, где каждый прохожий на виду, а уж человека из ФСБ он чуял за милю, как переодетого копа в балтиморском гетто. Но откуда же они узнали? Происходило что-то такое, что ему страшно не нравилось, но сейчас было не время раздумывать об этом. Впереди показалось здание, также являющееся частью заранее продуманного плана. Войдя в подъезд, через обширный холл можно было выйти через черный ход. Джо через плечо бросил мимолетный взгляд на русского агента, как раз пересекающего Ипатьевский переулок возле церкви, и понял, что расстояние между ними сокращается.
Брентано как ни в чем не бывало вошел в подъезд. Стоило ему оказаться вне поля зрения преследователя, как он пулей метнулся к черному ходу, выводящему в переулок. Сейчас ему позавидовал бы любой бегун-олимпиец. Он знал, что русский агент найдет вестибюль пустым и растерянно замечется, потом, возможно, заметит черный ход и выскочит следом за Джо, не зная, куда бежать дальше - направо или налево, поскольку, пока он оглядывался, Брентано уже успел воспользоваться черным ходом другого здания.
Оказавшись в вестибюле, Юсуфов чертыхнулся. Он метнулся направо и инстинктивно сделал правильный выбор. Там оказался черный ход, ведущий в здание. Шпион наверняка им воспользовался. В вестибюле несколько жильцов дожидались лифта, но черный ход казался более логичным путем отхода для человека, пытающего скрыться. Юсуфов бросился туда и оказался на соседней улице, среди людей, спешащих домой. Он мгновенно обшарил улицу взглядом, но преследуемого нигде не было видно.
Слава тебе, Господи, наконец-то можно спокойно почесаться, подумал Брентано, поспешно преодолев несколько кварталов. Он стащил с головы парик, отклеил бородку и рассовал их по карманам. После этого снял куртку, вывернул ее наизнанку и теперь оказался в красном вязаном жакете. Больше Джо ничем не был похож на того человека, за которым следил агент ФСБ. Этот русский, который считал себя таким крутым, на самом деле никуда не годился, и Брентано, не теряя времени, приступил к осуществлению финальной части плана. В двух улицах отсюда, на площади Революции, помещался офис агентства, занимающегося передачей бандеролей и посылок по всему миру. Он уселся в кресло, развернул газету и увидел вложенную в нее коробочку с диском. Затем Джо подошел к клерку и решил воспользоваться возможностью попрактиковаться в русском:
- Я хотеть отправить пакет в Нью-Йорк, - начал Брентано. - Поможете упаковать?
Клерк улыбнулся:
- Вы, должно быть, американец, да?
- Ладно, ребята, настанет день, и вы меня от своего не отличите, - огорчился уже по-английски Брентано.
Елене все же повезло с такси - это оказался новенький «мерседес». Она вышла из машины возле ЦУМа, где всегда было многолюдно. Особенно на площади перед универмагом - самым популярным местом у состоятельных русских дам, которые могли щеголять там друг перед другом в дорогих шубах и высоких сапогах. Она шла к входу в магазин, предвкушая, как сейчас подберет себе что-нибудь из новой коллекции Оскара де ла Рента, о чем давно мечтала, но не могла найти ничего подходящего. Интересно, правду ли говорила продавщица Ольга насчет новых поступлений? Может, хоть сегодня повезет.
- Госпожа Иванова? - окликнули ее сзади. Она остановилась, обернулась, удивляясь тому, что окликнувший ее человек не воспользовался фамилией, которую она носила всю жизнь.
- Да?
Грызлов с застенчивым видом, теребя в руке шляпу, сказал:
- Я - Сергей Борисович Грызлов из Второго главного управления. Вы работаете на четвертом этаже, а я - на втором, в Управлении военной контрразведки. Так что мы с вами, можно сказать, коллеги.
Она улыбнулась:
- Что, собственно, вам угодно?
- Прошу прощения за беспокойство. У нас есть основания полагать, что вы узнаете человека, которого задержал полковник Юсуфов, и поможете допросить его. Не исключено, что вы могли видеть его где-то раньше. Поверьте, это займет буквально несколько минут.
Она увидела, как к тротуару подрулила машина, за рулем которой сидел мужчина в кожаной кепке.
- Ну, разумеется. Всегда рада помочь.
- Мы будем вам крайне признательны.
Глава 8
ПОПАЛАСЬ
День 4. 22.00
Номер Алекса в отеле «Националь» был не менее роскошен, чем прежний, в «Метрополе». Он стоил около тысячи пятисот долларов в сутки, сумму совершенно умопомрачительную, по понятиям Алекса, но он, следуя совету Шометта, сегодня снял этот номер и заплатил вперед наличными. В апартаментах были расписные потолки и французская антикварная мебель. Наверняка это по достоинству оценили бы по-настоящему богатые люди, пожелай счастливчик, снявший номер, устроить прием и блеснуть своим богатством и властью. Рене считал, что выкинуть такой финт имеет смысл, поскольку Алекс выдавал себя за одного из будущих участников предстоящего голосования по «Глоба-Линк», и с этим нельзя было не согласиться.
Алекс схватился за мобильник и бросил взгляд на часы. Было десять вечера.
- Да, совершенно верно, один до Архангельска. Только вы не смогли бы придержать его, а то я еще не знаю, когда точно смогу выехать?
- Михаил Михайлович Филиппов?
- Совершенно верно. Я заплачу наличными прямо в кассу перед отправлением.
- Отлично. Спасибо.
Он отключил телефон, отложил его, открыл атташе-кейс, отодвинул пояс с деньгами и «глок-26». На дне кейса лежал желтый конверт с досье. Алекс уселся в кресло у торшера и начал читать справку о Владимире Юрьевиче Румянцеве, сопредседателе правления фирмы «Спейс-Диск».
Владимир Юрьевич Румянцев, родившийся 12 октября 1938 года, был единственным сыном Надежды Павловны и Юрия Яковлевича Румянцевых. Его деды и бабки находились в дальнем родстве с Николаем II и во время Октябрьской революции 1917 года вынуждены были бежать в Париж. Однако их сын, отец Владимира Юрьевича Румянцева, вернулся в коммунистическую Россию вскоре после разгрома белого движения. Он отрекся от эмиграции и после смерти Ленина во всем помогал Сталину. В конце концов он стал членом Политбюро.
Тем временем его сын Владимир Юрьевич учился в Московском государственном университете, самом престижном вузе страны, на факультете журналистики, и после смерти Сталина в 1953 году стал одним из ведущих советских пропагандистов. Он писал речи для Леонида Брежнева, которого сменил Андрей Черненко. После недолгого пребывания этого старикана посту генсека Владимир продолжал работать с Юрием Андроповым и Михаилом Горбачевым.
Ко времени смерти своего отца в 1972 году и матери в 1980-м Румянцев уже занимал пост начальника отдела пропаганды Гостелерадио. Он женился на Марине Клебановой и в 1974 году, через два года после смерти отца, был избран членом Политбюро, в то время возглавляемого Брежневым. Помимо роскошной квартиры в Москве на Кутузовском проспекте, Румянцеву была выделена большая дача в Сестрорецке, к северу от Санкт-Петербурга, где он и проживает с женой в настоящее время.
Его брак с Мариной Клебановой оказался неудачным с самого начала, и Владимир начал пить. Он частенько бил супругу, знакомые не раз видели ее в ссадинах и синяках. Но она никогда не жаловалась на мужа. Мария проживает в собственной части дома, состоящей из восемнадцати комнат. Кроме того, на участке имеется отдельно стоящий дом для гостей из восьми комнат, яхта в собственном доке на Неве и охотничьи угодья, круглосуточно охраняемые группой из шести охранников с питбулями.
Румянцев давно дружит с Андре Робеспьерром, они часто бывают друг у друга в гостях и по этому поводу всегда устраивают торжественные приемы. У них много общих интересов, от охоты до совместной деятельности по обеспечению финансового доминирования «Глоба-Линк» при содействии крупнейших корпораций и мировых политических лидеров. Его личный секретарь, Светлана Нармонова, проработала с ним последние десять лет и пользуется его полным доверием. Как она попала на эту должность, неизвестно, но эта женщина родом из небогатой семьи. Светлана проживает там же, на даче, и при необходимости сопровождает шефа в деловых поездках. Нармонова никогда не была замужем, считается, что она иногда оказывает шефу услуги сексуального характера. Впрочем, такого рода информация никогда подтверждена не была.
Внезапно послышался какой-то шум, потом он повторился - как будто в тишине номера металлом скребли по металлу. Замок провернулся, опустилась ручка двери. Алекс вскочил с кресла и едва не бросился вперед, но остановился и взглянул на часы Алексея. Как раз наступило время, когда горничная должна стелить постель. Он вернулся в кресло и принял как можно более беспечный вид, как будто ожидал этого визита.
- Прошу прощения, - послышался мужской голос, сопровождаемый негромким стуком по дверному косяку.
- Да? - отозвался Алекс, не поднимая головы. А когда поднял, то был просто потрясен, поскольку видел в материалах Христенко фотографию Андре Робеспьерра.
Робеспьерр по-прежнему стоял в дверях. Во взгляде его явственно читалось и одобрение, и снисходительность. Тот же странный коктейль чувств присутствовал и в его тоне, когда он продолжил говорить:
- Я как раз собирался поужинать и тут вспомнил, что мы с вами живем в одном отеле. Мой номер на седьмом этаже. Простите, я вас не отвлекаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71