У Карла был нож Конрада.
– Острый, – сказал он, заметив, что Конрад взглянул на свое оружие. – Браконьеру такой иметь не обязательно.
– Повернись! – сказал Хайнц. – Руки за спину!
Конрад почувствовал, что ему связывают за спиной руки.
– Что происходит? – спросил он. – Что вы собираетесь делать?
– Мы – ничего, – ответил Хайнц.
– Точно, – сказал Карл. – Делать будет кое-кто другой. – И он засмеялся.
Сунув нож Конрада в ножны, он вывел юношу из таверны. Проходя мимо стола, на котором лежали кролик и колчан, Хайнц захватил их с собой.
Несмотря на ранний час, на улицах было полно людей. Заметив, что ведут пленника, прохожие обращали на него внимание.
– Кто это? – спросил один.
– Эй, что он сделал? – окликнул другой.
– Пойди да узнай! – огрызнулся Карл.
Хайнц хмыкнул. Они вели Конрада куда-то вверх по улице, навстречу утреннему солнцу. Они кого-то искали, и Конрад уже понял: судью…
Через несколько минут вдали послышался стук копыт. Судя по звуку, лошадей было несколько; к ним приближалась группа всадников. Схватив Конрада за шиворот, Карл вытащил его на середину дороги; Хайнц подталкивал его в спину.
Через несколько мгновений из-за угла вывернул первый всадник, за ним ехали еще пятеро. Наконец показалась вся свита – еще человек двенадцать, включая двух егерей, каждый из которых вел на поводках по паре гончих.
Четверо всадников были солдатами в шлемах с голубым плюмажем, ярко начищенных нагрудниках, с мечами и щитами, на которых красовался один и тот же знак – голубой дракон.
Пятым всадником была женщина, одетая в богатые и яркие одежды. Она ехала в дамском седле, рядом с ней шла служанка и держала над ней зонтик с длинной-предлинной ручкой. Лицо женщины закрывал легкий шелковый шарф.
Впереди процессии ехал мужчина, которого, видимо, и дожидались Карл и Хайнц. По сравнению с его одеждами наряд женщины можно было считать просто нищенским. Атлас и замша, и все отделано пышными кружевами. В наряде преобладали всевозможные оттенки синего – от синих кожаных сапог до светло-голубой шляпы и пышного пера на ней еще более светлого оттенка. Только сокол, сидевший у него на правой руке, не был синим; впрочем, на нем был голубой колпачок.
Улицы заполнялись людьми, и все приветствовали важного всадника, кланяясь ему. Он не обращал на них внимания, держась высокомерно и надменно. Заметив Конрада и его стражей, всадник направился прямиком к ним.
– Барон! – сказал Карл.
– Барон! – как эхо откликнулся Хайнц.
Они бухнулись на колени, потянув за собой Конрада.
Всадник чуть шевельнул поводом, и лошадь объехала троицу, стоявшую прямо на дороге.
– В чем дело? – спросил барон, ни к кому не обращаясь.
– Это преступник, господин! – крикнул Карл.
– Ах, вот как, – сказал барон и соизволил взглянуть вниз. Он остановил лошадь, и вся свита также остановилась в некотором отдалении.
Конрад посмотрел на барона. Чисто выбритые жирные щеки, ужасно толстый, из-за тучности было трудно определить его возраст, что-то около сорока. Чтобы нести такую тушу, потребовалась огромная лошадь.
Конрад успел взглянуть на барона лишь мельком, поскольку Карл немедленно пригнул его голову так низко, что волосы коснулись грязных булыжников мостовой. В таком положении, когда все видится вверх ногами, Конрад заметил, как на другой стороне площади появился еще один человек.
Он шел пешком, ведя под уздцы белую лошадь, к которой была привязана еще одна, вьючная; подойдя к таверне и привязав лошадей у входа, человек вошел внутрь. Конраду было плохо видно, но человек, похоже, носил черный шлем, который полностью закрывал его лицо.
Тем временем барон начал допрос.
– Что он сделал? – спросил он Карла и Хайнца.
– Это браконьер, господин барон. Он поймал двух кроликов. Смотрите, одного он съел, вот его шкура, а второй вот. А вот силки.
– Он вор, господин барон. Вот его колчан, видите? Он его, наверное, тоже украл.
– Хозяин! – послышался громкий голос из таверны.
Человек в черном шлеме, видимо, обнаружил, что таверна пуста. Все высыпали на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит.
– Что ты можешь сказать, вор? – спросил барон. Кто-то рывком поднял голову Конрада, и он взглянул барону в глаза.
– Я хотел есть, – сказал Конрад. – Только и всего. Я поймал кролика, потому что очень хотел есть. Я не знал, что это преступление. Я пришел издалека. Я заплачу вам за кролика.
– У него нет денег, – сказал Хайнц.
– Молчать! – приказал барон. – Ты не здешний, я это вижу. Возможно, в ваших местах законы другие. Но пока ты здесь, должен подчиняться моим законам. Ты украл у меня.
– Я не хотел красть!
– Молчать! Ты говоришь, что хотел есть. Это я понимаю. Мы все хотим есть, если не ели целых два или три часа. Я бы простил тебя, если бы ты поймал и съел одного кролика. Но ты поймал двух. Что ты можешь на это ответить?
Конрад открыл рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не придумал, а потому ответил:
– Извините.
– Поздно извиняться, – сказал барон. – Сейчас я еду на охоту. Когда вернусь, тебя повесят.
Конрад уставился на барона, не веря своим ушам. Неужели он выжил в страшной резне только для того, чтобы быть повешенным за каких-то двух кроликов?
Его не убили чудовища, но ведь они просто-напросто безмозглые твари. Получается, что в вопросах жестокости и предательства они не идут ни в какое сравнение с самым опасным существом – человеком.
– Вы не можете его повесить, – раздался голос из дверей таверны.
Голос прозвучал негромко, но, поскольку на площади стояла мертвая тишина, все повернулись, чтобы взглянуть на того, кто это произнес.
На нем действительно был черный шлем. Забрало было поднято, потому что человек собирался пить эль, но лицо его находилось в тени. Он был одет во все черное: кольчуга на кожаной подкладке, из черных металлических колец, на черном поясе черные ножны, даже рукоять меча была черной – такой же, как и шерстяные штаны, и короткие кожаные сапоги.
– То есть как это? – спросил барон. – Кто вы такой? И какое право вы имеете вмешиваться? – Он бросил быстрый взгляд назад, где находилась его охрана. – Это вас не касается, – продолжал он, – кем бы вы ни были.
– Этот человек имеет право на защиту, – сказал незнакомец в черном.
– На защиту? Какую защиту? Это преступник, какая тут может быть защита?
– Он имеет право защищать себя сам.
– Он только что использовал это право. И не слишком удачно.
Барон взглянул на собравшихся; кое-кто в толпе угодливо засмеялся. Барон продолжал смотреть на людей, и смех стал громче.
Незнакомец прихлебывал пиво, дожидаясь, когда станет тихо.
– У него есть право защитить себя в поединке, – сказал он, когда наступила тишина.
Барон удивился.
– Поединок? – спросил он. – Но ведь он… э-э… крестьянин!
– Ну, это пустая формальность. Я думаю, вы знаете, что, согласно рыцарскому кодексу, принятому при дворе императора Магнуса в две тысячи триста двадцать пятом году, право защищать свою жизнь в поединке имеет каждый, кто обладает клинком. – Человек в черном хлебнул еще эля и глянул на Конрада. – У тебя есть клинок, парень?
Конрад, который еще не пришел в себя, машинально ответил:
– Да.
– Нет, – сказал Хайнц.
– Нет, – сказал Карл.
– Вот видите? – сказал барон. – Слово двух моих самых верных подданных против слова браконьера и вора. Я знаю, кому можно верить.
– Но если у него нет клинка, – сказал незнакомец, – то, как он снял с кролика шкуру? Зубами, что ли?
– У него было оружие? – резко спросил барон.
– Э-э… – промямлил Хайнц.
– Ах да… – сказал Карл и показал нож. – Вот…
– Хорошо, хорошо, – сказал барон. Он взял нож и внимательно его осмотрел. – Но у крестьянина не может быть такого оружия. Оно наверняка краденое.
«Что верно, то верно», – подумал Конрад.
– У него есть клинок, – сказал человек в черном, – значит, он имеет право защищать свою жизнь в поединке.
– Нет! – запротестовал барон. – Рыцарские правила касаются только благородных людей, рыцарей, людей чести, а не каких-то крестьян! И под клинком подразумевается меч, а не нож!
– Клинок – он и есть клинок, – ответил незнакомец. – Обвиняемый имеет право защищаться, так что вам придется либо его освободить, либо предоставить ему это право. Вы не можете его повесить.
– Не надо мне указывать, что я могу и что нет! – сердито сказал барон.
Он потянулся к своему мечу, и сокол слетел с руки. Громко хлопая крыльями, птица заметалась на цепочке, которой была привязана к перчатке барона.
Один из охотников бросился выручать птицу; поймав сокола, он посадил его на свою кожаную рукавицу; барон отцепил цепочку и передал ее охотнику.
– Я просто советую вам придерживаться буквы закона, – сказал человек в черном. – Впрочем, если вы боитесь…
– Боюсь? Я? – Барон делано засмеялся. – Чего мне бояться? – сказал он, горделиво выпрямляясь в седле и обводя взглядом горожан.
– Вы назначены Императором править этой местностью, следовательно, ваш долг – строго соблюдать закон, до последней буквы. Обвиняемый имеет право защищать свою жизнь и честь в поединке, поэтому вам решать, принять его вызов или нет.
– Мне? Вы хотите, чтобы я бился… вот с этим? – Барон сделал презрительный жест в сторону Конрада.
– Вам самому не обязательно, – ответил незнакомец. – Если хотите, можете назначить кого-то вместо себя. Но я уверен, что вы горите желанием свершить правосудие лично. Выбор оружия, естественно, за вами. Ваша репутация широко известна, барон. Когда-то вы были отчаянным дуэлянтом. Вы убили пятнадцать человек, верно?
– Шестнадцать, – поправил барон.
– Разумеется, тогда вы были моложе и не такой…
Незнакомец замолчал, не желая произносить слова «жирный», но все было понятно и так.
– Я с кем угодно справлюсь, – уверенно заявил барон, – а что касается какого-то крестьянина – ха!
– Значит, вы принимаете вызов?
– Да, да, да! Давайте покончим с этим побыстрее. Сейчас я убью этого вора и до обеда еще успею поохотиться.
Барон подозвал одного из солдат.
– Дай ему меч.
Конрада поставили на ноги и развязали ему руки. Солдат протянул ему меч.
Барон с трудом слез с лошади. Вытащив меч, он медленно подошел к Конраду:
– Если веришь в какого-нибудь бога, помолись ему хорошенько.
– Одну минуту, барон, пожалуйста, – сказал человек в черном. – Вы имеете право назначить кого-то вместо себя, но обвиняемый ведь тоже имеет такое право. Вы отказались, но давайте спросим его.
Барон нахмурился:
– Мне надоели ваши советы. Перестаньте вмешиваться, вы препятствуете свершению правосудия. Здесь нет никого, кто осмелился бы выйти против меня. Дайте мне с ним расправиться, и дело с концом.
– Что скажешь, парень? – спросил Конрада незнакомец. – Сам будешь драться или кого попросишь?
Конрад взглянул на меч в своей руке, взглянул на барона, взглянул на человека в черном и сказал:
– Я прошу вас.
– Принимаю.
– Эй, это еще что? – воскликнул барон, поворачиваясь к человеку в черном. – Кто вы такой?
Вместо ответа незнакомец снял черный шлем. Его коротко подстриженные волосы были белыми как снег, такой же была и его бородка. Все его лицо было густо покрыто татуировкой; черные, глубоко въевшиеся в кожу линии располагались так, что лицо человека напоминало морду какого-то животного – собаки или лисицы. Нет – волка…
– Ты! – воскликнул барон и попятился.
– Я, – сказал человек с татуировкой. – Рад, что ты меня не забыл, Отто. Я говорил тебе, что мы еще встретимся, и знаю, как бы ты огорчился, если бы я не сдержал обещания. Я вообще человек слова. В отличие от тебя.
Барон бросил беспокойный взгляд по сторонам, словно решая, куда можно сбежать. Взглянул на своих солдат, сидящих в седле, явно намереваясь просить их о помощи, но вместе с тем не желая выказывать слабость перед лицом горожан.
– Вольф, – сказал барон, вкладывая меч в ножны и подходя к беловолосому человеку, – рад видеть тебя после стольких лет. Когда-то мы с тобой не поняли друг друга, а теперь, похоже, все повторяется!
И он засмеялся, хотя было понятно, что барону вовсе не до смеха.
Вольф отбросил в сторону шлем и вытащил меч; металл клинка был таким же черным, как и доспехи рыцаря, по-прежнему державшего в руке кружку с пивом.
– Давай-ка отойдем в сторонку и поговорим, – сказал барон. Он говорил тихо, но Конрад стоял к ним ближе всех, поэтому слышал каждое слово. – Я тебе заплачу, – продолжал барон. – Я дам тебе много денег, очень много. Обещаю, мы все уладим. Прошу тебя, не шути такими вещами. Не станешь же ты вызывать меня на бой из-за какого-то воришки!
– Не стану.
Барон явно обрадовался:
– Ну вот, я знал, что ты разумный человек, Вольф.
– Я буду драться из-за себя. Молись своему Ульрику.
– Ты не уйдешь отсюда живым! – прошипел барон. – Даже если я погибну, мои люди прикончат тебя!
Вольф глянул на солдат, потом на женщину, которая молча наблюдала за сценой, и сказал:
– Не думаю.
– Послушай, Вольф, чего ты хочешь?
– Справедливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Острый, – сказал он, заметив, что Конрад взглянул на свое оружие. – Браконьеру такой иметь не обязательно.
– Повернись! – сказал Хайнц. – Руки за спину!
Конрад почувствовал, что ему связывают за спиной руки.
– Что происходит? – спросил он. – Что вы собираетесь делать?
– Мы – ничего, – ответил Хайнц.
– Точно, – сказал Карл. – Делать будет кое-кто другой. – И он засмеялся.
Сунув нож Конрада в ножны, он вывел юношу из таверны. Проходя мимо стола, на котором лежали кролик и колчан, Хайнц захватил их с собой.
Несмотря на ранний час, на улицах было полно людей. Заметив, что ведут пленника, прохожие обращали на него внимание.
– Кто это? – спросил один.
– Эй, что он сделал? – окликнул другой.
– Пойди да узнай! – огрызнулся Карл.
Хайнц хмыкнул. Они вели Конрада куда-то вверх по улице, навстречу утреннему солнцу. Они кого-то искали, и Конрад уже понял: судью…
Через несколько минут вдали послышался стук копыт. Судя по звуку, лошадей было несколько; к ним приближалась группа всадников. Схватив Конрада за шиворот, Карл вытащил его на середину дороги; Хайнц подталкивал его в спину.
Через несколько мгновений из-за угла вывернул первый всадник, за ним ехали еще пятеро. Наконец показалась вся свита – еще человек двенадцать, включая двух егерей, каждый из которых вел на поводках по паре гончих.
Четверо всадников были солдатами в шлемах с голубым плюмажем, ярко начищенных нагрудниках, с мечами и щитами, на которых красовался один и тот же знак – голубой дракон.
Пятым всадником была женщина, одетая в богатые и яркие одежды. Она ехала в дамском седле, рядом с ней шла служанка и держала над ней зонтик с длинной-предлинной ручкой. Лицо женщины закрывал легкий шелковый шарф.
Впереди процессии ехал мужчина, которого, видимо, и дожидались Карл и Хайнц. По сравнению с его одеждами наряд женщины можно было считать просто нищенским. Атлас и замша, и все отделано пышными кружевами. В наряде преобладали всевозможные оттенки синего – от синих кожаных сапог до светло-голубой шляпы и пышного пера на ней еще более светлого оттенка. Только сокол, сидевший у него на правой руке, не был синим; впрочем, на нем был голубой колпачок.
Улицы заполнялись людьми, и все приветствовали важного всадника, кланяясь ему. Он не обращал на них внимания, держась высокомерно и надменно. Заметив Конрада и его стражей, всадник направился прямиком к ним.
– Барон! – сказал Карл.
– Барон! – как эхо откликнулся Хайнц.
Они бухнулись на колени, потянув за собой Конрада.
Всадник чуть шевельнул поводом, и лошадь объехала троицу, стоявшую прямо на дороге.
– В чем дело? – спросил барон, ни к кому не обращаясь.
– Это преступник, господин! – крикнул Карл.
– Ах, вот как, – сказал барон и соизволил взглянуть вниз. Он остановил лошадь, и вся свита также остановилась в некотором отдалении.
Конрад посмотрел на барона. Чисто выбритые жирные щеки, ужасно толстый, из-за тучности было трудно определить его возраст, что-то около сорока. Чтобы нести такую тушу, потребовалась огромная лошадь.
Конрад успел взглянуть на барона лишь мельком, поскольку Карл немедленно пригнул его голову так низко, что волосы коснулись грязных булыжников мостовой. В таком положении, когда все видится вверх ногами, Конрад заметил, как на другой стороне площади появился еще один человек.
Он шел пешком, ведя под уздцы белую лошадь, к которой была привязана еще одна, вьючная; подойдя к таверне и привязав лошадей у входа, человек вошел внутрь. Конраду было плохо видно, но человек, похоже, носил черный шлем, который полностью закрывал его лицо.
Тем временем барон начал допрос.
– Что он сделал? – спросил он Карла и Хайнца.
– Это браконьер, господин барон. Он поймал двух кроликов. Смотрите, одного он съел, вот его шкура, а второй вот. А вот силки.
– Он вор, господин барон. Вот его колчан, видите? Он его, наверное, тоже украл.
– Хозяин! – послышался громкий голос из таверны.
Человек в черном шлеме, видимо, обнаружил, что таверна пуста. Все высыпали на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит.
– Что ты можешь сказать, вор? – спросил барон. Кто-то рывком поднял голову Конрада, и он взглянул барону в глаза.
– Я хотел есть, – сказал Конрад. – Только и всего. Я поймал кролика, потому что очень хотел есть. Я не знал, что это преступление. Я пришел издалека. Я заплачу вам за кролика.
– У него нет денег, – сказал Хайнц.
– Молчать! – приказал барон. – Ты не здешний, я это вижу. Возможно, в ваших местах законы другие. Но пока ты здесь, должен подчиняться моим законам. Ты украл у меня.
– Я не хотел красть!
– Молчать! Ты говоришь, что хотел есть. Это я понимаю. Мы все хотим есть, если не ели целых два или три часа. Я бы простил тебя, если бы ты поймал и съел одного кролика. Но ты поймал двух. Что ты можешь на это ответить?
Конрад открыл рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не придумал, а потому ответил:
– Извините.
– Поздно извиняться, – сказал барон. – Сейчас я еду на охоту. Когда вернусь, тебя повесят.
Конрад уставился на барона, не веря своим ушам. Неужели он выжил в страшной резне только для того, чтобы быть повешенным за каких-то двух кроликов?
Его не убили чудовища, но ведь они просто-напросто безмозглые твари. Получается, что в вопросах жестокости и предательства они не идут ни в какое сравнение с самым опасным существом – человеком.
– Вы не можете его повесить, – раздался голос из дверей таверны.
Голос прозвучал негромко, но, поскольку на площади стояла мертвая тишина, все повернулись, чтобы взглянуть на того, кто это произнес.
На нем действительно был черный шлем. Забрало было поднято, потому что человек собирался пить эль, но лицо его находилось в тени. Он был одет во все черное: кольчуга на кожаной подкладке, из черных металлических колец, на черном поясе черные ножны, даже рукоять меча была черной – такой же, как и шерстяные штаны, и короткие кожаные сапоги.
– То есть как это? – спросил барон. – Кто вы такой? И какое право вы имеете вмешиваться? – Он бросил быстрый взгляд назад, где находилась его охрана. – Это вас не касается, – продолжал он, – кем бы вы ни были.
– Этот человек имеет право на защиту, – сказал незнакомец в черном.
– На защиту? Какую защиту? Это преступник, какая тут может быть защита?
– Он имеет право защищать себя сам.
– Он только что использовал это право. И не слишком удачно.
Барон взглянул на собравшихся; кое-кто в толпе угодливо засмеялся. Барон продолжал смотреть на людей, и смех стал громче.
Незнакомец прихлебывал пиво, дожидаясь, когда станет тихо.
– У него есть право защитить себя в поединке, – сказал он, когда наступила тишина.
Барон удивился.
– Поединок? – спросил он. – Но ведь он… э-э… крестьянин!
– Ну, это пустая формальность. Я думаю, вы знаете, что, согласно рыцарскому кодексу, принятому при дворе императора Магнуса в две тысячи триста двадцать пятом году, право защищать свою жизнь в поединке имеет каждый, кто обладает клинком. – Человек в черном хлебнул еще эля и глянул на Конрада. – У тебя есть клинок, парень?
Конрад, который еще не пришел в себя, машинально ответил:
– Да.
– Нет, – сказал Хайнц.
– Нет, – сказал Карл.
– Вот видите? – сказал барон. – Слово двух моих самых верных подданных против слова браконьера и вора. Я знаю, кому можно верить.
– Но если у него нет клинка, – сказал незнакомец, – то, как он снял с кролика шкуру? Зубами, что ли?
– У него было оружие? – резко спросил барон.
– Э-э… – промямлил Хайнц.
– Ах да… – сказал Карл и показал нож. – Вот…
– Хорошо, хорошо, – сказал барон. Он взял нож и внимательно его осмотрел. – Но у крестьянина не может быть такого оружия. Оно наверняка краденое.
«Что верно, то верно», – подумал Конрад.
– У него есть клинок, – сказал человек в черном, – значит, он имеет право защищать свою жизнь в поединке.
– Нет! – запротестовал барон. – Рыцарские правила касаются только благородных людей, рыцарей, людей чести, а не каких-то крестьян! И под клинком подразумевается меч, а не нож!
– Клинок – он и есть клинок, – ответил незнакомец. – Обвиняемый имеет право защищаться, так что вам придется либо его освободить, либо предоставить ему это право. Вы не можете его повесить.
– Не надо мне указывать, что я могу и что нет! – сердито сказал барон.
Он потянулся к своему мечу, и сокол слетел с руки. Громко хлопая крыльями, птица заметалась на цепочке, которой была привязана к перчатке барона.
Один из охотников бросился выручать птицу; поймав сокола, он посадил его на свою кожаную рукавицу; барон отцепил цепочку и передал ее охотнику.
– Я просто советую вам придерживаться буквы закона, – сказал человек в черном. – Впрочем, если вы боитесь…
– Боюсь? Я? – Барон делано засмеялся. – Чего мне бояться? – сказал он, горделиво выпрямляясь в седле и обводя взглядом горожан.
– Вы назначены Императором править этой местностью, следовательно, ваш долг – строго соблюдать закон, до последней буквы. Обвиняемый имеет право защищать свою жизнь и честь в поединке, поэтому вам решать, принять его вызов или нет.
– Мне? Вы хотите, чтобы я бился… вот с этим? – Барон сделал презрительный жест в сторону Конрада.
– Вам самому не обязательно, – ответил незнакомец. – Если хотите, можете назначить кого-то вместо себя. Но я уверен, что вы горите желанием свершить правосудие лично. Выбор оружия, естественно, за вами. Ваша репутация широко известна, барон. Когда-то вы были отчаянным дуэлянтом. Вы убили пятнадцать человек, верно?
– Шестнадцать, – поправил барон.
– Разумеется, тогда вы были моложе и не такой…
Незнакомец замолчал, не желая произносить слова «жирный», но все было понятно и так.
– Я с кем угодно справлюсь, – уверенно заявил барон, – а что касается какого-то крестьянина – ха!
– Значит, вы принимаете вызов?
– Да, да, да! Давайте покончим с этим побыстрее. Сейчас я убью этого вора и до обеда еще успею поохотиться.
Барон подозвал одного из солдат.
– Дай ему меч.
Конрада поставили на ноги и развязали ему руки. Солдат протянул ему меч.
Барон с трудом слез с лошади. Вытащив меч, он медленно подошел к Конраду:
– Если веришь в какого-нибудь бога, помолись ему хорошенько.
– Одну минуту, барон, пожалуйста, – сказал человек в черном. – Вы имеете право назначить кого-то вместо себя, но обвиняемый ведь тоже имеет такое право. Вы отказались, но давайте спросим его.
Барон нахмурился:
– Мне надоели ваши советы. Перестаньте вмешиваться, вы препятствуете свершению правосудия. Здесь нет никого, кто осмелился бы выйти против меня. Дайте мне с ним расправиться, и дело с концом.
– Что скажешь, парень? – спросил Конрада незнакомец. – Сам будешь драться или кого попросишь?
Конрад взглянул на меч в своей руке, взглянул на барона, взглянул на человека в черном и сказал:
– Я прошу вас.
– Принимаю.
– Эй, это еще что? – воскликнул барон, поворачиваясь к человеку в черном. – Кто вы такой?
Вместо ответа незнакомец снял черный шлем. Его коротко подстриженные волосы были белыми как снег, такой же была и его бородка. Все его лицо было густо покрыто татуировкой; черные, глубоко въевшиеся в кожу линии располагались так, что лицо человека напоминало морду какого-то животного – собаки или лисицы. Нет – волка…
– Ты! – воскликнул барон и попятился.
– Я, – сказал человек с татуировкой. – Рад, что ты меня не забыл, Отто. Я говорил тебе, что мы еще встретимся, и знаю, как бы ты огорчился, если бы я не сдержал обещания. Я вообще человек слова. В отличие от тебя.
Барон бросил беспокойный взгляд по сторонам, словно решая, куда можно сбежать. Взглянул на своих солдат, сидящих в седле, явно намереваясь просить их о помощи, но вместе с тем не желая выказывать слабость перед лицом горожан.
– Вольф, – сказал барон, вкладывая меч в ножны и подходя к беловолосому человеку, – рад видеть тебя после стольких лет. Когда-то мы с тобой не поняли друг друга, а теперь, похоже, все повторяется!
И он засмеялся, хотя было понятно, что барону вовсе не до смеха.
Вольф отбросил в сторону шлем и вытащил меч; металл клинка был таким же черным, как и доспехи рыцаря, по-прежнему державшего в руке кружку с пивом.
– Давай-ка отойдем в сторонку и поговорим, – сказал барон. Он говорил тихо, но Конрад стоял к ним ближе всех, поэтому слышал каждое слово. – Я тебе заплачу, – продолжал барон. – Я дам тебе много денег, очень много. Обещаю, мы все уладим. Прошу тебя, не шути такими вещами. Не станешь же ты вызывать меня на бой из-за какого-то воришки!
– Не стану.
Барон явно обрадовался:
– Ну вот, я знал, что ты разумный человек, Вольф.
– Я буду драться из-за себя. Молись своему Ульрику.
– Ты не уйдешь отсюда живым! – прошипел барон. – Даже если я погибну, мои люди прикончат тебя!
Вольф глянул на солдат, потом на женщину, которая молча наблюдала за сценой, и сказал:
– Не думаю.
– Послушай, Вольф, чего ты хочешь?
– Справедливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23