– Я все про тебя знаю, мистер Долговязый Джон Рэмси! Ты суешь свой длиннючий нос в мои дела! Думаешь, чего-то вынюхаешь? А ни фига ты не знаешь! Ни фига! – А может хватит, мистер Гарсия! – В голосе Спарроу звенели металлические нотки.
– Из-звините, капитан. – Гарсия повернул к двери. – Пош-шли. Я ус-стал. Спарроу внимательно поглядел на Рэмси, затем повернулся и вывел Гарсию за дверь.
В помещении центрального поста стояла тишина, временами прерываемая лишь тихим урчанием какого-нибудь механизма. Потом Боннет сказал:
– Долговязый Джон? Как вы могли получить подобное прозвище? Рэмси уставился на свои приборы. «Проклятое прозвище! Так значит, Гарсия знает о моем прошлом – истинном прошлом».
Боннет сказал:
– Я спросил… Рэмси повернулся к нему.
– Да, я тебя слышал. Так меня окрестил один снабженец. Он говорил, что я пиратствую почище настоящего Долговязого Джона Сильвера. – Пиратствуешь? Каким образом?
– Протащил кое-какое лишнее оборудование. Самогонный аппарат.
Боннет ухмыльнулся.
– Только не пойму, как это осталось у Джо в голове. Видно, он ревнует к тем, кто оказался лучше его.
А Рэмси напряженно размышлял: «Гарсия все выболтает капитану. Как пить дать».
– Тебе не кажется, что здесь слишком жарко? – спросил Боннет. Рэмси поглядел на бисеринки пота, выступившие на лице Боннета, потом глянул на приборы «вампира». Температура крови нормальная. Затем поглядел на индикатор термодатчика у себя на пульте и сказал:
– Температура снаружи – 71o .
– У меня чешется кожа, – признался Боннет.
Усилием воли Рэмси подавил желание и самому почесать руку.
– Я тоже заметил похожее.
Боннет поглядел на раскрытый пульт контроля атмосферы, обследовал показания циферблатов.
– Впуск ангидразы в два раза выше нормы: двадцать кубиков на кубический метр.
– И мы совершенно не знаем, как это отразится на нас, – сказал Рэмси. – Все должно быть нормально, – возразил Боннет. – Мы пользуемся углеродной ангидразой уже сорок лет.
Рэмси поглядел на показания локатора.
– Что-нибудь слышно?
Рэмси отрицательно покачал головой.
– Интересная эта штука – ангидраза. Мы на длительное время подвергали шимпанзе давлению в четыреста фунтов на квадратный дюйм, прибавляя ее в воздух. Некоторые обезьяны выжили. Некоторые – нет. Кое-кто из шибко умных парней думает, что знает, почему так случилось. – Ну и?
– Считается, что ангидраза воздействует на ретикулярную область центральной нервной системы, которую называют «метаболическим регулятором». Он удерживает от быстрого окисления при повышенном поступлении кислорода. Эти парни считают, что «регулятор» иногда не срабатывает, и тогда организм идет вразнос, как при возбуждении обратной связи, что приводит к смерти.
– Почему?
– А вот этого они не знают. Может, потому, что «метаболический регулятор» просто устает?
– И какова вероятность того, что кто-то из нас тоже пойдет вразнос?
Рэмси быстро глянул на него, а потом вернулся к локационным приборам.
– Это был глупый вопрос, Лес.
Боннет покраснел. У него даже челюсть слегка отвисла. – Хочешь, чтобы я тебя успокаивал? Я знаю лишь то, что мы пока еще живы, хотя немного и… Сигнал! – Он нажал на кнопку компьютера на пульте, чтобы расшифровать данные. – В пятистах ярдах. Идут с юго-запада. – А Господь все еще держит свой покров над нами? В его голосе Рэмси уловил неожиданную нотку цинизма, которого никогда до сих пор не замечал. Он поглядел на индикатор термодатчика. – Холодный слой проходит над нами периодически. Сейчас его нет. Мне кажется, эта подводная гора для Арктического течения действует как барьер. Но, скорее всего, здесь много различных факторов. – Он снова поглядел на экран локатора. – «Восточные» снова прочесывают весь район. – А что, были сомнения, что они не станут этого делать?
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе следует узнать кое-что про нашего капитана, – сказал Боннет. – Джо не шутил. Только вот не совсем умеет… Внезапно «Рэм» дернулся и накренился влево на пару градусов. Рэмси схватился за релинг возле пульта.
– Что это… – Наша баржа, – ответил Боннет. – Течение дергает ее. – Я и чувствовал, что когда мы спускались, она нас подтолкнула, – признался Рэмси. – Но амортизаторы… Подлодка накренилась еще на градус влево.
– Теперь надо молиться, чтобы баржа не потащила нас вниз по склону.
Лишних пятисот футов мы не выдержим.
– С чего ты взял? – спросил Рэмси, всматриваясь в приборы.
– Я чувствую, что гора у нас под ногами вся в тумане.
Рэмси оторвался от пульта.
– Что ты сказал?
– Я чувствую у себя в мозгах сплошной туман, – говорил Боннет. Он перегнулся через релинг. – Туман скатывается с горы. И я ненавижу туман. – Он с трудом выпрямился. – Мысли путаются. Вступай во владение, мистер Рэмси. Я хе… Я… – Он уселся на пол, хватаясь одной рукой за ограждение.
Рэмси вспомнил, что ему ухе приходилось иметь дело с подобным случаем. Он в последний раз глянул на свой пульт, повернулся и силой заставил себя на спеша пройти к Боннету. Он склонился над ним, проверил его «вампир». Поглощение углекислого газа составляло 0, 228, что было выше нормы. Он взял Боннета за запястье, посчитал пульс, а затем подрегулировал выпускной клапан генератора ангидразы.
– Что с Лесом?
В тыльных дверях центрального поста стоял Спарроу и глядел на приборы главного пульта. Когда Рэмси повернулся, он переступил порожек. – Только не двигайтесь резко, – предупредил его Рэмси.
– Что… – Спарроу запнулся.
Рэмси склонился над Боннетом, вновь проверил его «вампир». Пока никаких изменений. Прошло слишком мало времени. Он сказал:
– Я как раз формулировал теорию Рэмси, почему некоторые шимпанзе умерли, а другие – нет.
Спарроу сделал несколько шагов и наклонился над Боннетом.
– Какие еще шимпанзе?
– Подопытные. При давлении около 400 фунтов я запускал максимальную дозу ангидразы. Мне не хотелось бы давить на вас, действительно, организм возбуждается, нервы не выдерживают… – Про шимпанзе я знаю, – сказал Спарроу. – Вы думаете… – Он поежился. – Это похоже на расстройство функций коры головного мозга, – объяснял Рэмси. – Но что еще, кроме эмоционального возбуждения, даже потрясения, может заставить быть физически активным?
Спарроу кивнул, соглашаясь.
Рэмси увидел, что поглощение СО2 вернулось в норму. Он стал массировать левую руку Боннета.
– Лес, с тобой все в порядке. Ты только расслабься. Кризис уже прошел.
Все уже нормально… Все нормально… Боннет непонимающе потряс головой.
– Мы выдержали очень сильное нервное потрясение, – продолжал объяснять Рэмси. – Наши тела здесь, внизу, находятся в очень неустойчивом равновесии.
Спарроу постоял возле них, потом подошел к пульту локатора.
– Я дал Джо успокоительное. Он плакал, бредил. Может, я… – Он замолк.
Боннет открыл глаза.
– Не шевелись, – приказал ему Рэмси. – Лес, ты меня слышишь?
Тот кивнул.
– Не будет ничего страшного, если ты расслабишься. – Вы не можете приказать ему расслабиться, он не послушается, – заметил Спарроу.
Рэмси схватил голову первого офицера пальцами, нащупал нервный узел сзади на шее и стал его массировать.
– Тебе уже лучше.
Боннет смочил губы языком.
– … порядке. Возвращайся… на пульт.
– Дыши неглубоко и медленно.
Рэмси не уходил.
Боннет сглотнул и проговорил с трудом, насколько ему позволял непослушный язык:
– Это как обморок… Сейчас… уже лучше.
Рэмси повернулся к Спарроу.
– Вот теперь с ним все будет в порядке.
Тот поглядел сверху вниз на Боннета.
– Посиди так. Лес, пока не почувствуешь, что сможешь подняться. – Он обратился к Рэмси. – Я тут поглядел в наши телекамеры. Течение развернуло нашу баржу на сорок пять градусов к нашей оси. Если мы подтянем буксирный трос, можно будет ее выправить, но при резком рывке он может оборваться. – Лучше оставить все, как есть.
– Как близко к краю подводной горы мы находимся? Камеры этого не показывают.
– Ярдов семьдесят пять. Понятно, для баржи. При посадке мы немного перекосили.
Спарроу поглядел на локаторный пульт.
– Прерывистый сигнал на самом пороге слышимости.
– Это холодное течение овевает нас будто опахалом, – объяснил Рэмси. Спарроу походил вокруг пультов, затем обратил внимание на Рэмси, причем глядел на него, как на еще один прибор.
– Так чем же занимался «Долговязый Джон»? Джо не смог объяснить толком.
Рэмси повторил ему то, о чем уже рассказывал Боннету.
– А принесут подобные пристрастия пользу «Рэму»?
– Только не в этой операции, капитан.
Спарроу поглядел вверх на ряд контрольных индикаторов реакторного отсека.
– Так может в следующей.
От своего места отозвался Боннет.
– Да, мы еще выйдем в путь. Если только не сломаемся, как несчастный #Хепп.
– Этого мы не хотим, – ответил ему Спарроу.
Боннет с трудом встал на ноги.
– Рад, что Господь обещает нам это.
Спарроу испытующе глянул на него и сказал:
– Беру командование на себя. Лес. Этого требуют обстоятельства. А лишняя доза облучения мне уже не так грозит.
– Конечно, капитан. – В голосе Боннета чувствовалось облегчение. – Сейчас я схожу и посмотрю, как там Джо. Джонни я оставляю на пульте локатора. Все ясно?
– Все ясно, капитан.
Спарроу медленно повернул свое худощавое тело и вышел. – Он будто автомат, – сказал Рэмси, адресуя эти слова пустому месту, где только что стоял Спарроу.
– Он находится под еще большим давлением, чем наша подлодка. – Боннет тяжело вздохнул. – Следи лучше за локаторами. Рэмси нахмурился и вновь вернулся к своим приборам и кнопкам.
Меж ними повисло молчание. Первым его нарушил Боннет:
– Спасибо, Джонни. Возможно, ты спас мне жизнь.
Рэмси вздрогнул, но не сказал ни слова.
– Я слышал, о чем ты говорил капитану. Похоже, ты прав. Думаю, что ты спас жизнь всем нам.
– Ну да, чтобы вы торчали здесь, нагоняя тоску, – ответил Рэмси. – Ты бы, конечно, предпочел трех фигуристых блондиночек. Если подумать, то я с тобой согласен.
– Еще сигнал! – крикнул Рэмси. – Шесть лодок в шахматном порядке. Идут из юго-восточного квадранта.
– Они все ищут там, где никого быть не может, – сказал Боннет. – Не могу ставить им эту в вину. Я сам до сих пор не верю, что нахожусь здесь. – Он вновь глянул на показатель давления.
– Сейчас нет специальной необходимости торчать здесь вдвоем. – Сказал Рэмси.
– Но капитан приказывал оставаться по двое.
– Глупый приказ.
– Спокойней, дружище, – предупредил Боннет. – Нельзя бороться с Уставом Военно-Морского Флота и нельзя бороться с Богом. – Он поежился. – А когда двое в одной команде… – Что заставляет тебя верить в эту чушь? – спросил Рэмси.
Боннет ответил холодно:
– Я шучу, парень. Это одно. А что скажешь ты – другое. – Он покачал головой. – Я сорок раз ходил с Сувви Спарроу. Так что не надо говорить мне про чушь. Я знаю то, что сам видел.
«И ты знаешь, что хочешь верить», – подумал Рэмси. Его внимание привлек тихий плеск: конденсация на трубах. «Рэм» внезапно осознал холодную пустоту вокруг себя, вписался в нее. «Мы не сможем выполнить нашу задачу, – думал Рэмси. – Тысячи врагов готовы встать на нашем пути. Это безумие – посылать нас. Шаг отчаяния». Лампочки термомонитора на пульте замигали и стали гаснуть. «Над нами Господен холодный покров! Наверное, лучше всего поверить в это. Наши жизни направляются имеющимся знанием. Мы едим плод с древа познания и учимся лишь тому, чтобы бояться».
«Рэм» слегка дернулся, когда течение потянуло баржу. Палуба накренилась.
– Если мы всколотили ил, плюхаясь на дно, враги могут заметить это на поверхности, – сказал Боннет. Здесь полно их летунов – берег совсем близко.
– А как они заметят это в тумане? – спросил Рэмси. Он чувствовал удивительную ясность духа.
– Наверху туман? Откуда ты знаешь?
– Шкип договорился с Господом Богом.
– Ты думаешь, это шутки? – Боннет поглядел на Рэмси. – Не так?
Тот включил и настраивал компьютер локационного пульта. – Человек живет вместе со своей лодкой – становится ее частью, – сказал он, слова звучали возвышенно. Рэмси чувствовал потребность говорить. Он будто вышел из своего тела и со стороны следил за его действиями. – А эта подлодка верит в Бога! – закончил он.
* * *
Стрелка автоматического таймера сделала круг… еще один… и еще.
Менялись вахты, а «Рэм» все еще вжимался в ил подводной горы.
Одиннадцать дней и тридцать две минуты с момента отплытия. Спарроу стоял возле командного пульта рядом с Рэмси, деля с ним вторую половину вахты. Чувство неустанного давления на корпус стало ухе привычным.
– Сколько времени прошло, как ты последний раз слышал сигнал той стаи?
– спросил Спарроу.
– Уже больше шести часов.
– Как с баржей?
Рэмси поглядел на ряд индикаторов, затем на мониторы боковых телекамер.
– Лежит справа от нас. Угол отклонения от нашей оси – 30 градусов.
Тросы свободны.
Спарроу проверил контроллеры и включил двигатели. Чувство предвкушения движения пробежало по всему корпусу подводного судна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31